Сердце Андромеды, или Чёрный Цветок. Книга первая

5

Рэм вышел из таверны, от волнения у него горели щёки и гудела голова. Стоило представить себе берианского урода с оттопыренными ушами (вроде гуманоида, представившегося таможенником), который похотливо разглядывает Ангелину, протягивает к ней мерзкие щупальца, как кровь застучала в висках. Он оглянулся в поисках Болтуна и увидел его лежащим на боку, с притянутыми к голове коленками. Над тугом стояли три амбала, один с тесаком, которым разделывают на рынке мясные туши. Амбалы выглядели как однояйцевые близнецы: зеленовато-синяя чешуйчатая кожа, вдавленный нос, узкий лоб, увенчанный толстым в основании и заострённым к концу рогом.

Рэм вытащил из-за пояса бластер и подошёл вплотную. Рогачи спорили:

— Я первый схватил туга! Он вёрткий, и это было не просто, — сказал самый высокий.

— Ну и что, когда он укусил тебя, ты его выпустил. Если бы не я… — возразил второй рогач.

Третий молчал, оценивая доводы сторон. Спорщики были так увлечены, что не сразу заметили подошедшего.

— Господа, не смею прерывать вашу увлекательную беседу, но должен заметить, что туг не может принадлежать никому из вас, потому что он мой друг.

Три пары налитых кровью глаз уставились на человека, а три мощных рога направили на него свои острия.

— Ты кто такой? — спросил высокий, а двое его подельников, не сговариваясь, молча обошли Рэма с двух сторон.

Рогачи были крупнее человека и считали, видимо, лишним прибегать к оружию — его стоило лишь сдёрнуть с плеча. Куда веселей размозжить наглецу голову кулаком или продырявить рогом, или, на худой конец, разрубить пополам тесаком — все варианты подходили.

Рэм держал палец на спусковом крючке бластера и отступал, не давая рогачам возможности зайти со спины.

— Кто я такой? — повторил он вопрос. — Моё имя вам ничего не скажет. Отвечу так: я человек с планеты Земля, что вращается вокруг звезды по имени Солнце. И мне не нравится, что вы сделали и собираетесь сделать. Так вот, самое лучшее для вас — уйти по-хорошему. В противном случае я не гарантирую сохранность ваших замечательных рогов.

— Ну ты смельчак, человек с планеты Земля, — сказал высокий. — Вы все такие, человеки, или только ты такой резвый? А знаешь, ты похож на туга — языком мелешь не хуже и наглости тебе не занимать…

Он хотел что-то добавить, но второй рогач, стоявший справа, неожиданно метнул свой огромный тесак. Рэм подставил бластер, тесак отскочил и, кувыркаясь, отлетел в сторону. В тот же миг Рэм выстрелил. Сгусток плазмы прошёлся в миллиметре от головы инопланетянина, но поскольку тот повернул шею немного вправо, половина рога исчезла, оставив вместо остроконечника идеально гладкий спил. Его соплеменник слева, бросился на Рэма с кулаками, но был встречен ударом пяткой в грудь, в стиле Брюса Ли. Рэм не занимался карате, но в данной ситуации ничего другого не оставалось — руки были заняты. Удар на рогача не подействовал, а лишь притормозил. Зато вид направленного в лоб оружия возымел действие. Больше атаковать он не стал.

Рэм отступил ещё на шаг, держа всех троих на прицеле. Высокий рогач, не сделавший даже слабой попытки к нападению, спокойно воздел руки и сказал:

— Не надо! Мы всё поняли. Это была неправильная идея. Можешь забрать своего туга…

* * *

Бигл беззвучно парил в воздухе, указывая дорогу в отель. Болтун молчал, что было удивительно, и Рэму стало его жалко:

— Ладно, не вешай нос! Всё хорошо, что хорошо кончается! И знаешь, мой тебе совет: пересмотри принципы. Я об оружии и самообороне. Со злом по-другому нельзя. Иначе когда-нибудь зло погубит и тебя, и меня, и Циклопа, и всех нормальных людей, ну то есть берианцев. Подумай.

Болтун удручённо покачал головой.

