Шаг третий. Призовой

Глава 22. Разрушение вредных иллюзий

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 24 декабря, 07:00.

Хлоп! Раздаётся над ухом и отзывается взрывом изнутри. Выброс адреналина заставляет подпрыгнуть и отскочить от опасного места. Х-х-у-м-м! С выдохом давлю в себе инстинктивный порыв и остаюсь неподвижной.

— Щ-щибаль!!! — а ещё надо с силой напрячь какие-нибудь мышцы. Например, пресса и ног. Адреналин надо сжечь, иначе он будет сжигать организм изнутри. Стрессы надо правильно нейтрализовывать.

— Лалиса! — вскрикивает мама. — Как ты можешь?!

— Извини, омма, — дежурно и равнодушно извиняюсь, — мне надо было испуг сбросить. Спасибо, онни.

Благодарно киваю сестре, хлопнувшей в ладоши над моим ухом. Это я её попросила время от времени меня пугать. Обязательное условие — неожиданность. Надоело подпрыгивать, подскакивать и шарахаться в сторону даже от негромкого, но неожиданного звука. Вот и воспитываю в себе индейскую сдержанность.

От прежней пугливой и безвольной, пусть и обаятельной, СоЮн ушла довольно далеко, но надо ещё дальше, ещё выше, стать настоящей непревзойдённой Лалисой.

— Взрослеешь, дочь, — одобряет отец, — уже не подпрыгиваешь, как пружинка.

Время на завтрак и сам завтрак исчерпываются. Пора прощаться. Вчера решили, что не стоит мне пропускать занятия в школе и провожать отца и сестру в аэропорт. Папу пригласил на Рождество какой-то английский приятель. На работе его сразу отпустили, международные связи не помешают ни одной фирме. Даже на низовом уровне, а папа совсем не рядовой сотрудник.

— Отдохни там, как следует, аппа, — расцеловываю сначала его, — только сильно не напивайся.

ДжеУк смеётся, а я перехожу к сестре.

— Флешку с книгой не забыла? — кто о чём, а шелудивый о бане. Все эти шуточки-приговорки — наследство Евгения. Нет, онни не забыла, демонстрирует мини-накопитель.

Целуемся с сестрой, а потом я убегаю на улицу. У меня впереди длинный день, а у сестры с отцом — длинный перелёт в Лондон. Полёт четырнадцать с половиной часов, разница часовых поясов в восемь единиц, с ума сойти. Трудно представить, но папа говорил, что вылетят в десять, в полёте проведут четырнадцать часов с лишним, а прилетят в Лондон в 16:35 по местному времени.

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 26 декабря, 18:50.

— ДжеДжун-оппа? Аньён. Да, тоже тебя ненавижу. Чего звонишь? — поначалу даже не понимаю, о чём он мне вкручивает. И звонит-то в неудачное время. У нас ужин дома в этот час. Телефон всегда в комнате оставляю. Только захожу после поцелуя мамы, а он пиликает и уже не первый раз.

— ДжеДжун-оппа, говори толком. Что с ВиЧаном не так?

— Лалиса, сам не знаю. Невесёлый в последнее время ходит. Ничего не говорит. Ты не могла бы ему позвонить?

— У меня даже номера его нет… — телефон-то мне дадут, только что я могу, если он даже с друзьями не делится? ДжеДжун что-то продолжает трындеть. Не слушаю. Я думаю.

— Ладно, скинь его номер. Подумаю, стоит ли звонить…

— Очень даже стоит, — уверяет ДжеДжун. — Мы все тебя очень уважаем. Ты же наш продюсер.

Хм-м, а это довод! Кому как не продюсеру или менеджеру группы думать о её психологическом состоянии? Есть ещё один аргумент, часто женское участие и даже обычное позитивное общение мужчины с девушкой поднимает ему настроение.

Только надо обдумать всё. Первое: наверное, не надо выспрашивать, что произошло. Или надо? Как-то не вовремя Евгений исчез. Он не совсем исчез, но как-то растворился в тех областях разума, где находятся аналитический и творческий потенциалы.

Ладно, попробую. Только надо настроиться.

Место действия: квартира семьи ВиЧана.

Время действия: 26 декабря, 19:10.

ВиЧан.

