Шофер. Назад в СССР. Том 3

Глава 16

— Дак как поймал, как поймал… — вздохнул я, глядя на пылающие любопытством мамины и Светкины глаза.

Они подались немного вперед и выглядели совсем как детки в садике, ожидающие, пока воспитатель начнет читать им сказку. Я не начал. Глянул на отца. Тот ответил мне тяжелым взглядом. Лицо его, грубое и суровое, ничего не выражало. Только желваки ходили на скулах.

— Так и поймал, — решился я, — ездили мы, ездили с милиционерами, глядь, идет кто-то вдоль трассы, что над Красной. Ну мы по тормозам, а пешеход наш ка-а-а-а-ак даст деру в посадку. Ну мы Белку бросили и за ним. Гнались по тьме через рощу да поле. Ну и нагнали, задержали. Оказался то Матвей Серый. А я настиг его первым. Вот потому и говорят, что это я поймал.

— И всего-то? А что упирался? — Спросила Света. — Чего рассказывать не хотел?

— Да потому что и рассказывать-то особо нечего.

— Все равно, молодец ты, Игорь, — улыбнулась Мама. — Очень я радая, что прошло у вас все тихо да гладко. Что никто не пострадал, и злодея этого вы изловили.

Я снова бросил взгляд на отца. Тот тихонько, едва заметно кивнул. Потом отвернулся.

— Устал я, как собака, — я встал с дивана. — Спать пойду. Нам на работе, перед соревнованиями, отгул дали. Потому завтра рейсов нету. Мы днем в баню с мужиками собрались. А вы как? Пойдете?

— Мы с мамой пойдем, — пискнула Света.

— Выходной жеж. Днем пойдем, пораньше.

— Я вечером. Днем мне в бригаду надо, — отозвался отец хрипловато, — как освобожусь, пойду с Михалычем да Ваней Простаковым.

Покивав, пошел я в свой закуток, готовиться спать. Пока был я на ногах да за Белкиным рулем, чувствовал я себя вполне бодро, а с Машкой, так вообще усталости и след простыл. Но как только попал домой, как пригрелся на одном месте, так сразу подступило во всем теле утомление. Давно я не спал так крепко, как в эту ночь.

— И-горь! — Раздалось за двором, — И-горь!

Высоковатый мужской голос приглушенно донесся и в третий раз. Дополнился пронзительным свистом.

— Игорь! — Крикнула мама, — чего? Не слышишь, что ли? Там к тебе пришли! Зовут!

— Слышу-слышу. Иду.

Обдав лицо под навесным умывальником, который стоял у нас в коридоре, над столиком с раковиной, я вытерся полотенцем и пошел во двор.

Яркое пятно солнца еще и не думало входить в свой зенит. И хоть уже давно поднялось оно над горизонтом, все еще медленно следовало где-то над подножием неба.

Подходило девять часов утра. Свежий, все еще прохладный после ночи воздух ворвался в грудь, как только я вышел на сходни.

Кто-то стоял за забором. Я видел под калиткой, топчущиеся на месте человеческие тени. Жулик, по своему собачьему обыкновению, бегал на цепи полукругом, рычал, подгавкивал, словно бы приободряя самого себя — вроде и не мог он достать непрошеных гостей, а все равно старался, выслуживался перед хозяйвами.

— Фу, Жулик! — Крикнул я и сошел во двор.

Пес послушался, вывалив язык, продолжил бегать также полукругом, но глядя теперь не на гостей, а на меня.

— Умница, — тронул я его выпуклый лоб, проходя к калитке.

Распахнув ее, выглянул на улицу.

— О, здоров, мужики.

Там стояли Сашка Плюхин и Титок. За их спинами краснел крыльями и блестящим баком Сашкин мотоцикл Ява.

Я потянулся к ним поздороваться. Сашка, как обычно, был улыбчивым, выглядел беззаботным. А вот на Титковском лице, которое, как правило, было безразлично-спокойным (если только где вокруг не ходила красивая девка), упала тень. Казался Титок задумчивым и хмурым.

Когда протянул я ему руку, на миг тень эта спорхнула с его лица. Вернулось Титковское спокойное равнодушие, которое, как мне показалось, было сейчас притворным. Видать, думал он какие-то тяжелые мысли, которые не давали Титку покоя.

— Ну чего ты? Готов? — Спросил Сашка, улыбаясь во все тридцать два.

— Это к чему ж мне готовиться? К бане? Так нет еще. Мы ж собирались к обеду туда.

— Игорь, ну ты чего? — Плюхин удивленно развел руками. — Ты вчера, пока с милицией по бурьяну лазил, растерял, что ли всю память?

— Чего? — Не понял я.

