Шевалье де Сент-Эрмин. Том 2

LXIX РАЗБОЙНИКИ

В первый момент все думали единственно о только что пережитом.

Рене, поддерживая девушек, привел их и усадил на поросшем травой пригорке. Всегда настороже, он принял из рук Франсуа перезаряженное ружье.

Оружие Франсуа осталось на месте сражения.

Заботливый, словно нянюшка, Рене вынул из кармана хрустальный флакон в золотой оправе и поднес сестрам нюхательные соли.

Когда к ним вернулась способность говорить, Рене расспросил Элен, которая первая пришла в себя, о том, как все случилось и как они позволили змее подобраться столь близко, даже не попытавшись спастись бегством.

А дело было так.

Когда Рене и Франсуа ушли, а обед закончился, девушки, поверив, что им ничего не угрожает, под присмотром двух исполинских защитников задремали.

Через некоторое время сон Элен стал болезненно странен. Тошнотворный запах распространился вокруг, и послышались крики ужаса, в то время как частый топот слоновьих ног сотрясал землю, но она была не в силах открыть глаза. Наконец в двадцати шагах от себя девушка видит уродливую голову монстра с открытой пастью и пристальным неподвижным взглядом, который чудовище устремило прямо на нее.

Отвратительное дыхание змеи распространяло зловоние вокруг.

Элен разбудила сестру и хотела подняться и бежать, но не сумела удержаться на ногах и с ужасом вспомнила о гипнотической власти змеи, которая заставляла спящих птиц падать с деревьев и привлекала животных, когда змея была голодна.

Девушка вспомнила, что читала о путешествиях Левальяну[47], где говорилось, как знаменитый путешественник поддался похожему гипнозу, от которого очнулся, только выстрелив из ружья и тем самым разрушив страшное очарование.

Девушка хотела закричать, позвать на помощь, но, словно в кошмаре, голос ей не повиновался.

Элен искала взглядом Рене и, не видя его, почувствовала, что погибла.

С этого мгновения мысли и ощущения смешались, пока девушка не ощутила, что ее несут в объятиях, а открыв глаза, поняла, что ее держит Рене.

После спасения от змеи с ее необоримым взглядом мало-помалу к Элен вернулась способность владеть собой, но пережитый ужас оказался настолько силен, что она закрыла глаза и последнюю часть боя не видела.

Сейчас же, здоровая и невредимая, она сидела перед тем, кто торжественно обещал защищать ее, но не могла отыскать слов, чтобы выразить свои чувства.

Жанна выслушала рассказ молча. Только Рене понимал, что скрывалось в трепете тела, в непроизвольном пожатии рук и молчаливых слезах, которые пробивались через ресницы и текли по щекам.

Когда первое оцепенение после сражения титанов спало, Франсуа отыскал и поймал тигрят. Он рассказал, как двумя выстрелами ухлопал тигрицу, а господин Рене одним-единственным — завалил тигра.

Деятельно раздавая команды направо и налево, чтобы спасти две великолепных тигриных шкуры, Рене пообещал десять талков тем, кто возымеет охоту перевезти тела хищников в лагерь на лошадях или на носилках из копий.

Солдаты эскорта предпочли носилки, и, поскольку все возжелали отправиться на поиски, Рене удвоил сумму, чтобы все желающие перевезти мертвых тигров получили вознаграждение.

Франсуа уже собирался разыскивать оружие, что осталось на поле битвы, когда увидел слонов, несших его. Четвероногие гиганты сложили у ног Рене саблю и ружье. Он взял вещи и похлопал их по огромным головам.

Рене также поведал о победе, которую они с Франсуа одержали над тиграми. Но его история оказалась проще и скромнее, словно рассказ охотника из пригорода Сен-Дени о зайце, пристреленном в лесу Везине.

Тигров нашли в зарослях и с триумфом принесли в лагерь.

Тем временем оставшиеся в лагере забавлялись, снимая мерку со змеиного трупа, — чудовище оказалось сорока шести ступней в длину и до метра в окружности.

Забавно было наблюдать слонов. Гиганты, по всей вероятности, понимали, что Рене спас им жизнь, и ласкали его кончиками хоботов с необыкновенной нежностью, а Элен стала с ними на такой короткой ноге, что позволила снять перчатки, что они проделали с небывалой ловкостью.

Настало время отправляться в дорогу. Путники покидали прекраснейшую местность, которая стала ареной ужасающей битвы, равную которой, должно быть, видело лишь Око Божье в глубинах пустыни. Девушки заняли место в паланкине, Рене и Франсуа поднялись на другого слона, который, похоже, неимоверно возгордился такой честью. Лошадей проводники вели под уздцы.

