Селфи

ГЛАВА 22

Нет, в настоящей жизни все не так, как в кошмарах. Когда я захожу на школьный двор, разговоры не обрываются внезапно и никто не начинает немедленно тыкать пальцем в мою сторону. Но все же я замечаю стайки девочек, которые глядят на меня и перешептываются. Один парень руками изображает груди и поднимает большой палец. С этого момента я начинаю глядеть в землю.

Когда мы заходим в кабинет биологии, меня немедленно постигает сильнейший шок. На доске висит то самое фото. Отпечатанное в формате A3 (возможно, это самый большой формат, который они могли найти для печати).

Конечно, мысленно я подготовила себя к тому, что такие вещи будут происходить, и все-таки чувствую себя так, словно мне закатили пощечину. Мне до смерти стыдно при мысли, что госпожа де Схюттер, которая вот-вот войдет в класс, увидит плакат. И, похоже, некоторые из одноклассников только сейчас впервые увидели это фото, потому что я слышу, как по кабинету проносится изумленный вздох.

К счастью, Жюли не мешкает. Она срывает плакат таким резким движением, что на доске остаются скотч и уголки, на которых он держался. Она комкает плакат и решительно швыряет его в мусорную корзину. Потом, похоже, меняет решение и снова выуживает плакат из корзины. Теперь Жюли немного раскраснелась. Мне становится ясно, что она собирается что-то заявить, и что эффект немного испорчен, ведь ей, как попрошайке, пришлось рыться в мусорке. Она запихивает скомканный снимок в свою сумку и бормочет, что теперь-то уж никто не сможет вывесить его снова. После чего с деланным безразличием усаживается на место, но я вижу, что ее пальцы немного дрожат.

Я с трудом борюсь с желанием забежать в туалет, спрятаться там и сидеть до половины четвертого, но цепляюсь за слова Жюли: я должна через это пройти. Должна делать вид, что меня это не задевает. Должна позволить им шеймить меня до тех пор, пока они не натешатся.

На автопилоте перехожу я между уроками в другие кабинеты. С биологии на математику. С математики на нидер. Мне почти удается убедить себя, что это обычный школьный день, но тут я нахожу в портфеле записку.

«Привет, киса. Какие у тебя роскошные здоровенные титьки! Захочешь супер потрахаться, пиши. Bigdick45@gmail.com»

Я дала себе слово, что не стану реветь. И даже когда по щекам у меня поползли слезы, я продолжаю шептать: «Я не буду плакать. Я не буду плакать». К счастью, я успеваю вовремя спрятаться в раздевалке спортзала. Правда, при этом пропускаю урок истории. И когда-нибудь мне придется выйти оттуда. И тогда все увидят мои опухшие глаза и поймут, что я вовсе не такая сильная, какой притворяюсь.

Весь урок я сижу в укрытии, а когда выхожу из него и гляжу в зеркало, то вижу, что глаза у меня, конечно, немного красные, но не настолько, чтобы было сразу заметно, что я плакала.

Fuck it, думаю я, пойду домой. Я попробовала. У меня ничего не вышло. Втянув голову в плечи и уставившись в пол, я пересекаю двор и иду к велосипедной стоянке. Там полно народу, потому что каждый, кто собирается на ланч домой или в кафе, отстегивает свой велосипед. Тут я спокойно могу затеряться в толпе.

Ага, сейчас.

— Эй, зая, титьки у тебя огонь, — говорит Свен из шестого класса и обеими руками хватает меня за грудь. Мне больно, и я взмахиваю руками, чтобы оттолкнуть его, но не успев сделать это, вижу, как в лицо его летит кулак, и он отшатывается. Он пытается удержаться на ногах, но качается, как пьяный, и падает на велосипеды.

Я оборачиваюсь и смотрю на искаженное лицо Симона.

Он трясет рукой, ему определенно больно.

— Извини, — говорит он и вскакивает на велосипед.

— Подожди! — кричу я.

Как можно быстрее я отстегиваю свой велосипед.

Но когда я выезжаю за ворота, Симон уже давно пропал из виду.