Шаг третий. Призовой

Глава 17. Трудные разговоры

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 17 ноября, 19:50.

— Онни, время! Мне уроки делать надо, а ты нас задерживаешь своим тупым упрямством! — раздражаться начинаю. СонМи никак не хочет понять, почему она со своей карты должна перечислять деньги кому-то, хоть и аппе. Ни разу в жизни такого не делала, даже не знает, как это делать и даже не в курсе, что такое бывает. Иждивенка чистой воды.

— Может, оставим ей эти деньги? — предлагает добрый аппа.

— А может мне придётся в суд на родную сестру подать? — я-то совсем недобрая, особенно, когда вижу глупость, и недобрая в кубе, когда вижу жадность и глупость одновременно. — Как вся наша семья прославится, даже представить боюсь.

— Лалиса! — это мама вскрикивает.

— Ты не можешь в суд подать, — рассудительно возражает аппа, — ты — несовершеннолетняя.

— Тогда ты подашь, — я невозмутима, — на родную дочку. Классный ты скандал устроила, онни.

— Это ты устроила, — бурчит СонМи, но глазки прячет. — Я твоя старшая сестра, и ты должна меня слушать.

— А я старшая в этом проекте, я его начала, ты просто присоединилась и помогаешь, поэтому это ты должна меня слушать.

Родители пока только нас слушают и почему-то не знают, как нас рассудить. Вот их молчание меня здорово удивляет. Я на них сильно рассчитывала.

Онни упрямо молчит.

— А ты как думаешь деньги делить, кому и сколько? — изо всех сил давлю нарастающее бешенство.

— Тебе половину и мне половину, — тихо, но упрямо выговаривает онни. Правильно я её невыносимой считаю. В голове зреет некий план, я не обязана быть честной и законопослушной, когда меня тупо грабят.

— Вот правильно, дочка, — одобрительно улыбается омма, — так будет справедливо, надо делиться с сестрой.

Опять приходится бешеные усилия прилагать, чтобы удержать себя в руках. В принципе, даже если онни продавит свою позицию и родители её поддержат, мне есть куда отступить. Просто прекращу серию. Вторая книга пока не дошла до той части, которую, хочешь-не хочешь, а надо делать платной. Публикацию возобновлю только когда достигну совершеннолетия либо найду другой способ наложить лапу на свои же деньги.

Слава небесам, аппа не выглядит столь одобрительным, как омма.

— Омма, ты просто в бизнесе ничего не понимаешь, поэтому так и говоришь, — настолько спокойна, что омма не находит, к чему придраться. — Зато ты, онни, должна понимать. У вас же есть в университете какие-то бизнес-курсы, экономические и финансовые дисциплины?

Смотрю вопросительно не только я, родители тоже ждут ответа, поэтому отмолчаться ей трудно.

— Дебак. Есть, конечно…

— Экономику изобрели давно, — внушаю не только онни, всем, — её принципы давно сформулированы. И один из них такой: кредиты надо отдавать. Если бы это было нашим хобби, образовательным бесплатным проектом, аппа мог списать эти деньги в расходы на образование детей. Всё нормально. Но если коммерческий… если это коммерческий проект и он начал давать доход, то мы обязаны оплачивать издержки. Аппа, сколько денег ты истратил на костюм и записывающую аппаратуру?

— Где-то тринадцать миллионов, — вспоминает аппа. Омма охает, я сама попадаю ненадолго в режим опупения. Знала, что много, но чтобы столько! Хотя помню, каким кислым было его лицо. С другой стороны, это ж какая у него зарплата?! Надо бы как-то спросить.

— Там ещё за обстановку пришлось платить и за грим, — поясняет аппа.

— Если мы тебе перечислим миллионов пятнадцать, тебя это устроит? — посмотрим, попадётся ли любимый папанька в ловушку или нет?

— Конечно, доченька! — расплывается аппа в улыбке. — После такого я буду вами гордиться!

