Секс как орудие убийства

ГЛАВА 9

Она устроилась в библиотеке. Во-первых, там было тихо; во-вторых, библиотека находилась в другом кры­ле дома. Если речь шла не о работе, Ева старалась избе­гать эмоциональных потрясений. А сейчас в кабинете царила такая атмосфера, что ей захотелось спрятаться.

Здесь царили мир и покой. Ева села за один из сто­лов, ввела в компьютер новые данные и запросила ве­роятность того, что Карло связан с подозреваемым. Че­рез несколько секунд на экране высветилась надпись:

ВЕРОЯТНОСТЬ СВЯЗИ КАРЛО С ПОДОЗРЕВАЕМЫМ СОСТАВЛЯЕТ ДЕВЯНОСТО ШЕСТЬ И ДВЕ ДЕСЯТЫХ ПРОЦЕНТА.

– Так я и думала. Теперь вторая задача. Опреде­ли-ка вероятность того, что Карло сам производит нар­котики, которые продает.

На этот раз компьютер работал дольше и наконец выдал следующую надпись:

НЕДОСТАТОЧНО СВЕДЕНИЙ ДЛЯ ОЦЕНКИ. ДЛЯ ЗАВЕРШЕНИЯ ОЦЕНКИ ТРЕБУЮТСЯ ДОПОЛНИТЕЛЬ­НЫЕ ДАННЫЕ.

– Тут ты ошибаешься. – Ева отошла от стола и принялась вышагивать взад-вперед по старинному ков­ру с цветочным узором. – Я уверена, что он производит их, разливает, продает и использует. Власть. Все дело во власти. Шестьдесят тысяч в год за три унции этого дерь­ма? Забрось сеть, вылови два десятка богатых клиен­тов – и ты на коне. Но тут дело не в деньгах.

Она подошла к высокому стрельчатому окну, ото­двинула штору и окинула взглядом огромный участок. Даже для Рорка, который когда-то был нищим и отча­янно голодал, деньги сами по себе значили куда мень­ше, чем игра, позволявшая их иметь, накапливать, при­умножать…

И пользоваться властью, которые они дают.

Но это нельзя было назвать алчностью.

– Двадцать тысяч за унцию, – пробормотала Ева. – А он дал четверть этого количества первой жертве уже после того, как она осталась с ним в квартире одна, беспомощная и обнаженная. После того, как он уже дал ей больше двух унций «Шлюхи»…

Ева снова села за компьютер и запросила уличную цену наркотика «Шлюха». Ответ появился почти сразу:

РАБОТАЮ… УЛИЧНАЯ ЦЕНА ГОРМОНИБИТА-ЛА-ШЕСТЬ, В ПРОСТОРЕЧИИ ИМЕНУЕМОГО «ШЛЮ­ХОЙ», СОСТАВЛЯЕТ ШЕСТЬДЕСЯТ ПЯТЬ ТЫСЯЧ АМЕ­РИКАНСКИХ ДОЛЛАРОВ ЗА УНЦИЮ. КОЛИЧЕСТВО ЭТОГО НАРКОТИКА НА РЫНКЕ КРАЙНЕ НЕЗНАЧИ­ТЕЛЬНО. ОБЫЧНО ИСПОЛЬЗУЕТСЯ ЕГО ПРОИЗВОД­НОЕ ПОД НАЗВАНИЕМ «ЭКЗОТИКА». РОЗНИЧНАЯ ЦЕНА «ЭКЗОТИКИ» – ПЯТЬДЕСЯТ АМЕРИКАНСКИХ ДОЛЛАРОВ ЗА УНЦИЮ. ТРЕБУЕТСЯ ЛИ ПЕРЕЧЕНЬ ДРУГИХ РАСПРОСТРАНЕННЫХ ПРОИЗВОДНЫХ?

– Нет. Производные для этого малого недостаточно хороши. Никаких заменителей, никаких эрзацев! Одно свидание стоит ему около ста пятидесяти тысяч. За та­кие деньги в Нью-Йорке можно купить десяток лучших профессиональных компаньонок и устроить настоящую оргию. Но тут дело не в деньгах и не в сексе. И то и дру­гое – лишь часть игры.