Сижу, уткнувшись в экран. Давняя привычка, смотреть, как танцуют другие. Что такое умеют, чего не умеем мы. Иногда пробую повторить. И саксофон слушаю. С ним проще, могу почти всё.

Лалиса. Правильно ДжеДжун говорил, даже не смотри в её сторону. Пробовал. Не получается. И когда не смотришь, всё равно перед глазами её лицо. Даже ночью, когда глаза закрыты. Глаза. Она сама не заметила, когда впервые прошла мимо, на долю секунды задержала на мне взгляд и сердце, будто провалилось вниз. Тогда я был счастлив, потому что ещё не знал, что пропал.

Не могу поменять картинку с рабочего стола компьютера. Там, где вся наша группа и она. Почему-то Лалиса против того, чтобы её фотографировали. И отдельного её фото ни у кого нет. Снимать её украдкой никто не осмеливается. На обрезках клипов иногда мелькнёт, но ЮнХо их обычно выбрасывает. Да и качество там…

Пробовал удалить фото с заставки, рука отказывается подчиняться. Вот же я влип! А может ДжиХун заблуждается и никакой Лалиса не сталкер? Любой ведь может ошибиться! И тогда всё в порядке! Но он так уверен, и за чеболями действительно охотятся…

Не сразу слышу пиликающий телефон. Незнакомый номер. Кто это может быть? И вдруг оглушает весёлый и беззаботный голосок.

— Аньён, Ви. Как у тебя дела?

— Э-э-э… — снова позорно не могу выдавить ни слова, кое-как получается, — аньён. Всё хорошо.

— Да? — в голосе сомнение. — А чего ребята говорят, что ты несколько дней зелёный ходишь? Ты не заболел?

— Нет, — хотя давно страдаю от опасной болезни по имени «Лалиса».

— Наверное, ты переутомился, — Лалиса делает свои выводы. — Надо всем вам дать отдых. Позвоню ДжеДжуну.

Подкатывает тоска. Разговор сейчас кончится. Всегда так, когда она уходит, и мы расстаёмся. Богиня спускается с небес, общается с недостойным мной и уходит по своим божественным делам. Но сейчас хуже.

— Слушай, Ви, — о нет, ещё нет, она не прощается! — давай завтра встретимся? Посидим где-нибудь в кафе или в кино сходим? Как ты на это смотришь?

Надо отказаться! Обязательно отказаться! Найти повод и не идти! Зачем мне это?

— Давай, — тем временем говорит мой голос. — Когда тебе удобно?

По странному стечению обстоятельств нам обоим лучше всего подходит время репетиций, с 16:00 до 18:00. Хотя ничего странного, время давно зарезервировано, все привыкли… это что, мы целых два часа будем вместе?!

Настроение подскакивает так, что пробивает стратосферу. Холь! Да пусть она трижды сталкер, целых два часа мы будем вместе!!! Лицо непроизвольно растягивается в широкой улыбке.

Заходит отец. Сразу по окончании разговора с Лалисой.

— Как дела, сынок? О, вижу, ты улыбаешься. Думаю, не ошибусь, если скажу, что из-за девушки ты в хорошем настроении. Из-за неё же мрачный ходил…

Отец присаживается на кровать.

— Ты прав, аппа, — отпираться бессмысленно и не перед отцом же.

— Что за девушка, если не секрет? Из хорошей семьи? Как зовут?

— Лалиса. Она наш продюсер. Семья не из простых… — сам не замечаю, как всё выкладываю. Спохватываюсь.

— Только маме не рассказывай!

— Хорошо, сын, — отец подмигивает. Он у меня классный. Маме нельзя рассказывать, она тут же начнёт расспрашивать, строить планы, звать её в гости. Чувствую, что нельзя. Лалиса абсолютно не предсказуема. Хорошо, что отец это понимает.

— Сын, — отец становится серьёзным, — а ты не слишком большое поле взялся вспахивать? Она выше тебя во многом.

Знаю. Но сделать с собой ничего не могу.

— Лучше бы ухаживать за девушкой своего круга. Или чуть ниже, — отец не советует, а размышляет.

— Но кому-то же они достаются. Такие девушки, как Лалиса.

