Секс по алфавиту

Глава 13

Бессонный и беспокойный. Вот два слова, лучше всего описывающих сон Беллы прошлой ночью. Она никак не могла разобраться в своих мыслях и, в конце концов, после нескольких часов бодрствования решила вовсе не спать. Она наблюдала за тем, как встает за окном солнце, а потом снова вернулась к своему прежнему занятию: стала разглядывать Эдварда. Он крепко спал рядом с ней, и его грудь поднималась и опадала с каждым его вздохом.

Во сне он выглядел точно так же, как и в детстве: непокорные бронзовые локоны в беспорядке рассыпаны по подушке, чуть приоткрытые губы иногда растягиваются в улыбке.

Белла не могла не восхищаться красотой Эдварда. Его высокой подтянутой фигурой, бесподобными взъерошенными волосами и лицом, которое обожали женщины и которому завидовали мужчины. Он был красив, как иногда говорила Белла, «неземной красотой». Красота Эдварда была такой, что, взглянув на него, ты сразу понимаешь, что не имеешь право даже пялиться на него. Его красота была почти богоподобной. О таких красавцах читаешь в книгах, но не веришь, что они существуют в действительности. Эдвард всегда излучал ауру величия. Всегда. Даже когда они были детьми.

Это был первый день средней школы — шестой класс — когда Белла впервые действительно заметила это. В тот момент, когда мама Эдварда высадила их у школы, что-то изменилось в походке Эдварда. Появилось что-то, чего не было раньше…или Белла просто не замечала этого. Когда они шли по парковке и на Эдварда стали оборачиваться девчонки, даже те, кто были постарше, она осознала это. Даже мальчишки следили за уверенно шагающим Эдвардом. И магнетизм, который излучал тот мальчик, никуда не исчез и теперь.

Можно было бы подумать, что, обладая такой властью над людьми, Эдвард станет высокомерным козлом, но нет. Он остался таким же добрым, скромным и искренним, как в тот день, когда он сказал Белле, что «красивые девочки не должны плакать».

Даже до того, как Эдвард действительно узнал Беллу, он уже тогда был готов поддержать ее.

Он всегда был рядом с ней. Белле тяжело было вспомнить хоть один случай, когда бы Эдварда ни оказалось рядом, когда он был нужен ей. Он всю неделю пыталась вспомнить хоть один эпизод, когда Эдварда не было рядом с ней, чтобы поддержать, насмешить или успокоить ее. Она часами просиживала у окна, но так и не смогла найти ни единого воспоминания, где не было бы Эдварда или упоминания о нем. И после нескольких часов на все-таки вспомнила один случай, но даже тогда Эдвард, в конце концов, пришел к ней после того, как все узнал.

Это случилось за день до тринадцатого дня рождения Эдварда. Он не пришел в школу, потому что только в ту пятницу его отец был свободен и мог отпраздновать с Эдвардом его день рождения. У Карлайла были назначены дежурства в госпитале на субботу и воскресенье, и если он не мог проводить праздники со своей семьей, то они всегда находили другое время для того, чтобы собраться вместе.

Это не был первый раз, когда Эдвард пропустил школу, но до того момента Белле еще никогда не приходилось мириться с таким унижением без него. В тот день во время ленча, Белла споткнулась и упала лицом вниз прямо на глазах у восьмого и седьмого класса. Пицца, которую она несла, размазалась по футболке и служила мишенью для насмешек весь оставшийся день.

Поэтому на следующий день, когда отец Беллы пришел в ее комнату, чтобы разбудить ее и сказал, что пора готовиться ко дню рождения Эдварда, она притворилась больной. Она умоляла Чарли позвонить Эсми и сказать, что она больна и не сможет придти. И хоть Чарли и не поверил ни единому слову своей дочери, все же позвонил Калленам и не стал допытываться у Беллы о причинах такого поведения. Что она любила в своем отце, так это то, что он не давил на нее.

Если бы он спросил ее, то, возможно, она бы сказала ему, что не хочет показываться на глаза всем одноклассникам, которые там будут. А ведь тем самым она нарушала обещание, данное Эдварду.

