Сердце пламени

Глава 8

Неистовый жар облизывал кожу, забивал легкие черной гарью. Раскаленными клещами вырывал крики, ставшими хрипами. Вдоволь наигравшись, зелёный туман выплюнул её, и она рухнула на землю без сил. Тело лихорадило, глаза словно оплавились и не открывались, нос потерял чувствительность. Она напоминала себе котенка в предсмертных муках, которого много лет назад не смогла спасти от деревенских детей. Они безжалостно размозжили его тельце камнями, без каких-либо сожалений, и оставили умирать, а она долго плакала над ним, не понимая этой жестокости. Такой её и нашёл Тельман.

— Почему ты грустишь? Тебя обидели?

Она покачала головой и пальчиком указала на котёнка. Мужчина нахмурился, взял девочку за плечи и отвёл в сторону:

— Не стоит грустить. Хочешь, я поведаю тебе один секрет?

Ивонет безразлично пожала плечами. Потом громко шмыгнула носом и подняла на него заплаканные глаза.

— Не нужно винить детей в жестокости. У них еще отсутствуют мерила добра и зла…

Вот и у зелёного дыма, переросшего в пламя, отсутствовало всякое мерило. Оно сделало то, что должно. Ивонет перевернулась на спину и с трудом вдохнула морозный воздух, чувствуя под собой колючий снег, а над головой — стылый ветер, проникающий под ткань рубахи и штанов, с жадностью рвущий растрепанные волосы.

Зима?!

Она попыталась сесть, но ещё глубже утонула в белой пене, ощущая, что конечности начинают деревенеть. Поспешила подняться и с тревогой осмотрелась по сторонам. Ни оврага, ни поля, ни друзей. Заснеженная пустошь, а за ней — пугающий лес с высокими елями и… волками?

Ивонет обернулась, когда услышала позади жалобные завывания, заставившие позабыть обо всем на свете, кроме ценности своей жизни. А может, там звери пострашнее волков, кто знает, куда её забросило странное заклинание.

А может, она задохнулась и уже мертва, а это — междумирье, где живут духи и куда, как обещают жрецы, попадают все совершившие преступление. Обхватив себя руками и дрожа от холода, Ивонет позвала Тельмана и Тьянку в надежде обнаружить их неподалёку. И побрела в противоположную от страшных звуков сторону. Прямиком в лес. Не понимая, как судьба перевернула её жизнь с ног на голову всего лишь за сутки.

Ивонет шла, настороженно вслушиваясь. Каждую секунду ей мерещились тени, но не те, которые отбрасывают деревья, а другие, тени убитых и непогребенных. Может, этот лес поедает таких, как она, случайных странников, обрекая их на вечные блуждания в чаще.

Над головой громко ухнула и захлопала крыльями сова. С колотящимся сердцем Ивонет метнулась за ствол дерева и затравленно уставилась в беспросветное небо. Небо, пленённое мохнатыми еловыми лапами. Скинула с себя оцепенение, передернув плечами, и подула на пальцы, стараясь хоть немного дать им тепла.

Пейзаж не менялся. В глазах так же рябило от белизны и хвои, повсюду чудились злые духи. И, кажется, чьи-то тяжёлые шаги за спиной. Но как только она оборачивалась, всё замирало, даже ветер унимался, словно прислушиваясь вместе с девушкой.

Дышать становилось сложнее, изо рта вырывался пар. Ноги ныли от усталости и мороза, уже не так уверенно перешагивая через сугробы. Стволы деревьев, на которые приходилось опираться, жёсткой корой царапали спину, а ветки поддевали волосы и дёргали побольнее.

Но упорство двигало её вперед, а разум твердил: слабость сейчас равносильна смерти. Вот же насмешка судьбы — ещё недавно она мечтала о смерти и избавлении, когда над её телом надругались, когда она очнулась и поняла, что её руки в крови. А сейчас с непреодолимым упорством хотела жить. Назло родителям, что стыдились её и, возможно, желали, чтобы она не появлялась на свет. Назло Минфриду, что хотел разгадать её тайну любыми способами. Назло самой себе. Но силы покидали измученное тело. Ивонет сделала последний шаг и упала возле корней огромной ели. Хотела заплакать или даже завыть, но веки потяжелели и стали закрываться. Она с усилием сняла с пальца серебряное колечко и сжала в ладони. Холод подчинил окончательно, и она уснула.