– С чего вы взяли, что вам нужна моя помощь? – спросила остановившаяся на пороге Мира.

Ева резко обернулась.

– Ох, простите. Я просто думаю вслух.

– Это я слышу.

– Спасибо, что пришли, – начала Ева. – Я знаю, как вы заняты…

– Так же, как и вы. Я всегда с удовольствием при­хожу сюда. – Мира обвела взглядом стеллажи с книга­ми, стоявшие вдоль стен комнаты, которая занимала два этажа. – Цивилизованная роскошь! – прокоммен­тировала она. – Вы повредили лицо?

Ева потерла костяшками подбородок.

– Это пустяк.

Ева всегда считала лицо Миры совершенством. Кра­сивое, безмятежное, обрамленное волной соболиных волос. На ней был один из тех спокойных и элегантных костюмов, которые казались отлитыми из гипса. Един­ственным украшением служила длинная золотая цепь с крупной жемчужиной.

Внезапно Мира подошла к Еве и слегка коснулась губами ее подбородка.

– Привычка, – с улыбкой сказала она, заметив, что Ева нахмурилась. – «Поцелую – все пройдет…» Может быть, сядем?

– Да, конечно. – Мира относилась к ней по-мате­рински, и это сбивало Еву с толку. Все, что касалось материнских чувств, было для лейтенанта Даллас головоломкой с огромным количеством недостающих кус­ков. – Хотите чаю?

– С удовольствием.

Поскольку Ева знала привычки Миры, она заранее заварила для нее ароматный травяной чай. А поскольку сама она была дома, то налила себе вторую чашку кофе.

– Как поживаете, Ева?

– Нормально.

– По-прежнему мало спите, – констатировала Ми­ра, когда Ева принесла ей чай.

– Ничего, держусь.

– На кофеине и нервах… А как дела у Рорка?

– Он… – Ева хотела промолчать, но с Мирой это было невозможно. – Он все еще переживает из-за того, что случилось с Миком Коннелли. Конечно, он не по­дает виду, но я… Мне кажется, это слегка выбило его из колеи.

– Так всегда действует скорбь. Мы продолжаем жить, делаем то, что необходимо, но на душе остается тень. Думаю, ему помогает сознание того, что вы рядом.

– Он с головой залез в мое расследование, а я не ста­ла протестовать. Вернее, стала, но не так яростно, как делала это раньше.

– Вы вообще хорошая команда. – Мира сделала глоток чая и одобрительно кивнула. – Только, боюсь, его тревожит, что этими делами занимаетесь именно вы.

– Убийства на сексуальной почве? Но я уже имела с ними дело. И буду иметь еще. Я знаю, как с ними справляться.

– Согласна. Судя по вашим отчетам и мыслям, ко­торые я подслушала, вы уже составили профиль убий­цы. – Мира вынула из сумочки дискету. – А это то, что составила я.

Ева повертела дискету в руках.

– У вас получился один профиль?

Мира откинулась на спинку стула и пригубила чай, наблюдая за собеседницей.

– Два. Не могу сказать наверняка, две личности или два разных человека. Хотя синдром раздвоения лично­сти встречается главным образом в научной фантасти­ке, тем не менее он существует.

– Сомневаюсь, что это раздвоение личности. Мне кажется, их все-таки двое. Я поняла это вчера ночью, – объяснила Ева, заметив удивление собеседницы. – Те же методы, та же мотивация, те же мизансцены. Но два разных стиля, два разных подхода к цели. Имея дело со второй жертвой, он использовал презерватив или спермицид и покрыл руки слоем «Силина», а в первой оста­вил ДНК и отпечатки пальцев. При раздвоении лично­сти различий бывает меньше. В нашем случае один охо­тится, другой убивает. А при раздвоении одна личность охотится и убивает, зато вторая функционирует нор­мально. Нет, это два человека, которые играют вместе, но берут биту по очереди.

