Сердце Андромеды, или Чёрный Цветок. Книга первая

2

— Господа пираты! Вольные космические бродяги! Братья! Наши законы — самые справедливые законы в Бериане — никогда не ущемляли право выбора каждого. А мы всегда выбираем свободу! Это ласковое и нежное, как мать, слово греет наши души, и мы не променяем её ни за какие богатства на свете. «Пиратское братство» знает об этом. Оно никогда не посягнёт на сокровенное. Разумеется, я не говорю о том, когда от всех нас зависит общее благо. Сейчас не та ситуация! Мы имеем полное право поступить, как считаем нужным. Как вынуждают нас обстоятельства. А они говорят нет! Кричат: «Валите, ребята, отсюда, здесь вам делать нечего!..»

Гривуз обвёл глазами сход и услышал гул одобрения. Получив поддержку, заговорил ещё уверенней:

— Тут некоторые давят на то, что месть, мол, благородное дело. Нам нужно поквитаться с Хоном за гибель адмирала Головуна. Покарать диктатора. С этим не поспоришь. Но как это сделать? У Хона магнитные экраны, энергетические ловушки, непробиваемые форты, тысячи ракеты и киборгов. «Пиратское братство» выставило против него самый огромный флот за свою историю. И что мы имеем в итоге?..

Рэм стоял в тени дерева и глядел то на небо, то на стену джунглей на противоположном берегу. Уже несколько часов он находился на Харде, но его не покидало ощущение, что он на Земле. Лес, небо, облака — всё было близким, узнаваемым, как будто он попал в Амазонскую сельву, столько раз виденную по телевизору. Пальмы, кокосы, лианы, папоротники, сахарный тростник… Тропическая растительность производила такое же сильное впечатление, как если бы вместо неё росли липы, осины, дубы или берёзы. Сколько же прошло времени с тех пор, как он нырнул в колодец Кайласа?

Однажды Рэм с помощью Циклопа попытался перевести берианские дни в земные и пожалел, что сразу не завёл столбик вроде того, на котором Робинзон Крузо отсчитывал время мытарств на необитаемом острове. Рэм считал, считал, но в итоге бросил. Циклоп не сдавался, складывал, делил, умножал и выдал три разных результата: три месяца, полгода и год.

— Хозяин, извини, я запутался…

На Харде и воздух казался земным, вернее, как в земных тропиках — влажным, плотным и горячим. Рэм вглядывался в джунгли, надеясь увидеть знакомую, приятную для глаза обезьянку, лемура или попугайчика. Но на расстоянии разглядеть ничего не мог. Над зарослями в сгущающемся тумане кружили птицы, иногда, вспугнутая зверем, взлетала целая стая.

Со дня отбытия с Х-15 всё пошло наперекосяк. Пиратская вольница на «Ласточке», вынужденная посадка на КУ2009Т, смерть укоропа. Болтун был прав: непредвиденная задержка в пути, вероятно, спасла жизнь экипажу QR-4. Сумел бы Циклоп так же искусно, как в Моулее, увести «Ласточку» из-под огня орудий Харда? Трудно сказать. У многих пиратов это не получилось. Их корабли оказались бессильны против защитных экранов и беспомощны перед лазерными пушками фортов. Крейсер Головуна сгорел одним из первых. И это были ещё не все неприятности, с которыми столкнулась эскадра «Пиратского братства». Между экранами Хон устроил ловушки в виде «магнитных сетей». Сети ловили пиратские корветы и притягивали к земле, как магнит гвозди, где их поджидали киборги. Специальными пробойниками они вскрывали люки и всех, кто находился внутри, либо убивали, либо забирали в плен.

Диктатор Хон отлично подготовился к войне. Эскадра Головуна разбилась об оборону фортов, как деревянная лодка о скалы. Уцелела только треть кораблей. Уходя из зоны обстрела и воздействия магнитных полей, пиратские корветы врезались друг в друга. В паническом бегстве погибло ещё с дюжину судов. Жалкие остатки некогда грозной флотилии приземлились на обратной стороне планеты.