Через два часа Белла услышала знакомый звук игральной карты, туза пик, если точнее, трепещущий на ветру в спице колеса его велосипеда. Она никогда не забудет, как Эдвард выкрикивал ее имя, спрыгивая с велосипеда и подбегая к ступенькам ее крыльца. Из окна она видела, как по его лицу катиться пот, видела грязь на его руках и помятую коробку с тортом, которую он зажал в одной руке, пока звонил в дверь.

Через секунду она услышала, как Эдвард быстро поздоровался с ее отцом, который попытался отчитать его за такую манеру звонить в дверь. Эдвард кое-как извинился перед Чарли и побежал вверх по лестнице. Через несколько мгновений со своего места у окна Белла увидела, как Эдвард влетел в ее спальню и плюхнулся на ее кровать. С такого близкого расстояния она увидела, что долгая поездка на велосипеде и июньская погода сделали с ним. Он немного обгорел на солнце и вспотел так, будто только что пробежал марафон.

— Эдвард, что ты здесь делаешь? — сердито спросила она, когда он вытер со лба пот ее одеялом. Белла скривилась, но ничего не сказала. Все-таки он только что проехал больше трех километров на мотоцикле до ее дома.

— Т…ты …не. не п… — задыхаясь начал он, но остановился, чтобы глубоко вздохнуть. — Я слышал о том, что случилось. Ты поэтому не пришла? — спросил он, все еще стараясь выровнять дыхание.

— Нет, я заболела.

— Херня! — заорал он, и Чарли закричал снизу, чтобы Эдвард следил за языком.

— Простите, шеф Свон, — провопил он в ответ, и на этот раз заговорил тише, но все таким же язвительным голосам. — Это просто хня! Ты сама прекрасно знаешь, что не больна. Ты бы сама позвонила мне, если бы заболела. Вместо этого ты заставила своего отца позвонить моей маме. Это нечестный прием, Беллз.

— Прости меня, — извинилась она, отворачиваясь от него. Ей было стыдно за свой поступок.

— Белла, я поверить не могу, что ты собиралась пропустить мой день рождения. Мы же обещали друг другу, что всегда будем отмечать дни рождения вместе. И не важно, сколько лет нам будет — тринадцать, тридцать или сто два.

Белла усмехнулась, когда он повторил вслух их клятву, которую они дали друг другу, когда им было семь. Она чувствовала себя ужасно из-за того, что нарушила обещание.

— Мне жаль, но тебе нужно возвращаться. Не могу поверить, что ты взял и сбежал с собственной вечеринки. В твоем доме сейчас, наверное, человек пятьдесят.

— Нет. Я сказал им всем, что бы они все шли домой, и только потом приехал к тебе.

— Что? Ты отменил из-за меня вечеринку? Эдвард, не надо было делать этого! Людям это не очень понравится.

Эдвард усмехнулся.

— Будто мне есть до этого дело, — его тон говорил о том, что ему действительно плевать, что подумают люди, и на секунду она даже улыбнулась, глядя на своего смелого лучшего друга.

— А что насчет Лорен? — спросила Белла, уже ощущая ту ярость, которую обрушит на нее Лорен в понедельник в школе.

— А что с ней? — спросил Эдвард, сев на кровати и похлопав по свободному месту рядом с собой. Белла отодвинула пропитанное его потом одеяло и села рядом.

— Она твоя девушка. Она и так уже меня ненавидит, а ты дал ей еще один повод.

— Плевать. Когда я просил ее стать моей девушкой, то сказал, что ты моя лучшая подруга и для меня ты и моя семья всегда будете на первом месте.

— Черт, не удивительно, что она меня ненавидит, — ошеломленно покачала головой Белла. Но она не могла сдержать улыбку: эти несколько слов сделали ее день невыразимо ярче.

— В любом случае, она сумасшедшая. Мне надо было бросить ее еще на первом свидании. Ну скажи, что это за девушка, которая не ест пиццу? Ну правда. Ты сразу проглатываешь куска три, а она даже не прикоснулась к ней.

— Эдвард! Она не сумасшедшая. Она просто такая, какой должна быть девушка, а я нет. Ей не все равно, как она выглядит. Ты должен понимать это. Она твоя девушка.

— Мда, до сих пор не понимаю, зачем я предложил ей встречаться. Ненавижу таких девушек, которые ведут себя как девушки. Вот поэтому ты — моя лучшая подруга. Ты практически парень, — засмеялся он, и Белла стукнула его по руке.

