Сердце старого Города (СИ)

Глава Девятая. Поднебесье. Кровь и вино. Только ли пепел?

В Поднебесье Сигнорин вернулся разбитый и больной. Как никогда он был благодарен матери за кварталы кобальтов с их злачными, грязными кабаками. Залить тоску хотелось больше всего.

Все, что бы ни делал Сиг, оборачивается прахом. Он приносит несчастье всем, кого только знает! Зачем отец подарил ему мир?! Сиг и его обратит в тлен и пепел! И тогда будет стоять перед Всевышним и держать ответ… За всё. За все свои жизни.

«Демоны Ада!», — Сиг сплюнул тягучую горьковатую слюну прямо на грязный пол самой скверной таверны Эль'Ниила. — «Пусть все закончится!».

Он вывернул кошель перед испуганным кобальтом и вышел на заплетающихся ногах в шум вечерней улицы. Восьминогий конь — Сиг не любил крыланов — лихо довез принца до причала. Заплатить за переправу было уже нечем. Принц снял печатку с гербом отца и швырнул под ноги лодочнику. Несчастный гондольер не решался даже прикоснуться к кольцу с крылатым львом.

— Бери! — рыкнул Сиг, запрыгивая в лодку. — Бери и вези!

— В-в-ваше Выс-с-сочество… Но…

— Вези, я сказал! — гаркнул Сиг, чувствуя Лакориана. «Ничего… и тебя выпущу!», — зло ухмыльнулся Сигнорин, не замечая, что Лакориан подступил слишком близко. Лодочник тоже видел дракона и, не препираясь дальше, покорно запрыгнул в лодку вслед за жутким гостем.

— К-куда? — только и спросил несчастный лодочник.

— К брату! — зло хохотнул Сигнорин.

Гондола мягко заскользила по воде, направляясь к великолепному дворцу, расположенному на острове посреди озера. И все, чего боялся в ту минуту Сиг, — что отец, или кто-то из его верных элиев, почует неладное и помешает ему. А остальное… Ничего, смирится, выхода у Владыки все равно не будет — не убьет же он Энеда после! Эль для правления точно не подойдет.

Пока лодочник собирался причаливать, Сиг лихо выпрыгнул на берег, едва не упав в воду.

— Ваше Сиятельство! — одним выдохом произнес гондольер, боясь снова начать заикаться от ужаса. — В-в-возьмите.

Он с трепетом протянул кольцо. Но Сиг оттолкнул протянутую руку:

— Это плата… за труды. Избавься от него поскорее, переплавь там…, или еще чего. Не храни при себе долго. А то… мало ли что… Впрочем, мне уже будет все равно.

Сиг оттолкнул гондолу от причала. Впереди был парадный вход дворца брата… Сколько он здесь не был? Сиг пьяно ухмыльнулся, а сколько лет Сили? Выходит, почти на год больше.

Принц подошел к ажурному крыльцу, элии-стражники изумленно переглянулись, не смея остановить даже словом.

Зато Сиг уже орал:

— Брат! Выпей со мной, брат! — он схватил изящную резную статуэтку, — часть перил парадной лестницы, — и вырвал из каменного гнезда. Статуэтка полетела в великолепный витраж. Звон тысячи бьющихся стекол оглушил. Сигу показалось мало. Он принялся крушить ажурную лестницу, несчастные элии охраны бросились защищать дом, не смея прикоснуться к смертельно пьяному принцу.

Наконец, показался Метео:

— Принц Эль'Сигнорин, как помните, Вам запрещено переступать порог этого дома. Если Вы ослушаетесь, приговор будет исполнен. Я вынужден увести Вас, пусть даже силой.

— Метео, уйди! Поди прочь! — Заорал Сиг. — Чего ты боишься, братец? Ну же! Выпей со мной!

Сиг вдруг понял — Энед не придет. Он взбесился от собственного бессилия. Лакориан только того и ждал, несчастный Метео, стоявший на пути, оказался в «ловушке»[1]. Сиг ворвался в дом, где продолжил крушить пространство: ажурное кружево стен, витиеватую мебель, бесценные вазы, живые картины. Он сметал все в пьяном бешенстве.

Первой вышла Олейя.

— Сиг, убирайся! — грозно произнесла принцесса.

— Олейя, пошла вон! — заорал Сиг, в голосе прозвучали те же ноты, что в детстве, когда они играли вместе, и Темная Фея подыгрывала старшему из братьев.

— Оли, — властный голос хозяина дома заставил принцессу отступить.

Эндемион молчал, распущенная золотая волна вместо косы, небрежно накинутый халат, — все говорило, что он совсем не ждал гостей.

— Выпей со мною, брат! — едва держась на ногах, произнес Сиг, затем нагло и требовательно заорал: — Эй, вы, глупые элии, принесите своему господину и его долгожданному гостю вина!

Испуганные элии забились в самые глубокие чуланы дворца, отчаянно надеясь переждать бурю.

— Принц Эль'Сигнорин, вы переступили порог Моего дома, — чрезмерно спокойно начал Эндемион.

— Ну да… порог… он, кажется, там… — Сиг неуверенно махнул рукой в сторону выхода.

Эндемион молчал.

— Энед, смотри, я пришел, я переступил порог! Выпей со мной, брат!

— Принц Эль'Сигнорин, из огромной любви к матери, нас родившей, и повинуясь воле отца, нас зачавшего, я даю Вам последний шанс. Уходите.

— Уйти? Без вина? Не выйдет, — расхохотался Сиг.

