Сердце генерала Гурова. Истории из жизни репортёра

Дополнение 1-е. Освободили мир от фашистов, освободим и от рашистов!

Многие запорожцы, несмотря на дождь, периодически срывавшийся с серого низкого неба, пришли 9 мая 2015 года на главную аллею областного центра — на аллею боевой Славы

Жители города собрались, чтобы отметить 70-ю годовщину освобождения мира от гитлеровских фашистов, действия которых нынче повторяют — в Крыму и на Востоке Украины, путлеровские рашисты.

На что внимательный взгляд — и слух, кстати, сразу обратил внимание на празднике: ветеранов не очень много было как на аллее Славы, так и в городе в целом. И в связи с этим не улавливался ухом традиционно присутствовавший в этот день в Запорожье звон медалей фронтовиков.

Негромкий, но вполне ощутимый, если рядом находился ветеран той страшной войны, за победу в которой заплатили своими жизнями восемь миллионов украинцев. Это по самым скромным оценкам.

Почему мало было в день Победы фронтовиков настоящих, участие в боевых действиях которых подтверждали их боевые, а не юбилейные, награды, понятно: даже ведь тому победителю, которому в мае 45-го было всего лишь восемнадцать лет, сегодня уже, значит, исполнилось восемьдесят восемь.

Очень даже солидный возраст.

Ну а самым старшим на празднике на алее Славы был, наверное, Иван Аникеевич Залужный, дважды ставший за последнее время известным на всю Украину.

В конце минувшего лета, в частности, он, потеряв на Восточном фронте 23-летнего внука Ивана, погибшего в бою с путлеровскими рашистами, обратился к жителям соседней страны, до недавнего времени выдававших себя за наших братьев, с такими пронзительными, адресованных сердцу, а не разуму, словами:

«Товарищи россияне, фронтовики, побратимы, друзья мои, что ж вы делаете? Мы вместе воевали. Мы вместе делили кусок хлеба на несколько человек. А теперь ваши сыновья и внуки убили моего внука на войне. Я не виню рядовых, это один делает — диктатор. Это Путин и его окружающие послали вас. Обращайтесь. Пишите обращения все. Прекратите все это. Кому эта война нужна? Никому! Это ж горе, несчастье, слезы».

А накануне 70-летия Победы, в знак примирения, ветеран Великой Отечественной войны из Запорожья Иван Залужный пожал в Киеве руку ветерану УПА из Ивано-Франковской области Мирославу Симчичу.

Это символическое — и историческое, рукопожатие разошлось в фотоснимках по всей Украине нашей многострадальной.

Отыскали мы с коллегой — фотокорреспондентом Сергеем Томко, среди пришедших на аллею Славы и участника легендарного парада на Красной площади 7 ноября 1941 года.

Как известно, прямо с парада его участники уходили сразу на фронт.

Под Ленинград, на Волховский фронт попал тогда и командир Красной Армии Николай Тихомиров, досрочно — в связи с войной, выпущенный из военного училища.

Николаю Михайловичу, Почетному металлургу, кстати, — 92 года, но события войны у него в памяти ничуть не потускнели.

Отвечая на вопрос, что было самое страшное на той войне, он ответил просто: «Форсирование Волхова, когда нам пришлось вклиниться в оборону немцев. Я был тяжело ранен и попал в госпиталь».

К слову заметить, пообщались мы с фронтовиками сразу после возложения цветов к мемориалу в честь погибших в Великой Отечественной, не дождавшись выступления, как это, в общем-то, было заведено, представителей власти.

Вероятно, им не нашлось, что сказать запорожцам.

Еще я обратил внимание, как спешно покидали аллею [мне так, по крайней мере, показалось] одетые в черное, от чего казались несколько зловещими, господа из УПЦ Московского патриархата.

Как и другие, я отступил на шаг, пропуская их, вспомнив при этом, что за день до 9 мая, на торжественном заседании Верховной Рады Украины начальник, выражаясь обывательским языком, УПЦ Московского патриархата не встал в зале Рады, когда Президент Украины зачитывал список героев АТО. Все встали, а он не встал.

«Мерзавец! — невольно вырвалось у меня прямо у экрана телевизора. — Как же ты после этого в глаза украинцам смотреть будешь?» Впрочем, Бог ему судия. Я только высказал свое, однозначно предвзятое мнение. Поддержать его либо отвергнуть — воля каждого.