— Забираю свои слова обратно. Ты дерешься как девчонка, поэтому, наверное, в тебе есть какая девчачья часть.

— Эй, во мне все от девушки, — запротестовала она, скрестив руки на груди. Эдвард опустил глаза к вырезу ее майки и впервые заметил, что у Беллы есть грудь. Пусть она была маленькой и все еще росла, но, черт возьми, у его лучшей подруги были сиськи. И то, что он пялился на нее, не осталось незамеченным.

— Эй, прекрати таращиться на мою грудь, — резко прошептала она, не желая, чтобы это услышал Чарли.

— Прости, просто проверял, действительно ли ты девушка. Проверка пройдена, — усмехнулся он и поставил между ними помятую коробку с тортом.

— Козел! — сквозь смех закричала Белла, когда Эдвард открыл коробку. Внутри был именинный торт, который изрядно помяло во время поездки на велосипеде. Половина торта прилипло к крышке коробки и надпись, которая когда-то читалась раньше как С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, ЭДВАРД теперь превратилась в С ДНЕМ НИЯ, ЭД.

Они смеялись и ели торт пластмассовыми ложками, которые принес в кармане Эдвард.

— С Днем Ния, Эд! — радостно поздравила его Белла, посмеиваясь.

— Спасибо, Беллз, — искренне поблагодарил он ее и улыбнулся с полным ртом торта. Белла рассмеялась, отчего крошки полетели у нее изо рта.

— Обращайся, Эдвард.

— Ты тоже, Белла!

Даже тогда, в свой день рождения, он больше заботился о ней. Белла думала об этом все воскресенье и пришла к выводу, что за всю ее жизнь, за двадцать пять прожитых лет, у нее образовался круг близких друзей, окружение знакомых, но Эдвард был совершенно отдельной частью ее жизни.

И когда она думала об этом, то понимала, что Эдвард нечто большее, чем ее сосед, любовник по выходным, даже большее, чем ее лучший друг.

Они были родственными душами.

Никто не знал о ней больше, чем он. Никто не знал, что может заставить ее плакать или смеяться. Никто не знал, за какие ниточки дернуть, чтобы ослабить ее решимость. Никто не знал, что она обожает Нутеллу, но терпеть не может арахисовое масло. Никто, кроемее него, не знал, как заставить ее почувствовать себя живой.

Он знал ее, как свои собственные пять пальцев.

Они были родственными душами. И в воскресенье, когда осознание этого поразило ее, словно удар молнии, Белла до ужаса испугалась. Поэтому когда Эдвард почти поцеловал ее прошлой ночью, она резко вздохнула. Ей было сложно переносить все это.

Это было против правил, но она хотела этого, так сильно хотела! Тот поцелуй, что он запечатлел в уголке ее рта, все еще обжигал ее, даже после того как Эдвард уснул.

Она хотела этого, и это пугало ее, потому что поцелуй очень интимен. Когда им было шестнадцать, они оба решили, что не будут целоваться во время первого секса. Эдвард заметил, что это было бы слишком личным, и она полностью согласилась с ним. Поцелуи существуют для пар. Однако, если бы Белла подумала тогда еще немного, то поняла бы, что секс тоже для пар.

И когда они подошли к тому, чтобы «сделать дело», как Эдвард написал в ее ежедневнике — ДЕЛО С Е — никогда, ни разу у нее не возникло желание поцеловать его, но прошлой ночью…прошлой ночью ей казалось, что все в ней буквально вопит «Поцелуй его!». Она хотела этого поцелуя так, как наркоман умирает от желания заполучить очередную дозу.

И это напугало ее, и она вздохнула. Как жаль… Потому что в тот момент, когда его губы коснулись уголка ее рта, ей захотелось заплакать от того, что желаемое было так близко, но ускользнуло.

Это ранило ее сильнее, чем она когда-либо могла предположить.

Даже утром, когда она выходила из комнаты Эдварда, она все еще чувствовала его поцелуй, и от этого ей хотелось плакать.

Она знала, что эта игра изменит все. У нее были сомнения, но она отталкивала их в сторону, так как по утрам Эдвард всегда вел себя так, как обычно. Однако, у нее было предчувствие, что сегодня все измениться.