«Ласточка» подоспела к Харду, когда сражение было проиграно по всем статьям. Поймав в эфире обрывки переговоров, Циклоп и Рэм поняли, что произошло, и не стали искушать судьбу — обогнули планету по экватору.

На зелёной поляне на берегу тиховодной реки пираты устроили сход. Надо было решать, что делать дальше.

Как обычно, говорил Гривуз. Это был гуманоид с тёмно-синей пористой кожей и жёлтыми кошачьими глазами. Много лет Гривуз занимал должность помощника капитана, а потом адмирала, которую получил не за храбрость и военный талант, а за умение долго и витиевато говорить. В пиратском братстве дисциплина в бою считалась непререкаемым законом, приказы не обсуждались. Но в повседневной жизни всё решалось на сходах. Гривузу поручали доносить волю руководства, и Гривуз никогда не подводил: его слушали внимательно, с ним соглашались, никому и в голову не приходило спорить — помощник Головуна любого мог выставить посмешищем. Но сейчас над Гривузом никто не стоял — адмирал был мёртв. Почувствовав свободу, штатный оратор говорил особенно ярко и приподнято. В глубине души Гривуз убеждал себя, что должность помощника в сложившихся обстоятельствах теряет смысл, но делать из этого вывод не торопился. Он был осторожным. Освободившееся место командующего эскадры — пусть и сильно потрёпанной, и уменьшенной в разы — выглядело заманчиво. Гривуз умел угадывать настроение толпы. Никто спорить не станет, что с Харда надо убираться, и чем скорее, тем лучше. Если Хон узнает, куда подевались остатки вражеского флота, то не упустит возможности довершить победу полным разгромом и пошлёт киборгов с их лучемётами и фотонными ракетами. Вот тогда всем точно — баста…

«Если пираты улетят, всё пропало», — думал Рэм. Он не сомневался, что Хард не случайно похож на Землю, это не совпадение, а знак. Геля рядом. Она здесь. Природа планеты как будто кричала: ты у цели! Это конечная точка! Но если пираты улетят — всё пропало…

— Никто не хочет больше выступить? — Гривуз вперил кошачьи глаза в толпу, словно выискивая смельчака, который бы рискнул высказать другое мнение. — Ну что ж, тогда будем голосовать. Хотя, по-моему, в этом нет необходимости. Со мной ведь все согласны?

— Да, да! — зашумели пираты. — Чего тут рассуждать? Гривуз прав! Знатно всё рассудил, не поспоришь… — многие потянулись к кораблям.

— И всё же законы на то и существуют, чтобы их соблюдать. Ставлю на голосование…

— Стойте! — чей-то голос разрезал воздух и заставил тех, кто посчитал сход завершённым, повернуть обратно. На середину круга вышел Рэм. Болтуна, который рвался выйти вместе с хозяином, Циклоп не пустил:

— Не лезь. Не надо.

— Лохматый… ну ты у меня дождёшься, — прошипел туг, скаля зубы.

— Я капитан Рэм Полевой с QR-4. Прежде чем вы проголосуете, хочу, чтобы вы меня выслушали, — сказал Рэм, дождавшись тишины.

— Да? И что ты можешь нам сказать, человек? Ведь ты даже не член «Пиратского братства»! — усмехнулся Гривуз, обегая взглядом притихший сход.

— Да, я не член «Пиратского братства». Но я здесь, и адмирал Головун не считал зазорным заключить со мной договор. Поэтому я имею полное право говорить.

— Пусть говорит! Пусть!.. Говори, Пылвс! Говори! — раздалось отовсюду.

Рэм никогда не выступал перед большой аудиторий. Тем более не знал как разговаривать с разношерстной толпой инопланетян, поэтому сильно волновался. Ставка была слишком высока, и проиграть он не мог. Собравшись с духом, как перед соревнованиями, Рэм ринулся в бой.

