Шаг из тьмы 2

Глава 3

Алексей

Погулять на Ленкиной свадьбе Алексею не дали, в первый день застолья примчался человек от тысяцкого с приказом явиться немедленно. Надо, так надо, шепнул жениху с невестой, что вынужден не надолго покинуть мероприятие и направился к дому начальника. Всемил Романович с приёмным сыном и посадником, пребывали в приподнятом настроении. Не успел Климин опустить задницу на лавку, как начальник перешёл к сути вопроса. Пришло известие, что в Киеве состоялось церковное судилище над неким Феодором, ставленником Боголюбского на Владимирское епископство. Результат был точно такой же, как и в родном мире. Мужику приписали грубейшее нарушение канонического права, ересь, припомнили интердикт наложенный на владимирские храмы и до кучи навесили уголовку. Судили его по византийскому праву, милосердием не отличавшимся, закономерно приговорили к смертной казни. Приговор привели в исполнение немедленно. Ослепили, отрезали язык и правую руку. После чего, ещё живого, сожгли на площади. Всё это безобразие с попустительства теперешнего киевского князя, Мстислава Изяславовича.

Учитывая давнюю вражду киевского и суздальского князей, открывались интересные перспективы по их стравливанию. Князья на столько сильно ненавидели друг друга, что военное столкновение, по мнению посадника, являлось лишь вопросом времени. Задача стояла следующая — стравить давних врагов как можно быстрей, благо, появился великолепный повод. Чем скорей Залесье сцепиться с Русью, тем лучше. Как ни как, навигация на носу, прошлогодние проблемы с разбоем ни кому даром не упали.

Посадник прямо спросил — справишься? Климин утвердительно кивнул, если родственнички и в самом деле на ножах, то задача не представлялась особо сложной. Состряпать для них повод, а в драку они сами полезут. В его родном мире, князьям помогать не пришлось, сами вцепились друг другу в глотки, расправа с Андреевым ставленником, явилась замечательным поводом. Здесь, эта драма разыгрывается несколько иначе, нужно лишь слегка помочь ей свернуть в нужное русло. Тем более, что это отвечало его долгосрочным интересам. Так, через семнадцать дней безумной гонки, во главе отряда из десяти человек, подполковник смотрел с ближайшего холма на древнюю столицу.

Купец средней руки Пётр по прозвищу Кривой, в отличном настроении неспешно возвращался из лавки домой. Даже весело насвистывал простенькую мелодию. Его хорошее настроение несколько портил странный нищий, увязавшийся за ним от самого торжища. Странный нищий, отчаянно старался изобразить человека сломленного лишениями, получалось не особенно убедительно. Купец положил руку на пояс, поближе к висевшему на нём кинжалу. Бережёного, как говориться, Бог бережёт.

Нищий начал действовать когда Пётр решил сократить дорогу свернув в безлюдный переулок. Преследователь лепеча — подожди, добрый человек — ускорил шаг. Что ж, он предвидел подобное развитие событий, купец отступил к забору и развернулся к попрошайке в пол оборота, так, чтоб исключить удар в спину. Левую руку положил на рукоять кинжала, повёл правым плечом, освобождая спрятанный в рукаве медный шарик кистеня.

Странный нищий остановился ровно за шаг от досягаемости кистеня, скривил рот в щербатой улыбке, — что, добрый человек, не похож я на калику перехожего, раз ты за кистень хватаешься?

Пётр и бровью не повёл, стрельнул глазами в другой конец переулка, оценивая обстановку — чего тебе, сирый? Поищи лучше заработок в другом месте, — купец мысленно представил, как при следующем шаге нищего он шагнёт в сторону, одновременно выпуская из рукава кистень.

— Ты не так меня понял, Кривой, с тобой хочет поговорить один человек. У меня даже есть весомый аргумент, чтобы ты мне поверил, — нищий показал половинку монеты зажатую между двумя пальцами. Медная монета с квадратной дыркой посередине, из такой далёкой страны, что ни один опытный путешественник не мог разобрать написанные на ней символы. Пётр её сразу узнал, ведь у него находилась её вторая половина. И раз всплыла эта диковина, значит Будимиру в Новгороде, понадобилась его служба.