Есть! Попался! С трудом прячу торжествующую улыбку.

— Вот видишь, онни? Аппа тоже считает, что я права, — не останавливаюсь, долблю дальше:

— Скажи мне, онни, докажи, что ты не зря в университет ходишь, о чём ты ещё не подумала?

Сестрица впадает в состояние упрямого тупого ступора, но все ждут.

— О чём тут думать? — бурчит она. — Я же сказала, половина — тебе, половина — мне.

— Омма, ты слышала? — надо ударить и по союзнице онни. — Она даже про налоги не вспомнила! Твоя старшая дочь не желает исполнять налоговый кодекс нашей страны! Она готовится совершить преступление, омма!

А время-то идёт! Уже к девяти подходит! Точно уроки сегодня не сделаю.

Мамочка тут же глядит на старшенькую с суровым осуждением.

— Дочь, ты правда не хотела платить налоги?

— Ёксоль! Конечно, хотела! — не успевает ничего сказать, перебиваю:

— Тебя спросили, как ты хочешь распределить доход? Ты сказала: пополам между нами! Весь налог хотела на меня свалить? Здорово придумала! Тебе — пятьдесят процентов, мне — пятьдесят минус двадцать пять?!

— Заплачу налоги, оставшееся поделю, — бурчит онни.

— Ничего ты платить и делить не будешь! — отрезаю я. — Ты только что доказала, что не умеешь управляться с деньгами.

— Лалиса, ты слишком жестока, — опять заступается омма.

— Она ещё кое-что забыла, омма, — меняю тон на спокойный. Заметила когда-то, что это здорово сбивает собеседника с толку. И выкладываю ещё один козырь:

— Она ещё одну важную вещь от жадности забыла. О Юри даже не вспомнила! Хочешь рассорить нас с папиным начальством? — слово «мерзавка» не добавляю, но оно почти ясно слышится в интонации.

Аппа ощутимо напрягается.

— Просто забыла…

— Ты обо всём забыла, как только деньги появились, — голос у меня негромкий, но прокурорский. — И сколько ты думаешь ей дать?

— Ну, процентов пять… нет, три, — оглядывается на родителей. — А что, это же много!

— Не поняла, — начинаю ехидно улыбаться. — Почему за озвучку ты готова платить пятьдесят процентов, а за иллюстрации только три? А если бы ты рисовала, а Юри озвучивала, то было бы наоборот? За рисунки — пятьдесят, а за озвучку — три?

— Лалиса-ян, я понимаю, что СонМи не права, — вступает в разговор омма, и я не удерживаю вздоха облегчения. Небеса услышали мои… нет, не молитвы, а вопли возмущения.

— …но всё-таки, она — твоя старшая сестра…

— И должна заботиться обо мне, а не грабить! — отрезаю безапелляционно. И моего прямого взгляда омма не выдерживает.

— Аппа, омма! Я вам должна кое-что объяснить. Можете сами проверить мои слова. На том сайте, где наша книга, предлагают услуги озвучки. Квалифицированная озвучка стоит до пяти миллионов. Это предел. Самый красивый и выразительный голос. Обычная цена — два-три миллиона. Онни обладает незаурядной внешностью, артистизмом, красивым голосом. Придумала антураж, организовала съёмки…

Омма с удовольствием кивает. Кое-какие сведения вдруг подбрасываются из того уголка сознания, где обосновался Евгений. Очень интересное наблюдение. Когда в семье два ребёнка, то мамы обычно благоволят старшим. Они у них любимчики. С отцами наоборот, они больше любят младших. Мои родители — подходящая иллюстрация к этому раскладу. Юри, кстати, тоже у папы и дедушки первая любимица.

— Ты, онни, имеешь полное право на эксклюзивную оплату своей работы. Скажем, на десять миллионов. В два раза больше, чем самый лучший в этом жанре на сайте. Вот так, мои дорогие родители, обстоят дела в коммерческой литературе. Главный владелец книги — автор. Все остальные могут рассчитывать только на разовую оплату. Озвучил книгу — вот твой гонорар от автора. Сделал иллюстрации — получи заработанное. Тоже от автора. Таковы правила. И нарушать их нельзя.