– Я склонна с вами согласиться, хотя не могу пол­ностью отвергнуть вариант с раздвоением личности. – Мира скрестила ноги и устроилась поудобнее. – Похо­же, что первое убийство было случайным и незаплани­рованным. Существует вероятность, что страх и возбу­ждение, испытанные преступником во время первого убийства, спровоцировали обдуманное намерение и повышенную агрессивность, проявившиеся во втором случае. «Берущие биту по очереди» – очень точная ана­логия. Он – или они – игроки. Тут видно стремление господствовать над женщинами, унижать их, но делать это, сохраняя видимость романтических отношений. Сексуальный акт полностью эгоистичен, но наркотики заставляют жертв вести себя агрессивно, и это создает иллюзию взаимного удовлетворения.

– Убийце важно, чтобы женщина смотрела на него с вожделением. Потому что главным героем этой пьесы является он.

– Вот именно, – согласилась Мира. – Это не изна­силование в традиционном смысле слова, которое оз­начает применение физической силы или запугивания. Он не запугивает, а обольщает и заставляет сдаться. Пре­ступник умен и терпелив. Тратит время на то, чтобы уз­нать их фантазии, мечты и слабости. А затем играет с ними, принимая облик их фантазии. Розовые розы. Не красные, символ страсти, и не белые, символ чистоты. Розовые розы – символ романтической любви.

– Как бы то ни было, мы имеем дело с двумя весьма специфическими личностями, обладающими больши­ми познаниями в области вычислительной техники и химии. Очень похоже, кстати, что у них есть третий со­юзник, продающий запрещенные сексуальные стимуля­торы. Чрезвычайно дорогие. Один из этих парней зна­ком с его снадобьями. По моему мнению, он знает не только, как их достать, но и как изготовить. Может быть, он даже рискует торговать ими и этим зарабаты­вает себе на жизнь. Но я думаю, что за этим стоит нечто большее. Думаю, он наслаждается риском.

– Согласна. – Мира наклонила голову. – Ему нра­вится испытывать судьбу. Подсчитывать шансы.

– Ну, а второй – ас в компьютерах. Раз уж его мас­терство произвело впечатление даже на Рорка, сомне­ваться в этом не приходится. Разве у больных с раздвое­нием личности бывают таланты в двух различных об­ластях знаний?

– Отвергать подобную возможность нельзя. – За­метив нетерпение Евы, Мира махнула рукой. – Вы хо­тите, чтобы я сказала «да» или «нет», а я не могу этого сделать. Ева, я могла бы привести вам примеры из исто­рий болезни, но это вас не убедит… Ладно, не будем спорить. Два так два. Два человека. Один мечтатель­ный, живущий главным образом в фантастическом мире. Его идеал женщины – умная, сексуальная и опыт­ная. Он хочет очаровать ее не меньше, чем покорить и заставить повиноваться. Он – человек, который может подчиниться импульсу.

– Он посылал розы на работу Бэнкхед, – напомни­ла Ева. – Грейс Лутц роз не получала.

– Второй более расчетлив, более решителен и по­тенциально более расположен к насилию. В отличие от первого, он не склонен к иллюзиям и не убеждает себя, что это романтическая любовь. Прекрасно знает, что это изнасилование. Принимает эту мысль. И стремится к юным и невинным, потому что хочет овладеть ими и уничтожить.

– Второй должен быть старшим партнером, – за­метила Ева.

– Да, почти наверняка. Но у них симбиоз. Они ну­ждаются друг в друге. Не только потому, что один знает химию, а другой компьютеры. Они льстят самолюбию друг друга и по-мужски поощряют его. Как футболи­сты, которые хлопают забившего гол по заднице или дер­гают его за локоны.

– Командная игра: я пасую, ты бьешь, а гол – об­щее достижение.

– Да. Для них это увлекательная игра. – Мира по­ставила чашку и стала рассеянно играть жемчужиной на конце золотой цепи. – Они нуждаются в соревновании. Судя по всему, это испорченные гении с гипертрофи­рованным мальчишеским самолюбием. Едва ли они вложили много труда, чтобы научиться своему мастер­ству, – наверное, им все давалось легко. Очевидно, они с детства привыкли к богатству и привилегиям, привык­ли требовать и получать все, что им хочется, и не знали ни в чем отказа. Привыкли думать, что они этого заслу­живают.

– Должно быть, они уже играли в нечто подобное, – вставила Ева. – Но не до такой степени. Эта игра их возбуждает.

