Шаг за порог

38

Планета Новая Земля, база «Тиньши», восемьдесят третий день в новом мире

Мрачная стена бродячего леса поднималась, заслоняя небо, в каких-то полутора десятках метров от ворот. Каждый вечер она начинала свой монотонный бег вокруг Тиньши, закручиваясь по часовой стрелке, каждое утро снова замирала в ожидании новой ночи. Подходить вплотную к серому многограннику базы лес почему-то не решался, но и снимать осаду и убираться восвояси он явно был не намерен.

Трутень, впрочем, уверял, что лес отступит сразу же, как только он сам со своими подопечными покинет Тиньши. Судя по всему, ждать этого оставалось недолго: уже семь укушенных монстром, не считая Насти, перешли, как сами они это называли, Порог (с Тинг сие случилось еще по дороге из Аксарая, с шестью другими — уже здесь, на базе). Дело теперь было лишь за двумя новобранцами: рыжим Артемом, подставившим шею под хвост чудовища последним, сразу после Инны, и Дашей Макаускайте, напротив, принявшей токсин одной из первых (если быть точным — второй, опять же, не считая Насти), но так и зависшей между жизнью и смертью. Трутень говорил, что промедление здесь только на пользу: организм израненной девушки, как может, оттягивает роковой момент, надеясь до его наступления скопить побольше сил, но, по большому счету, в Дашу монстр не особо верил и не скрывал этого.

И вот тут уже начиналась неопределенность. Все пятеро спасенных от сеятелей изгоев приняли предложение трутня стать его подопечными (как монстр сумел их в этом убедить, Олег не знал и знать не хотел; дольше всех, кстати, колебалась Джулия Форд, но в итоге решилась и она). Добавить сюда Тинг, Инну и Рыжего — выйдет восемь. Как говорится, неправильное число. Чтобы получилось правильное, нужен еще один бедняга. Но Насте трутень, вроде как, посулил свободу, а если Даша не переживет Порога… Как тогда поступит монстр? Наплюет на данное обещание, принудив Настю следовать за собой? Или нацелит свой проклятый хвост на кого-то еще? На кого? Выбор у трутня, собственно, останется небогатый: либо Тимур, либо Олег, либо Галя. Но какой смысл жалить Тагаева, если как раз ради него Настя и жаждет вернуться? Значит, или Олег, или Галя. Прямо скажем, перспектива невеселая…

Все было бы по-иному, не открой тогда Рыжий дверцу вездехода, а направь машину прямиком к воротам Тиньши — может быть, в этом случае они бы и успели запереться на базе и не допустить туда трутня с подопечными. Да, пришлось бы оставить за стенами и Тимура с Настей, и потерявшую сознание «Дилю», но это потом можно было бы постараться как-нибудь разрулить. Например, обменять их на изгоев, раз уж те у нас так охочи до вечной жизни… Однако получилось так, как получилось. Артем вылупился на слона, словно дитя в зоопарке, подосланная предусмотрительным трутнем Тинг его подкараулила, и благоприятный момент был упущен безвозвратно.

Что ж, теперь все зависело от Даши и от ее воли к жизни. Воли к жизни монстром — человеческий ее путь в любом случае завершился еще в Аксарае.

Макаускайте лежала в боксе медотсека. Никакого смысла помещать ее именно туда не было — изолировать Дашу не требовалось, а помочь ей аппаратура базы все равно не могла. Скорее всего, так поступили чисто по привычке: раненый — значит в медотсек. В медотсек надолго — значит, в бокс, куда же еще? Дверь к ней держали открытой, и внутри почти постоянно находился кто-то еще. Чаще всего — Инна, иногда — Настя, даже Тинг наведывалась время от времени. По крайней мере раз в день заходил сюда и Олег, как правило — с Галей. Но сегодня Измайлова заглянуть к Макаускайте не удосужилась — спешила в соседний бокс за новой порцией своих процедур, — и как-то так вышло, что компанию Светлову у Даши составила «Диля».

Раны Макаускайте больше не кровоточили (хотя при этом и не затягивались), и бинты, делавшие Дашу похожей на мумию, по указанию трутня с девушки сняли, накрыв ее стерильной простыней. Видно было лишь лицо — исполосованное глубокими бордовыми бороздами, бледное, даже с виду холодное, хмурое и напряженное. Веки большую часть времени оставались плотно сомкнутыми, но иногда они вдруг распахивались, и с минуту глаза девушки непонимающе вглядывались в потолок — потом снова закрывались, на час или на день. Никто не видел, чтобы хоть раз шевельнулись ее губы, и не слышал от Даши ни звука — ни слова, ни даже стона. При этом трутень уверял, что сама Макаускайте слышит все, что говорится возле нее, — поэтому все посетители непременно с ней беседовали: приветствовали, желали здоровья, вспоминали былые времена… Не был тут исключением и Олег.

— Утро доброе! — с деланой веселостью выпалил он, заходя в бокс. — Выглядишь как будто немного лучше!

Это не было и не могло быть правдой: прежде чем исцелиться, если такое вообще когда-нибудь произойдет, Даше предстояло пережить переход Порога, разложившись и рассыпавшись едва ли не в прах, — и лишь затем наступило бы это самое «лучше». Светлову довелось видеть, как подобный кризис переживала Инна, — уже в самом начале ее агонии он не выдержал и трусливо удрал прочь, не в силах вынести этого зрелища. Но ведь не скажешь же раненой: «Выглядишь, как обычно, дерьмово?» Зачем?