Лакориан согнулся пополам, выплевывая кровь. Энеда не было, остался грозный Ларон. Два дракона сцепились, но затем Лакориан отлетел в стену, разбивая ажурное плетение зеркал. Лакориан встал и бросился на брата, Когти-ножи разодрали Ларону спину. В ответ острые зубы Ларона сомкнулись на горле Лакориана.

Сиг чувствовал, как острые клыки Ларона пробивают тонкую кожу — он хотел умереть эльдаром. Но зубы остановились в доле секунды от артерии.

Ларон отбросил брата, такого хрупкого сейчас в его лапах.

— Убей! Ты же хочешь! Убей! — Заорал Сиг, видя, что Ларон поворачивается к нему спиной. Сиг снова перекинулся в ипостась дракона и атаковал. Лакориан с силой вцепился в шею брату и не пробил артерию только потому, что Ларон успел выскользнуть. Пять кинжалов братовых когтей уперлись Лакориану в солнечное сплетение. Лакориан уступил Сигнорину, тот дернулся вперед, стремясь найти животом все пять ножей. Ларон едва успел убрать когти.

Лакориан взвыл от бессильной ярости и отчаяния. В дверях показалась ослушавшаяся мужа Олейя. Лакориан вмиг был возле эльдарийки. Она не успела даже вскрикнуть.

Если он убьет ее, Ларон не сможет пощадить. В долю секунды между чудовищным рыком Ларона и его сокрушающим ударом, где сплелись магия и физическая мощь, и одним тонким порезом, который не успеет упредить ни Ларон, ни сама владелица изящной шеи, Сигу стало жаль… Отчего на месте Олейи не Нора? Было бы так хорошо, будь это она! Сиг отвел руку, удар Ларона пришелся точно в цель. Золото и тьма залили сознание острой болью и небытием.

— Вина! — прорычал Ларон. Олейя, рыдая, упала на пол. Насмерть перепуганные элии не шелохнулись, пребывая в трансе от произошедшего.

— Я сказал, ВИНА! — еще грознее гаркнул Ларон, потом продолжил, уже обращаясь к Олейе. — Оли, не реви. Ты воин, шрамы нас украшают.

Вино принесла сама Рея, она хотела увести Олейю, но Ларон жестом остановил.

— Останьтесь, — Рея и принцесса покорно остались стоять.

Ларон когтистой лапой налил в кубок вина, подошел к лежащему замертво брату и вылил содержимое кубка на голову Сигу. Сиг что-то пробормотал.

— Нету лигурийского, пей, какое дают, — Эндемион наклонился и приподнял голову брата, поднеся кубок к губам и вливая вино насилу, затем отпил сам.

— Оли, вели элиям постелить брату. Ходить он пока не сможет, так что останется… погостить.

— Эндемион, Владыка… знает, — одними губами произнесла Нора.

— Еще б нет, — буркнул Ларон. — Я сам поговорю с отцом. И пришлите брату лекаря, а то он вылакает все тирийское, вместо снадобий.

Сигнорин очнулся в уютной комнате, с притемненными зеленью сада окнами. Все тело чудовищно болело, он едва мог пошевелиться. Сиг попробовал привстать, но со стоном упал на подушки. Пожалуй, так больно не было еще никогда.

— Папулечка, плохо, да? — нежный девичий голосок заставил Сига улыбнуться, невзирая на судорогу в теле. — Сейчас…

Холодная повязка легла на лоб и пузырек со снадобьем коснулся губ. Сиг сделал глоток, чувствуя, как вместе с лекарством начал распутываться клубок целительных чар.

— Папочка, где ты был? Я так скучала, ты же обещал сводить меня к тинтинетам! — закапризничала Сили.

— Прости, малышка, я… Давай сходим сегодня вечером, ладно?

— Правда? Но… — Девочка выразительно окинула Сига взглядом.

— Не переживай, все хорошо. Я полежу, посплю немного, а ты пока собирайся, наряжайся и подумай, что мы принесем тинтинетам в подарок, ладно?

— Да… — тонкие девичьи руки обхватили сильные плечи, а маленькая головка прильнула к груди, вслушиваясь в перестук сердца.

Сигнорину стало мучительно стыдно за свою вчерашнюю слабость. Как он мог не подумать о Сили?! Что бы пришлось пережить девочке, не прояви Эндемион милосердие? Как бы она приняла весть о смерти кровного отца?

Укол стыда разрастался настоящей виной, напоминая, что в одной из прошлых жизней человеком, он не стерпел участи темнокожего раба и поднял бунт. Язвы от плети надсмотрщика загноились, и он умер, оставив несчастного полукровку, — ребенка с эльфийской кровью, кому был единственным другом и защитником, — одного… Не это ли стало причиной многих бед?! Такого он хотел для своей Сили?!

Чувство вины смешалось с тоской по погибшей вчера сироте, но ярость и отчаяние уступили грусти.

— Папочка… деда просил передать, — Сигнорин увидел именную печатку, отданную вчера за переправу. — Сказал, чтобы ты больше не разбрасывался фамильными ценностями.

Сиг с трудом надел кольцо на отекший палец. Сили улыбнулась, хитро сощурив бирюзово-фиалковые глаза с золотыми искорками, затем легонько поцеловала и выскользнула из комнаты.

Сигнорин проваливался в сон, вызванный зельем и чарами. «Только ли пепел?» — успела скользнуть мысль, то ли собственная, то ли братова.