— Господа свободные люди… то есть пираты! Вспомните, зачем вы сюда прилетели, и ответьте на один вопрос: кто такой Хон?.. Я подскажу вам. Хон вор. Он не просто нарушил законы «Пиратского братства», он его обворовал. Украл ваше же золото, и сейчас оно здесь, у вас под боком. Так неужели мы его не заберём?.. Ну хорошо, вы вернётесь на Х-15. Пройдёт много времени, прежде чем «Пиратское братство» соберёт новую эскадру. Хон успеет укрепить оборону Харда лучше прежнего — средств у него для этого предостаточно. Или, что куда проще, прихватит наворованное и исчезнет. И вы ничего не получите!.. Господа пираты! Почему бы вам не забрать у него золото? Кто вам мешает? Киборги? Да, их много. Они о-очень страшные… (Рэм смешно растянул «о-очень», и в толпе раздался смех.) Но в бою каждый из вас стоит десяти киборгов, и я не сомневаюсь, что мы в два счёта разделаемся с ними. Что может этому помешать? Магнитные экраны?.. Тогда давайте их отключим!

— Ха-ха-ха, — схватившись за живот и запрокинув голову, заливисто рассмеялся Гривуз. Он старался произвести впечатление на пиратов, которые слишком внимательно слушали человека и, чего доброго, могли пойти у него на поводу.

— Только-то? Отключить? — Гривуз сделал вид, что вытирает проступившие от смеха слёзы. — А кто это сделает? Уж не ты ли, человек?

— Я, — сказал Рэм. — Я их отключу.

— И ты знаешь, как это сделать?

— Пока нет.

Гривуз снова зашёлся смехом. К нему присоединились пираты: стали хохотать, хлопать себя по ляжкам и тыкать пальцами в Рэма. Рэм почувствовал, что проигрывает, но тут неожиданно выступил Мотс.

— Послушайте, вольные бродяги! — сказал он, отделяясь от толпы и поправляя висевшую за спиной полутораметровую лазерную винтовку. — Человек ведь дело говорит! Прежде чем драпать на Х-15, давайте произведём разведку, проберёмся в главный форт, посмотрим, что к чему, а потом решим, как быть дальше. Сбежать мы всегда успеем. А золото? Возвращаться с пустыми руками, побитыми, не отомстив за погибших братьев — это позор, я так считаю.

Сход зашумел — слова Мотса понравились многим, задели за живое. Но Гривуз не собирался сдаваться.

— Интересное предложение, интересное, — сказал он, заложив руки за спину и прохаживаясь с видом лектора, объясняющего тему нерадивым студентам. — Ну что ж, господа, давайте поразмыслим над этим. Что мы, так сказать, имеем? Форт, охраняемый войсками, пушками, минными полями, сканерами, защитными экранами — и вы собираетесь просто так зайти туда и отключить какой-то рубильник. Получается так, да? Позвольте вас спросить, кто же отважится на такое авантюрное и, без сомнения, смертельное предприятие? Может быть, ты, Мотс?

Мотс не успел ответить, его опередил Рэм:

— Господа, это дело добровольное. Я иду. Кто со мной?

— Я! И я! — друг за другом выкрикнули Болтун и Циклоп.

— Я тоже, — отозвался Мотс.

* * *

В кабине «Ласточки» их ожидала приятная прохлада. Рэм с наслаждением стянул мокрую от пота одежду. Оставшись в одних трусах, растянулся в кресле и положил ноги на пульт управления. Какое блаженство! Как ни походила природа Харда на земную, всё же в тропической «бразильской» жаре приятного было мало.

— А куда все подевались? — спросил Рэм, заведя руки за голову и прикрыв глаза.

Циклоп явно собирался о чём-то спросить, но, как всегда, подготовка к вопросу занимала у него много времени.

— Циклоп, ты что молчишь? Где Болтун? Где Мотс?

После схода Рэм предложил собраться на «Ласточке». Надо было подумать, как попасть в главную цитадель Хона и вообще, как её отыскать. Теперь к ним присоединился Мотс. Не самое полезное пополнение, судя по тому, что он вытворял на «Ласточке», но всё же хитрый и изворотливый пройдоха мог пригодиться. Мотс о чём-то переговорил с Болтуном, и они пропали.

