Сердце Андромеды, или Чёрный Цветок. Книга первая

3

Триумвират — видимость законной власти, сменившей эпоху хаоса, не принёс облегчения соседям Х-15. Если банды уголовников терроризировали местное население и залезали (очень аккуратно) в вотчину губернатора, то для пиратов ближайшие планеты и галактики по-прежнему оставались богатой и неистощимой кормушкой. Х-15 исторически находилась на пересечении важных торговых путей, оттого пираты и выбрали её главной базой своего флота, а часть Чёрного Причала, по договору с губернатором, объявили столицей своего государства. Весьма преуспевая в разбойном промысле, пираты так основательно надоели крупным торговым компаниям, что они договорились с «Союзом трёх галактик» послать против космических разбойников военный флот, взяв на себя финансирование предстоящей военной операции. Собрав внушительные силы, «Союз» начал войну, но недооценил возможностей противника. Маленькие, юркие, быстроходные пиратские корветы, словно тучи насекомых, облепляли тяжеловесные крейсера «Союза» и наносили им урон. В результате боёв наступающая сторона потеряла самый мощный линейный корабль и пять крейсеров среднего класса. После чего флот «Союза трёх галактик» с позором отступил и убрался восвояси. Пираты торжествовали. Они победили, заплатив, однако, высокую цену. Треть портов планеты была разрушена, повреждены важные коммуникации, три из семи военных баз прекратили существование, один из городов полностью сгорел, но Чёрный Причал не пострадал, крейсера «Союза» так и не смогли к нему подобраться.

Когда Циклоп после нескольких часов бреющего полёта над выжженной пустыней поймал сигнал Стумбеля, все, кто был на «Ласточке», с облегчением вздохнули. Они уже теряли надежду, встречая разбомблённые причалы, обугленные и расплавленные камни на месте бетонных куполов и платформ, огромные воронки от взрывов фотонных торпед. И вновь, как в первый раз, перед QR-4 распахнулся бутоном колодец лифта, только свет теперь был ярким и чистым, не сочилась вода из ржавых труб и не бежали тёмные пятна по сырым, рыхлым стенам колодца.

В рубке «Ласточки» после непродолжительного треска и шипения раздался ровный приятный голос:

— QR-4, рады приветствовать гостей Чёрного Причала. Через сорок квинталей Стумбельского времени вы будете пришвартованы к третьему причалу пятого терминала космопорта, где вам будет предложено пройти регистрацию.

Голос замолчал, и зазвучала музыка как в мультфильмах для самых маленьких.

Лифт спускался заметно быстрее и дольше, чем в прошлый раз, а когда двери его распахнулись, на обзорном экране всё завертелось, запрыгало и засверкало. Центральный космопорт Чёрного Причала был переполнен пассажирами. И как на земных вокзалах они спешили в разных направлениях, закручиваясь и раскручиваясь потоками, путаясь и сбиваясь. Всё это на фоне оглушающей рекламы, пылающих табло с расписанием, назойливо мелькающих указателей, роботизированных справочных, камер хранения, туалетов, комнат отдыха, кафе, ресторанов, магазинов и прочего, прочего, прочего…

Рэму показалось, что он вернулся в Моулей. Он снова испытал шок от многообразия видов разумных существ Бериана. Иногда было просто невозможно отличить живое от неживого, если только оно не двигалось и не говорило понятным языком. Странное впечатление производили местные полицейские в синих форменных куртках, строго следящие за порядком, учитывая, что в нескольких часах лёта от Чёрного Причала экипаж «Ласточки» имел удовольствие познакомиться с шайкой прожжённых бандитов.

Службы космопорта работали чётко и слаженно. QR-4 отвели свободный ангар. Контролёр — длинный, сухой и зелёный, как гороховый стручок — спросил у Рэма документы. Получив в ответ растерянную улыбку, стручок (Болтун уверял после, что он — девушка) не стал настаивать и пропустил землянина в конкорс.

— А ведь это предупреждение нам, — заметил Болтун, с завистью поглядывая на Циклопа, у которого чип с персональными данными был вшит в запястье.

Позже Болтун выправил документы себе и хозяину. На Х-15 за пару беринов можно было приобрести любую справку, удостоверение, паспорт в любой форме — чип, браслет, отпечаток пальца, радужки глаза или традиционный для Рэма бумажный. Его он и выбрал. Фамилию вписали с ошибкой: не Полевой, а Пылвс, но место рождения — Земля — и то, что он относится к виду человек разумный, указали верно.