— Тебе холодно? — тягучий, бархатистый мужской голос, обволакивающий, словно патока, раздался позади девушки, что сидела в глубоком потёртом кресле возле жаркого камина, поджав под себя ноги. На её невероятно красивом лице — умиротворение и покой. В глазах — мерцающие отблески пламени, а слух греет задорное потрескивание поленьев.

— Зима колючая, снежная. Грядут перемены.

— Плохие или хорошие? — Мужчина стягивает покрывало с кровати, идёт к девушке и заботливо накидывает ей на плечи, сам мягко обнимает сзади, целует в белокурую макушку. Это Янар, он стал ещё чуточку старше и как будто суровее. На лице — задумчивость и уютное счастье.

— Ты же знаешь, однозначного ответа нет. Для кого-то хорошие, а для кого-то плохие. Главное не ошибиться в выборе, когда придёт время. — Девушка оборачивается и ловит мягкими ладонями лицо мужчины, смотрит долго и пристально. — Какой бы выбор ты ни совершил, Янар, знай, я всегда буду рядом.

— Говоришь так, словно желаешь попрощаться. — Мужчина хмурится, ему не нравятся ни тон, ни настроение девушки.

— Ну что ты, даже огонь нас не разлучит, каким бы жарким он ни был. Я в тебя верю.

Мужчина хмурится сильнее, обходит кресло и садится перед девушкой на колени, берет её тонкие пальчики в свои ладони. Её слова непонятны и полны опасного предупреждения. Напряжение в комнате возрастает.

— Авели, ты видела будущее. — Это не упрёк, факт. — Прошу, расскажи, ты же знаешь, что его можно изменить. Какая бы беда ни стучалась в двери, я смогу тебя защитить.

Девушка печально усмехается, в её глазах стоят слёзы. Она вглядывается в свое отражение на дне тёмных глаз мужчины.

— Если бы я только могла, — печально улыбается она и гладит его по голове. — Это будущее никому не по силам изменить, и я не буду стараться.

Мужчина льнет головой к девичьим коленям:

— Какое бы будущее тебе ни приснилось, знай, я стану сильнее и отважнее. Я смогу тебя уберечь.

— Знаю. — Н её пальце тусклым серебром поблескивает то самое колечко, что надето на Ивонет, на нём ещё не появились чёрные прожилки. И это пугает.

Блеск манит и притягивает. Ивонет следит за ним безотрывно, и ей кажется, что она видит в нём своё отражение. Нет, не своё — Авели, которая прожигает душу светлыми как лёд глазами:

— Спаси его, Кэти, найди его искру…

— Хвала Вирре, покровительнице леса, жар отступил. Трина, позови старейшину.

Хриплый, немного лающий голос раздался у самой головы Ивонет. Она вздрогнула и открыла глаза. Внутренне сжалась, не понимая, она всё ещё бредит или действительно очнулась.

Перед ней стоял то ли человек, то ли зверь, не разобрать. Жёлтые, с вертикальными зрачками глазища. Удлинённые уши и улыбка, похожая на оскал и показывающая ряд острых клыков. Но не это поразило больше всего, а шерсть. Кожа женщины была покрыта короткой, но густой серой шерстью, как у собаки или волка. Определённо, сходство было. Особенно в удлиненной челюсти и носе, словно превращение волка в человека замерло на середине.

Женщину не смутил затравленный взгляд. Она протянула Ивонет полную плошку воды, но девушка в ужасе дернулась, отползла к стене. Открытые до локтей руки женщины тоже покрывала шерсть, а длинные ногти напоминали звериные.

— Полно, милая, не бойся, ты в безопасности. Старая Хаоль тебя не обидит, она тебя выходила. У тебя был жар несколько лун, ты бредила, я лечила. — И вновь протянула Ивонет воду.

Второй раз отказываться девушка не стала и, не спуская подозрительного взгляда с женщины-волка, с жадностью осушила половину чаши. Почувствовав себя лучше, поспешила спросить:

— Кто вы такие?

— Мы — ферры, полулюди-полуволки.

Ивонет поёжилась:

— Разве такое возможно?

— Как видишь, — женщина развела руки в стороны.

— Вы меня нашли там, в лесу?

— Наши охотники. Да, они учуяли след чужака.

— А мои друзья?

— Они тоже здесь, не переживай, уже идут на поправку. Правда…

— Что? — Ивонет подалась вперед. В голове ураганом пронеслись мысли о беде.

— У воина, что был без одежды, тяжёлые раны. Хаоль пришлось лечить его дольше всех.

— Он выживет?

— Конечно, как же иначе. Я лучшая целительница в здешних лесах. — Она прищелкнула зубами и хитро прищурилась. — Правда, видеть он сможет ещё нескоро: плохая болячка, застарелая.

