Сердце пламени

Глава 15

Монолитные колонны, подпиравшие потолок в огромном зале, были украшены тарейской росписью и рисунками. Стрельчатые окна впускали в зал теплый солнечный свет. Почерневшие балюстрады витых лестниц уводили под куполообразный, величественный свод.

Зал дышал мелодией лир и виолин, наполнялся смехом, звоном кубков. Тонул в аромате цветов, дыма и вожделения. Воздух стал сгущаться, и из него появились тени прошлого — статные, полупрозрачные фигуры в ярких одеяниях. Кто-то неспешно прохаживался взад и вперед, потягивая вино из кубков, кто-то вел беспечные беседы, кто-то кружился в танце.

Но эти простота и непринуждённость были напускными и продолжались до тех пор, пока в зале не появилось пламя. Вернее, мужчина, в чьих глазах горел огонь. Несгибаемый стан в чешуйчатых латах, длинный меч с гардой в виде уродливого ящера. Высокий и широкоплечий, он своим угрюмым видом отталкивал и проходящих мимо мужчин, и дев, сплетничавших в сторонке.

— Янар, брат, ты, как всегда, во всеоружии? — громко окликнул стихийника обнаженный по пояс мужчина с витиеватыми татуировками по всему телу, белыми волосами, собранными на затылке в пучок, и пронзительными серыми глазами. — Очередной подарок отцу? Чья голова на этот раз? — Мужчина лениво, с напускной брезгливостью пнул забрызганный кровью мешок, который опустил перед собой воин.

— Райнхард… Я тоже рад тебя видеть.

— Не льсти себе, Янар, я как раз видеть тебя не очень рад, ты ведь всегда портишь моё веселье и празднества. Пугаешь гостей, воняешь… — беловолосого перекосило. — Когда в последний раз ты мылся и стирал одежду? Или это не засохшие пятна крови на твоих рукавах?

Янар зарычал, глаза предупреждающе сощурились.

— Правда хочешь узнать, что это за пятна? — рука воина потянула на себя меч.

— Право, скучно. И ничего нового, — Райнхард закатил глаза. Отхлебнул из полного кубка вино, притянул проплывающую мимо девушку, прикрытую лишь черным сюркотом, запустил ладонь под одежду и насладился ее губами. Но через мгновение молодой мужчина грубо отпихнул от себя послушницу прямо в объятия брата.

— Может, сперва разожжёшь в ней огонь? — усмешка Райнхарда исказила красивые черты. — А то она похожа на прибитую к берегу рыбину. Интересно, — повысил голос беловолосый стихийник, — тут все такие скромницы, или есть настоящие львицы?

— Послушницы меня не прельщают, — сухо ответил Янар, но выпускать из объятий покорное тело не спешил. Его взгляд скользнул по хрупкой фигуре и в задумчивости замер, будто решая сложную для себя задачу.

— Боишься меня?

— Нет, что вы, господин. Я создана, чтобы служить альхам, моё тело и душа в вашем распоряжении.

— Даже если это приведёт к твоей смерти? — Тень накрыла лицо стихийника, на дне тёмных глаз заплясали красные искры.

— Да, мой господин, — испуганно уронила послушница и непроизвольно вздрогнула.

— Глупая девка! — Янара перекосило от злости. И, видя, как она потирает запястье с проявившимся ожогом в виде его пятерни, яростно рыкнул: — Пошла прочь!

— Вот теперь узнаю собственного братца! — Райнхард осушил кубок до дна и швырнул его в стену. — Располагайся, раз пришёл, а я всё-таки продолжу наслаждаться нашим праздником и триумфом!

Пританцовывая, Райнхард вихрем ворвался в толпу знати и присмиревших послушниц и стал безумствовать. Ветром подхватил новую бутылку с вином и принялся жадно пить. Его настроение явно улучшилось, и он стал забавляться, забыв о благопристойности. Хватал всех подряд, уводил в неистовый пляс, вопил, как полоумный, а после, дергая себя за белые волосы, стал изображать танец варваров из земель Трияса. Потом воспарил над землёй на потеху знати, изображая крылатых альвов.

Янар же, опустившись в дальнее кресло, застыл каменным изваянием, из-под хмурых бровей наблюдая за безумием брата. Иногда устремлял взгляд за окно, где луна максимально близко подступила к солнцу и готовилась на время его поглотить.