— Да, хозяин, вы, как всегда, правы, но я грущу не поэтому.

— А почему?

— Мне больно признаться.

— Говори.

— Я не смею.

— Болтун, разве между нами могут быть тайны?

— Нет, не могут, но я боюсь вас расстроить.

— А ты не бойся. Говори.

— Хорошо. Я всё расскажу, но только позже, в отеле. Так будет лучше.

— Как знаешь.

В отеле их уже поджидал Циклоп. Ничего нового в седьмом секторе он не узнал, только подтвердил информацию, что перед войной с «Союзом» значительную партию невольников переправили на Хард. Если допустить, что в той партии была девушка с Земли, то надо лететь на планету в галактике Красный Туман, но сначала встретиться с Головуном.

«Ну что ж, Головун так Головун», — подумал Рэм. Заложив руки за спину, он ходил из угла в угол, а Болтун с тревогой и болью смотрел на хозяина.

— Скажи ему, — неожиданно прогудел гриз.

— Да что такое? — обернулся Рэм.

Болтун, сложив ладошки перед носом, словно в молитве своему богу Тобу, трагически произнёс:

— Мой несчастный хозяин, крепитесь! Тот мерзкий чибун — обыкновенный вербовщик.

— Какой чибун? Какой вербовщик?

— Тот тип, хозяин, с которым вы говорили о божественной Геле.

По дороге в отель Рэм рассказал Болтуну о разговоре с «мослом», назвавшимся доктором Крибсом. Рассказал радостно, уверенный, что напал на след.

— Чибуны, мой обманутый хозяин, известны подлым умением читать чужие мысли. Они коварно проникают в мозг собеседника и сканируют его, а потом используют сведения для обмана и шантажа, а чаще всего для вербовки в солдаты. Они мастера влезать в чужую душу. Наверняка чибун говорил вам то, что вы сами хотели услышать. Скорее всего, он работает на Головуна и вербует команду для полёта на Хард. О мой наивный, замороченный хозяин! Я безмерно виноват перед вами, что не сумел предостеречь! Мне нет прощения…

Из глаз Болтуна брызнули слёзы. Если бы Рэм тоже заплакал, может быть, страшная правда не так больно ударило бы его в сердце. Оно никогда прежде не напоминало о себе, а теперь в глазах его потемнело, и гостиничный номер стал душным и тесным.

— Хозяин, что с вами?! Вам плохо?! — закричал Болтун.

Циклоп успел подхватить оседающего Рэма и перенести его на кровать.

— Караул! Караул! Хозяин умирает! — Болтун метался, не находя себе места.

— Что ты орёшь, дурень! Ничего он не умирает! Жив хозяин. Жив. Не видишь?..

Постепенно боль утихала, Рэм начал приходить в себя. В конце концов это было не самое страшное разочарование, постигшее его, бывало и хуже. Он не был застрахован от ударов судьбы, однако научился быстро после них восстанавливаться, хотя это было непросто — в очередной раз встать, отряхнуться и пойти дальше с совершенно невозмутимым видом. Рок был так же неотвратим, как лиловый робот.

Рэм сел на кровати, постепенно сознавая, где он: в отеле Чёрного Причала. Увидев, что хозяину лучше, Болтун решил умереть.

— Это моя вина, моя! О, я несчастный глупый туг! — скулил он и катался по полу, прощаясь с жизнью. Горе Болтуна выглядело настолько безмерным и глубоким, что он, казалось, сейчас в нём утонет. Рэму пришлось употребить всё своё красноречие, чтобы уговорить туга не расставаться с жизнью. В конце концов Рэм поклялся, что не сердится, прощает его и никогда не попрекнёт за этот случай. Мало-помалу Болтун успокоился, и зелёный хохолок на его круглой голове снова взметнулся бодрой антенной.

— Ладно. Пусть так, — сказал Рэм, окидывая друзей окрепшим взглядом. — Даже если «мосол» наврал, всё указывает на то, что Геля может быть на Харде. Поэтому завтра идём наниматься к Головуну. А там видно будет…

* * *

До Северного космодрома взяли такси. Циклоп раньше пользовался им и остался доволен, а всё, что наговорил Болтун о местных водителях, оставил без комментариев, заметив только, что пешим ходом им придётся добираться сутки.