— Он будет видеть? — Ивонет не поверила своим ушам, ей казалось, что мужчина навсегда потерял зрение.

— Как только окрепнет его дух.

— А что с другими?

— Я же говорю, всё с ними хорошо. Скоро увидитесь. А пока отдыхай, я налью похлебки.

Морщась от головной боли и ломоты в теле, Ивонет привстала. Хотелось немедленно найти Тельмана и Тьянку. И навестить стихийника. Но Хаоль преградила ей путь, уперев крепкие руки в бока, и покачала лохматой головой.

Понимая, что её сейчас не выпустят, а сил на борьбу ещё нет, девушка опустилась на солому, служившую ей кроватью, и бегло осмотрела жилище ферра. Глина, хворост, криво сложенный очаг и смешение ароматов мясной похлёбки, печного дыма и мокрой собачьей шерсти. Убранство здесь было простым и более чем скромным. Кроме подстилки из соломы, на которой она лежала в самом углу, других лежанок не было, зато вдоль стены притулилась скамья, сколоченная из двух чурок и широкой доски. Посуда из глины, плетеные корзины. Печь, обложенная по кругу камнем, и множество иссохших конечностей мелких зверей, развешанных под потолком, словно украшения. Беличьи, заячьи лапки и хвосты, копыта оленя — возможно, того, чья пятнистая шкура служила ей покрывалом.

— Ну вот, готово. Ешь, тебе нужны силы.

Ивонет с благодарностью приняла густую наваристую похлебку с мясом и кореньями. Подула и с невообразимым аппетитом начала есть, уже не смущаясь пристального взгляда странной хозяйки. Когда отдавала пустую чашку, заметила, что так привлекло женщину-волка: зеленый камень на её шее. Подарок Минфрида, что до сих пор путешествовал с ней. И о котором она напрочь забыла, когда убегала.

— Такой большой анимус, такой яркий. Откуда он у тебя?

Ивонет схватилась за него, сжала в ладони:

— Это подарок.

— Подарок, что тебе претит?

— Откуда вы знаете?

— Хаоль видит и знает многое. Твоей душе он ненавистен, ты его отвергаешь, и в то же время не спешишь распрощаться с ним. При этом позволяешь ему тебя истощать.

Ивонет качнула головой:

— Простите, я не понимаю, о чём вы?

Женщина стремительно пересекла комнату и оказалась возле девушки, протянула когтистую руку ладонью вверх.

— Раз не понимаешь, отдай его мне в уплату за лечение. Добро за добро. — И вновь пристальный взгляд, навостренные уши, болезненное предвкушение.

Ивонет, не понимая, почему, сжала пальцы вокруг кристалла сильнее, его края больно врезались в кожу.

— Так и думала. — И ни обиды, ни упрёка. — Знай, что, если не примиришься со своей сутью и не отпустишь, анимус тебя поглотит. Ты станешь зависимой, больной. Это не выход. Что бы он ни давал тебе, это не излечит ни тебя, ни твою душу. — Женщина вновь поднялась. — Чем быстрее ты от него избавишься, тем быстрее обретёшь то, что так долго ищешь.

Ивонет напряглась, хотела расспросить поподробнее, но Хаоль словно уже и забыла, о чем вещала. Принесла девушке чистое шерстяное платье, теплые сапожки на заячьем меху, тяжелый, но добротный плащ, подбитый густым серым мехом, и смешную шапку из меховых лоскутов.

— Спасибо!

— Ну что ты, девочка, благодари Вирру, что навела на твой след. Одевайся, чую, староста уже на подходе. Пойду встречать. — И, хитро подмигнув, она вышла прочь.

Понимая, что время утекает и встречать старосту в исподнем оскорбительно, Ивонет наспех натянула платье и только сейчас осознала, что зеленый камень, подаренный Минфридом, — анимус. Настоящий, заряженный магической силой. Но какой? И почему Минфрид его подарил? Ведь это баснословное богатство, никто никогда в здравом уме не оторвёт от сердца такую драгоценность, если, конечно, у него нет доступа к этим камням.

Хотя чему удивляться? Тому, кто почти правит континентом и приглядывает за землями сидов, подвластно всё. Девушке захотелось сдёрнуть с себя зелёный камень, но замерла, когда взгляд ухватил безымянный пальчик, на котором поблескивало серебряное колечко с темными прожилками. Надо же не потерялось. Ивонет нахмурилась и прошептала:

— Покажешь мне ещё видение? — прищурилась, ожидая волшебства, но колечко молчало. Знакомить дальше с жизнью Янара оно было не намерено. Интересно, то, что ей причудилось во сне, это её воображение или память кольца? Странно, тепло и в то же время холодно… словно хрупкое счастье тех двоих было нарушено пророческими словами прекрасной Авели.