Торжественные трубные звуки вывели его из задумчивости. Входные двери с шумом отворились, и громкий зычный голос возвестил:

— Час Заревника на подходе! Встречайте Альхарда Благословенного, первого правителя континента и всего Линнея, отца всемогущих альхов и…

— Довольно! — прервал глашатая Альхард, и в благоговейной тишине прошёл по коридору из живых тел, что спешно расступались и падали ниц, приветствуя немолодого мужчину, с ног до головы увешанного анимусами, как обережными знаками. Камни всевозможных цветов и оттенков зловеще отражали тусклый свет свечей и факелов. Несмотря на это, он выглядел невероятно уставшим, с лицом, испещренным морщинами и шрамами. Его парадный костюм был измят и как будто несвеж. Волосы с проседью казались спутанными. Единственное, что не поддалось времени, это тёмные глаза — острые, внимательные, жестокие.

Райнхард, выплясывавший на столе, вмиг оказался на полу и слегка поклонился. Янар опустился на одно колено и приложил кулак к груди:

— Отец!

Правитель Альхард тяжелой поступью взошел на причудливый трон, соединяющий в себе четыре элемента — металл, дерево, стекло и материю. Окинул присутствующих презрительным взглядом. Рядом с ним встали две сгорбленные женщины в алом. Они были настолько обезображены то ли временем, то ли жизнью, что их лица скрывала легкая вуаль. Рядом полукругом встали стражи, и Альхард негромко, но властно приказал:

— Прочь!

Миг — и зал опустел, лишь Райнхард и Янар не сдвинулись с места. Но через мгновение в поле зрения появился еще один мужчина, с длинными пепельными волосами, струившимися по спине до самого пояса, угрюмый и молчаливый, абсолютно равнодушный к окружающим. В его глазах не горел огонь и не ярился ветер, в них застыли ледники северного моря. Мужчина опустился в одно из кресел, безучастным взглядом прошёлся по лицу правителя и выпал из этого мира, о чем-то глубоко задумавшись.

— А вот и наш мученик Ланар! — пренебрежительно бросил Райнхард. — Я думал, тебя похоронили воды Тихого моря. Всё ещё горюешь по своей… как там её звали?

— Тира, — сухо и безжизненно обронил Ланар.

— Точно! Голубоглазая Тира была хороша… Жаль, что такое несчастье приключилось: утонуть, когда муж повелевает водной стихией, — настоящая насмешка судьбы. — Райнхард похлопал Ланара по плечу. — Надеюсь, тебя скоро отпустит, брат, и ты найдёшь себе новую прелестницу. А вообще, бери пример с меня. Сегодня одна, завтра — другая. Хотя кто тебя приласкает, не боясь смерти, кроме этих, — он с прискорбием кивнул в сторону, намекая на послушниц.

— А ну, отойди от него! — рыкнул Янар, оскалившись.

— А тебе, Янар, стоит быть добрее, к тебе даже послушницы боятся подходить. Хотя, на их месте, я бы тоже боялся… быть испепеленным заживо в порыве страсти — то ещё удовольствие.

— Закрой свою пасть! — Янар вытащил меч, лезвие полыхнуло огнем.

Альхард поднял руку:

— Прекратите! Я не для этого вас всех собрал. Где моя дочь? Где Вирра?

— Повелитель! — В зал вплыла тонкая и гибкая фигурка со звонким голоском. — Я здесь!

С медными, словно вспыхнувшая заря, волосами, украшенными венком из полевых цветов, она была юна и прекрасна. Девушка склонилась и поприветствовала отца, а после и братьев. Несмотря на то, что подол ее хлопкового платья и босые ноги были испачканы землей, она вела себя с достоинством принцессы. За ней по пятам следовали крохотная желтая птичка и белый хорёк. Девушка усмирила их взглядом и, после недолгой паузы, смиренно обратилась к правителю:

— Отец, если позволите, я расскажу вам одну замечательную историю.

Альхард кивнул, черты его лица на миг смягчились, а морщинки разгладились.

— Вчера двое жителей Нижних земель поведали мне, что из их лесов ушли лиены. А значит, у местных жителей больше не будет в достатке шерсти и молока. А зима не за горами. — Она на мгновение затихла, о чем-то вспоминая, а потом с еще большим пылом продолжила: — Так вот, я призвала лиен обратно, дабы люди могли обеспечить себя запасами. — Девичьи щеки разрумянились, и Вирра заискивающе глянула на отца. Но, не увидев одобрения, нахмурилась: — Повелитель, вы не рады?

— Вирра, ты еще так молода… и наивна. Охотники уже перебили все стадо, не пожалев даже молодняк. Ведь шкуры и рога лиен ценятся намного дороже молока и шерсти.

