Шампанское

ГЛАВА 28

Первый год жизни принца Коуди фон Арпсбурга оказался гораздо более деятельным, чем у других младенцев, но сам он этого не осознавал. Его жизнь подчинялась весьма насыщенному расписанию с того самого дня, когда он удивительно легко и безболезненно появился на свет.

Джейк Голден провел немало бессонных ночей и чуть не облысел от волнения. Его снедал страх, что Сарасота Джон, став принцессой Баффи, уже не захочет участвовать в телевизионных съемках еженедельного комедийного шоу. Однако его опасения оказались совершенно напрасными. Баффи по-прежнему горела желанием сниматься в телешоу. Когда Тэйлон попытался отговорить жену от этой затеи, она напомнила ему, что он твердо обещал не вмешиваться в ее дела, за исключением случаев, непосредственно касающихся Коуди.

Итак, Баффи стала первой принцессой, снимающейся в еженедельном утонченном комедийном шоу.

Каждый день лимузин с телохранителями отвозил ее, маленького Коуди, няньку и гувернантку к воротам студии. Артистическая уборная Баффи включала небольшую спальню и игровую комнату для Коуди, который вместе с матерью дважды участвовал в съемках. Однако после того, как инспектор по делам несовершеннолетних строго потребовал от студии соблюдения всех правил использования в кадре младенцев, Баффи предпочла вернуть Коуди в манеж, где он мог играть в свое удовольствие с любимым плюшевым кроликом.

Популярность шоу Баффи постепенно росла, хотя сюжетная линия не отличалась замысловатостью. Героиня Баффи, сексуально активная кинозвезда, непрерывно путешествовала во время киносъемок по всевозможным экзотическим местам и встречалась-с самыми разными людьми. Прибыли продюсерской компании, шестьдесят процентов которой принадлежали Баффи, быстро увеличивались. При условии сохранения темпов прироста через два года Баффи располагала бы суммой около ста миллионов долларов.

Принц Коуди фон Арпсбург тоже подрастал. Глядя на своего маленького сына, Баффи узнавала в нем черты настоящего отца, Зака Джонса. Она опасалась, что его юридический отец, светловолосый и белокожий, встревожится, заметив столь радикальное несходство между собой и своим приемным сыном. Однако Тэйлон приписывал темные волосы и синие глаза Коуди смешению прусских и итальянских кровей своих знатных предков. Он испытывал особое удовольствие, находя в своем наследнике черты несомненного сходства с портретами его предков.

Тэйлон изо всех сил старался быть хорошим отцом.

В течение первого года их совместной жизни Баффи не раз подозревала Тэйлона в интимной связи с другими мужчинами.

Целый день Баффи и Тэйлон занимались своими делами и встречались лишь вечером за столом, на котором был сервирован поздний обед. После трапезы Тэйлон всегда подолгу играл с Коуди. За все это время Баффи и ее муж ни разу не спали вместе.

Лишь однажды у них состоялся непродолжительный разговор о личной жизни каждого из них.

— Дорогая моя, — начал Тэйлон, — я отлично пойму тебя, если тебе захочется… поискать любви на стороне…

— Я знаю, — спокойно ответила Баффи, — но сейчас мне это совсем не нужно. Ребенок забирает всю мою любовь. Надеюсь, это не испортит мальчика?

Баффи всерьез опасалась, что чрезмерная материнская любовь может сделать сына слишком изнеженным.

— Я испытываю к нему точно такие же чувства, — признался Тэйлон. — Теперь вся моя жизнь сосредоточилась на Коуди, и я не ищу ничего другого. Я твердо решил никогда не совершать ничего такого, что впоследствии причинит ему страдания. Он будет гордиться своим отцом и уважать его.

На этом разговор закончился.

Тэйлон и Баффи встревожились, когда выяснилось, что для съёмок очередных трех серий придется выехать в Нью-Йорк.

— Почему бы тебе не поехать вместе с нами? — спросила мужа за поздним ужином Баффи. На столе стояли хрустальные вазочки с хрустящими ломтиками поджаренного картофеля, намазанными черной икрой, и бутылка шампанского «Кристаль».

— Не могу, дорогая моя, — сказал Тэйлон. — Через несколько дней я должен вернуться в Рим по неотложным делам. Самое большее, что я готов обещать в такой ситуации, так это поскорее постараться закончить все дела и приехать к тебе и Коуди в Нью-Йорк.

— Это было бы чудесно! — обрадовалась Баффи. — Я буду ждать твоего приезда. Мы покажем маленькому Коуди статую Свободы и небоскреб Эмпайр-Стейт.

— А до моего приезда ему придется довольствоваться походами по дорогим магазинам, — засмеялся Тэйлон. — Как жаль, что у нас нет дочерей! Вот уж кому ты могла бы передать свое искусство делать шикарные покупки.

— Да ты, оказывается, шовинист! — засмеялась Баффи и, почти сразу посерьезнев, добавила: — А насчет дочерей надо подумать…

— Я знал, что тебе захочется иметь и других детей, — в тон ей откликнулся Тэйлон.

— Ты прав, мне действительно хочется еще детей. — Баффи задумчиво уставилась на толстый восточный ковер на полу. — Меня останавливает только то, каким способом ты собираешься их… зачать.

— Я не могу переспать с тобой, — сказал Тэйлон. — С моей стороны это было бы насквозь фальшивым и бесчестным поступком. Единственное, что есть между нами, — это взаимная честность. Я очень одобрительно отношусь к идее искусственного оплодотворения.

— Но я же не сказала «нет», — тихо возразила Баффи.

— Но ты не сказала «да», — опечалился Тэйлон, но вскоре снова обрел прежнее хорошее расположение духа. — Я понимаю тебя, моя красавица. Конечно, моя просьба кажется тебе слишком странной. Ты должна принять окончательное решение совершенно самостоятельно, без всякого давления с моей стороны.

Через несколько дней Баффи улетела в Нью-Йорк. Все пять часов полета она думала над словами Тэйлона. Баффи очень изменилась за последнее время. Женщина, откровенно коллекционировавшая мужчин и считавшая хороший секс чем-то вроде непременной чашки утреннего кофе, внезапно начала всерьез размышлять о том, чтобы родить ребенка от мужа, которого она никогда не знала физически. Да, ее жизнь стала значительно сложнее…

Баффи поселилась в отеле «Пьер», потому что там была самая надежная система охраны. После рождения Коуди она весьма серьезно относилась к охране и считала необходимым иметь ее. Для Тэйлона же это была больная тема, поскольку в свое время нескольких членов его семьи похитили с целью получения выкупа, а родного дядюшку даже убили.

Именно по этой причине, когда позвонила Марселла Тодд и пригласила Баффи на вечеринку в редакции «Шика» в честь ее прибытия в Нью-Йорк, та решила сама устроить маленький прием в отеле «Пьер».

— Ну и ну! — воскликнула Марселла. — Слыханное ли дело! Я приглашаю тебя на дружескую вечеринку, а разговор заканчивается тем, что ты выражаешь согласие устроить прием в свою же честь! Ну что ж, придется согласиться.

Все темы, в сущности, были исчерпаны, но Марселла чувствовала, что Баффи чего-то недоговаривает. Решив проверить свою догадку, она спросила:

— Баффи, хочешь, чтобы я пригласила Зака?

— Не знаю, — с трудом ответила та. — С одной стороны, мне очень хочется увидеть его, но с другой…

— Тебе решать, — коротко сказала Марселла.

— Тогда пригласи Зака.