Это ещё один корейский фетиш: правила. Правила, уставы, регламенты, строгая иерархия даже в дружеской компании. Корейцы обожают правила и всяческие нормативы. Так что удар неминуемо бьёт в цель.

Образуется длинная, длинная пауза. Все молчат, переваривают. А время, между прочим, полдесятого! Чего ждём? А что решит аппа. В корейских семьях так. Даже будь тут харабоджи, он бы не имел решающего голоса. В семье может быть только один глава.

— Холь! — хлопает рукой по столу аппа. От неожиданности все вздрагиваем.

— Всё будем делать по правилам. Лалиса — автор, ей и распоряжаться!

— Сейчас мы все идём в твою комнату, онни, и ты отдаёшь мне управление аккаунтом на сайте, — тут же конкретизирую я.

Онни мрачная предельно, но деваться ей некуда. Целой процессией идём в её комнату. Онни, сжав губёшки, входит на сайт.

— Теперь отойди, онни, — немедленно отдаю команду.

— Доченька… — омма что-то хочет сказать, но затыкается. Я не вижу, но полагаю, под взглядом отца. Делаю вид, что её обращение по адресу СонМи.

Встаёт и отходит. Сажусь, быстро всё проверяю. Вздыхаю с облегчением, моя онни — изрядный поросёнок, но не последняя свинья. Данные на автора — мои. Это сильно облегчает дело. Первым делом списываю пароль. Закрываю аккаунт.

— Теперь все выходим. СонМи не должна входить в свою комнату, пока я не позволю. Это недолго, — выключаю компьютер онни.

Пока меня ждут, вхожу на сайт, аккаунт, видя другой компьютер, требует пароль. Ввожу. Ввожу и вхожу. Пока разобралась, где устанавливается пароль и переделала его, прошло минут двадцать. Консультироваться у онни не хочется. Похоже на садизм, когда палач просит казнимого поудобнее голову на плаху положить или верёвку на шее поправить.

Электронную почту и аккаунт в соцсетях тоже вставляю свои. Так, номер телефона. Записать! Выхожу, вхожу, всё нормально. Теперь номер банковской карты. Мой и только мой! Никаких онни!

— Всё, — докладываю, выйдя из комнаты. Понурая онни плетётся к себе.

— Лалиса, а ты как деньгами распорядишься? — аппа приглашает присесть, хлопая рукой по дивану.

— Так я уже рассказала, — плюхаюсь рядышком. — Пятнадцать миллионов — тебе. Нет, сначала налоги. А потом уже чистыми переведу тебе. Поможешь с налогами разобраться?

— Помогу, помогу…

— Десять миллионов — онни. А с Юри ещё поговорю. Думаю, по миллиону за каждую иллюстрацию будет нормально. Можно и процент предложить, для Юри не жалко.

— А сколько? Какой процент ты планируешь ей дать?

— Онни правильно сказала, три процента — хорошая цена.

— А не мало?

— Аппа! Ты просто не понимаешь! Речь идёт о миллиардах вон! — с удовольствием наблюдаю, как вытягивается его лицо от удивления. Оригинальный автор, Джоан Роулинг, — чётко докладывает Евгений, — получила миллиард долларов за полмиллиарда проданных книг.

— Три процента от миллиарда вон это тридцать миллионов вон! Ради Юри, конечно, соглашусь и на пять процентов. Но потом. Мы не знаем, насколько хорошо будет продаваться книга, поэтому им больше понравится вариант с разовой оплатой. Как уже сказала, по миллиону за каждый рисунок.

А время-то одиннадцатый час, между прочим.

— Аппа, пойду я спать.

— Спокойной ночи, дочка.