— Кому-то кто выше их? — продолжает рассуждать отец и вдруг пугается. — Сын, что с тобой?!

Сам чувствую, что чернею лицом. Щибаль! ДжиХун выше Лалисы! Настроение с головокружительной скоростью пробивает дно.

— Да, — кое-как отвечаю на обеспокоенные расспросы отца, — ДжиХун выше по статусу. Он — чеболь…

Не вижу смысла скрывать от отца.

— Он сказал, что она — сталкер и охотиться за ним. Как и многие другие. Очень хитрая, аппа. Так он сказал. Нарочно сталкивается с ним в разных местах, иногда к ним в гости ходит. Лалиса дружит с младшей сестрой ДжиХуна.

— Это ещё ничего не значит, — отец делает радующий меня вывод после обстоятельных вопросов. — ДжиХун может ошибаться. Поговори с Лалисой.

— Аппа, я пообещал ему никому не рассказывать, — признаюсь, сам точно не помню, когда, но точно обещал.

— Это не честно по отношению к Лалисе, — увещевает отец. — Если её в чём-то обвинили, надо и её послушать, что она об этом думает. У тебя фотография есть? Я хоть посмотрю, кто украл твоё сердце.

Киваю на монитор, затем активирую, он в спящий режим перешёл, пока мы разговаривали. Очень точно отец сказал: украла моё сердце.

— Красивая, — оценивает отец. — Не кореянка? Тайка на четверть? Знаешь, сын, за такую стоит побороться.

— А как? — и тут же надежда тает. Отец пожимает плечами.

— Не знаю, сын. Не уступай, продолжай общаться. Как я понял, ДжиХун плохо к ней относится? Так, выходит, он тебе не конкурент, даже если прав. Проясни этот вопрос с Лалисой. Больше ничего не могу посоветовать.

А ведь точно! Если ДжиХун считает Лалису коварным сталкером, то у неё никаких шансов нет! Зато есть у меня! Пусть маленькие, но есть!

Ложусь спать успокоенным.

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 27 декабря, 15:20.

Бросаю взгляд на часы. Пора. Я из тех фифочек, что стараются не опаздывать на свидания. На минуту-другую можно, порядка ради, но не больше.

День прошёл плодотворно. Несколько часов трещала клавиатурой, второй том подходит к концу. Ещё пару таких свободных дней, снабдить иллюстрациями и английский вариант готов. Добить перевод и можно выкладывать на сайте, где уже раздаются громкие и требовательные голоса ожидающих продолжения. Сразу выкладывать не буду, надо проанализировать трафик и выработать график. От этого тоже зависит наплыв читателей. Ворвусь в топ, ещё привлеку.

Интересно, получится ли у СонМи заинтересовать издателей? Папочка намекал на какие-то свои связи, так что будем глядеть. Выпуск книги в живом виде очень привлекает. С законным правом после этого могу считать себя писательницей. Реально, я — соавтор. Почему-то в этом мире Джоан Роулинг не появилась или не сподобилась написать. И много чего своей рукой подправила. Некоторые, хотя злые языки скажут — многие, так вот, многие места притянуты за уши. И роялями Роулинг пуляет залпами. Детки не замечают, любая сказка полна странностей, на то она и сказка.

Зима даже в Корее, даже в Южной, холодное время года. Поэтому плотные колготки под надёжные джинсы без модных прорех, футболку под водолазку и сверху куртку. На голову кепи. Вместо шарфа и капюшона — грива густых волос. Идею их срезать похоронила окончательно. Наоборот, отращиваю. Уже до груди достают, вернее, до того места, где они должны быть.

По поводу моего малоразмерного бюста СонМи пробовала меня доставать. Пока не стала её ответно дразнить, называя её вполне увесистую грудь сисяндрами. Иногда тыкаю пальчиком, искренне потешаясь их колыханием и давая издевательские, но, кстати, вполне действенные, советы по поводу соблазнения мальчиков.

— Ты просто завидуешь! — говорила СонМи, краснея от моих скабрезностей.

— Ты просто дура, онни, — настолько часто называю её дурой, что она устала возмущаться. — Я спортсменка и танцовщица, мне большая грудь ни к чему. Ты знаешь, что балеринам в период полового созревания специально грудь плотно бинтуют, чтобы не росла? Динамика движений нарушается. Выросла грудь — вон из балета или танцев.