— Не волнуйтесь, хозяин, они скоро придут, — произнёс гриз трагическим тоном, и на последнем слове его голос дрогнул.

Рэм приоткрыл глаз и удивлённо посмотрел на гриза.

— Хозяин, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, — продолжил тот.

— Ты о чём?

— На Белом Камне у меня была девушка. Мы любили друг друга. Но война между кланами навсегда разлучила нас. Я часто думаю о ней. Вспоминаю. И мне становится грустно.

Циклоп тяжко вздохнул:

— Знай, хозяин: гриз тебя никогда не подведёт.

Рэм убрал ноги с пульта управления и наклонился к Циклопу.

— Я не сомневаюсь в этом, дружище. Зачем ты это говоришь?

— Я переживаю за тебя.

— Не стоит. Всё будет хорошо. Поверь мне.

Гриз хотел что-то добавить, но в отсеке загудели шаги. Вошли Мотс, Болтун и странный тип — тонкий, длинный, складчатый, лоснящийся то ли от пота, то ли от жира.

— Знакомьтесь, — сказал Болтун с видом полководца, выигравшего сражение. — Это Обулк. Он сообщит вам нечто важное. Но поскольку он по природе своей застенчив и от волнения плохо соображает, я сделаю это вместо него. Господа! Мой любимый хозяин и прочие! Обулк — чудо природы или божественного промысла, вряд ли найдётся в Бериане кто-то, чей природный дар имел бы большую практическую пользу. Я удивляюсь, как до сих пор искатели сокровищ не обратили на него внимания. — Болтун понизил голос и, сложив ладони лодочкой, приложил ко рту: — Так это даже лучше для нас. Однако, — продолжил он бодро, — я читаю в ваших глазах нетерпение…

— Не то слово, Болтун! Ты можешь покороче? — сказал Рэм с кислой миной.

— Если совсем коротко, Обулк изъявил желание нам помочь…

В том месте, где под частыми кожными складками, по всей видимости, скрывалось лицо Обулка, из незаметного отверстия вырвался звук — смесь бронхиального хрипа с комариным писком. Болтун тут же отреагировал.

— Да, да, я помню. Нам поставлено условие: десять процентов от нашей доли.

— Какого чёрта! Только что было пять, теперь уже десять! — возмутился Мотс. — Червяк, умерь свои аппетиты!

Обулк зашипел, захлопал складками и развернулся, собираясь уходить. Болтун задержал его.

— Разумеется, никто не станет спорить, когда твоё, Обулк, участие в предприятии принесёт реальные плоды. Вопрос с доплатой решится сам собой. Но для этого надо ещё поработать. Ты согласен?

Затянувшийся ребус стал раздражать Рэма.

— Я понимаю, что делить шкуру неубитого медведя — увлекательное занятие, — сказал он, — но я не присоединюсь к вашему торгу, если не получу объяснений.

— Хозяин, Обулк — дар природы…

— Это я уже слышал. Обойдёмся без патетики. Что он умеет?

— Он может вырыть подземный ход.

— Я тоже, если постараюсь.

— Вы не поняли, он роет… Вот скажите: вы умеет плавать?

— Да.

— Обулк роет подземные тоннели примерно с той же скоростью, с какой вы можете плыть.

— ?

— Его организм устроен таким образом, что даже самый прочный грунт он раздвигает с помощью… В общем, я не знаю точно, как он это делает, но готов поспорить, что вам это понравится.

— А ты… не преувеличиваешь?

— Я?

— Ну то есть он.

— А-а, я вас понял.

Хохолок Болтуна изогнулся вопросительным знаком. Обулк почернел, раздулся от важности и стал похож на толстого земляного червяка.

— Нет, нет, Обулк, никто не сомневается в твоих способностях, — со значением произнёс Болтун. — Но сам понимаешь: ты запрашиваешь высокую цену, и мы должны знать, оправдана ли она…

Червяк сделал кивок верхней частью тулова в сторону выхода, что означало приглашение на сдачу экзамена. Все гурьбой последовали за ним.