— Поверил, я весь во внимании.

— Тогда держись за мной, в десятке саженей, прогуляемся по городу, потом покажу тебе дом, где тебя будут ждать.

Они долго петляли по городу, пока нищий на Копыревом конце не споткнулся рядом с одним неприметным бедным домиком. Ругаясь поднялся, плюнул в сторону ворот и засеменил дальше. Пётр догадался, что ему именно сюда. Вечером, на стук ворота открыл древний дед, помнящий наверное, ещё победоносные походы Мономаха, а может и сам в них участвовавший. Что-то брюзжа под нос показал гостю на дом. Закрыл ворота и ощупывая клюкой путь побрёл к дому. Дед был слеп как крот.

Маленький, очищенный от снега двор, утопал в щепках и свежих стружках, словно тут обосновалась плотницкая артель. В единственной комнате, Петра уже ждал чудовищного вида мужик. Огромного роста, плечами такой ширины, что не в каждую дверь войдёт, длинными патлами заплетённые в две толстые косы и бородой лопатой. Чудовище не представилось, но сразу перешло к делу. Интересовали его купцы и уважаемые люди Залесья, которые сейчас гостят в городе. Лавки на торгу, чем торгуют, где живут, где встречаются, в какую церковь ходят. Расспрашивал про именитых горожан, кто к князю новому вхож, кто среди простых людей уважением пользуется, кто каким делом живёт и прочие подробности.

Слушал ничего не записывая, лишь изредка задавал уточняющие вопросы. Под конец попросил завтра погулять по торгу, посмотреть товар в лавках суздальских купцов, а потом не мешкая отправиться по торговым делам, в Смоленск, Чернигов, да собственно всё равно куда. Главное прихватить семью и ценное добро, по тому, как скоро настанут для города нелучшие времена, о которых лучше узнавать из вторых уст, чем самому свидетельствовать.

Той ночью, Пётр не придал словам чудовища особого значения, лёг спать посмеиваясь, какого хвастуна Будимир прислал. А проснулся уже в бурлящем городе. За ночь кто-то разбросал по всему городу грамоты в которых от имени владимирского князя предписывалось киевлянам изгнать Мстислава Изяславовича и целовать крест на верность ему. Не успел он открыть лавку, как призывая киевлян, зазвонил вечевой колокол. Уже собираясь бросить всё, как наткнулся взглядом на вчерашнего нищего, который еле заметно покачал головой, а потом закричал противным визгливым голосом, — на вече киевляне, постоим за честь свою, — потом подмигнул Петру, кивнул в сторону торговых рядов, как бы намекая — давай, показывай.

Когда киевский агент посадника ушёл, Алексей отклеил бороду, с наслаждением растёр зудящие щёки. Умел посадник подбирать толковых людей, этот, аналогично, не зря небо коптил. Уже в процессе разговора подполковник набросал в голове дальнейший план действий, но сначала нужно было завести народ. Климин спустился в подвал, где во всю работала передвижная типография. Наборная форма размером на лист А4, прокатный валик, вот и вся типография. Качество печати не ахти, за то можно перенести в рюкзаке и развернуть на новом месте за пять минут. Первый тираж был практически закончен и мужики распихивали листовки по сумкам, готовясь к выходу в заранее нарезанные районы. Утром жители мегаполиса должны познакомиться с новыми технологиями информационной войны.

Утро началось с хороших новостей, когда Алексей решил забросать город листовками, он надеялся запутать киевскую контрразведку, за одно внести сумятицу в умы горожан. Не больше. Но не учёл злободневность вопроса, помноженную на силу, которою имело в этом времени печатное слово. Люди прекрасно помнили, кто совсем недавно приводил на Русь суздальские рати, какие бесчинства его отец, помешанный на киевском столе, творил в городе. От одного упоминания имени хозяина залесья, руки тянулись к топорам. И тут, от него появляется откровенно оскорбительный манифест.