Пока она стояла в душе под струями воды, воспоминания прошлой ночи захватили ее. Все ее тело болело, даже горло саднило из-за того, что ей пришлось сдерживать крики.

В ее голове постоянно всплывал один образ: Эдвард наклонился над ней, и переводит взгляд с ее глаз на губы. В тот момент она почти поверила, что он хотел этого так же сильно, как и она. Из этих мыслей ее вырвал настойчивый стук.

— Эй, Белла, можно мне войти? — умолял он. Очевидно, ему необходимо было срочно сходить в туалет, поэтому она быстро открыла.

— Спасибо, прошептал он, все еще пребывая в полусне.

Она старалась не обращать внимания на его присутствие, но когда она услышала, что он уже закончил, отступила от душа и стала ждать, когда же раздастся звук, сопровождающий смыв, но его не последовало. Вместо этого она почувствовала, как две сильные руки обвились вокруг ее талии.

Она закричала. Не очень громко. Этот звук походил на нечто среднее между воплем и вздохом.

— Прости, — прошептал знакомый голос. Конечно же, это Эдвард. Кто же еще это мог быть? спросила она себя.

— Все в порядке. Ты просто удивил меня. А вообще, что ты делаешь?

Она повернулась и увидела, что Эдвард смотрит на нее. Его тело еще не полностью намокло, только правая половина.

— Могу я присоединиться к тебе? — спросил он с невинной ангельской улыбкой на лице. Ни дать ни взять — херувимчик.

— Поздновато спрашивать, не находишь? Ты уже стоишь под душем, — самодовольно заметила она, про себя поблагодарив Эдварда. Он вел себя так, будто этого почти-поцелуя не было, и хотя ей было обидно, что произошедшее ничуть не задело его, было лучше оставить все так, будто этого никогда не было. Все это — их добродушные перепалки и игривость — было нормальным для них, и ей было хорошо от того, что они могут вести себя так же, как и раньше.

— Технически, я только наполовину под душем. Может моя вторая половина присоединиться? — спросил он со своей фирменной ухмылкой на лице.

— Без разницы! Можешь спокойно помещать под воду все свое тело.

— Хорошо, потому что моей левой половине уже холодно, — рассмеялся он, и слегка оттолкнув Беллу, стал под струи воды.

Белла рассмеялась выражению чистого восторга, появившемуся у него на лице, когда горячая вода заструилась вниз по его груди. Она зачарованно смотрела, как ручейки воды стекают по его торсу вниз, к обмякшему члену.

Поразительно, подумала она, но прекратила пялиться, прежде чем Эдвард поймал ее.

— Иди сюда, — велел он, притягивая ее к себе и одновременно разворачивая так, что ее спина оказалась прижатой к его груди.

— Ты что делаешь? — спросила она, когда он отодвинул ее от душа.

— Передай мне шампунь.

Белла подала ему бутылку ее любимого шампуня и услышала, как Эдвард открыл крышечку, и ему на ладонь полилась струя ароматной жидкости, и так как бутылка была почти пуста, звук был соответствующим. Эдвард усмехнулся, и Белле понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, почему.

— Вот дерьмо, — застонала она, а Эдвард все продолжал смеяться. — Повзрослей, Каллен.

Сквозь смех он ответил.

— Я не мог сдержаться. Ирония момента. Все дело в этом звуке. Ведь это такой памятный звук. В моей голове сразу начинают появляться всякие картинки, — застонал он, стоя позади нее, и Белла закрыла глаза и глубоко вдохнула. Она догадывалась, что картинки у них обоих возникают примерно одни и те же.

— И пустая бутылка из-под шампуня вызвала у тебя такие ассоциации. Ты такой странный.

— Но ты меня все равно любишь, — пошутил он, начиная втирать шампунь в кожу ее головы. Его прикосновения были и нежными и сильными в одно и то же время. У него просто волшебные пальцы, подумала Белла. Они массировали ее кожу именно так, как нужно. Он даже слегка потянул волосы у корней, заставив Беллу застонать.

— Тебе нравится? — хриплым голосом прошептал он ей на ухо.

— Мхммм, — все, на что была способна Белла в тот момент. Внезапно его руки исчезли с ее головы, и он легонько толкнул ее под воды и стал вымывать шампунь из волос.