Мне просто надоело смотреть, как некоторые церковники издеваются над нами: то мне в редакцию приносят [раньше приносили] врученную в храме икону, на которой — в виде святого, естественно, изображен… выдававшее себя за президента ничтожество, которое в конце концов сбежало от собственного народа. То со слезами на глазах рассказывают, что в таком-то храме отказались помянуть погибшего на Восточном фронте бойца. А теперь нам — принародно, на заседании украинского парламента, плюнули в лицо, проявив неуважение к нашим героям.

…А праздник тем временем переезжал-перекатывался в парк Победы, где — пока дождь не разогнал народ, было тоже многолюдно и где повышенным вниманием пользовалась техника и участники автомотоклуба «Фаэтон», разбившие в парке собственный палаточный городок. А симпатичные участницы другого запорожского клуба — «Воин», даже ухитрились взять в парке в плен… немецкого солдата. Слава Богу, не настоящего.

И в качестве послесловия: в городе было достаточно много в этот день сотрудников правоохранительных органов и очень мало… колорадских ленточек, что не может не радовать. Эта ленточка, если вспомнить слова уважаемого ветерана войны Ивана Залужного — его слова я приводил выше, сегодня для украинцев является символом горя, несчастья и слез. И крови, пролитой украинцами.

Под этой ленточкой путлеровские фашисты убивают не только наших защитников на Востоке Украины, но и мирных людей. Не будет им за это прощения никогда.

Освободили мир от фашистов, освободим и от рашистов!

Слава Україні!

На аллее Славы в Запорожье 9 мая 2015 года

Боевой полковник Иван Залужный — крайний справа

Рассказывает участник парада на Красной площади 7 ноября 1941 года Николай Тихомиров

Немецкий солдат оказался не настоящим

Историческое событие: ветеран Великой Отечественной жмет руку ветерану УПА

***

В тему

Пристрастный взгляд на День Победы

«Не думай о секундах свысока — наступит время, сам поймешь, наверное…»

Вот и я решил, собираясь однажды в Запорожье на праздник, который именуется Днем Победы, понять что-то важное для себя.

Удалось?

Давайте разберемся.

Противный дождь, казалось, кардинальным образом нарушит сформировавшийся за годы и десятилетия ход светлого майского дня — Дня Победы.

Слава Богу, не нарушил!

На проспекте Ленина готовится легкоатлетическая эстафета среди школяров. Проходя мимо двух участников, слышу разговор. «Смотри, с какой штукой мне бежать придется! — говорит один, показывая на внушительных размеров номер на футболке. «Этих штук, — подсказывает напарник, — должно быть прицеплено две — спереди и сзади». Короткий разговор привожу в собственном изложении. А ты, уважаемый читатель, попытайся определить, в школе какого профиля обучаются юные эстафетчики-легкоатлеты, если в ихних репликах напрочь отсутствовали нормальные — цензурные, скажем так, слова.

Когда с площади Ленина наблюдаешь за приближающейся праздничной колонной — мурашки по телу пробегают. Под звуки марша надвигается колонна, торжественно и неотвратимо, — как судьба.

Выступая на митинге, запорожский мэр, говоря о воинах-победителях, несколько раз назвал их подвиг великим. И победу — тоже великой. И, обратившись к ветеранам, произнес: «Позвольте мне поклониться вам». Я вытягиваю шею, чтобы разглядеть, низко ли он будет кланяться. Ничего подобного! Мэр отошел в сторону, уступив место возле микрофона очередному оратору. И все.

А за спиной у выступающих события разворачиваются своей чередой. Возле памятника Ленину еще один митинг организовался. Ближе же к середине площади разворачивается антинатовский транспарант, на который, впрочем, как и на тех, кто его развернул, никто особого внимания не обращает.

Митинг у монументального Ленина, кстати, не прекратился даже после того, как на площади была объявлена минута молчания.

По ее истечении, с последним ударом метронома, грянул весьма нестройный троекратный салют. «Интересно, — вздрогнув от него, рассуждает вслух стоящий неподалеку ветеран с гвоздикой в руке [ему ее только что — я видел — крохотная девчушка преподнесла], — солдатики автоматы, кроме как на 9-е Мая, еще когда-нибудь берут? Раз так недружно стреляют».

Поддавшись бодрому призыву передислоцироваться в парк Металлургов — он рядом с площадью Ленина находится, где для победителей и горожан будет властями организован «Солдатский привал», с кашей и «наркомовской» рюмкой водки, многие после завершения митинга потянулись с площади через дорогу — по направлению к парку.