Климин стоял в углу заполненной разъярённым народом площади. События развивались в нужном ему направлении, народ уже созрел для действий, оставалось крикнуть — «БЕЙ» и толпа сорвётся. Всё испортил князь. С высоты своего роста, Алексей увидел, как толпа расступается, пропуская к помосту главу киевского княжества с малочисленной свитой.

Князь поднял руки успокаивая разошедшуюся толпу и заговорил. Хорошо заговорил, подполковник аж скривился с досады. Мало того, что князь догадался об участии в происходящем третьей, заинтересованной в конфликте стороны, так ещё и нашёл правильные, убедительные слова, перехватив контроль над толпой. Снял перед киевлянами шапку, поклонился, сердечно поблагодарил, за любовь и доверие ему выказанное. Сказал, как он счастлив княжить в земле, населённой такими достойными людьми, готовыми отстоять их и свою честь с оружием в руках. Уже после этого, народ был готов есть у него с рук. Потом, в несколько фраз, не оставил от хитрых планов Климина камня на камне.

В место гневных речей с обещанием найти и на кол, он просто высмеял содержание листовки. Алексей всей кожей ощущал, как от слов князя агрессия скопившихся на площади жителей, тает словно снег под ярким мартовским солнцем. К концу его речи окрестные дома содрогались от дружного хохота собравшихся, а ненавистный Андрей Юрьевич, в их глазах, представлялся полным дегенератом.

Князь действительно удивил, в его мире Мстислав Изяславович в летописях представлялся проходным персонажем, все упоминания о котором уместились бы на одной странице. Хотя, человек был заслуженный, много сделал для безопасности южных границ, за что пользовался среди простых людей на Руси большим уважением. Его двойник в этом мире, похоже, тоже был не промах. Умудрился посадить в Новгороде своего сына, не смотря на активное противодействие целой коалиции князей. После чего, появилась реальная угроза перехода жизненно важного для Новгорода торгового пути Византия — Скандинавия под его полный контроль. Опасный человек. То-то посадник засуетился, рассчитывает и Мстислава сковырнуть и Боголюбского отвлечь от северных вопросов.

Делать на площади стало нечего, Алексей одёрнул рясу и тяжело опираясь на дорожный посох побрёл в сторону верхнего города. Обычный странствующий монах, остановившийся передохнуть, а за одно и поглазеть на сборище. Первый раунд остался за князем, но информационная война только начиналась. Второй удар подполковник решил не откладывать в долгий ящик и нанести сегодня же вечером. Теперь цель была опасней, княжеская дружина, и дабы не вляпаться в неприятности, нужно было разведать пути отхода.

Постоялый двор «У лучника», считался заведением элитным. Его основатель служил ещё Владимиру Крестителю, и вроде как, сам грозный князь отмечал его искусство стрельбы. Уйдя на покой, занялся гостинично — ресторанным бизнесом. Дело пошло и вскоре из обычной тошниловки с ночлегом, заведение превратилось в пятизвёздочный отель, ресторан которого посещала самая именитая публика. Дружинники, непоследние в городе купцы, мелькали люди из ближнего окружения князя. Подходящая для его целей публика. Сейчас, когда подполковник переодевшись в скандинавского наёмника сидел в углу, полоща фальшивые усы в кружке с пивом, появилась минутка подробней рассмотреть внутреннее убранство трапезной. Действительно уютное заведение, где всё было сделано с любовью, даже жаль устраивать разгром.

