Сердце пламени

Глава 19

После такого признания стало холодно и неуютно. Несмотря на духоту в помещении, по коже прошёл мороз, а сердце болезненно дёрнулось, словно в него вогнали иглу.

Янар поморщился:

— Ну вот, ты опять меня жалеешь! А мы, кажется, договорились, что это лишнее.

— Опять?! — тихо уронила девушка и внимательно посмотрела на стихийника. Новая догадка обрушилась водопадом: — Эмоции влияют на энергию!

— Я думал, для тебя это стало очевидным.

Ивонет молчала, и стихийник решил продолжить:

— Больше, чем ты думаешь, принцесса. Любое проявление эмоций затрагивает струны твоей души, и появляется музыка, которую не увидеть глазами. Стыд, смущение — примешивают фиолетовый. Зависть — уходит в жёлтый. Ложь ощущается серым пеплом. Злость или ярость — кроваво-красной пеленой. Благодарность, проявление тепла и заботы, расцветает зеленью. Влюблённость…

— Стой! То есть… — Ивонет напряглась, пальцы уронили ложку и с силой вцепились в край стола: — Получается, ты можешь читать людей? Буквально видеть их насквозь?

— Получается так, — невесело ухмыльнулся мужчина, и его голова склонилась набок.

— И всё то время, что я с тобой, ты… — Ивонет сглотнула тугой комок. — Ты читаешь меня, как открытую книгу?!

Дурнота очутилась сильнее. Стыд окрасил щёки в красный, а эмоции, как она теперь понимала, в фиолетовый.

— Ивонет, перестань, иначе я ослепну повторно. Твои эмоции сейчас похожи на взрыв небесных цветов. Они яркие, острые и спорят друг с другом. — Он вдруг схватил её за руку и мягко сжал ладонь: — Посмотри на меня.

— Что? — Сердце застучало так, что понимать слова стало труднее. Она попыталась выдернуть руку и сбежать, но Янар настойчиво удержал ее на месте:

— Ивонет!

Крохи любопытства заставили девушку затихнуть.

— Кэти, — мужчина подался вперед. — Даже не будь у меня чутья, я бы видел тебя насквозь. Мало кому удавалось прятать от меня свои чувства. Поверь, я хорошо знаю людей. А тебя узнал ещё до того, как мы сбежали. В замке, когда Минфрид выставил клетку со мной на потеху гостям. Я знал, что там будет его таврийская невеста и что её зовут Ивонет. Ты не поверишь, но, когда тебя считают трупом, тебе по глупости могут выболтать любые секреты. Минфрид не исключение: он рассказал, что подарок, который был сделан тебе, не случайность, что он хотел не потешить гостей, как все наверняка подумали, а увидеть твою реакцию. Как ты отнесёшься к тому, что он измывается над беспомощным калекой, сломленным долгим заключением.

И увиденное ему понравилось. Он позже красочно рассказал, как ты вздрагивала каждый раз, когда моей кожи касались магические печати и флюсца обжигала кислотой. И с какой болью ты на это смотрела. И я понял, что ты не одна из них, что тебе не чуждо сострадание, и что у тебя есть воля, сильная воля. Глупо, наивно, но такова ты… И не переживай, я не узнал ничего, что тебе хотелось бы скрыть, — его пальцы погладили руку поверх грубых перчаток. — Краски твоего внутреннего мира — только твои, Ивонет. И это прекрасно. Даже твоя наивная, глупая влюблённость.

Девушка дёрнулась вновь.

— Я её прекрасно понимаю. После того что с тобой сделали, на твои плечи лёг непомерный груз предательства, боли и отчаяния. Во мне ты увидела отражение своей боли, которая понятна нам обоим. А ещё ты увидела во мне защитника, того, кто может не только решить проблему, но и не позволит вновь испытать горечь… Но это пройдёт. Не стоит меня идеализировать. Я вовсе не такой хороший, как ты обо мне думаешь. Я убивал сотнями, и, возможно, я еще большее чудовище, чем Минфрид.

— Янар…

— И любовь — это не для меня, и не важно, что ты видела в моём прошлом. Это всё пустое. Порой мне кажется, это всё лишь сон или грёзы о несбыточном. После Альмира я верну тебя отцу или туда, куда захочешь, и наши пути разойдутся. Не переживай, к тому времени Минфрид будет уже мёртв. Он больше не причинит тебя вреда.