– О, да! Если это действительно два человека, они явно знают друг друга очень давно и имеют много общего. Недостаток зрелости заставляет меня считать, что они примерно того же возраста, что и их жертвы. Два­дцать с небольшим. Максимум двадцать пять. Они не просто наслаждаются красивыми вещами, но и навер­няка их имеют.

Ева кивнула.

– Дорогие костюмы, дорогое вино, дорогие ресто­раны для встреч…

– Угу. Стремление к тому, что предназначено только для избранных. Более того, я думаю, что они при­выкли к такой жизни. Поэтому они не выносят, когда на них смотрят сверху вниз или отвергают. За стремле­нием к романтике таятся страх и ненависть к женщи­нам. Хотела бы я посмотреть на их матерей. Либо они были сильными и чрезмерно властными, либо слабыми и беспомощными. Либо совершенно безразличными, либо слишком опекающими. Мужчины, особенно моло­дые, обычно судят о женщинах по той, которая их вос­питывала.

Ева подумала о Рорке и о себе самой – они оба не знали своих матерей.

– А если мужчина вообще вырос без матери?

– Тогда он судит о женщинах по-другому. Но если мужчина стремится причинять женщинам зло, его на­верняка воспитывала та, которая создала у него преврат­ное представление о представительницах противополож­ного пола.

– Как вы считаете, если я остановлю одного, то ос­тановлю обоих?

– Если вы остановите одного, второй уничтожит сам себя. Но это не помешает ему с наслаждением при­хватить на тот свет еще кого-нибудь. Для компании.

Она сделала то, что обычно делают, когда данных, нитей и углов зрения на происшедшее слишком много, чтобы из этого можно было сложить головоломку.

Вернулась на место преступления.

Сорвав печати, открыв универсальной отмычкой кодовый замок и войдя в квартиру Брайны Бэнкхед, Ева постаралась забыть о фактах и сосредоточилась на собственных впечатлениях.

В квартире было душно. Теперь здесь пахло не све­чами, не розами, а пылью, оставленной уборщиками. Ни музыки, ни мягкого полумрака. Она включила все освещение, удостоверилась, что видеокамера работает, и обошла комнату.

Яркие цвета, произведения современного искусст­ва, все очень стильно и в то же время женственно. Уют­ное гнездо одинокой женщины, обладавшей отменным вкусом, наслаждавшейся жизнью и работой. Юной жен­щины, которая могла бы завести серьезную, постоян­ную связь и при этом была достаточно уверенной в се­бе, чтобы экспериментировать. И обладала склонностью к приключениям, достаточной для того, чтобы вступить в виртуальную связь с человеком без лица.

«Очень странный подбор», – мрачно думала Ева, перебирая диски, аккуратно стоявшие в шкафчике под музыкальным центром. Обнаружив альбом «Мэвис: лю­бовь и скандалы», она невольно улыбнулась. Так быва­ло всегда, когда она вспоминала свою закадычную под­ругу Мэвис Фристоун.

Но в тот вечер играла классическая музыка. Чей это был выбор – его или ее? «Его, – решила она. – Тут все делалось по его выбору. Его отпечатки пальцев на бутылке – он принес вино с собой, открыл и наполнил бокалы. На одном бокале отпечатки пальцев их обоих, на другом – только его. Он передал ей бокал. Настоя­щий джентльмен».

Ева прошла в спальню. Уборщики сложили розовые лепестки в мешок, на кровати остался только матрас. Не обращая на это внимания, Ева открыла дверь и вышла на балкон.

Ее волосы сразу растрепал и отбросил ветер; начи­нался дождь, с неба беззвучно падали крошечные кап­ли. Под ложечкой засосало, но Ева заставила себя по­дойти к перилам и посмотреть вниз. «Долгий полет, – подумала она. – Долгий последний полет…»

Что заставило его подумать о балконе? Судя по все­му, до этого он в квартире не был.

Она вспомнила изображение на дискете. Вот Брайна и ее убийца подходят к парадному. Нет, он не смот­рел на здание. Жители Нью-Йорка никогда этого не делают. А эти двое были полностью поглощены друг другом.

Почему он подумал о балконе?