— Нет-нет, давайте на такси, — решил Рэм.

Машина была сигарообразной, с жирной синей полосой по борту. Водителя Рэм не успел разглядеть: так стремительно завершилась поездка, напомнив ему «американские горки» — только скорость была несравнимо выше, чем на аттракционе. Чёрный Причал за окнами превратился в сплошную чёрную кляксу, брызжущую искрами. Когда таксист не вписывался в поворот, раздавался скрежещущий визг металла и демонический хохот Циклопа — он обожал скорость и радовался виражам, как ребёнок.

После поездки Болтун долго ловил равновесие — его шатало и тошнило. Придя в себя, он тут же набросился на гриза:

— Лохматый! Ты что, смерти моей хочешь, да? Убийца!..

Северный космодром и вся прилегающая к нему территория напоминали руины бывшего советского завода, по которому прошлись катком гайдаровские реформы. Бомбы «Союза трёх галактик» сюда не могли долететь. Но то ли случилось землетрясение, то ли бандитские группировки использовали в своих разборках тяжёлую артиллерию — так или иначе, разруха царила полная. Между кучами битого камня и мусора впритирку стояли боевые корабли пиратов, тут же примостились казармы — сложенные из чего попало убогие развалюхи; дымились костры, на которых готовили пищу, рядом сушили одежду. В глаза бросалось дикое несоответствие примитивного быта и летательных аппаратов, созданных по технологиям, недоступным человеку.

Искать Головуна не пришлось: охрана сама заметила посторонних на территории, подошла, расспросила и отвела в резиденцию адмирала. Пираты так и сказали: «Резиденция адмирала». При этом бластеры отбирать не стали. Оружие у пиратов имело сакральное значение, они мало внимания уделяли своей внешности и одежде, но оружие содержали в чистоте и порядке; были случаи, когда преступника, получившему по суду «Пиратского братства», смертный приговор, вели на казнь в полном боевом снаряжении. Даже приговорённый имел право предстать перед Всевышним как воин.

Своей резиденцией Головун назначил обыкновенный трактир с дешёвой обстановкой и реликтовой грязью. Болтун едва не расшибся на жирном скользком полу. Было шумно и душно, хлопали двери — пираты входили и выходили, многие едва держась на ногах. Трудно было поверить, что затрапезная забегаловка и есть место, где разрабатываются планы грандиозной военной операции.

Адмирал Головун сидел у стены, завешанной бенвильским ковром. Как объяснил Болтун, это чудо ткацкого искусства не имеет цены, поскольку шьётся из волокон цветка, распускающегося один раз в тысячу лет.

Адмирал только что отобедал. Он принадлежал к расе эпитоков: большой, грузный, с тёмно-синим лицом, рыжими бровями и множеством серых бородавок; огромный, от уха до уха, рот украшал частокол треугольных пластинчатых зубов. Когда Головун улыбнулся, выказывая хорошее послеобеденное настроение, Болтун съёжился.

— А-а-а, капитан Пылвс! Я вас таким себе и представлял!

— Полевой… Меня зовут Рэм Полевой, — уточнил Рэм, недоумевая, почему никто в Бериане не мог правильно произнести его фамилию.

— Да, да, Пылвс, — сказал Головун, продолжая пугать туга своей добродушной улыбкой. — Мне о вас рассказал Крибс.

— Неужели? Когда он успел? — с сарказмом заметил Рэм. — Я с удовольствием бы перекинулся бы с ним парой слов.

— Его трудно поймать. Такая уж работа.

— Понимаю.

— Давайте о деле.

Головун сунул палец в рот и скривился, выковыривая застрявшую в зубе косточку. Прошло не меньше трёх минут. За это время в трактир ввалилась новая большая компания пиратов, они заказали ром и стали дружно скандировать: «Слава адмиралу Головуну! Слава!» Вскоре к ним присоединилась вся забегаловка. Головун отвечал на приветствие сногсшибательной улыбкой и жестом, который напомнил Рэму жест римских императоров, с триумфом въезжающих в Вечный Город.