— Неправда!

— Правда, милое дитя. Твоё сердце слишком доброе для этого мира. И мне от этого горько.

Девушка закусила губу и опечалилась, но через мгновение взяла себя в руки и тихо обронила:

— Тогда, возможно, мой подарок вас немного осчастливит.

Правитель улыбнулся, принимая в дар венок из мелких синих цветков, который нежные руки дочери бережно надели на его голову.

— Ваши любимые… А это, если позволите, — она подошла к Ланару, бледному и недвижимому, — веточка горной кирии. Любимые цветы Тиры, помнишь?

Ланар кивнул.

— Мне удалось достать его с помощью друга, — она погладила пузико жёлтой птички, сидевшей на её плече.

Пока Вирра аккуратно прикрепляла душистую кисточку с мелкими белыми цветочками на грудь мужчине, слово взял Янар:

— Отец, жрецы сейдр уничтожены. — Он поднял мешок, что образовал под собой кровавую лужу, и вытряхнул из него две лысые, разрисованные черной тушью головы.

Райнхард издал нечленораздельный звук, а Вирра вскрикнула, с ужасом и осуждением глядя на брата.

— На западе восстание подавлено. Приспешники темного бога повержены.

— Все? — поинтересовался Альхард, устало подперев голову рукой. В его жесте отразилось безразличие и скука.

— Да. В ближайшее время очистим и западные склоны. Большинство сидов ютятся в Срединных землях, там один из источников их силы. Им проще держать оборону. Но обещаю, они тоже канут в бездну: я лично вырву глотки всем, кто посмел угрожать нашему роду, роду альхов, первых после богов в этом мире! После тебя, отец.

Райнхард прыснул от смеха и не удержался от издёвки:

— Смотри, не захлебнись кровью, когда будешь вгрызаться в их глотки!

Янар пронзил его убийственным взглядом:

— Закрой пасть и барахтайся дальше в своей жалкой жизни!

— О чем это ты?

— О том, что ты слишком беспечен и глуп, чтобы понимать вкус сражений и побед! Ты ни на что не годен, кроме как тешить своё самолюбие за счёт продажных девок. Слизняк! — презрительно сплюнул Янар, крепче сжимая рукоять меча.

— Зато ты чрезмерно пылок, чтобы ублажить хотя бы одну девицу! Слышал, от твоих женщин остается лишь пепел!

— Ненавижу тебя!

Мужчины сцепились, размахивая кулаками. Упали на пол и с остервенением начали друг друга колотить.

— Прекратите! — испуганно заверещала Вирра, и земля под их ногами задрожала, а мозаичный пол пошёл трещинами, угрожая расколоть монолитный мрамор. — Вы же братья! Ланар, прошу, скажи им! — Но беловолосый мужчина был безучастен: его голова оставалась запрокинутой, а взгляд упирался в купол.

Альхард поднялся со своего трона.

— Довольно! — сказал он негромко и пошатнулся. Дрожащая рука оперлась на колонну.

Янар и Райнхард тут же присмирели и как по команде обернулись на отца. Тот вновь покачнулся и медленно моргнул, а через мгновение анимус на его кольце ярко засиял зеленым и мужчина с остервенением скинул с головы подаренный венок, растоптал его и поднял взгляд, полный боли и презрения, на Вирру:

— Ты хотела меня отравить?!

Мимолетный жест в сторону дочери, что по щелчку пальца мог убить человека, — но Райнхард послал мощный поток ветра и Альхард упал, скатившись по ступеням вниз.

— Вирра, беги!

Альхард взревел, сонное оцепенение и напускная немощность спали, словно их и не бывало, и цветные искры, одна за другой, начали окутывать мужчину. Анимусы на его кольцах и цепях стали разгораться ярче.

Поток убийственной энергии полетел в Райнхарда, но Янар взмахнул руками и стена огня щитом встала перед братом, разрушая энергию шара.

— Так и думал, — захохотал Альхард, — что в конечном итоге мои дети меня предадут! Но ладно они, — правитель кивнул на Райнхарда и Вирру. — А ты, Янар?! Ты же моя правая рука, моё эхо, моё отражение!

— И очень об этом жалею! Из-за твоей жажды власти и тотального контроля умирают города, люди, сиды. Ты — болезнь, мор, хаос! Ты — самое отвратное, что может содержать в себе человек. Десятки лет тебе нет покоя, и, думаю, даже останься ты один, его тебе не обрести. Тебе всегда будет мало! Посмотри, в кого ты превратился. Обвешался анимусами с ног до головы, боясь уязвимости и смерти. А ты — всего лишь жалкий старик, который боится вспомнить, кем он был когда-то и кого любил.