— Спокойной ночи, аппа, — спокойной-то спокойной, только введу-ка ещё один пароль. Так, на всякий случай. Чтобы без моего ведома никто в комп не влез. И пароль только в памяти!

Засыпаю на удивление легко. И правильно. Пусть жадная СонМи ворочается и думает…

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 18 ноября, 06:35.

— Войдите! — кричу, делая гимнастику на полу. Надо же! Это СонМи постучалась! Всегда без стука врывалась! Как бы тайфун сегодня не случился.

— А что ты делаешь? — удивляется невыносимая.

— Утреннюю гимнастику, фум-фум, — выдыхаю на каждом качке на пресс. — Ты не делаешь? Фум-фум… зря.

Подход заканчивается, встаю в планку, смотрю на СонМи.

— Ты чего-то хотела?

— Прости меня, Лалиса. Я была не права, — выдавливает, потупив глазки.

— Онни, давай договоримся. Если тебя родители заставили, то иди в дупло.

Глядит слегка очумело.

— Человек должен сам осознать, что не прав, а не извиняться только потому, что заставили.

— Я сама…

Врёт или не врёт? Да мне конгруэнтно!

— Хорошо, онни. Я тебя прощаю. Но ты понимаешь, что доверять я тебе, как раньше, уже не могу?

Подавленно кивает. Наверное, действительно, сама пришла.

— Извини, мне дальше надо… — принимаюсь за следующее упражнение, затем в конце растяжка.

СонМи наблюдает и вдруг комментирует:

— А у тебя фигурка лучше стала.

— Позанимайся, как я, хотя бы пару месяцев, и у тебя лучше станет, — выхожу из мостика разгибом. У СонМи расширяются глаза. Совсем недавно стало получаться.

Иду в ванную, оттуда на завтрак

— Лалиса, а как того мальчика зовут, который тебя на свидание приглашал? — СонМи неожиданный вопрос задаёт. При родителях, которые моментально замирают, глядя на меня.

— Того красивого мальчика зовут Ви, — ответный укол щас будет. — Кстати, намного красивее, чем твой сын Мина.

Что мне ещё смешно, никто не понимает, что я говорю. Всем слышится «СынМин», ну, или «СынМина». Удар между тем достигает цели, СонМи теряется. Она же в отместку этот разговор затеяла? Так ведь? Возможно, не осознанно, но хочет отомстить за свой вчерашний позор.

— Лалиса, ты ходишь на свидания?! — мама, наконец-то, отмирает. Аппа чуть хмурится и принимается есть.

— Пока только одно свидание было, омма, — не собираюсь нервничать, не из-за чего. — А что тебя удивляет? Ты считаешь, что я не достаточно красива, чтобы привлечь внимание мальчиков? Омма, почему ты так плохо обо мне думаешь?

Аппа чуть-чуть улыбается. Незаметно переглядываемся с ним. Мамочка от моего вопроса впадает в ступор.

Теперь одеваться-причёсываться. Самоукрашательство меня уже не угнетает. Дело житейское. В девичьем теле жить — по-девичьи выть.

Место действия: Агентство Bit Hit Entertainment

Время действия: 22 ноября, 09.30.

Уже знакомая мне хорошенькая девушка встречает нас в приёмной.

— Заходите. Господин президент вас ждёт.

— Спасибо, э-э-э… — папочка запинается. ХвиИн, — негромко подсказываю.

— Спасибо, ХвиИн-ян.

Заходим. Президент один, если не считать менеджера Има. Стервы Ким, — что-то и собственная фамилия начинает казаться неблагозвучной, — нет. Славненько. Усаживаемся с двух сторон стола, примыкающего к главному, президентскому.

Проект нам высылали по почте. Внимательно его изучила. От щедрот президент ХёнСок выделил нам аж двадцать процентов. Ну, что, можно начинать? Достаю из сумки распечатанный договор. Раскрываю на нужной странице и тычу наманикюренным пальчиком.