Авели… Разве не так назвал её стихийник, когда кольцо начало светиться и привело к его клетке? Ивонет глубоко задумалась и тряхнула головой: нет, слишком невероятное совпадение.

Она закончила одеваться и чинно уселась на край скамьи, но, когда поняла, что здесь это неуместно, поднялась, расслабилась и выглянула в маленькое окошко, затянутое изморозью.

Все жители, кого удавалось увидеть, имели полузвериный облик. И все они занимались повседневными делами. Кто-то очищал двор от снега. Кто-то таскал воду. Кто-то звонко рубил дрова и откидывал в огромную кучу, из которой подростки, больше похожие на нахохливших щенят, утаскивали их под навес. Ребятня поменьше забавлялась, прыгая через костёр, или валяла друг друга в снегу, стараясь засыпать приятеля и прикусить за ухо.

Конечно, Ивонет было легче поверить, что она мечется в горячке, чем осознать, что мир, в котором она жила, непостижимо огромен. Что даже для таких существ нашлось удивительно гармоничное место. Ивонет впервые задумалась, где оно находится на карте Линнея, но скрипнула дверь, и она обернулась.

— Хвала Вирре, что не отпустила тебя в мерклый лес, — рявкнул грубым надтреснутым голосом огромный мужчина-волк и повел носом, пытаясь уловить только ему одному ведомый запах.

— Слава лесной заступнице, — вторила Хаоль за его широкой спиной, прикрытой меховой накидкой, из которой торчало множество волчьих хвостов.

Хотелось попятиться и сжаться: слишком тесно стало внутри дома целительницы, слишком маленькой и хрупкой Ивонет себя ощущала.

Мужчина-волк перестал принюхиваться и зычно рыкнул:

— Да, хворь полностью оставила это тело. Через пару дней оно обретёт силы.

— Благодарю вас…

— Эхриш. Называй меня Эхриш, дева. Я старейшина самого большого поселения ферров. Наша стая насчитывает сотни голов. — Его грудь раздулась от гордости.

— Хорошо. А я Ивонет. Благодарю, что помогли в трудный час, приютили, позаботились. Это очень благородно с вашей стороны. Я никогда этого не забуду. Сейчас, правда, у меня ничего нет, но я обещаю, что обязательно вам отплачу.

— Хм… Отплатит она, — усмехнулась Хаоль, переглядываясь со старейшиной.

Ивонет потупилась:

— Пока мы не отправились в путь, можем быть полезны в хозяйстве. Я вижу, тут не принято сидеть без дела.

— Верно, не принято.

— Я могу сварить суп, — Ивонет скользнула взглядом по чану, что стоял на печи, но Хаоль тут же вышла вперед, скрестив на груди руки:

— С такими нежными пальчиками, как у тебя, только супы варить! Лучше расскажи, кто ты, кем была, и, возможно, мы сможем подобрать тебе занятие по душе. Ты права, помощь лишней не бывает, но только в том, в чём ты действительно хороша.

Две пары желтых глазищ уставились в ожидании, и девушка вновь смутилась. Вспомнила предупреждение стихийника, но, не видя в откровении ничего плохого, не стала лукавить:

— Я принцесса Таврии. — И не важно, что официально она поменяла статус. Титул королевы остался в покоях Минфрида вместе с двумя трупами и кольцом.

— Принцесса? — удивился староста, окидывая девушку внимательным взглядом и почесывая лохматый подбородок. — В тебе течет истинная королевская кровь?

Ивонет кивнула.

— Понимаю, вы можете посчитать меня бесполезной, но, уверяю, я справлюсь с любым делом!

Эхриш и Хаоль вновь переглянулись. Молчание затягивалось. Ивонет успела перебрать в голове множество их реакций, но не могла и предположить, что Хаоль завоет от восторга. Даже вздрогнула и попятилась, уперевшись в узкий подоконник.

— Слава лесной заступнице, этот день настал! — Она вознесла руки к небесам. — Посланница Вирры здесь! Нужно разнести весть по деревне, не стоит медлить, — и, пока староста её не остановил, прытко выскочила прочь, забыв накинуть полушубок.

— Не бойся девочка. Ни один ферр не причинит тебе вреда. Теперь ты сама большая наша драгоценность.