— Я любил и люблю вас!

— Зная, что мы можем умереть, любящий отец не отправил бы нас в Альмир!

— Зато вы получили могущество, о котором и мечтать не могли!

— Ты не мог. Посмотри на Ланара, он напоминает живой труп. Думаешь, он об этом мечтал?! Или Вирра, которая теперь чувствует боль всего этого мира. Боль существ, которых ты бесконечно уничтожаешь. Думаешь, её хрупкая душа способна выдержать подобное? Или Райнхард, вечно гоняющийся за несбыточным, ищущий развлечений, утех… а ему не хватает лишь твоего одобрения, уважения, в конце концов.

— Это потому, что они слабы. — Альхард упёр руки в бока. — Ну, а чего не хватает тебе, Янар? Тебя я любил, тебе доставалось всё мое время и внимание. Что лично тебя не устраивает в моём правлении, решениях? В наследии, которое я готовлю для вас?

Янар напрягся, языки синего пламени охватили его тело:

— То, что ты погубил её!

Янар заревел и послал огненный смерч в сторону Альхарда. Но огонь встретился с невиданной преградой и распался искрами.

— Ну, раз так, тогда умрите, как сиды … Мою империю вам не сломать, моё могущество не пошатнуть и не уничтожить! У вас только одна сила, а у меня — десяток. Вы глупые, слабые существа, и я вас уничтожу!

Взрыв — и всё погружается в чёрный дым… Чужие, болезненные воспоминания прошлого окрашиваются заревом, и картины смазываются. Цветные вспышки энергии смешиваются, ураганные вихри возносят пламя до небес. Землетрясение раскалывает здание пополам, крошит гранит и мрамор. Вода собирается в сферу и грозится затопить не только Альхарда, но и троготов, что спешат на помощь своему правителю. Всё тонет в криках борьбы и в яростных всплесках стихии…

Тишина. Воспоминания, как пепел, уносит ветер, и вот четверо детей Альхарда связаны и стоят на коленях. Их тела изувечены, Вирра в беспамятстве. За их спинами — десяток вооружённых воинов.

Альхард ранен, из груди его хлещет кровь. Половина тела обожжена и обуглена, большинство анимусов отсвечивают осколками. Нога сломана, кость прорезает плоть и кожу, но кажется, что мужчина этого даже не замечает. Хромая, он приближается к детям. Смотрит на них сверху вниз со смесью презрения и триумфа. Манит пальцем, и из неприметной ниши выходит мужчина с кустистой бородой и безумным взглядом, во лбу которого впаян анимус.

— Еремиас! — болезненно выдыхает Райнхард. — Ты не мог так с нами поступить!

— Прости, но будущее не обмануть.

— Будущее, — рычит Райнхард, сплёвывая кровь. — Ты нас предал! Ты, навоз аркара, донёс ему про наш замысел, поэтому он обвешался своими анимусами и был готов.

— Как ни прискорбно, да. Я видел будущее, и в нём нет места для вас. Альхи должны быть уничтожены, и чем скорее, тем лучше.

Райнхард зарычал, дёрнулся и тут же, получив болезненный удар по затылку, упал на пол.

— Поднять, — скомандовал Альхард и подошёл к младшему сыну. Взял из рук Еремиаса кубок, наполненный темной тягучей жидкостью, и, схватив молодого мужчину за подбородок, стал вливать ему в рот. Райнхард закашлялся, плюясь чёрной дрянью, но вновь получил болезненный удар по спине и непроизвольно сглотнул.

— Ты, Райнхард, самое большое моё разочарование! Напыщенный, самовлюбленный болван! Избалованный мальчишка, подвластный зову чрева и плоти, для которого мир — лишь поле для игр и наслаждений.

— Рад стараться, — Райнхард закашлялся, его тело выгнулось от боли, и он вновь грузно упал на пол.

Альхард подошёл к Ланару.

— Это яд?

Альхард запрокинул голову старшему сыну и беспрепятственно влил содержимое.

— Надеюсь, яд, — горестно усмехнулся изувеченный мужчина. — Я давно готов к смерти.

Альхард скривился:

— Жалкий слизняк! Иногда мне кажется, что ты вообще не от моего семени. Слишком умён и рассудителен. Если бы не твоё помешательство на той девке, я бы сделал тебя великим. Но, увы, рассудок тебя подвёл. Возможно, это к лучшему: ты такой же, как они, предатели своей крови и рода.