«Обратил внимание, — говорит мне моя спутница Лариса, сопровождавшая меня по всему празднику, — что сегодня звон медалей реже слышен? Не так, как в прежние годы, когда весь проспект звенел и сиял наградами военными». «Это так», — соглашаюсь я.

Солдатской каши в парке Металлургов нам отведать не довелось: долгая очередь к полевым кухням смутила. Создавалось впечатление, будто бы какой-то оккупант-супостат, захватив в Запорожье весь имевшийся в наличии провиант, разделил его и теперь выдает скромными порциями. Хотелось бы мне знать: можно ли подобные «мероприятия», выражаясь языком бюрократов, проводить без унижения людей долгами стояниями в длинных очередях?

На снова зарядивший дождь желающие каши очередники никак не реагируют: только зонтиками надежнее прикрываются, превратившись из людей в разноцветных черепашек. А еще подобным образом укрывались щитами, чтобы от стрел защититься, древние воины, бравшие штурмом древние же города.

«Пакетик, пакетик его захватите! — слышу за спиной крик и, обернувши, вижу, как на медицинские носилки укладывают ветерана с медалями по обеим сторонам груди: плохо ему стало на празднике. Не дождавшегося каши солдата-победителя уносят к «скорой», а вернувшаяся вскоре от нее девушка собирает в пакет рассыпавшиеся пожитки старика: скомканную салфетку, чуть увядший цветок сирени и… еще один пакет — пустой.

*

Возвращаясь с праздника, который получился не очень праздничным, я вспомнил одну встречу, случившуюся в Запорожье в марте 2005 года — за два месяца до 60-летия Победы. Вот как она была описана мной в моей газете:

«Мы с мужем не доживем до 60-летия Победы», — с горечью заявила ветеран войны из Запорожья Александра Сопильняк.

Вы знаете, уважаемые читатели, чего нынче больше всего боятся Александра Михайловна и ее супруг Анатолий Павлович? Никогда не догадаетесь — очередного повышения пенсий.

— Это наша беда, — объясняет Александра Михайловна, пока вызванный домой врач долго и обстоятельно беседует в соседней комнате с Анатолием Павловичем. — Потому что как только власть повышает нам пенсии, тут же дорожают все продукты.

Работать моя собеседница начала с 15-ти лет. Сначала — на лесосеках в днепровских плавнях [по разнарядке военкомата]. Потом, до 1951 года, вместе с мужем восстанавливала разрушенные в войну запорожские заводы. После этого двадцать один год отработала во «Вторчермете» и еще десять — в «Запорожсельхозстрое». И пенсию, в общем-то, неплохую заработала — 132 рубля когда-то получала. В советские времена больше ее пенсию только партчиновники имели — персональную, «за особые заслуги». Добавить если к пенсии Александры Михайловны 120 рублей пенсии Анатолия Павловича, который только «Запорожстали» отдал 23 года жизни, вполне сносная сумма получалась на двоих.

Государство Украина посчитало нужным платить супругам Сопильняк по минимуму — то есть, гроши.

— Где же справедливость? — недоумевает Александра Михайловна. — Вы ведь посмотрите, что получается: еще месяц на закончился, а мы уже две пенсии на лекарства потратили, которые покупаем безо всяких скидок, положенных инвалидам. А муж очень болеет. На улицу не выходит. И я не выхожу. Уже пять лет. После того, как инсульт перенесла, даже по квартире с трудом передвигаюсь, Чтобы холодильник, например, открыть, подхожу осторожно к нему, отставляю палку, на которую опираюсь, в сторону и левой рукой открываю дверцу — правая-то не действует, как и правая нога. Одной рукой и стираю [стиральная машина сломалась], и готовлю тоже.

— А чем вы питаетесь, если не секрет?

— Нет никакого секрета! Мяса не едим уже второй год. Не за что покупать его. Берем обычно полкурицы — через социальную работницу, или соседей просим, чтобы купили. На двоих половинки хватает на четыре дня. Еще берем на неделю два литра молока и 250 граммов сметаны. Это основной набор продуктов. Это же не еда! Почему мы и уверены: жить не будем лучше! А вот хуже — да.

Предчувствия, увы, не обманули Александру Михайловну. Заглянув к ним в гости 9 мая — чтобы поднять рюмку коньяка за Победу, я услышал грустную весть: именно 9 мая исполнилось сорок дней со дня смерти Анатолия Павловича Сопильняка.

Земля ему пухом!

2006, 2013