— За пивом нам надо, — сказал Титок равнодушно. — Мы ж договорились с мужиками, что в баню пива достанем. А с них закусь.

— И водочки притарабанят, если повезет, — подхватил Сашка.

— Угу. Вроде Васька Ломов обещал.

И точно, решили мы всем нашим шоферским отрядом сходить сегодня пораньше в баню. Выкупаться, попариться чутка, выпить да отдохнуть. Нужно было попасть быстрее, к самому открытию. Потому как центральная баня нынче не работала по причине аварии в котельной, ну и весь центр пойдет в нашу. Очередь там будет — мама не горюй! Да только надо было нам попасть туда не абы как, не с пустыми руками, а с пивком. Что-то совсем у меня это обстоятельство вылетело из головы. Все мысли мне Серый перекуевдил.

— А, ну да, — задумчиво потер я щеку, — что-то я подзабыл. Проворонил.

— А мы так и думали! Потому и заехали за тобой пораньше!

— Суббота, банный день, — Титок пожал плечами. — Там не одни мы такие умные окажемся. Нужно быстрее, пока все пиво не расхватали.

— Да ниче, — Саня отмахнулся, — по субботам к нам едет машина с утра, с Армавирского пивзавода. Везет шесть бочек, по две в Ждановский район, в центр, и в конец станицы.

— Уже должна была пройти. Хватит пива, если с утра идти.

Титок глянул на свои командирские на черном ремешке часы, нахмурил брови. Потом послушав их, принялся заводить.

— Да ниче, — глядя на это, повторил Саша. — Успеем. Поедем на Белке?

Плюхин глянул на мой самосвал, мирно стоявший за двором под высокой березкой. Белку, присыпанную березовыми хлопьями с брунек медленно прогревало восходящее Кубанское солнце.

— Угу, — покивал я, — только рубаху накину.

— Ну я поставлю мотоцикл дома!

Сашкина Ява звонко затрещала двигателем, и он покатил по гравийке до дома, в конец квартала. Титок остался стоять у меня под забором. Когда я уходил во двор, увидел, как он грустно сел под электрический столб, задумчиво закурил. Уж никак по немочке своей страдает. Да странно это, не помню я, чтобы Титок так за девками горевал.

— Как не было еще машины?! — Удивился Саня, — уже ж должна была приехать!

— Ну вот нема.

Дородная продавщица в белом фартуке поверх сельповской униформы положила свою большую грудь на прилавок, потом глянула на нас троих с какой-то странной неприязнью, перевела взгляд на старого моего знакомого.

Белобрысый тракторенок по имени Игнат, стоял, скрестив ноги и облокотившись на деревянную крышку полупустой витрины. Он окинул нас скучающим взглядом. Потом посмотрел на продавщицу. Та заулыбалась.

Когда пришли мы в центральную пивнуху, тракторист с ней о чем-то тихонько ворковал. Как только увидели они нас, то замолчали, притихли.

— А когда будет? — Спросил Титок равнодушно.

— Да откуда ж мне знать-то? Когда будет, тогда будет, — раздраженно огрызнулась она.

— А он тут чего ждет? — Кивнул на белобрысого Титок.

— Чего надо, того и ждет!

— Слушайте, — вздохнул я, — чего вы огрызаетесь? Нам пива надо. Будет или нет? Скажите по-человечески.

Я заглянул женщине в глаза, посмотрел пристально, серьезно.

— Ну, — растерялась она на миг, — не знаю, должно быть. Обычно к девяти привозят, а сегодня запаздывают.

— А бутылочное есть? — Осведомился я, — если уж свежего не привезли. Так мож в бутылках осталось?

Тракторист Игнат как-то нервно зашевелился, сменил ногу и посмотрел на продавщицу со значением. У той на секунду забегали глазки, но она быстро взяла себя в руки:

— Да и бутылочного нету. Вчера разобрали.

— Лады, — сказал я. — Пойдем, мужики.

На пути к выходу я тихонько оглянулся вполоборота. Увидел мельком, как провожают они нас взглядом.

— Суббота, утро, — начал Титок, — а народу нету. И пива нету.

— Видать, были уже тут все, кому надо. Вот увидели, что пива нету и убегли, — пожал плечами Сашка.

— Машина идет с Армавира, — я задумался, пока мы топали до Белки, — и заворачивает на первом перекрестке. Едет через Ждановский и первую выгрузку производит в ихней пивнухе. Вторую — в центре, а дальше уже по ходу дела, до конца станицы.

Титок, став под кузовом Белки, глянул куда-то вдаль. Достал папиросу, примял кончик и, оберегая огонек спички от утреннего ветерка, закурил, начал:

— Угу. Видеть, все, кто поумней, кто первей нас тут был и пива для баньки хочет заиметь, уже в Жадновском под стенами тамашней пивнухи топчется.