Ланар закрыл глаза и тоже упал на пол, скручиваясь от боли.

— Вирра…

— Не прикасайся к ней! — взревел Янар, пытаясь совладать с зачарованными путами и призвать огонь.

— Моя маленькая девочка, — Альхард присел возле бесчувственного тела. — Ты — насмешка злого рока: украла жизнь моей возлюбленной и стала её копией. И каждый раз, когда я на тебя смотрю, во мне борются два противоположных чувства… но всегда побеждала любовь. Сейчас же я утратил её и могу со спокойным сердцем тебя отпустить. — Он запрокинул ей голову и аккуратно влил несколько капель. Поцеловал в лоб и не без помощи стражи поднялся на ноги. Взял у Еремиаса исчерченный рунами лист и самозабвенно зашептал. Алый анимус на его шее вспыхнул и, как паук, раскинул лапы и потянул тонкие нити к листу, зажигая символы, а от них — к трем фигурам, скорчившимся на полу. И каждая нить попала прямо в сердце, а потом и в душу альхам. Амулет на шее Райнхарда с руной ветра — символ того, что он управляет стихией, побледнел, а через мгновение исчез. Ланар перестал корчиться, его словно отпустила боль. Взгляд его остекленел, а на лице расплылась улыбка невероятного счастья и вновь обретенной потери. Его разум сковала неведомая грёза.

Вирра так и не пришла в себя. Внезапно её рыжие волосы стали тускнеть и превратились в седые, а лицо и тело начали усыхать на глазах, пока не стали старыми и немощными. Амулет с руной земли погас и стал плоской гладкой медяшкой.

— Что ты наделал?! — взревел Янар, не веря своим глазам.

— Дал им то, чего они желали. Ты же не думал, что после предательства они заслуживают быстрой смерти? Нет, они будут страдать и мучиться еще долго, пока смерть сама не решит их забрать или малодушие не заставит их, например, спрыгнуть с обрыва. — Альхард кивнул троготам: — Уберите этот мусор из моего дворца, и чтобы никаких неожиданностей!

Янар вскочил на ноги. Путы с трудом, но удалось победить. Он сбил Альхарда с ног и начал колотить, но один из стражей накинул веревку ему на шею и Янар взревел: веревка, пропитанная флюсцой, нещадно обожгла. Он хотел сорвать её, но четверо троготов затянули петлю сильнее и вновь пленили стихийника.

Альхард присел рядом, морщась от боли и вытирая кровь с разбитой губы.

— Пора с этим кончать, сын. Принесите печать.

— Что, не хочешь исполнить моё желание и сдохнуть?

В комнату внесли железный штырь. На его конце была выкована руна, с которой стекала кровь.

— Думаешь, я боюсь смерти?

— Нет, поэтому и наказание для тебя особенное.

Альхард вновь взмахнул рукой, и со стихийника сорвали жилет и тунику, оголяя торс. С шеи сдёрнули амулет с руной огня, передали Альхарду. Тот небрежно покрутил медяшку в руках, и она стала плавиться в его ладони, тяжелыми каплями опадая на пол. Ещё один взмах руки — и трогот вонзил под сердце мужчины железный штырь.

Удержать крик боли не удалось: безобразная печать, оставив кровавый след, начала нещадно печь, а на коже появились белые шрамы. Но через мгновение всё прошло. Янар поднял недоуменный взгляд на отца:

— И это всё?!

Троготы отступили, убрали веревку с флюсцой. Альхард поднялся, снял с себя уцелевшие анимусы и раскинул руки в стороны:

— Даю тебе еще один шанс, сын! Уничтожь меня, спаси своих братьев и сестру. Обрушь свою ярость и испепели меня.

Просить Янара дважды не пришлось. Напрягая каждую мышцу, он неистово сжал челюсти и, нащупав алый поток своей энергии, послал её в сторону отца, желая превратить его самодовольную ухмылку в прах.

Но проходили секунды и ничего не происходило. И чем больше мужчина старался, тем слабее становился. Упал на четвереньки, задышал чаще. С запоздалым ужасом осознал, что сильное и натренированное тело, заточенное на убийства, становится немощным и непослушным, и что чары, которые он всё ещё чувствовал в себе, изменяют ему и не дают даже искры.

— Что ты сделал?!

— Какая жалость, — покачал головой Альхард. — Твоя внутренняя сила оказалась такой слабой. Кажется, я слегка погорячился: не Райнхард, а ты, Янар, моё самое большое разочарование!