— Саджанним, вот здесь явная опечатка. Вместо числа «пятьдесят» написано «двадцать». Надо отругать вашего работника, готовившего документ. Нельзя же так грубо ошибаться в таких важных делах.

Аппа чуть заметно улыбается. ХёнСок-сии тоже оценивает мой заход улыбкой.

— Никакой ошибки, Лалиса-ян. Двадцать процентов дохода — беспрецедентно высокая доля для айдолов. Самые известные и популярные айдолы получают только десять. Вы — начинающие.

Вспоминаю слова ЧеРиш, «что он напишет, то ты и подпишешь». Посмотрим.

— Мы не ваши айдолы и айдольские нормы нас не касаются. На каком основании вы хотите забрать себе восемьдесят процентов дохода? В композиции нет ни одной воны, затраченной агентством, ни одного рабочего часа ваших работников. К нему не прикладывали руку ни ваши авторы, ни звукорежиссёр, ни хореограф, ни прочий стафф. Готовый продукт.

— Не совсем, Лалиса-ян, — качает с той же улыбкой головой ХёнСок. — Мы внимательно посмотрели клип. Его надо переделать… нет-нет, мы не будем трогать ни хореографию, ни музыку, ничего. Всего лишь сделаем съёмки с привлекательным фоном. В городских кварталах и парках, берегу моря, ещё где-то. А это уже расходы, Лалиса-ян.

Сильный аргумент. Ему виднее, как упаковать композицию.

— Ещё есть… какие расходы предстоят ещё и в какую сумму их можно оценить?

— Миллионов сто-сто пятьдесят, — прикидывает ХёнСок, — в целом.

— Хорошо, — отступаю на заранее подготовленные позиции. — Тогда сделаем так. Распределение доходов, вернее, доходов после уплаты налогов разобьём на два этапа. На первом все деньги, все сто процентов пусть идут агентству. До достижения двухсот миллионов вон. С первой же воны после двухсот миллионов чистый доход будет делиться ровно пополам. Пятьдесят процентов ваши, пятьдесят наши.

Президент задумывается. Папочка опять улыбается.

— Дело в том, что расходы будут и дальше…

— А также в том, саджанним, что на группу расходов не будет. Они не будут у вас жить, получать стипендию и залезать в карман агентства другими способами.

— Будете, — улыбается ХёнСок. — Я даже не про то, что будете пользоваться нашими помещениями и аппаратурой.

И делает паузу. Кидает лукавый взгляд на отца.

— Я хочу заключить с тобой индивидуальный контракт и платить зарплату, как одному из менеджеров агентства. Скажем, миллиона три в месяц для начала. На первых порах будешь считаться менеджером своей группы, а дальше, посмотрим.

Посмотрит он… пока я на него смотрю долгим и, надо признаться, потрясённым взглядом. Хоть тушкой, хоть чучелком меня хочет в агентство затащить? И что отвечать?

— Слишком неожиданно, саджанним. Давайте сделаем так. Разберёмся с нашим клипом, по итогам станет ясно, чего я стою, как автор и менеджер. И только затем вернёмся к этому разговору. Может, композиция флопнется, и вы сами передумаете.

— Хорошо, но наших расходов по продвижению песни это не отменяет, Лалиса-ян.

— Я не верю, что расходы на продвижение будут съедать две трети вашей прибыли. Или даже больше. Вы ведь намекаете на то, что если ваша доля будет меньше восьмидесяти процентов, то агентство станет банкротом?

— У нас масса других расходов, — выдвигается ещё один довод.

— Они нас не касаются, — безжалостно отрезаю я. — Мой вариант предоставляет вам некую гарантию. Но если успех будет громким, то у вас и при пятидесяти процентах будет заметная прибыль. Это, во-первых. А во-вторых, я могу согласиться на двадцать процентов, но если будет успех, я начну искать варианты. И если кто-то другой предложит мне хотя бы двадцать один процент, то следующий контракт я заключу с ним. С другим агентством.

Президент задумывается, отец тоже глядит на меня задумчиво. Такой он меня редко видит, если вообще хоть раз видел.

