Селфи

ГЛАВА 9

Когда я прихожу домой, мамы все еще нет, так что я сбрасываю туфли, игнорирую брата, который сидит перед теликом и трескает чипсы вместо ланча, и топаю наверх, в свою комнату. Я залогиниваюсь в Фейсбуке, сгружаю фотку, которую Жюли переслала мне через мессенджер, и сбрасываю ее Браму. Потом устраиваюсь ждать у компьютера. Все это время передо мной маячит лицо Жюли. Мои жестокие слова определенно ранили ее. Потому что это горькая правда: я гораздо красивее Жюли. Или другими словами: я красивая, а Жюли… обыкновенная. Когда мы где-нибудь тусуемся, ко мне парни подходят куда чаще, чем к ней. И она, разумеется, это замечает, конечно, такое не может не задевать. И все же она никогда ни в чем меня не укоряла, не предъявляла никаких претензий. И тут являюсь такая я, хамлю ей, и все гибнет из-за одной жестокой, обидной фразы. Но потом я останавливаю себя: ведь она первая назвала меня шлюхой, — и начинаю чувствовать себя получше. И все это время я таращусь в экран своего компа, но ничего не происходит.

⚪ Эй, ты где? Мою фотку видел?

Ничего. Я берусь за книгу, но совершенно не могу на ней сосредоточиться. Потом включаю очередную серию «Анатомии страсти», однако все тамошние любовные перипетии и ссоры не отвлекают меня от моих мыслей. Даже наоборот, они заставляют еще упорнее думать о моей собственной ситуации. После очередной серии я иду проверить Фейсбук. По-прежнему никакого ответа. И тут я вижу, что и на фото, и на сообщении стоят пометки «Просмотрено 13:01».

⚪ Брам, я знаю, что ты видел фотку. Как она тебе? Как ты вообще?

⚪ Брам, почему ты не отвечаешь? Все в порядке?

⚪ Я уже начинаю всерьез думать, что ты меня игнорируешь. Так мы в четверг встречаемся или как?

Мне хочется позвонить ему или написать, но ни его номера, ни адреса у меня нет. Внезапно я осознаю, что, вообще говоря, совсем ничего о нем не знаю.

Только к семи до меня начинает доходить, какая я идиотка. И что где-то есть некий парень, обладающий моим откровенным фото, с которым он может делать все что захочет. И что, возможно, я потеряла лучшую подругу из-за какого-то подлого типа.

На следующее утро я со свинцовыми ногами подъезжаю к дому Жюли, посмотреть, захочет ли она отправиться в школу вместе со мной. Жюли нет, но она никогда и не встречает меня на улице. Я не знаю, что мне делать. Не хочется выглядеть дурой и ждать ее, если она не желает ехать со мной, но и проезжать мимо ее дома не останавливаясь, как бы намекая на то, что наша дружба окончена, не хочется тоже. Ее мать избавляет меня от мучений.

— Линда, Жюли уже уехала, — говорит она. Я вижу, что она полна сочувствия. Я киваю и еду дальше. Мне кажется унизительным показывать, что я плачу. Кроме того, за прошедшие дни я и без того немало слез пролила. Так что я держусь. Но когда я замечаю, что Жюли поставила велик на школьной велопарковке не на нашем обычном месте, а где-то в совершенно другом конце, я начинаю рыдать так сильно, что у меня трясутся плечи.

— Все в порядке? — спрашивает заботливый голос. Мне слишком стыдно обернуться в его сторону, но этот голос я узнаю из тысячи.

Симон.