— Так приятно. Просто потрясающе, — застонала Белла, когда вода, смывая пену, побежала по ее спине.

— Хорошо. Я знаю много вещей, которые могут заставить тебя чувствовать потрясающе, — простонал он ей на ухо голосом, который просто источал секс. Потянуться теперь к его члену было так соблазнительно, тем более, что Белла была уверена, что он уже твердый как камень.

— Правда? — ухмыляясь спросила она, подражая его тону, и открыла глаза, чтобы взглянуть на Эдварда.

— Ауч, щиплется, — завизжала она, когда шампунь попал в глаза. Эдвард сдавленно засмеялся и поднял голову Беллы, чтобы вымыть шампунь из глаз.

— Ну вот ты всегда так. Обломаешь моему члену весь кайф, а мне приходиться еще и шампунь у тебя из глаз вымывать, — поддразнил он, не давая ей закрыть глаза, чтобы убедиться, остался ли еще в глазах шампунь.

— Заткнись. И правда больно. В любом случае, о чем ты думал? Сегодня воскресенье. Никакого секса! — рассмеялась она, и Эдвард надул губки.

— Технически, воскресенье это уикенд, а мы договаривались, что будем играть по уикендам. Почему все веселье мы оставляем только на субботу? — спросил он.

— Потому что мне нравится ходить, и если мне будет сложно вставать с утра, я буду опаздывать, а ты знаешь, как я ненавижу опаздывать, — честно ответила Белла, выходя из-под душа. Эдвард рассмеялся и намылил голову шампунем.

— Что ты хочешь на завтрак? — спросила она, вытираясь и наблюдая за тем, как Эдвард подставляет голову под струи воды. Она проследила за капельками воды, стекающими по его мускулистому торсу…а затем оборвала себя. Один взгляд на его твердый член — и конец ее выдержке.

— Тебя, — нагло ответил Эдвард.

— Очень смешно, мистер Каллен, но не-а, этого не будет.

— Ты редактор в издательстве и используешь в предложениях «не-а»? Ай-ай-ай, Беллз, — поддразнил он ее и вышел из душа. Он выглядел так, будто только что снялся в рекламе Cool Water.

— Можешь засунуть свои остроумные замечания себе в задницу, — сказала она и принялась чистить зубы.

— Ты первая, — ответил он и подмигнул ей в зеркале, которое она только что вытерла от пара. Белла закатила глаза и, промыв свою щетку, как ястреб следя за тем, чтобы Эдвард на этот раз использовал свою собственную.

— Ну маааам. Ты что, не доверяешь мне? — спросил Эдвард, глядя на Беллу.

— Пока могу тебя видеть. А это значит, что практически не доверяю.

— Это ужасно, Белла. Я-то думал, ты доверяешь мне, — притворился обиженным Эдвард и поставил свою щетку в стаканчик, стоявший на раковине. И снова Белла закатила глаза.

— Пошли уже, Казанова. Пора завтракать. Что ты хочешь? — спросила она и направилась в свою комнату, чтобы одеться.

— Я уже ответил на этот вопрос, — ответил он, приближаясь к ней.

— Эдвард Энтони Каллен, будь серьезен, — отругала она его, а он только рассмеялся.

— Ну, если ты так серьезна, что решила использовать мое полное имя, то я хочу яичницу с беконом. О, и тот клубнично-персиковую штуку, что ты делаешь.

— Ладно.

— Да, и Эдвард? — позвала она, и он обернулся.

— Я уже вытянула свою букву.

— Что? Это жульничество! Откуда мне знать, что ты тянула только один раз, а не выбирала ту, которая тебе нравится? — допытывался он, скрестив руки на груди.

— Потому что ты знаешь меня и доверяешь мне. Поэтому, следуя традиции Эдварда Каллена, шесть есть, осталось еще двадцать, — она улыбнулась Эдварду, который стоял и смотрел ан нее с кислым выражением на лице.

— Ну давай, Бенедикт Арнольд! — ответил он, надменно усмехаясь над ней.

— Я не предатель! — пожаловалась она, подавив желание топнуть ногой, когда Эдвард рассмеялся и скрылся за дверью своей комнаты.