Он мог просто испугаться и убежать. Но часть его мозга сохраняла достаточно хладнокровия, чтобы при­думать способ выживания. Может быть, он считал, что анализ не обнаружит следов наркотика, и успел все рас­считать на несколько ходов вперед? Или он сделал это от отчаяния? Мира сказала, что этот человек импульси­вен. У него наверняка был шок.

«Она мертва. Я попал в беду. Что делать?»

Инсценировать самоубийство. Выбросить ее. С глаз долой – из сердца вон. Но почему он бросился бежать, не уничтожив такие явные свидетельства своего присутствия?

«Чтобы вызвать смятение, – подумала Ева. – Так же, как тогда в кафе. Он загрузил вирус в один компью­тер, но заранее рассчитал, что тот распространится на всю систему. И заранее знал, что тамошние завсегдатаи учинят погром».

Женщина падает на тротуар. Свидетели будут по­трясены и испуганы. Они сломя голову помчатся к телу, но никто не бросится в дом искать убийцу. Следовательно, у убийцы появится время незаметно исчезнуть.

Но почему он подумал о балконе?

Хотя дождь становился сильнее, а живот сводило судорогой от страха высоты, Ева обвела взглядом дома, стоявшие на противоположной стороне улицы.

– Сукин сын, – негромко пробормотала она, про­читав вывеску «Кофе и Байт».

Это была обычная забегаловка. Десять столиков с дешевыми компьютерами. Стойка на шесть табуреток. Но кофе был ароматным, а полы чистыми.

Бармен был похож на мальчишку-»ботаника». На его лоб падал русый чуб. За двумя столиками сидели юноши примерно того же типа, но дерзкая молодая официантка могла бы стать украшением любого ши­карного заведения. У девушки были пышные светлые волосы и губы цвета жевательной резинки. Груди на­поминали две спелые дыни с розовыми сосками, вы­зывающе просвечивавшими сквозь лифчик и белую блузку.

Ева подумала, что мальчишки наверняка видят эту красотку в эротических снах.

– Привет! Добро пожаловать в «Кофе и Байт». Будь­те добры сесть за столик. Что бы вы хотели?

– Мне нужно задать вам несколько вопросов. Обоим.

– Все есть в меню, включая специи, но мы с Тадом будем искренне рады что-нибудь объяснить вам, – от­ветила официантка, которую, судя по табличке, звали Битси.

Битси и Тад… Ева покачала головой. О господи, кто придумал это идиотское сочетание?

– Сядьте, Битси.

– Прошу прощения, но нам не позволяют садиться. Рассказать вам, какие кофейные напитки сегодня в меню?

– Нет. – Ева вынула значок. – Полиция проводит расследование, и я должна задать вам несколько во­просов.

Тад, слегка побледнев, пригладил чуб.

– В наши обязанности входит сотрудничество с по­лицией, охраной, пожарными, врачами «Скорой по­мощи».

– Вот и хорошо. – Почувствовав за спиной ка­кое-то движение, Ева обернулась и увидела узкоплечего мужчину, который старался незаметно улизнуть. – Не торопитесь, – сказала она ему. – Пожалуйста, посиди­те и расслабьтесь. Может быть, вам тоже придется отве­тить на мои вопросы.

– Я ничего не делал!

– Вот и не делайте, – посоветовала ему Ева. Она снова повернулась к бармену, но расположилась так, чтобы одновременно видеть и столики.

– Вы знаете, что случилось в доме напротив? Про мертвую женщину?

– О, да. – Тад улыбнулся как школьник, правильно ответивший на вопрос учителя. – Ее вытолкнули из окна.

– Вы правы. – Ева вынула фотографию Брайны Бэнкхед и положила ее на стойку бара. – Она когда-нибудь приходила сюда?

– Нет, мэм.

– Не называй меня «мэм».

Тад быстро заморгал, пытаясь понять, что к чему.

– Нам положено называть так всех посетительниц.

– Я коп, а не посетительница. А впрочем… – Она принюхалась к запаху. – Кофе у вас настоящий?

– О, да…

– Лейтенант, – подсказала ему Ева.

– Да, лейтенант. Мы используем только натураль­ные продукты с добавкой кофеина или без него.