Когда крики затихли, Головун с деловитой сухостью бросил загадочную фразу:

— Два процента.

— Что?

— QR-4 — хорошая посудина, маневренная, скоростная, но мало защищённая. К тому же она примет на борт от силы пятнадцать моих головорезов. Поэтому не более двух процентов от прибыли.

— Минуточку, минуточку, — вмешался Болтун, сообразив, что начинается торг. — Вы, очевидно, не знаете, хотя, конечно, это очень странно, но мой хозяин не просто командир «Ласточки», то бишь QR-4, он — великий сдохнин! — Туг произнёс эту фразу с таким выразительным укором, что адмиралу Головуну следовало, наверное, умереть на месте от стыда. — Слава о его подвигах необъяснимым образом ещё не достигла Чёрного Причала. Но это дело времени. Скоро вы услышите о нём и поймёте, что работать за два процента от прибыли ему не позволяет честь воина-победителя. К тому же надо иметь в виду: в его команде — пилот, сумевший обойти хитроумные экраны и коварные ловушки вероломных форгасов и вывести «Ласточку» из западни, что больше никому не удалось повторить…

Болтун подбирался к главному аргументу, который должен был окончательно переубедить адмирала — к собственной персоне — и тут уж блеснуть подлинным красноречием, но Головун не стал слушать:

— Хорошо. Пять процентов. Но это моё последнее слово.

— Я согласен, — выпалил Рэм.

Болтун аж подскочил и покрылся синими пятнами. Позже туг прочитал хозяину длинную лекцию о легкомыслии, незрелости и недальновидности человечества, не имея в виду, конечно, самого хозяина, а его брюзжание закончилось только с приближением ночи.

Обсудив финансовую часть договора, Головун перешёл к плану операции. Тут выяснилось, что никакого плана на самом деле нет, как нет и точной даты выступления эскадры. Создавалось впечатление, что Головун нисколько не озабочен предстоящим штурмом фортов Харда, как будто они падут сами собой, стоит лишь эскадре выйти на орбиту планеты. Замысел операции заключался не в том, чтобы отыскать слабые места в обороне противника, а в том, чтобы не прогадать с условиями его сдачи, назначить выгодную сумму выкупа и справедливо поделить её между командами кораблей. Адмирал стал подробно рассказывать о процедуре дележа добычи, но Рэм его почти не слушал. Ему не нравилось всё: сам адмирал с акульей улыбкой и фашистским приветствием и его резиденция, скорее похожая на свинарник, чем на оперативный штаб, и то, что приходится иметь дело с пиратами, опыт общения с которыми в «Таверне трёх капитанов» показал — доверять им никак нельзя.

После встречи с Головуном потянулись дни ожидания. Циклоп круглые сутки спал, а Рэм маялся в приступе сомнения и неуверенности, который лечится только действием, а его не было. Болтун, чтобы развлечь хозяина, научил его игре в кости. Оказалось, что выиграть у туга практически невозможно, к тому же в азарте он становился жёлчным, резким и невыносимым. Рэм разозлился, нарисовал игральные карты и объяснил Болтуну правила игры в «козла», рассчитывая поквитаться за поражение. Но из десяти партий не выиграл ни одной.

— Хозяин, не расстраивайтесь, вы же великий сдохнин и человек. А человек — не туг.

— Что ты хочешь этим сказать? Что человек глупее туга?

— Но вы же сами говорили, что на Земле умные и сильные всегда богаты. А у тугов наоборот.

— Это почему?

— Умный туг не станет кичиться богатством, чтобы выделиться среди всех. Ибо ни богатство, ни власть его не защитят, если рядом живёт нищета.

— Мудрено. Только знаешь, ты со своей философией оказался в клетке, а я тебя спас. Это как получается?

Болтун сокрушённо вздохнул:

— Вы, хозяин, необыкновенный человек…

Через семь дней от Головуна пришёл гонец, а ещё через три эскадра в составе бессчётного количества больших и малых судов отчалила от Х-15 и двинулась на усмирение взбунтовавшегося правителя планеты Хард.