Рядом с космопортом путешественники сняли номер в приличном отеле с вежливой прислугой, как положено столице цивилизованного государства, но когда решили прогуляться по городу, через пятьсот метров открылась другая картина: тростниковые хижины, бедняцкие лачуги, грязные улицы, крысы — крабулы — воздух вязкий, тяжёлый и промозглый.

— Нужно разделиться, — сказал Рэм. — Так мы соберём больше информации, а вечером встретимся в отеле.

— Что вы, что вы, хозяин! — всполошился Болтун. — А если, не дай Тобу, с вами что-нибудь случится? Я даже не узнаю об этом!

— Ты забыл про скарт, — сказал Циклоп, демонстрируя тонкий браслет с тремя красными ромбами. — Мы будем видеть и слышать хозяина везде, где бы он ни находился, и уж точно его не потеряем. Только у меня их два.

— Вот и замечательно! Ты, Лохматый, пойдёшь один. С тобой всё равно ничего не случится. А я хозяина ни за что не оставлю. Даже не уговаривайте.

Спорить было бесполезно. Циклоп отдал Рэму браслет, другой оставил себе.

Решили вернуться в отель и лечь спать пораньше, чтобы отдохнуть — на следующий день понадобятся силы. Но по дороге Циклоп и Болтун о чём-то поспорили, сначала перешёптывались, а потом стали орать в голос.

— Лохматый! Ты идиот! У тебя вместо мозгов какашка трёхкрылого кумарина!

Дошло до того, что Болтун, вскочив Циклопу на спину, собрался выцарапать ему единственный глаз. Пришлось Рэму вмешаться и выяснить, в чём дело. Оказалось, спор возник из-за предложения Циклопа отвести хозяина к упцию. Рэм не знал, кто такой упций, и не понимал, отчего так неистовствовал Болтун. Ему объяснили.

Упции — это раса урофинов, способных на несколько секунд обращать время вспять; считаются лучшими в Бериане инструкторами по военной подготовке, поскольку пользуются методикой максимально приближенной к реалиям боя. Методика заключается в том, что в обучаемого стреляют боевыми зарядами. Каждая ошибка, допущенная на полигоне, навсегда оставляет зарубку в памяти. Тяжело раненного или убитого курсанта упции оживляют, возвращая его в прошлое. Такой опыт заменяет месяцы и годы тренировок в специальных военных школах. Тем не менее большим спросом услуги упциев не пользуются, во-первых, из-за высокой платы за обучение, а во-вторых, из-за того, что испытание смертельным боем — удовольствие не из приятных и не каждый на такое подпишется.

— Хозяин, я категорически против! — объявил Болтун, зло поглядывая на Циклопа. — Вы хоть и великий сдохнин, но я боюсь за вашу психику. Вспомните последний бой в Моулее! Зачем подвергаться такому риску? Это совсем не обязательно. Я бы сказал, что это глупо! Только Лохматому подобное может взбрести в голову. Ну вы же знаете, что у него вместо мозгов!..

Рэм прекратил бесполезный спор. Если есть проверенный и быстрый способ обучиться стрелковым навыкам, то потерпеть боль можно, в конце концов он спортсмен. Только где искать этих упциев?

— Они всегда там, где кровь. Бр-р, — поёжился Болтун.

— Хозяин, на Х-15 они наверняка есть, — сказал Циклоп. — Надо расспросить местных.

— Расспросить, расспросить… И зачем только мы вытащили этого тупорылого гриза из-под обломков? Командует теперь! А то я сам не знаю! Хозяин, подождите минуточку. Я сейчас всё выясню.

Прошло немного времени, и Болтун вернулся с адресом упция.

— Сколько же ты заплатил портье? — спросил Циклоп.

— Три берина.

— Однако у них и цены!

На «Ласточке», ещё во время полёта к Х-15, Циклоп сумел взломать шифр сейфа в каюте капитана, в нём оказалась небольшая сумма денег. Всего около сотни беринов и несколько стумбельских крон. Этих средств было слишком мало, чтобы разбрасываться ими направо и налево. Тем не менее деньги у Болтуна никогда не переводились, каждый раз в четырёхпалой ладони возникала круглая, треугольная или ромбовидная монетка, которую он пускал в ход ради дела. Скорее всего Болтун подворовывал, но Рэм давно махнул на это рукой, понимая бесплодность попыток перевоспитать туга.