– Неважно. – Ева подняла фотографию так, чтобы ее было видно и мужчинам за столиками. – Кто-нибудь из вас когда-нибудь видел эту женщину?

Тот, кто пытался улизнуть, заерзал на стуле.

– Кажется, да. Но я ничего не делал.

– Я это уже слышала. Где вы ее видели?

– В этом районе. Я живу в двух кварталах отсюда. И именно поэтому прихожу сюда. Близко, не так шум­но, народу немного и нет этих пижонов.

– Пижонов?

– Ну, тех, которые таскаются по киберкафе, чтобы с кем-нибудь познакомиться. Здесь можно поработать.

– Вы когда-нибудь говорили с ней?

– Нет. Подобные женщины не говорят с такими парнями, как я. Я просто видел ее несколько раз, вот и все. По соседству. Она была хорошенькая, и я смотрел на нее. Но ничего не делал.

– Как вас зовут?

– Майло. Майло Хорндекер.

«Напуган с детства», – подумала Ева.

– Майло, вы так упрямо твердите об этом, что я на­чинаю подозревать обратное. – Она достала три мо­ментальных снимка убийцы, сделанных с экрана. – Вы знаете кого-нибудь из этих людей?

Ева положила фотографии сначала перед Тадом и Битси; они одновременно покачали головами. Посети­тели тоже отрицательно ответили, и это заставило Еву сменить тактику.

– Ну хорошо. В последние несколько недель здесь появлялся новый посетитель. Который начал приходить недавно, а после убийства перестал у вас бывать. Он на­верняка сидел у окна с видом на улицу. Приходил по утрам, не позже десяти. Или по вечерам, но не раньше шести.

Ей пришлось изрядно пошевелить мозгами, чтобы припомнить расписание работы Брайны.

– Если он приходил в другое время, то только по вторникам. Заказывал необычный кофе – большую пор­цию с молоком и вкусом каштанов.

– Он приходил два вторника подряд! – так и под­прыгнула Битси. – Садился у окна и за время работы выпивал два кофе с молоком. А потом уходил.

– За каким компьютером он работал?

– Всегда за первым. Всегда. – Она выпятила пух­лые губы. – Оттуда очень красивый вид на улицу.

«И на дом Брайны Бэнкхед», – подумала Ева.

Она вынула мобильник и набрала номер Фини.

– Я в киберкафе напротив дома Бэнкхед. Смотрю на компьютер, за которым он работал. Мне нужен ви­деотехник и разрешение на изъятие.

Ева сидела за первым компьютером и пила «настоя­щий» соевый кофе, с добавкой кофеина. Что ж, спасибо и на этом. Как говорится, дареному коню в зубы не смот­рят…

Стоило лишь слегка повернуть голову, чтобы уви­деть двенадцатый этаж дома напротив. Окна и большой балкон квартиры Брайны.

– Ему нравится все делать тщательно, – сказала она Фини. – Он помешан на информации и стремится все проверять. В посланиях по электронной почте Брайна сообщала ему, как проводит выходные дни. Что она лю­бит по утрам открывать окно и смотреть, какая стоит погода. Вот послушай:

«Я люблю этот первый глоток утреннего нью-йорк­ского воздуха. Я знаю, что говорят об этом воздухе, но мне он кажется свежим, романтичным и возбуждающим. Все запахи, все вкусы, все цвета… Они принадлежат мне, и в выходные дни я наслаждаюсь ими».

– Возможно, он следил за тем, как она выходила на балкон. Может быть, она пила там кофе, стоя у перил. Эта девушка любила порядок. Утром она убирала квартиру, одевалась и выходила за покупками. Иногда встре­чалась с подругой. Наверное, он ходил за ней. Хотел убедиться, что она правильно описала свои привычки. Хотел убедиться, что она действительно живет одна, что у нее нет бойфренда или того, кто может ему помешать. Хотел видеть, как она ведет себя, как выглядит, когда не знает, что за ней следят. Она должна была соответст­вовать самым высоким требованиям, иначе он не стал бы тратить на нее время…

Ева посмотрела на кудесника Фини, который, поту­пив глаза, ковырялся в компьютере.

– Он тоже раб привычки. А привычки оставляют след. Ты мог бы найти его по этому следу? – спросила она.