Два или три часа хода, и они снова оказались в лесу, из которого вышли утром.

Тот же мрак, тот же смертельный ужас, который только возрос оттого, что теперь путники знали опасности, которыми грозили джунгли, и понимали, что они отнюдь не сказки, а самая настоящая реальность.

Вечером место для лагеря расчистили очень быстро. Нарубили маленьких деревьев, около шести футов высотой, и сложили из них ограду пятнадцати футов в поперечнике. Паланкины, как обычно, спустили на землю, и девушки, предпочтя оставаться в них, с удобством устроились на ночь. На ужин зажарили двух газелей, которых Франсуа подстрелил по дороге, а кровь их слили для тигрят, которые вылакали ее, словно молоко, весьма довольные заменой. Чтобы отпугнуть свирепых зверей, за оградой развели костры с таким расчетом, чтобы дрова в них можно было подбрасывать, не выходя из-за стены. Дрова запасали с избытком: ограда была невысокой и не удержала бы пантеру или тигра, пожелай они перемахнуть через нее. Но, как известно, огонь держит хищников на расстоянии.

В сравнении с дневными событиями ночь прошла спокойно: сквозь щели ограды следили горящие глаза, точно тлеющие угли, рядом слышалось рычание, от которого замирало сердце, но все было так ничтожно по сравнению с дневным кошмаром, что никто особенно не тревожился. Франсуа и Рене разделили по четверти ночи между собой, а слоны храбро отдежурили каждый в свой черед.

В шесть утра все были на ногах, так как именно сегодня они собирались наконец добраться до имения девушек. Путешественникам осталось пересечь ту часть леса, где свирепых зверей сменяли не менее жестокие хищники — разбойники. Их логово было где-то в горах, где брала начало река Пегу, а убежищем, если требовалось, служила деревня Тунго. Поместье девушек находилось в горах, на берегу реки Ситаун, которая прибавляла ему ценности, ибо позволяла хозяевам доставлять товары прямо в устье реки, то есть — к морю.

В шесть утра, после легкого завтрака, они возобновили путь. На сей раз Рене и Франсуа поднялись на слона, в паланкине которого устроили целый арсенал. Мысль о том, что они могут встретить разбойников и придется сражаться, чтобы защитить девушек, заставила Рене составить план, в котором слонам была отведена значительная роль. Рене был уверен, что животные не подведут.

К одиннадцати они вышли на место, которое подходило для обеденного привала, — к руинам старой деревни, разоренной разбойниками, ватаги которых группами по двенадцать-пятнадцать человек совершали стремительные налеты то здесь, то там.

Так как караван подошел к местам, где возможность встречи с разбойниками была велика, Рене подготовил оружие и отдал приказы охране на случай, если их атакуют. Но неожиданное происшествие смешало все планы.

Когда караван уже расположился на обед, примерно в полумиле от них послышались выстрелы: похоже, они доносились с берегов реки Ситаун. Очевидно, другая группа путешественников попала в лапы к разбойникам. Рене тут же велел шестерым людям эскорта взобраться на слона, сам вскочил на лошадь, приказал Франсуа оседлать вторую и ринулся туда, где раздавалась канонада. И действительно, достигнув берега реки, они увидели барку, экипаж которой отбивался от трех лодок.

Среди сражавшихся с разбойниками выделялись двое англичан в красной униформе с золотыми эполетами; при них было десять-двенадцать человек сопровождения, так же, как люди Рене, вооруженных лишь пиками.

У разбойников же, напротив, было несколько плохих ружей, и каждая из трех лодок несла по дюжине мужчин.

Когда Рене выехал к реке, две лодки норовили взять на абордаж барку путешественников, а из третьей выбрасывали в реку парочку мертвецов.

Очевидно было, что вооружение англичан гораздо лучше разбойничьего, но столь же ясно было и то, что без посторонней помощи оба офицера и их эскорт будут раздавлены многочисленным врагом.

— Мужайтесь, капитан, — крикнул Рене на своем великолепном английском. — Гребите в нашу сторону. Любой, кто прицелится в вас, — мертвец!

Прозвучали два выстрела, и два разбойника упали. Рене передал ружье Франсуа и взял другое — еще два разбойника свалились в реку.

— Гляди-ка, — сказал Рене Франсуа, доставая из-за пояса пистолет.