— Есть девушки айдолы… — начинает сестра. Перебиваю.

— И танцы у них соответствующие, сиськами трясут. Я как представлю, что с твоим размером стометровку бегу, мне от одной этой мысли дурно становится.

— Красота важнее твоего дурацкого бега! — с апломбом заявляет сестрица.

— Онни, даже спорить не буду. Только кто твою красоту видит? Вас таких целые стада по улицам ходят. А на меня с трибун сотни мальчиков и мужчин будут смотреть. Слушай, онни! — меня накрывает ещё одной идеей. — А давай тоже на соревнования приходи! Вне зачёта! Придёшь последней, зато так сисяндрами потрясёшь, что все трибуны встанут.

После этого покрасневшая и возмущённая СонМи выгнала меня из своей комнаты.

За этими думками поездка на такси кажется короткой. Я почти на месте.

Место действия: одно из кафе парка Чхонгечхон.

Время действия: 27 декабря, 16.02.

ВиЧан.

Лалиса почти не опаздывает. Поднимаю руку, привлекая внимание, и чувствую, как непроизвольно лицом завладевает улыбка.

Лалиса идёт своей неподражаемой походкой, изящно огибая столы. Кафе заполнено едва наполовину, несколько парней провожают девушку вглядом. Когда она садится напротив, замечаю в их глазах зависть. Да я сам себе завидую!

— Аньён, Ви, — Лалиса улыбается. Так, как умеет только она. Чувствую, что начинаю плавиться. Как она может быть охотницей за кем-то, если искренне рада видеть меня? Напряжение, владевшее мной последнее время, неохотно, но отпускает острые когти.

— Аньён, Лалиса, — спохватываюсь. — Что тебе принести?

— Чего-нибудь горячего. Холодно на улице.

— Какао?

— Давай какао… — кофе она не любит, это я знаю. Предложил какао для разнообразия, его здесь здорово делают, не всё же ей чай пить. Несусь к стойке.

— Выкладывай, — говорит моя богиня, сделав первый глоток горячего напитка. — Что с тобой происходит?

— М-м-м, э-э-э… — опять краснею, на мой язык снова нападает позорный паралич.

Лалиса хихикает, глядя мне прямо в глаза. Почему-то меня отпускает. Вроде надо мной смеётся, но почему-то не обидно.

— Даже не знаю, как сказать… понимаешь, ко мне в прошлый раз подошёл, вернее, подъехал… э-э-э, не важно… ДжиХун, в общем… — примерзаю к стулу от вспыхнувшего льдом взгляда девушки. Язык снова отнимается. Щибаль! Что-то я сделал совсем неправильное!

С облегчением вижу, что глаза Лалисы принимают обычное выражение.

— Извини, Ви. Просто у нас с ДжиХуном напряжённые отношения…

Чувствую, будто попал в гигантские ножницы. «Напряжённые» это хорошо, а «отношения» совсем не хорошо.

— Коротко говоря, он мне не приятен. Когда Юри зовёт в гости, всегда спрашиваю, дома ли он. Если да, то приглашение не принимаю. Давай рассказывай, что он там тебе наговорил…

Рассказываю. С огромной опаской, но Лалиса выслушивает спокойно. Когда замолкаю, долго молчит. Когда пауза становится тяжёлой, развеивает её легко. У неё многое легко получается.

— Неожиданно. Мне надо подумать… — на этот раз совсем короткая пауза. — Понимаешь, Ви, представь, занимаешься ты тхэквондо, а тут вдруг противник берёт шест и начинает тебя лупить. Ты пропускаешь удары, потому что техника тебе не знакома. Вот и у меня так же.

Допивает какао, отставляет в сторону.

— Кажется, доходит до меня, что происходит, — внимательно слушаю, её легко слушать, у неё очень приятный голосок. — У каждой семьи и у каждого человека есть свой круг общения. Например, у меня это вы, данс-группа, есть семья, в школе учителя и одноклассники. Понимаешь?

Киваю. Что тут понимать-то?