Когда Алексей уже вошёл во вкус исторического исследования, в трапезную вошли два солидных мужика в сопровождении нескольких слуг. Мимолётного взгляда ему хватило, чтобы понять — это его клиенты. Одного из них, он сегодня видел с князем на площади, о такой удаче можно только мечтать. Дождавшись, пока княжим людям поднесут выпивку, он подал знак новгородцам в другом конце зала, начинать. План начал приводиться в действие немедленно. Новгородцы подозвали служку и заказали вина всем присутствующим. Пока служители суетились выполняя заказ, один из диверсантов вышел на середину зала, поднял над головой стакан и громогласно предложил выпить за его господина, великого князя Андрея Юрьевича. В зале воцарилась мёртвая тишина, реакция посетителей была та же, как если бы на мусульманском Кавказе кто-то предложил бы выпить за генерала Ермолова. Один из пришедших бояр встал, сфокусировав на себе удивлённые взгляды киевлян. Поднял кубок над головой и медленно, так чтобы все насладились зрелищем, вылил вино на пол. В зале раздались одобрительные возгласы, а кое где и смех.

— Не желаешь уважить моего господина, пёс смердячий, — выкрикнул заводила и в прыжке саданул боярина двумя ногами в грудь. Ни кто из слуг, да и он сам не ожидали подобной наглости, по этому удар получился даже лучше чем в кино. Эх, не зря подполковник натаскивал новгородский спецназ по рукопашному бою. Боярин перелетел через стол по дороге опрокинув своего собутыльника и ещё одного ни каким боком не причастного мужика. Киевляне повскакивали со своих мест, подливая масла в огонь, из своего угла подполковник заорал — бей Суздальцев — и понеслось. Довольно быстро численный перевес киевлян начал сказываться, новгородцев постепенно оттесняли в угол. Из толпы киевлян постоянно выпадал то один, то другой боец, но положение это не улучшало. Пора было вмешаться.

Подполковник взял лавку наперевес и молча атаковал разъярённых киевлян с тыла. Энергии таранного удара оказалось достаточно для опрокидывания семи человек. Дальше Алексей завяз в толпе, бросил лавку и принялся раздавать тумаки руками и ногами. Не ожидавшие нападения с тыла, киевляне дрогнули, новгородцы усилили натиск, разорвав их боевой порядок, получив тем самым простор для использования новой техники рукопашного боя, в полном объёме.

Минут через пять, поле боя осталось за словенами, Русь частично ретировалась, кто не успел, тот валялся на полу не в состоянии продолжать бой. Пора было сваливать, пока народ не вернулся с подмогой. Поквитаться с залесьем за прошлые обиды желающих на берегах Днепра искать не надо. Только свистни, сами прибегут. Алексей незаметно указал заводиле на боярина. Тот понимающе кивнул, свистнул мужиков, те подхватили княжьего человека под руки и кое-как поставили на ноги.

— Гордыня, боярин, смертный грех, слышал такое? — новгородец скрутил жгут из разбросанной по полу соломы — а ещё в писании сказано, кто были первыми, станут последними. Для тебя же, это сбудется быстрей, чем ты думаешь, — с этими словами он поджог соломенный жгут и ткнул им киевлянину в бороду. Волосы мгновенно вспыхнули. Не дожидаясь, когда несчастный получит серьёзные ожоги, на него плеснули пивом, потом, уже потухшего бросили на пол. Уже в спину убегающим новгородцам раздалось его шипение: «на колу сдохните, Богом клянусь», но его слышал один подполковник.

На следующий день, новгородцы имеющие на лице следы вчерашней драки, сидели дома, печатали следующую листовку, а Алексей с двумя помощниками отправился на разведку. Город полнился разнообразными слухами, начиная от суздальского войска, стоящего в дне пути от города и кончая вчерашним убийством посадника.