Разбойничья лодка вплотную подошла к той, которой управлял английский офицер, и один из разбойников собирался перепрыгнуть на барку англичан. Пистолетный выстрел отправил наглеца в реку.

Англичане, увидев подоспевшую подмогу, которая так рьяно взялась за дело, разрядили двустволки, и еще трое разбойников пали замертво.

Тем временем слон придумал, что предпринять. Он спустился в реку, не обращая внимания на погонщика и шестерых человек, которых нес. И, так как река была неглубокой, наступил на одну из разбойничьих лодок и потопил ее. Затем, по мере того как гребцы выбирались на поверхность, слон ударами хобота сбивал их туда, где люди из эскорта приканчивали злодеев ударами копий.

Появление такого подкрепления вернуло англичанам храбрость, которой они чуть было не лишились, офицеры возобновили огонь, и, поскольку находились бок о бок с разбойниками, каждый выстрел был смертелен. В течение десяти минут нападавшие, которых уничтожали Рене и Франсуа, оглушал слон и закалывал пиками эскорт, потеряли половину людей и вынуждены были защищаться.

Вожак собирался выкрикнуть команду, но упал мертвым, едва слова вырвались из глотки. Приказ выдал его Рене, и пистолетный выстрел молодого человека свершил правосудие.

С этого момента разбойники бежали в смятении, очередные выстрелы вырывали из рядов новые жертвы. Барка англичан подошла к берегу, офицер спрыгнул на землю, где его и встретил Рене:

— Сударь, я в отчаянии; что никто не может представить нас друг другу.

— Вы представились наилучшим образом, сэр, — ответил англичанин, пожимая руку, — посему оставим церемонии. Сейчас мне бы хотелось узнать, где мы находимся? Как далеко отсюда Рангун Хауз, куда мы держим путь?

— До земель виконта де Сент-Эрмина около трех лье и меньше четверти лье до нашего каравана, который я покинул, услышав ваши выстрелы. Если вы захотите присоединиться и завершить путешествие по суше, я могу выделить на ваш выбор лошадь или слона. Мы тоже держим путь в поместье виконта.

— Я возьму лошадь, это менее высокопарно, и хочу добавить, что бесконечно счастлив встретить в пяти тысячах лье от моей страны такого храброго и меткого соотечественника.

Рене, улыбнувшись офицерской ошибке, предоставил ему лошадь и крикнул Франсуа:

— Франсуа, позаботьтесь о моем оружии и нагоняйте нас на слоне.

Затем он вскочил на вторую лошадь, салютовав англичанину, указал направление и пустился в галоп. Менее пяти минут понадобилось ему, чтобы достичь разоренной деревни и обнаружить караван и стоянку неизменными, без происшествий, такими, как их оставил.

Единственным новшеством была обеспокоенная Жанна, которая не вынесла неизвестности и спустилась с сестрой из паланкина. Обе девушки, заслышав топот копыт, сделали несколько шагов навстречу всадникам.

В мгновение ока оказавшись на ногах с элегантностью безупречного наездника, Рене взял руку английского офицера и подвел его к мадемуазель де Сент-Эрмин:

— Мисс Элен, — заявил он, — я имею честь представить вам сэра Джеймса Асплея. — И затем, повернувшись к англичанину: — Сэр Джеймс Асплей, имею честь представить вам мисс Элен де Сент-Эрмин и мисс Жанну, ее сестру.

Затем, оставив всех, как всегда, ошеломленными, отошел на несколько шагов, чтобы ничем не потревожить первые мгновения счастливого воссоединения.

Жанна наградила Рене неописуемым взглядом, в котором остатки страха смешивались с выражением нежнейшей любви, и подошла к сестре.

Милое создание, которое еще находило силы повелевать словами, уже не было властно ни над сердцем, ни над взглядами.

Через десять минут, в течение которых Рене батистовым платком приводил в порядок оружие, сэр Джеймс пришел к нему и поклонился:

— Сударь, — произнес он, — я пока не знаю всех обязательств, которые у меня есть перед вами: мадемуазель Элен поведает о них; а сейчас она просит передать, что не желает долее пребывать без вашего общества.

Рене присоединился к девушкам, а через два часа, в сгущающихся сумерках, под приветственный лай собачьей своры, караван прибыл во владения виконта де Сент-Эрмина.

Рене, понимая, каким печальным для сестер было бы присутствие отцовского гроба в трехдневном путешествии, позаботился, чтобы часть эскорта препроводила останки виконта на Землю бетеля через три дня после живых.