— Так вот, Ви, — мне ужасно нравится, что она меня так называет, — моя семья входит в круг общения семьи Сонов. Мой папа непосредственный подчинённый президента господина Сон ЧжунКи. Часто исполняет роль его личного представителя, понимаешь? Конечно, мой аппа ниже по статусу, но всего лишь на одну ступеньку.

Лалиса отставляет в сторону пустую кружку, откидывается на спинку стула.

— Помнишь, я приводила сестру с подругой? ХёнДжу её зовут.

Киваю. Красивая девушка, но до Лалисы не дотягивает.

— ХёнДжу была девушкой ДжиХуна. Потом он её бросил, но это не важно. Когда я врезалась в него в торговом центре, он был там с другом. СынМин его зовут. Так вот. Он тогда пришёл на встречу с ХёнДжу, а та привела мою сестру с собой. А уж онни притащила меня. Так что да, столкнулись мы не случайно, только я здесь ни при чём.

— Единственно в чём меня можно заподозрить, — продолжает Лалиса, — в том, что я как-то подстроила знакомство с Юри. Но если подумать… у нас схожие привычки. И моя семья и семья Сонов гуляют примерно в одних и тех же местах. Да и как-то трудно представить, как возможно подстроить знакомство с Юри. Она девочка малопредсказуемая. Это действительно случайность. Счастливая для меня.

Об этом я в курсе. Говорила Лалиса, что Юри её книги иллюстрирует. Как-то незаметно я успокоился. Ясно, что никакой Лалиса не сталкер. Ну, почти ясно…

— ДжиХуна можно понять, — рассуждает Лалиса. — Охота на чеболей действительно идёт. Глупая какая-то мода…

Она морщится. У меня опять сомнения…

— Только мне-то зачем? У меня у самой харабоджи нисколько не хуже чеболя. У него сеть ресторанов в Бангкоке. Может, он и не долларовый миллиардер, но мультимиллионер точно.

— У тебя такой богатый дедушка? — это, правда, поразительно.

— Да. За чеболями охотятся девушки, которые знают, что сами наверх пробиться не смогут. Мне — ни к чему. У меня сейчас на моей карте лежит миллионов пятнадцать, и отцовских денег там нет. Только мои, мной заработанные.

Сильный аргумент. Но у чеболей миллиарды.

— Он всё-таки чеболь, Лалиса.

— Ну и что? Вот ты, Ви, как ко мне относишься?

— Как к богине, — слова вырываются сами, стараюсь не показать, что краснею. Когда же я смущаться перестану? Успокаиваюсь, когда вижу, что ей такое приятно слышать.

— О, Ви, это так неожиданно, — Лалиса улыбается, играет лицом, разыгрывает смущение, стреляя глазками. — Ты меня смущаешь.

Затем делается серьёзной.

— Вот смотри, Ви. Есть два симпатичных мальчика. Один мной восхищается, а второй презирает. И с кем я буду общаться? С тобой, который считает меня богиней, или с ДжиХуном, который смотрит на меня, как на кусок грязи?

Затем смотрит на меня так жалобно, что я теряюсь.

— Пожалуйста, Ви, не надо считать меня сумасшедшей, — оглядывает кафе. — Ладно, пойдём, погуляем. И хватит об этом. Закроем тему, Ви, мне даже обсуждать его неприятно.

Когда выходим, набираюсь смелости взять её за пальцы. Внутри вспыхивает безудержная радость, она не отнимает руку! Так и идём, взявшись за руки по улице.

— В кино не хочешь сходить, Ви? — мы проходим мимо кинотеатра. В наш разговор бесцеремонно вмешивается пиликающий телефон Лалисы.

— Да, омма. Мы в парке Чхонгечхон. Когда вернусь домой? Хотим в кино сходить, после него сразу домой. С кем? Омма, я тут с мальчиком гуляю. Нет, как зовут, не скажу. Нет, домой не буду приводить. Нет, знакомить тоже не буду. Зачем тебе? Тогда давай, я тебе каждый день буду приводить мальчиков. Разных. У меня много знакомых парней, штук пятнадцать. Вот всё про всех и узнаешь, всех подробно допросишь. Хватит тебе? Омма, только не обижайся, пожалуйста…

По мере разговора, снова берёт меня под руку и тащит в кинотеатр.

— Всё, омма, мы в кинозал входим, я телефон выключаю.