— Диля, подтверди, — обернулся Олег к Чужой.

— Явно идешь на поправку! — заверила та так искренне, что Светлов невольно пригляделся к Даше — а вдруг? Но нет, конечно же: просто его многоликой спутнице было не занимать лицемерия.

— Вчера Порог переступила Сара Ричардс, — перешел к новостям Олег. — Все прошло очень быстро. И не особо болезненно…

Блондинка-американка билась в конвульсиях почти час, а когда все закончилось — еще час провела в истерике, бросаясь с кулаками на трутня и крича, что, знай она заранее, как все это будет, предпочла бы остаться в лесу с оторванной ногой и сдохнуть от потери крови. Светлова при этом, разумеется, не было — подробности ему передала Настя. Прошедшие Порог чувствовали, когда кризис настигает их нового собрата, и стекались к несчастному, где бы в этот момент ни находились. Настя утверждала, что их к этому принуждает трутень — с ней или с Инной, возможно, так оно и было, но многие другие явно шли на бесплатное шоу своей охотой.

— Остались только Рыжий и ты — и все закончится… — заключил Олег.

Вышло, пожалуй, несколько двусмысленно, и он задумался, как бы это поудачнее исправить, — и в этот момент Даша открыла глаза. Такое при Светлове случалось и раньше, и все же юноша вздрогнул от неожиданности.

— Так я это… — пробормотал он, разом растеряв все мысли до последней. — Что говорю-то…

— Началось? — раздалось внезапно от двери.

Снова вздрогнув, Олег обернулся: у входа в бокс стояла Настя.

— Что? — переспросил Светлов, нахмурившись, но почти сразу и сам понял, о чем говорит девушка. — А-а, нет, — протянул он, — просто смотрит…

— Началось, — за Настиной спиной показался трутень в образе Тёмы Борисова (говорят, это у него не личина, хотя в чем отличие, Олег решительно не понимал). Бесцеремонно отстранив девушку плечом, монстр протиснулся в бокс. — Началось — и вот-вот закончится, — заявил он. — Как я, собственно, и думал: Порога она не переживет.

В недоумении Олег обернулся к Макаускайте: между уродливых борозд на лице Даши одна за другой появлялись не менее уродливые бурые язвочки. С Инной позавчера все начиналось точно так же.

— Она… умрет? — похолодев, пробормотал Светлов.

— Увы, — бесстрастно подтвердил позади него «Тёма». — Самое нелепое, что только может быть на свете — бесплодная боль… К сожалению, ничего иного ждать и не приходилось…

Тело девушки дернулось и выгнулось под простыней, лицо исказилось гримасой. Рот открылся, но крика, который, вжав голову в плечи, уже готов был услышать Олег, не последовало — только утробный сдавленный хрип.

— И ничего нельзя сделать? — снова повернулся юноша к «Тёме». За дверью позади того уже толпилось пять или шесть подопечных — слетелись, словно стервятники на падаль!

— Ничего, — развел руками трутень. — Она слишком слаба, и ни я, ни ты не сможем придать ей сил.

— А кто сможет? — ухватился юноша в отчаянии за, как ему показалось, оставленную монстром лазейку.

— Никто, я полагаю, — пожал плечами «Тёма». И когда Светлов уже был готов отвернуться, неожиданно добавил: — Разве что вот она, — и кивнул при этом на «Дилю». — Вот только зачем ей это?

— Ты?! — удивленно воззрился Олег на Чужую. — Ты можешь ее спасти? Не дать умереть?

— Полагаю, да, Всемогущий, — помедлив лишь самую малость, с непроницаемым лицом кивнула «Диля».

Даша на койке вскинула руки, сбрасывая с себя простыню. Коричневая короста уже начинала покрывать ее тело, избегая, однако, приближаться к так и не зажившим рубцам от ран. Голова девушки судорожно моталась из стороны в сторону, рот раскрывался в беззвучном крике, совершенно безумные глаза, казалось, готовы были выпрыгнуть из орбит.

— Тогда чего ты ждешь? — рявкнул Светлов на Чужую. — Помоги ей!

— Нет! — почему-то крикнула из-за спины «Тёмы» Настя.

— Как будет угодно страте, — с достоинством проронила «Диля», глядя исключительно на Олега.

— Быстрее! — сжал кулаки юноша. — Она умирает! Действуй!

— Как будет угодно страте, — повторила Чужая — и сбросила личину.

Светлов невольно отшатнулся, а возникшее на месте «Дили» чудовище, роняя на пол серые обрывки одежды, шагнуло на тонких кривых ногах к койке Макаускайте, неуклюже взобралось на нее и припало к бьющемуся в припадке телу — еще даже более безобразному сейчас, чем изначальный облик монстра. Щупальца Чужой скользнули девушке под мышки, вынырнув над плечами и сцепившись на шее, хвост обвил бедра. Даша рванулась, словно силясь сбросить с себя незваного монстра, но Чужая, застыв камнем, вцепилась в нее накрепко. И тогда Макаускайте в первый раз закричала. Пронзительно, истошно, душераздирающе…

В следующий миг чешуйчатый хвост Чужой распрямился, высвободившись из-под сотрясающегося тела Даши, и, с треском отвалившись, дохлой змеей соскользнул на пол.