На торгу было интересней, купцы из Залесья отмывали измазанные дерьмом лавки. Вчера, после того, как князь изящно пресёк погромы, один из новгородцев подбросил идейку компании недорослей, которую молодые идиоты исполнили в точности. Некоторые купцы намёк поняли правильно, сидели на подворье, не высовываясь на улицу. А судя по суете, самые осторожные решили паковать чемоданы, от греха подальше. Хоть Русь и Залесье говорили на одном языке, справляли богослужение по одному обряду, имели общую историю и одну правящую династию, но любви друг к другу не питали. Предыдущий хозяин суздальской земли любил рассуждать о своих правах на Руси и не раз пытался утвердить их силой. А вот в ратях отправляемых воевать половцев, его дружин ненаблюдалось. Да и не давняя гражданская война, всё ещё была свежа в народной памяти. Выражаясь без изысков, идеальная обстановка для нового конфликта.

С купцами пока всё складывалось удачно, настал черёд посмотреть, как себя чувствуют уважаемые граждане служащие непосредственно Боголюбскому. Сейчас в городе проживал один из членов многочисленной и влиятельной семьи Кучковичей. И судя по высоченному тыну окружающего его немаленькую усадьбу, чувствовал он себя очень даже хорошо. Что Алексей собирался исправить в самое ближайшее время, причём самым решительным и неполиткорректным способом. Оставив одного из новгородцев вести наблюдение за усадьбой, подполковник отправился искать союзника в деле потрошения суздальцев. Вдесятером такую рискованную операцию проводить не резон, необходимость в пушечном мясе встала чрезвычайно остро.

Перед отъездом, посадник строго-настрого запретил обращаться с такими вопросами к своему глубоко законспирированному агенту Петру Кривому, который был обязан поддерживать кристально честную репутацию. Ну нет, так нет, на сей случай у подполковника имелся в городе человек, с моралью несколько гибче. Правда с ним предстояло ещё познакомиться. К тому же, для этого имелся веский повод, не так давно они стали родственниками.

Милан, продолжая славные традиции своих предков, по молодости лет, много путешествовал и ещё больше повидал в этой жизни, от чего приобрёл философский взгляд на происходящие события. Смотрел на всё просто и видимо от этого с именами для сыновей совершенно незаморачивался. Алексей ни сколько не удивился, когда узнал, что первого сына зовут Первак, а третьего соответственно — Третьяк. Младшего сына, правда назвали Малом, то ли по тому, что младший, то ли имена — числительные надоели. Сегодня вечером он собирался познакомиться с Перваком, а пока, для поддержания образа странствующего монаха, он отправился на экскурсию в киевскую Софию. Да и откровенно говоря, ему и самому было очень интересно посмотреть на самый большой русский храм в первозданном виде.

Деверь оказался суровым мужиком чуть за тридцать с коротко стриженной бородой и намечающимся животиком. По мере прочтения письма от отца, первоначально радостное выражение лица сменилось на озадаченное, а потом вообще на мрачное. Кинул бумагу в печь и пригласил Климина следовать за собой. Привёл в маленькую комнату под крышей, где Алексею пришлось согнуться в три погибели, дабы не проломить головой потолок.

— Садись гость дорогой, не желаешь ли с дороги …

— Благодарствую, — подполковник поднял руку в останавливающем жесте, — но у меня мало времени, а у тебя наверное много вопросов. По этому, давай сразу к делу. Кстати, зовут меня Алексей.

— Да, отец именно таким тебя и описал. Значит мы теперь родственники? — пробормотал он задумчиво.

— Даже больше, у наших семей теперь есть общие дела и интересы.

— Вот значит как, а я уж грешным делом подумал, что мой непутёвый братец взялся за ум. А это вы, решили подвести фундамент под «общие дела».

— Нет, с женитьбой у него похоже серьёзно, сам жену выбрал. Чтоб понравиться, даже лошадь ей подарил. Чем несказанно удивил и меня и Милана.

— Значит действительно серьёзно, раз нашлись куны на лошадь, — усмехнулся Первак и сразу переключился на серьёзный лад, — отец написал мне, чтоб исполнил просьбу твою и принял от тебя совет, что сие значит?