А она хитрушка! Нарочно в кино пошла, чтобы мама отстала.

Начинается кино, мелькают кадры, звучит музыка. Лалиса вроде внимательно смотрит. И на экран и на зрителей, которых больше половины зала. Я — нет! В полном восторге от того, что она дозволяет держать меня за руку. Осмелившись, переношу её руку к себе на колени. Держу её кисть между своими ладонями. На мою вольность Лалиса как-то долго на меня смотрит, — замираю, как жук, притворившийся мёртвым, — потом снова поворачивает голову к экрану. Руку не отбирает.

Лалиса.

Фильм какой-то стрёмный. Иногда русский про себя использую, там есть множество слов, которых нет в корейском. Справедливости ради, в корейском тоже есть непереводимые слова, но намного меньше.

Купилась на рекламный плакат, обещающий волнующий экшн. Экшн есть, не спорю, но до чего же он нереальный и до чего разбавлен типично корейской слезливостью. Неотъемлемое свойство корейского кинематографа. И кульминации никак не дождусь, и рояли выскакивают со скоростной регулярностью придорожных столбиков.

А как там мой ухажёр? О-о-о, да он и фильмец не смотрит, надо же! А ещё говорят, мальчики боевики любят. Мой мальчик, — пожалуй, уже можно и так сказать, — всерьёз увлёкся мной. Ему не до кино, богиня дозволила себя за ручку взять, хи-хи-хи?

— Хватит! — отнимаю руку, веселюсь от его испуганного вида. Встаю. Сама его за руку хватаю.

— Пошли. Это не кино, а ерунда какая-то… — веду его к выходу.

Наше время выходит. Обещала Ви два часа, десять минут до лимита остаётся. Потихоньку идём к месту, где пасутся таксисты.

— Лиса, — он говорит Лиса с ударением на первом слоге и это правильно, — а почему ты не позволяешь себя фотографировать?

Отвечаю долгим вопросительным взглядом. Руку мою, он, кстати, себе в карман засунул. Вместе со своей.

— Очень хочется твой портрет иметь, — почти не сбивчиво объясняет Ви.

— Есть причины, — но вдаваться в них не буду. — Эту проблему мы как-нибудь решим. Попрошу Юри мой портрет сделать. Но это не скоро…

— Почему не скоро? — не отстаёт парень. А, действительно, почему? Потому что ДжиХун дома? Ну и что? Мы в двадцать первом веке живём. Достаю телефон.

— Аньён, Юри… — немножко надо пощебетать, так среди девочек положено. И нисколько меня не напрягает, что характерно.

— Юри, у меня к тебе просьба. Сделай ещё один мой портрет. Зачем? М-м-м… в общем, надо, Юри.

— Пока не скажешь, не буду делать, — вдруг заявляет маленькая нахалка. Не поддамся.

— Ладно, как хочешь. Тогда в фотоателье фотопортрет сделаю.

Юри сдаётся мгновенно.

— Хорошо, хорошо, Лалиса! Завтра перезвони, — и после паузы: — А может, всё-таки скажешь?

— Юри-ян, веди себя хорошо, — делаю голос максимально строгим. — Аннён.

Прощаюсь, но понимаю, что маленькая плутовка всё равно выцыганит из меня назначение портрета.

— Всё, — обращаюсь к Ви, — вопрос решён. Тебе только подождать надо. Сколько, не скажу. Юри, она такая…

Свой портрет отдать не могу, его родители узурпировали. Большой, тем более. Это главное украшение моей комнаты.

Подходит такси, прощаемся. С превеликим сожалением Ви отпускает мою руку, отдаёт сумку. Делает движение ко мне, упираюсь ладонью. Ишь, торопыга, то ли поцеловать хотел, то ли обнять. Совсем обнаглел.

Еду домой. Там меня ждёт обстоятельный и въедливый допрос от мамы. Заступиться некому, папы дома нет. Отвлечь внимание некому, сестры тоже нет. Буду одна отбиваться. А что, если учителя физики ей привести, как своего парня?

Таксист оглядывается на пассажирку ни с того, ни с сего начавшую ржать, как кобылица. Хотя она стоит того, чтобы и просто так поглядеть, — думает водитель.

Окончание главы 22.