Первую ночь на Х-15 Рэм не мог заснуть. Его знобило, он чувствовал сильное волнение, которое донимало, как сквозняк, цедящий в приоткрытую дверь. Геля была рядом, может быть в сотне метров от него. Сердце то замирало, то бешено колотилось. Он представлял их встречу, но каждый раз, когда собирался обнять Гелю и прижать к себе, картинка исчезала. Прошёл час в мучительной бессоннице, стало только хуже. Рэм уже ни во что не верил, и думал, что гоняется не за девушкой, а за её бесплотной тенью. Внезапно ужас мёртвой хваткой сдавил горло, и он застонал.

— Что, хозяин? Вам плохо? — Болтун был тут как тут, даже во сне чутко следивший за всем, что происходит вокруг, он глядел на хозяина с такой трогательной заботой, что Рэм едва не прослезился; потрепал туга по плечу и, улыбнувшись, сказал:

— Давай-ка, дружище, спать. Как говорят у нас на Земле, утро вечера мудренее.

* * *

Упций жил в маленькой хижине, похожей на собачью конуру, сбитую из гнилых досок. В хижине было много любопытных вещей. С потолка на верёвках свисали тушки животных, пучки высушенных растений, желтые цепочки скелетиков и отдельные кости самых невероятных размеров, на полках, занимавших весь периметр стен, громоздились каменные и деревянные фигурки представителей берианских рас; было ещё много амулетов и разных вещиц, назначение которых Рэм не знал. В целом жилище упция напоминала лавку старьёвщика.

Добираться до него пришлось довольно долго. Шли маршрутом, описанным портье, который напоследок призвал их к осторожности. Чёрный Причал делился на зоны, где каждая из трёх ветвей власти устанавливала свои порядки. Центр города, административные здания и большинство вокзалов находились в ведении губернатора и полиции. Всё остальное было серой зоной, где за жизнь и здоровье горожан не отвечал никто, кроме них самих. Здесь могли ограбить, избить и даже убить.

На нижнем уровне (всего их было девять) город выглядел совершенно запущенным. Здесь не было красивых высотных зданий, почти отсутствовало освещение, плохо пахло, под ногами хлюпала жидкая грязь. Миновав квартал, путешественники свернули на улицу А12–34. Циклоп не опускал бластер, а Болтун, навострив уши и напряжённо вглядываясь вдаль, предупреждал о подозрительном движении. Тотчас все останавливались и ждали, пока Болтун не давал разрешения продолжить путь.

Упций был похож на борца сумо, рикиси, — круглый, толстомясый, с жировыми складками на боках, без шеи; голова была приплюснутой, как будто побывала под тяжёлым прессом. Четыре тёмно-лиловых глаза, блеснув из-под век, смерили Рэма с ног до головы:

— Три захода по двадцать пять беринов, — сказал упций без всяких предисловий.

— Мой хозяин опытный сдохнин, ему хватит и одного захода, — возразил Болтун.

Упций шевельнулся, жировые складки на боках закачались, точно холодец на блюде.

— Три захода по двадцать пять беринов, — повторил он бесстрастно.

— Я согласен, — прервал торг Рэм.

Болтун дёрнул Циклопа за клочок шерсти на сгибе локтя и что-то раздражённо прошипел.

— Деньги вперёд, — предупредил упций. — И вы двое должны уйти.

— Как, без нас?! — Болтун аж подпрыгнул от негодования.

— Это непременное условие.

Туг собрался было разразиться длинной тирадой — уж больно много брал на себя жирный самодовольный упций, но Рэм опередил его:

— Нас всё устраивает. Если только… — он запнулся и вопросительно посмотрел на Болтуна. — Если только у нас есть чем заплатить…

Платить было чем. Болтун носил на спине маленький рюкзачок, деньги из которого извлекались с удивительным постоянством. Уронив хохолок на две стороны, вроде жиденького пробора, и горестно вздохнув, точно его ждала клетка охотника, Болтун выложил семьдесят пять беринов. Но упций взял только семьдесят три.

— Сегодня тридцать пятое брумгиля. День рождение моей покойной матушки. Поэтому я делаю скидку.

Болтун моргнул два раза и молча убрал сдачу в рюкзачок.