— Совет мой будет такой — собирай добро и будь готов в любой момент покинуть город, по тому как судьба его в ближайшее время, незавидна. Можешь съездить к отцу, показать внуков, всё одно, как вскроются реки, путёвой торговли не будет. Хотя, если сейчас закупишь сталь или оружие, а по открытию путей продашь его в Залесье, выгоду получишь изрядную.

А просьба у меня такая — нужны мне люди отчаянные, знающие с какого конца за меч браться, о которых, случись что, так и ни кто печалиться не станет. Можешь найти для меня таких?

— Значится, которых не жалко? Думаю, смогу тебе помочь.

В целом, новый родственник произвёл впечатление человека дельного и сообразительного. У Милана вообще, с воспитанием было устроено чётко. Даже Вторак, со своим беспокойным характером, по причине долгого отсутствия семьи, считавшийся человеком чуть ли не пропащим, показывал завидную смекалку. О старшем брате, ведущего дела в одном из крупнейших городов Европы, не стоило и говорить.

Заведение в котором Первак спланировал встречу с «людьми которых не жалко», фешенебельностью не отличалось, как в прочем и весь район. Вокруг трущобы, сам кабак — тошниловка набитая асоциальными элементами. Практически как дома, малогабаритка подполковника, выданная родиной, осталась в Чите, на оккупированной территории. В столице жильё ему не светило, хорошо, выручили товарищи по службе на Кавказе, организовали комнату в одном из общежитий. Дыра была страшная, район ужасный, но за то, совершенно бесплатно, что при не великой зарплате подполковника не могло не радовать. В принципе, всё до боли знакомо.

Сравнивая ощущения той и этой жизни, Климин не забывал поглядывать по сторонам. Сегодня, он находился в образе скандинавского наёмника. Внушительные габариты и короткий меч, на корню отбивали желание проверить незнакомца на вшивость и наличие серебряных кругляков. У большинства посетителей. Но не у всех, кое кто из шумной компании сидевшей в центре полутёмного зала, нет, нет, да бросали на него оценивающие взгляды. Наконец, от компании отделился вертлявый тип в нарядной одежде и бесцеремонно подсел к Алексею за стол.

— Здравствуй Олаф, — начал вертлявый.

— И тебе здоровья, добрый человек, — странно, подсевший не производил впечатление серьёзного человека, слишком нервный для планируемого мероприятия. Ужели Первак ошибся с выбором?

Между тем, вертлявый продолжил, — я слышал, ты искал встречи со мной. Ну так вот, твои желания исполнились, я здесь. Надеюсь, ты понимаешь, что в своих желаниях нужно быть очень осторожным?

Вести дела с человеком, у которого на роже написано «залёт», мягко говоря, себе дороже. Если он не в состоянии контролировать собственное тело, как он управляется с подельниками? Вся ситуация вопила о своей неправильности, — ты ошибся добрый человек, я не искал встречи с тобой.

— Вот как, что же нам теперь делать, ведь я потратил на тебя своё время, а оно знаешь как дорого.

— Мне жаль, что ты так расстроился из за своей ошибки. Я куплю вина, тебе и твоим приятелям, дабы вы утолили в нём свою печаль, — глаза вертлявого загорелись от жадности.

— Нет Олаф, моё время стоит очень дорого, так дорого, что ты обидел меня, предложив выпивку, словно я голь перекатная, — вертлявый набычился, — за обиду заплатишь отдельно. И того, с тебя три гривны.

Климину очень не хотелось устраивать шум, его отправили в Киев всяко не для разборок с местным криминалом. Но три гривны являлись серьёзной суммой, отдавать их мелкому вымогателю — дурь и преступление. Отдашь один раз, отдашь и второй, эта порода не отцепиться, пока не всё. Алчность — смертный грех, а смертные грехи по тому и смертные, что всегда приводят к неприятностям, заканчивающихся очень печально. Зачастую, летальным исходом.