Волна жгучего возмущения окатила душу. С каждым сказанным словом хотелось поспорить. Ведь он неправ! Во всём! Особенно про влюблённость из жалости или оттого, что она видит в нём лишь защитника. Нет! Это что-то другое, что-то большее, только-только набирающее силу, как бутоны первоцветов, но уже источающее прекрасный, кружащий голову аромат… Но Ивонет понимала: спорить или говорить об этом глупо. Скорлупа вокруг мужчины слишком толстая. И прав был Анивьер: проломить в ней дыру будет сложно. Хотя… это звучит как вызов, а вызовов судьбы, как оказалось, она не боялась.

Ивонет наклонилась ближе и сильнее сжала мужскую руку:

— Янар, я хочу, чтобы ты научил меня контролю.

Не ожидавший подобных слов мужчина нахмурил брови:

— Хочешь скрывать от меня свои чувства?

— Хочу стать такой же чёрствой, как ты. Отрешиться от всех и вся, заглушить ненужные чувства. А больше всего — научиться самой разбираться, что глупость и не требует внимания, а что поистине важно. Хотя… — Ивонет выдернула свою ладонь из мужской и поднялась, окинув стихийника надменным взглядом. — Скорее всего, не получится: после стольких лет в заточении из тебя не выйдет хорошего учителя. У тебя с контролем тоже беда. Вспомни, как ты кромсал тех несчастных, что решили меня украсть. Столько ярости и злобы, словно ты никогда не слышал слово «контроль».

— Ты смеешься надо мной?

— Нет, это всего лишь факты. И когда мы танцевали, ты прижимался ко мне и твои намерения считывались очень хорошо. Да, я наивная во многих вещах, но такое могу понять без лишних слов.

— Ивонет, ты ходишь по тонкому льду, раскидываясь глупыми обвинениями.

— А если вспомнить, как ты отреагировал на то, что я ночевала в капитанской каюте…

— Ивонет, — практически прорычал мужчина. — С моим контролем всё хорошо. Не пойму, ты меня дразнишь или хочешь оскорбить?!

Ивонет хмыкнула, обогнула стол, а потом, неожиданно и для самой себя, и уж тем более для стихийника, плюхнулась ему на колени, обвила шею руками и склонилась к жёсткой линии губ.

— Что ты делаешь? — Янар напрягся. На бледное лицо легли тени, желваки на скулах нервно дёрнулись.

— Хочу доказать, что твой контроль не лучше моего.

Отгоняя здравый смысл и придушив комплексы и страхи, она наклонилась ещё ближе к нему, ощущая аромат терпкого мыла, жгучих пряностей и дыма. Коснулась кончиком носа шершавой щеки и зашептала на ухо:

— Заключим пари. Если за оставшееся время, что нам суждено провести вместе, ты научишь меня контролировать эмоции и при этом ни разу не поцелуешь, я извинюсь и с уверенностью скажу, что твой контроль безупречен, и соглашусь, что я всё себе напридумывала. Но если нет… — её губы мазнули по мужской скуле, ощущая покалывания мелкой щетины.

— Что, если нет? — переспросил мужчина обманчиво мягким голосом.

— Тогда ты извинишься.

— Я?!

— Извинишься и скажешь, что был неправ.

— Всего-то?

— Для простого смертного это может показаться малым, но я успела тебя узнать: удар по твоей гордости будет для меня славной наградой. Ну, ещё, возможно, танец.

— Думаю, извинений будет достаточно, — подобрался мужчина и довольно грубо спихнул Ивонет со своих коленей: — Собирай вещи и приведи себя в порядок, через час мы отправляемся.

Ивонет, что это было?

Девушка плотно прикрыла за собой дверь и сползла по стене на пол. Скинула с ладоней перчатки и схватилась за голову.

— Лима, это безумие, что я творю?! Я… я не знаю, что на меня нашло. Я не такая, совсем не такая… Как я могла всё это сказать да ещё сесть ему на колени?! Безумие!

Ее взгляд, казалось, разбрасывал искры, а биение сердца отдавало в ушах. Казалось, она не поднялась по лестнице в комнату, а пробежала десяток миль.

— Полнейшее безумие! Лима, — Ивонет обернулась к ласке, что забралась на балясину широкой кровати, — что со мной не так? Почему я это сделала?