Когда Циклоп и Болтун вышли за дверь, упций нажал кнопку под столом и стена за его спиной раздвинулась. Рэм сразу понял, что будет происходить. В начале девяностых в своём родном городе он впервые услышал о пейнтболе — игре, в которой спортсмены стреляли желатиновыми шариками, начинёнными красящим веществом. Состязания обычно проводились в лесу, в заброшенных зданиях или на специально оборудованной площадке. Именно такую площадку Рэм сейчас и увидел. Она весьма достоверно имитировала рельеф местности предполагаемого боя — окопы, воронки, металлические и бетонные заграждения, брустверы, блиндажи. Одно было непонятно: с кем предстоит сражаться? Не с этим же стокилограммовым рикиси? Упций, отдуваясь и переваливаясь, как утка, доплёлся до ящика с оружием, открыл его и извлёк первый образец для изучения — штурмовую винтовку ПР-9. Выстрел из неё разрывал тело на куски, причём неважно, куда попадала пуля, хоть в десятый палец третьей ноги или мочку оттопыренного уха.

Рэм хотел узнать об оружии побольше, но упций отмахнулся от его вопросов. Наскоро объяснив куда нажимать, дал произвести пару пробных выстрелов по мишени, которая появлялась и исчезала возле закрученной в спираль ржавой рельсы. Рэм легко справился с заданием — в армии он был отличником по стрельбе.

— Ну, теперь ступай вон к тому окопчику, — пробурчал упций, — а как услышишь сигнал, прыгай вниз.

На противоположной стене площадки было изображено утро в лесу на некоей воображаемой планете, отдалённо похожей на Землю. Внезапно небо этой планеты зашевелилось, зарябило и из него вышли два робота в боевой экипировке, один ярко-лиловый, другой густо-синий.

Не дожидаясь дополнительных указаний, Рэм побежал и нырнул в окоп одновременно со звуком сирены, возвестившем начало так называемого «первого захода». Он продлился не более двух минут. Рэм даже не успел нажать на спусковой крючок винтовки. Лиловый робот неожиданно появился за его спиной и выпустил заряд плазмы из карабина…

С трудом разлепив веки, Рэм несколько минут чувствовал сильный рвотный позыв. Желудок, казалось, набитый тухлым мясом, пытался извергнуть эту гадость из себя. Жгучая боль скручивало тело и хотелось орать благим матом. В полуметре от лица маячила широкая, лоснящаяся от пота четырёхглазая физиономия упция.

— Ну ты как? Очухался?.. Запомни: боль — твоя память. Она предупреждает, даёт сигнал об опасности. В другой раз не стой на месте. Всё время перемещайся.

Рэм с трудом поднялся, в голове гудел набатный колокол, ноги подкашивались, кости ломило — возвращение к жизни после того, как тело разнесло на атомы, было мучительным.

— Теперь изучим лазерный пистолет КП-35, — невозмутимо произнёс упций и занялся объяснением нового вида оружия.

Методику обучения упций не менял: всё повторилось, как со штурмовой винтовкой. Выскочила мишень, и Рэм произвёл несколько одиночных выстрелов. Все в «молоко» — мешал туман и розовые круги перед глазами.

Во «втором заходе», несмотря на боль и головокружение, Рэм продержался дольше — целых пять минут. Был момент, когда он почти перехитрил синего робота, вывел на линию огня, но промахнулся. И снова лиловый вырос как из-под земли, и всё исчезло…

В третий раз упций извлёк из ящика бластер 23-RI. Рэм едва стоял на ногах, смертельно бледное лицо его блестело от холодного пота.

— Ничего, ничего, землянин, ты справишься. Ты — молодчина! — похвалил его упций и похлопал по плечу.

Рэм сморщился и согнулся, будто не от дружеской длани, а от удара железным ломом.

Шатаясь и спотыкаясь, он кое-как взобрался на блиндаж, чтобы занять самую высокую, выгодную точку, а когда из нарисованного неба выпали роботы, заорал во всю мочь и принялся стрелять, орудуя бластером как поливальным шлангом…

Полностью Рэм пришёл в себя только в отеле, куда Гриз принёс его на руках. Сидя в изголовье кровати, Болтун размазывал слёзы по щекам между приступами надрывного плача и на чём свет стоит ругал Циклопа.

Позже, когда Рэму стало значительно лучше, он выпил полный стакан воды, с облегчением выдохнул и сказал:

— Оказывается, у роботов есть особая защита и они в принципе неуязвимы. Упций говнюк. В его методике главное научиться выживать. Остальное неважно. Но всё-таки я экзамен выдержал.

— Вы великий сдохнин! — воскликнул Болтун, обрадованный, что хозяин связно излагает мысли: значит у него всё нормально с головой. Это после такого-то испытания! — Знайте, сердце преданного туга трижды умирало и трижды воскресало вместе с вами, мой непобедимый, мой несравненный, мой великий хозяин-воин…