Был у них в управлении, один очень умный полковник, умудрившийся перевести в собственность шикарную служебную квартиру в центре столицы и тут же её продавший за астрономическую сумму. На которую купил аж три штуки в спальном районе. Зря он это сделал, времена настали другие, пришли к нему обстоятельные мужики в штатском, и сел дядя за особо крупное мошенничество, уж очень дорогая была недвижимость в столице. А ведь мог бы подождать до выхода в отставку, глядишь, и перешла бы ему квартира на совершенно законных основаниях. Потворство собственным слабостям не доводит до добра. Никого.

— Значит, ты не получишь ничего, — он ждал от непрошеного собеседника какой — нибудь глупости, но тот оказался вовсе клиническим идиотом. Вскочил, перегнулся через стол, схватил подполковника за грудки, пытаясь подтянуть к себе и наверное сказать нечто страшное. Алексей резко отклонился назад, одновременно нанося под столом удар ногой ему в голень. Потеряв опору, вымогатель упал на стол, а подполковник ему чуть — чуть помог, положив ладонь на затылок, дёрнул его вниз. Стол аж загудел от столкновения с головой вертлявого, а он сам, так и остался лежать на нём, заливая кровью из разбитого носа давно нечищенную столешницу. Оставалось надеяться, что ни кто не разглядел детали произошедшего в полутёмном углу. Стало вдруг плох человеку, с кем не бывает. Теперь необходимо отвлечь внимание его приятелей от своей скромной персоны.

— Хозяин, тварь! Что ты в пиво намешал!? Потравить нас всех удумал! — заорал Алексей во всю силу глотки, швырнув в сторону стойки свою деревянную кружку, — ты человека своим пойлом убил! — вторая кружка разбилась точно о лоб хозяина заведения, ещё не въехавшего в происходящее, — эй, люди, зовите стражу, хватай убивцев! — разъярённым носорогом Климин ломанулся к стойке, где валялся оглушённый хозяин. Пока за его спиной народ пытался разобраться в происходящем, подполковник с криком «попался тать» подхватил трактирщика и поволок к двери во внутренние помещения. Оказавшись на кухне, бросил уже не нужного хозяина, схватил топор для рубки мяса и с силой вогнал его в дверной косяк, заблокировав дверь. — Осторожно, в трапезной пьяное побоище. Вот, хозяина уже зашибли, — бросил он изумлённым работникам направляясь ко второму выходу.

Не успел Алексей скрыться в переулке, как за спиной раздался тихий смешок, ленивые хлопки и хриплый голос, — великолепно Олаф, великолепно. Он быстро развернулся с одновременным шагом в сторону, попутно пряча в ладони метательный нож. На заднем крыльце стоял коренастый мужик в одежде тёмно серого цвета, с коротко подстриженной бородой и тяжёлым ножом на поясе.

— Надеюсь, ты не насмерть пришиб моего человека? Он конечно погорячился, но всё же не заслужил столь сурового наказания.

Голос у неожиданного собеседника оказался неестественно хриплым, словно при повреждении гортани, но говорил уверенно, чувствовалось — привык приказывать.

— Если ты о вертлявом, то у него оказался слишком длинный и острый язык, на столько, что порезал не только свои губы, но даже и собственный нос. Не смертельно, через пару дней будет как новенький.

— Ну и хват ты Олаф, — незнакомец расхохотался, — меня Вячко зовут, это со мной тебе Первак встречу готовил. Уж прости за такую проверку, но случались у меня с новгородцем размолвки, не всегда общий язык могли найти. А тут вдруг сам приходит и дела совместные предлагает, да ещё собирается взять в долю своих северян. Не мог же я так просто взять и согласиться, завсегда нужно знать, с кем дела вести придётся. Так что прошу зла на меня не держи, и предлагаю тебе вернуться, дабы поговорить спокойно.

— От чего бы и не поговорить с умным человеком, — пожал плечами Алексей, делая шаг вперёд и пряча нож в карман на предплечье. Уже уединившись в полутёмной комнатке на втором этаже всё того же кабака, подполковник разглядел у собеседника шрам на горле. Про не удачную трахеотомию шутить благоразумно не стал.