Девушку трясло мелкой дрожью, и она облизнула нижнюю губу, всё ещё ощущая приятное покалывание и нарастающее волнение в груди. Если бы стихийник не вскочил как ошпаренный, сгоняя ее со своих колен, как нашкодившую кошку, она бы не удержалась и сама поцеловала его. И плевать, что она принцесса. И плевать, что долг, честь и порядочность — девиз её дома. И что, несмотря на пережитое, она вообще должна обходить мужчин десятой дорогой. И что это неправильно. Но тело, чувства и эмоции твердили об обратном. И, несмотря на наивность и искаженное восприятие действительности, она точно понимала, что ей нужно и как этого добиться.

Конечно, мне многого не понять, но, кажется, это называется влечением… или любовью.

— Нет, — Ивонет отрицательно покачала головой, — невозможно, такого просто не бывает. За такое короткое время люди не влюбляются!

Поверь, бывает и не такое: люди влюбляются и с одного взгляда. А то, что ты сделала, — глупость, соглашусь. Мужчина слишком горделив, чтобы проиграть спор, он тебя теперь из принципа будет избегать.

— Думаешь?

Лима оскалилась, показывая ряд мелких зубов:

Но я знаю твоё упрямство и настойчивость, поэтому ставлю на тебя.

Ивонет застонала в голос:

— Чистое безумие… и безрассудство!

Ехали молча. Ивонет — на пегой кобыле чуть впереди, Янар — на вороном жеребце в стороне, словно боялся, что Ивонет начнёт приставать с поцелуями прямо сейчас. Глупости. Ивонет остыла, порыв утих, и единственное, что она ощущала, это жгучий стыд и усталость. Хотя, после целого дня пути — только усталость.

— Куда мы едем?

— На север.

— Долго еще?

— Достаточно, чтобы ты успела соскучиться по большой земле.

— Почему это нельзя сделать порталом?

— Потому что там большая концентрация энергии и порталы сбоят. Могут тебя поглотить и растворить в себе или выплюнуть только частями. И чем дальше на север, тем сильнее искажение.

— А как же Изначальные туда добирались?

— Я думал это очевидно, принцесса, — сухо обронил мужчина, словно Ивонет была беспросветной тупицей. — У них были крылья.

— Ну да, крылья, как же без них…

Чем дальше они углублялись в лес, тем меньше ощущалось весеннее тепло, словно вековые деревья решили его поглотить. Хорошо, что Янар заранее позаботился обо всём и купил накидки на теплом густом меху и колючие, плотные одеяла, которые предполагалось использовать для привалов и сна. Конечно, ночевать в лесу — то ещё приключение, но Ивонет заранее настроилась на изнурительное путешествие. Единственное, она не учла, что верховая езда, которую она практиковала очень давно, будет так утомительна. Уже после десятка миль спина задеревенела, ноги, сжимающие бока животного, налились тяжестью и потеряли чувствительность. Да, это не ехать расслабленной в объятиях стихийника, когда твёрдая грудь служит опорой, а сильные руки не дают упасть. Ивонет покосилась на мужчину и с глубоким сожалением выдохнула.

Что, никак не налюбуешься на своего ненаглядного?

— Лима, тихо.

Ласка, сидевшая на загривке кобылы, закатила глазки. Перебралась поближе к Ивонет, нырнула за пазуху и, обустроившись там, высунула розовый носик.

Разбудишь, когда начнётся что-нибудь интересное, а пока надо поспать.

Ивонет улыбнулась:

— Что ты имеешь в виду? Янара?

Нет, сидов.

— Сидов? — удивилась девушка. — При чём тут сиды?

При том, что они обязательно нам попадутся, а встречи с ними весьма любопытны. И весьма содержательны.

— Но я думала, что сиды обитают лишь в Срединных землях.

Да, в той тюрьме находится большинство волшебного народца, но есть и те, кто не смирился со своей участью. Они скрылись или потерялись в таких лесах, как этот. Хотя этот, скорее всего, пуст. Мы недалеко от Урсы. Ближе к Шепчущему лесу они начнут показываться.

— Не думаю, что такое возможно, — с сомнением протянула девушка.

А ты не думай, сама увидишь. Они охочи до людей.

— Почему? Желают навредить? Отомстить?

Нет, что ты, они не причинят вреда без надобности и отвечают агрессией только на агрессию. Их таланты кроются в другом. Они любители заключать пари, в которых никогда не прогадывают. И забирают то, что им больше всего нужно.