– Если он пользовался этим компьютером, мы со­поставим данные и многое узнаем. Правда, понадобит­ся время. Но то, что смог он, сможем и мы.

Ева кивнула, оттолкнулась от стола и прошла туда, где видеотехник работал с кассетой видеокамеры, уста­новленной в кафе. Ей не терпелось увидеть лицо убий­цы без грима.

То, что предстало перед ней на экране, разочарова­ло Еву. Обычные, не слишком выразительные черты. Высокий лоб с начинающимися залысинами, неопрятные космы над ушами. Лицо, незаметное в толпе и не оставляющее следа в памяти.

Кроме глаз. Глаза были острыми и холодными.

«Теперь, что бы он ни делал со своим лицом, я узнаю его по этим глазам», – подумала Ева.

Рядом с домом Грейс Лутц киберкафе не было. Ни кафетерия, ни закусочной. Был только маленький улич­ный рынок с одним длинным узким проходом. Видно, утреннее везение Евы подошло к концу.

Она вызвала Пибоди. Помощница пришла в тот мо­мент, когда Ева покупала шоколадный батончик.

– Детский ленч, – сказала Пибоди, с завистью гля­дя на батончик. – Как по-вашему, это овощное рагу свежее?

– Ты меня спрашиваешь?

– Мой желудок превратился в настоящую прорву, – сообщила ей Пибоди, заказав рагу на вынос. – Я пере­шла на новую диету, согласно которой на завтрак можно съедать только белок крутого яйца. Потом…

– Пибоди, разве я похожа на человека, который ин­тересуется диетами? – Жестокая Ева развернула батон­чик и неторопливо откусила.

– Но это же очень важно! Вот вы, например, посто­янно пребываете в плохом настроении, потому что по­требляете много сахара, и… Это карамель?

– Можешь не сомневаться. – Ева облизала указа­тельный палец. Пибоди с завистью следила за ней. – Уходим. Мне нужно пройтись.

– Ну, если нам предстоит пешая прогулка, то я, по­жалуй, тоже куплю батончик.

Выйдя на улицу, Делия набила рот овощным рагу и устремилась следом за Евой.

– Пибоди, я бы с удовольствием выслушала твой отчет. Конечно, если ты умеешь есть и говорить одно­временно.

– Очень вкусно! Похоже, они кладут туда укроп… В перечень вошло шестнадцать фамилий, – быстро ска­зала Пибоди. – Рорк… Можно не говорить вам, что он настоящий волшебник. Я бы с этим провозилась в три раза дольше. Вы не обращали внимания на его руки, когда он ведет поиск?.. – Заметив стальной взгляд Евы, она сунула в рот новую порцию рагу. – Да, вижу, что обращали. Так вот, мы обнаружили шестнадцать чело­век, которые делали такие покупки. Затем список удалось уменьшить до десяти. Мы исключили двух пар­ней, которые женились в последние две недели. Май и июнь – традиционная пора свадеб. Еще один пару дней назад попал под автобус. Вы читали об этом? Парень на ходу пользовался карманным персональным компьюте­ром, сошел с тротуара и угодил прямо под колеса. Бац – и готово!

– Пибоди…

– Ладно, ладно… В общем, мы оставили десять че­ловек, наиболее похожих на людей из списка Макнаба, которые покупали грим. Йену понадобилось больше времени, потому что он связывался с продавцом, а тот сказал, что парики такого качества покупали человек две­сти. Потребовал назвать фабричную марку и торговое наименование. Мол, дело в том, что парик, который ис­пользовался в первом случае, широко распространен и выпускается разными фирмами под разными названия­ми. Это зависит от вида используемого сырья…

Пибоди бросила бумажный стаканчик в урну и на­чала разворачивать батончик так неторопливо и тща­тельно, будто раздевала любовника.

– Кстати, сегодня вечером он хочет заказать пиццу.

– Что?! Рорк хочет пиццу?

– Нет, Макнаб. Собирается сегодня вечером уго­стить меня пиццей. Говорит, что хочет только побеседовать, но сегодня утром у ваших ворот мы нарушили пару правил поведения в общественных местах.