ХёнСоку есть над чем поразмышлять. Ему надо предложить такие условия, чтобы другие агентства шарахнулись в сторону при попытке перекупить мою группу. Как минимум, это тридцать процентов, но я хочу ещё больше. Это число президент и озвучивает.

— Хорошо, Лалиса-ян. Принимаем ваше условие, что сначала гасим сумму в двести миллионов и делим последующую прибыль в соотношении: семьдесят — нам, тридцать — вам.

— При таком распределении я снимаю своё предложение о гашении двухсот миллионов. И даже при этом не соглашусь. А-щ-щ-щ… ну, могу уступить немного. Сорок пять нам, остальное — ваше.

Начинаем препираться. Но недолго, основные аргументы уже высказаны.

— Саджанним, когда пойдёт речь о следующих контрактах, то соглашусь и на тридцать. Ведь мы начнём пользоваться возможностями агентства. Это будет справедливо. А пока нет.

— Тридцать пять, Лалиса-ян, — тяжело вздыхает президент, отец насмешливо хмыкает. — И давай заканчивать. Это моё последнее слово.

— Хорошо. Но условие обязательного гашения двухсот миллионов снимаем. Это тоже моё последнее слово.

ХёнСок вздыхает ещё тяжелее и соглашается. У меня стойкое ощущение, что присутствие моего отца, полностью молчаливое, тем не менее, играет свою положительную роль ультимативно.

О мелочах технического характера договариваемся быстро. Мне ещё надо представить раскладку по группе, кому и сколько должно причитаться. По моей мысли, ЮнХо надо процентов на тридцать выше, как аранжировщику и ведающему музыкальной частью. И ДжеДжуну, которого я ненавижу, процентов на десять, как негласному лидеру. Сделаем его лидером официально.

Выхожу внешне бодрая, весело стучу каблучками. Но в машине отца откидываюсь на подголовник и жалуюсь.

— Аппа, я так устала… чего он так долго спорил? Он точно твой друг?

— Самый лучший! — смеётся отец. — Но бизнес есть бизнес. И насколько я понял, условия он тебе предложил уникальные?

— На фоне остальных — да, — отрицать глупо. — Но это только потому, что у нас традиция — грабить исполнителей. А ведь именно на них всё держится. Но, в принципе… — глядя на городские пейзажи за окном, вспоминаю, сколько получают писатели с каждой книги. Те же десять процентов. Так что это не грабёж, а сложившаяся норма.

Только мы уже сделали книгу/композицию, её только продать. Так что к доле автора прибавьте нам долю издательства.

Достаю телефон, выбираю из списка ЮнХо.

— Аньён, ЮнХо-оппа. Я сегодня не приеду, устала.

— Аньён, Лалиса. Жаль.

— Есть новости. Договор с агентством будем заключать. Наша доля — тридцать пять процентов… — слышу непонятный грохот, какой-то вой, чуть погодя — крики. Чего он там?

— Лалиса, это супер!!! — орут мне в ухо, до звона в нём. Отодвигаю телефон, откуда продолжают орать.

— Холь, Лалиса! Ты — суперпродюсер!!! Ты — суперменеджер!!!

— Дебак! Будь здоров, ЮнХо-оппа.

— Моим ребятам понравился процент, — докладываю уже догадавшемуся папочке. Тот усмехается.

— Ты работала подобно крокодилу. Мне даже неудобно стало перед другом.

В поездке до дома приходит в голову идея, что делать с СонМи. Придумала, как успокоить невыносимую. Прямо не голова у меня, а генератор идей.

Окончание главы 17.

От автора:

Следующая глава в известном месте выйдет позже, скорее всего, сегодня. Пока можете отвлечься на недавно обнаруженный мной самородок: https://author.today/work/292078

Страстным любителям боярки, попаданчества и нагибаторского фэнтези просьба не беспокоиться. Чем купило меня, напишу в блоге или отрецензирую.