— Например?

У каждого по-разному. Если это, например, старуха Грёз, то за возможность крепкого и целительного сна она потребует с тебя самую яркую мечту.

— Мечту? — удивилась девушка. — И что здесь такого? Грёз у меня множество, одной больше, одной меньше…

Ты не понимаешь. Это как отколоть кусочек души. Ты не будешь осознавать, что потеряла, но это обязательно будет тебя беспокоить, изводить. Придут страхи, тревоги, неуверенность. А за ними — кошмары. Ты вновь обратишься к старухе, чтобы сон твой стал сладким, и она опять заберет кусочек грёзы. И ты вновь ничего не вспомнишь. Только будешь знать, что старуха — твоё спасение, что после неё ты хоть и один раз, но крепко спишь. В конечном итоге, когда грёз не останется, душу поглощают холод и тьма. Человек погибает. Прекращает своё существование самоубийством.

— Жуть… — Ивонет поёжилась. Кажется, похолодало, и она плотнее закуталась в плащ.

Но старуха — не самое страшное. Есть, например, пройдохи попроще: пикси. Эти твари очень любят менять золотые монеты на зубы.

— Зубы?

Да, например, ты очень беден и не знаешь, как разбогатеть. Тогда особым ритуалом ты приманиваешь к себе пикси и просишь золотые монеты. Одна монета — один зуб. Ну, или горсть монет в обмен на любую твою кость.

— Фу…

Да, приятного мало: пикси — любители причинить боль, они очень болезненно вырывают зубы и отгрызают пальцы. Особенно им нравится ковыряться во рту: залезут подальше и давай тянуть…

— Но зачем им зубы и кости?

Это их лакомство, они их грызут, как леденцы.

— Не отставай, чего замедлилась? — Янар нагнал девушку и недобро сверкнул глазами.

Ивонет испуганно дёрнулась.

— Лима говорит, что мы можем встретить сидов и что с ними нужно быть осторожными.

— Да, поэтому если кого-то необычного встретишь, не подходи и ни в коем случае не разговаривай. Как только издашь звук, они проникнут в твою душу и вытрясут то, что им больше всего нужно.

— Я не настолько глупая.

— Я видал трупы многих, кто говорил так же. А вообще, если почувствуешь или увидишь что-то необычное, сразу говори мне, поняла?

Ивонет с трудом удержалась от закатывания глаз.

— Как скажешь.

Янар преградил ей путь, заставив лошадь Ивонет остановиться и недовольно фыркнуть.

— Ивонет, это не шутки. Если я говорю, значит, слушай.

— Почему ты раньше не предупредил? Если бы не Лима…

— Я думал, ты довольно начитанная.

— В книгах о подобном не пишут. И вообще мало упоминают сидов низшего порядка и тех, что разгуливают по лесам.

— А зря. Вы стали слишком беспечны. Уверены, что ваши короли всесильны и смогут помочь в любой беде. Однажды это сыграет против вас.

Ивонет подобралась: слова Янара не были пусты. А возможно, ему с его видением и чутьем известно чуточку больше.

Она отвлеклась от тяжёлых дум, когда мужчина спрыгнул на землю и громко объявил:

— Привал! Думаю, мы ушли достаточно далеко, чтобы отдохнуть.

— Достаточно далеко? — Ивонет осторожно сползла со своей лошади и, в отличие от мужчины, грузно шлепнулась на землю. Сил, чтобы идти, просто не было. Ноги отказывались подчиняться. И ладно, думала Ивонет, разминая затекшие конечности. Главное, что они будут отдыхать. Она уже предвкушала горячий травяной чай, кашу с сушёным мясом и жесткую, но такую желанную подстилку, поэтому не сразу сообразила, что за предмет, отливающим сталью, бросил у её ног Янар. А когда сфокусировала осоловевшие глаза, нахмурилась:

— Зачем ты выбросил свой меч?

— Ну как же, — лицо Янара, поймавшее тени от заходящего солнца, растянулось в зловещей предвкушающей улыбке. — Пора провести первый урок по обретению контроля.

— Ты шутишь?

— Никаких шуток, принцесса. Поднимай меч и нападай на меня. Живо! Чтобы обрести душевный контроль, нужно научиться контролировать собственное тело. А с этим, как я вижу, у тебя большие проблемы.