– О черт, черт, черт! – Ева прижала пальцы к ще­кам, на которых бешено забились какие-то жилки. – Опять?! Зачем ты мне это говоришь? У меня спазмы начинаются!

– Боюсь, что если мы съедим пиццу, то займемся сексом. Как по-вашему, что это значит?

– Нет, это не спазмы, а эмболия. Та самая, которая нарушает работу мозга. А всему виной ты!

– Я не хочу этого. Но ничего не могу с собой поде­лать.

Ева вздохнула.

– Пибоди, я в таких вещах не разбираюсь. Чтобы найти общий язык с Рорком, мне понадобилось больше года, но я все равно то и дело срываюсь. Так что в этом отношении я для тебя не авторитет.

Она с досадой отвернулась и сунула руки в карманы. Улица была грязной, уличное движение шумным, а дым от тележки лоточника, мимо которой они проходили, вонял жареным обезвоженным луком. В половине квартала отсюда курили наркотики. И прямо напро­тив тоже.

– Для меня жизнь – это работа. А вам с Макнабом на работу наплевать… – Хотя душа Евы разрывалась от жалости к помощнице, ее взгляд оставался холодным и цепким. – Кажется, начинается заваруха. Вызовешь копов, а потом прикроешь меня.

Она вынула значок, достала пистолет и начала пере­ходить улицу, но тут один из мужчин выхватил нож. Второй отпрянул, увернулся и сделал то же самое. Оба пригнулись и задвигались по кругу. Прохожие броси­лись врассыпную.

– Полиция! Бросить оружие!

Они не обратили на Еву внимания. Один из них был пьян, второй одурманен наркотиками. Это делало обо­их опасными.

– Бросайте ножи, или я уложу обоих!

Тут мужчины дружно повернулись к ней, и один из них бросился вперед. Кто-то из прохожих вскрикнул. Когда нож взметнулся вверх, Ева свалила бандита подсечкой. Он упал на нее, но Ева увернулась, а потом придавила каблуком его руку, державшую нож.

Пока ее противник вопил и извивался, второй муж­чина схватил какую-то зазевавшуюся женщину и при­ставил зазубренное лезвие к ее горлу. Глаза наркомана остекленели от «Зевса» – эликсира, делающего челове­ка богом.

– Брось нож! Отпусти ее и брось нож!

– Трахал я тебя! И ее тоже! Черт побери, это мой угол!

– Если ты порежешь ее, этот угол станет местом твоей смерти! – Ева увидела краем глаза, что Пибоди метнулась в сторону. Наркоман, к счастью, этого не за­метил.

– Сама брось пушку, или я перережу ей глотку от уха до уха. – Негодяй наклонился и провел языком по шее женщины. – И выпью кровь.

– О'кей. Похоже, ты меня перехитрил.

Ева бросила пистолет на тротуар и увидела, что нар­коман проводил его взглядом. А потом глаза бандита рас­ширились от ужаса: рядом с ним выросла Пибоди и ткнула его в шею электрошокером.

Ева прыгнула вперед, схватила руку с ножом и вы­вернула ее. Женщина сползла на землю, как пустой мешок.

– Оглуши его еще раз! – крикнула Ева, но нарко­ман с нечеловеческой силой вырвался, и нож устремил­ся к ее горлу.

Она почувствовала сначала укол, потом обжигающее прикосновение металла к коже и наконец ощутила запах крови. Однако медлить было нельзя. Не замечая боли, Ева нанесла удар коленом в пах, и бандит согнулся по­полам. Не успел он выпрямиться, как Ева наступила ему на ногу и, используя инерцию, перекинула через бедро.

Наркоман рухнул плашмя, как срубленное дерево, и громко стукнулся головой об асфальт. Тяжело дышав­шая Ева подобрала нож – и не смогла разогнуться.

– Даллас, вы как? Он порезал вас?

– Да, черт бы его побрал. Забери этого. – Она по­казала на бандита, который свалился первым и теперь пытался уползти.

Потом Ева перевернула наркомана и надела на него наручники. Заложница сидела на тротуаре и продолжа­ла истошно вопить.

Ева вытерла окровавленную шею тыльной стороной ладони и подняла взгляд.

– Кто-нибудь, заставьте ее замолчать!