Сердце старого Города (СИ)

Глава Тринадцатая. Зачарованный Край. Пичужка

Солео очнулась от того, что ее волокли. Она приоткрыла глаза. Солнце стояло в зените, камни руин почти не отбрасывали тени, кузнечики оглушали стрекотом. Ватность сознания сменилась ужасом. Нелюдь никогда бы не тащил ее подобным образом — за шкварник, по острым камням и со связанными руками! Солео задрала голову.

Квиро… сладковатый дурман смерти окутывал разбойника с ног до головы. Солео едва не вывернуло. Разбойник спотыкался, но упрямо тащил вперед, что-то бормоча себе под нос.

Она попалась.

Солео быстро осмотрелась по сторонам, лихорадочно придумывая план побега. Вокруг было каменное плато. Ветер сравнял здесь руины с землей, создав ровную, голую поверхность, испещрённую многометровыми колодцами, не дай Творец свалишься. Укрыться негде, даже если выкрутиться. Кроме того, у Квиро есть арбалет — от болта не убежать. Боль в руке толчком напомнила о чреватости необдуманных поступков.

«Зденка говорила, что она нужна Квиро и Арго живой…, - вспомнила Солео. — Что, если подыграть Квиро? Посулить золото… Наплести про выкуп, а потом бежать?».

А что, если она не сможет бежать? Квиро и Арго догадаются… Солео едва не всхлипнула в голос.

Еще раз огляделась — каменное плато с глубокими колодцами… Спрятаться негде. По всему выходило, что план о выкупе самый лучший.

Наконец, Квиро доволок ее до нужного места. Разбойник продолжал что-то бубнить себе под нос, Солео не различала слов.

Тем временем девушку втянули в полумрак. Солео зажмурилась, изображая обморок. Она различила мягкое прикосновение ткани к лицу. Квиро разжал руку, отпуская. Она упала, но удара о пол не последовало — щека ощущала мягкость. Солео поняла, что лежит на ковре.

Где она?

Девушка осторожно приоткрыла глаза. Сквозь полуприкрытые веки она различила контуры резной мебели. Солео едва заметно повернула голову к неяркому свету, льющемуся откуда-то сверху — прямо перед глазами, чуть волнуясь на ветру, реял лев. Его изображение занимало весь потолок. От вида крылатого льва девушке стало спокойней. Это шатер. Шатер из зачарованной сумки.

Квиро продолжал что-то бубнить.

Солео пыталась развязать путы, крепким шелком обхватившие запястья. Видимо, веревка тоже была из сумки, догадалась Солео.

Легкая злость разлилась в душе эхом. Солео вслушалась в себя, отвлекаясь от Квиро. Почудилось, что внутри сознания кто-то пошевелился, словно бы зверь в пещере. Стало жутко. Вспомнились собственные уверения, что она не сумасшедшая… Так ли оно было?

— Ну, Пичужка… попалася, — Квиро догадался, что пленница пришла в себя.

Притворяться дальше смысла не было. Солео медленно встала. Глаза привыкли к полумраку. Великолепие обстановки поражало: здесь было все для пребывания в роскоши и удобстве. Даже камин. Солео зачарованно посмотрела на огонь в походной печи.

— Эй, Пичуга, шо, язык прохлотила? — Солео перевела взгляд на Квиро, недовольная тем, что он дерзнул отвлечь от мыслей. Квиро грязным пятном, мерзкой плесенью, марал прекрасный шатер. Солео ощутила отвращение, граничащее с острой брезгливостью. Зародившийся прежде страх пропал без следа.

Лиходей сделал несколько шагов к девушке, Солео четче различила жуткий запах, источаемый Квиро. Выглядел разбойник откровенно плохо: глаза лихорадочно блестели, все лицо покрывала испарина, а грязно-бурая от загара кожа казалась могильно-серой. Но хуже всего обстояли дела с вонью, разливающейся от душегуба волной.

Солео брезгливо поморщилась. Квиро зло ухмыльнулся, заметив жест:

— Шо, не гож я тябе, не люб? — Квиро протянул руку, стремясь поймать девушку. Она отпрянула, гневно нахмурившись.

— Не прикасайся ко мне! — неожиданно жестко потребовала Солео. — Не смей!

— Ути-пути… недотрожка! Пичужка… я тебя сцапал! — Квиро ощерился в жуткой улыбке.

— Что тебе нужно, Квиро? — еще жестче продолжила девушка.

— Ни ласкова… Ой, ни ласкова. Дык, и я могу быть яким, — кинжал блеснул в руке, правда, держал его разбойник через грязную тряпицу.

Солео отскочила назад, с ужасом слыша разливающийся в ушах рык. Показалось, что из «пещеры» разума, кроша камни огромным весом, вылезает нечто, отнимающее все сознание.

— Всевышний! — невольно охнула Солео, наклоняя голову. Звон в ушах оглушал, а красное марево заливало глаза.

— Монашка тоже усе молилась… Нету яго! — Квиро сделал жест рукой, будто муху поймал. — Да и ни было никада…

Солео вспомнила Бригитту, горе на секунду заполнило душу. Но вслед за ним пришел рык. Девушка упала на ковер, крича. Разум силился выкинуть наваждение.

— Не боись, Пичужка. Мы твойному барончику ничехо не скажим. Покувыркаемси чуток, он и ни приметит помятой юбки. Апосля он мне усе воротит… А тож, я горю, ток никак не могу сохреться.

Квиро сделал шаг к Солео, хищно улыбаясь. А Солео испытала жажду. Острую, невозможную. Такую, что жажда бреда показалось чем-то незначительным. Малым.

За жаждой пришел голод. Солео по-новому взглянула на Квиро, потрясла собственная мысль: «сгнил. Гнилое мясо невкусное». Солео прошиб холодный пот. «Что нелюдь говорил о темных мирах, и тварях в них обитавших? Не в этом ли подозревал ее ксендз?!».

Солео подняла глаза на Квиро. Квиро шарахнулся. Что-то в глазах Пичуги было не так.

Но теперь и сам Квиро переменился, отчего-то привычное желание заломать девку, сменилось острой потребностью цапнуть и разорвать. Неясное желание приобрело более четкий вид — разбойник хищно облизнулся, принимая мысль как естественную данность: «она, тощая…, но молодая. Костиста, конечно… В супе вкуснее…».

Солео отчаянно сопротивлялась оглушающей волне внутри. Она тонула в рокоте, горела в лаве, душу переполняла ярость: как эта падаль смеет даже стоять подле? Как смеет дышать одним воздухом с НИМ?! Гниющий отброс! Растерзать, спалить огнем, чтоб не смел марать ЕГО землю!

Солео зарычала. Прыжком она оказалась возле Квиро. Разбойник выставил кинжал. Солео напала, не боясь быть пораненной.

И в этот момент нежный, чарующий, восхитительно вкусный аромат донесся до ее сознания, отбрасывая монстра и волнуя необыкновенно.

Вот она… настоящая добыча. Добыча Равного Богам.