— Народу уж, видать, набежало, — покачал головой Сашка.

— Поехали, посмотрим, чего там твориться.

Я зашел за Белкину кабину, залез внутрь, глянул невзначай вправо.

— Опа…

Титок с Саней сели через пассажирское, и я сказал им:

— Гля мужики. Вот черти хитрые…

Пивнуха, в которой мы были, стояла аккурат на углу. Там, где улица бежала вниз, был у нее второй, запасный вход. Там, притулившись к худенькому тартрату, возвышался над дорогою трактор. А к нему шли белобрысый Игнат, да полнотелая продавщица. Игнат нес деревянный, сбитый из реек ящичек. Из него, покачивая своими зелеными горлышками, торчал добрый десяток пивных бутылок.

— Ты глянь на нее, набрехала! — Рассердился Саня Плюхин. — В глаза говорила и брехала!

— А белобрысый вон чего дожидался, — как-то равнодушно заметил Титок.

Я ничего им не ответил. Ухмыльнулся. Стал ждать.

Игнат, с теткой-продавщицей на нас и внимания не обращали. Видать, не видели, ну или им уже все равно было. Тракторенок поставил ящик у кабины, взобрался в нее, стал копаться в тракторе, ища, видимо, для пива место. Потом махнул тетке, подавай, мол. Взяв ящик, та с трудом потянулась вверх, силясь вложить его Игнату в руки.

В этот момент я резко жмякнул сигнал. По правде сказать, хотел я привлечь этим их внимание, да показать какой-никакой неприличный жест за вранье, но получилось гораздо лучше: тетка вскрикнула, вздрогнула.

Ящик дернулся в ее руках и бутылки посыпались одна на одну. Большая их часть повалились из ящика, через плечи продавщицы. Стали они биться об асфальт тротуара, расплескивать свое пенное содержимое.

Сашка Плюхин расхохотался. Даже лицо Титка, до того момента кислое, засветилось озорной улыбкой.

Игнат, принявший почти пустой ящик, стал громко матюкаться на тетку. Та перепуганная взялась всплескивать руками, оглядывать лужу, внутри которой оказалась. В ящике же целыми остались едва только две бутылки.

— По паре в одни руки! — Выкрикнул в окно Саня. — Вот так вам! За вранье!

У пивной, что располагалась в Ждановском районе станицы Красная, толпились люди. Не меньше двух десятков мужиков окучивали прилавок со всех сторон, ругали молодых девочек-продавщиц, почему не едет пиво.

— Ну? Чего такое? Пиво где?

— Банный день! Нам надыть!

— Чего они не везуть?

— Тихо-тихо, товарищи граждане, — испуганно лепетала молодая девчушка в переднике на цветастый сарафанчик. — Мы и сами не знаем! Машина должна быть час тому!

— Так шуруй до почты и звони на завод! Спрашивай, чего не едуть!

— Непорядок это!

— У Петровны тут всегда было все по дисциплине! А как молодых девок заместо ее посадили, глянь че твориться!

Перепуганные девчушки — глаза на мокром месте — суетились за прилавком, успокаивали буйных мужиков, молодых и старых.

Мы с трудом протиснулись к прилавку. Я тут же перевалился через стол, кликнул одну из девчонок:

— Доброе утро. Чего, нету пива?

— Да нету же! Нету! Не видите, что ли? Народ беснуется!

А станичники и правда были недовольны. Оно и понятно. Сходить в баньку, да отдохнуть там с пивком после тяжелой рабочей недели — это настоящая привилегия каждого советского рабочего человека. А когда тебя такой привилегии лишают, немудрено и разозлиться.

Тем более тут, кажись, были самые настырные, кто оббежал все пивнухи в Красной, что стояли к ихним домам поближе, и добрался аж сюда.

— Чего вы стоите, дурехи?! — Кричал кто-то. — Узнавайте, чегось не едуть с заводу? Чегось пива не везут?!

Растерявшиеся девчонки отпрянули от прилавка, скукожились под строгими взглядами мужчин.

— Ну и чего вы на них кричите? — Обернулся я. — Они, что ли, тут виноватые, что пива нету?

— А кто ж?

— Они ответственные по магазину!

— Да какие мы ответственные?!

— Мы так, принеси-подай!

Народ снова загалдел, стал недовольно наседать на девчонок.

— Да пойдем уж отсюда, — кисловато шепнул мне Титок, — видать, впросак мы попали с пивом-то.

— А бутылочного у вас нету? — С надеждой спросил Сашка.

Одна из девочек торопливо отрицательно покачала ему головой. Плюхин сухо сплюнул, вздохнув, отпрянул от прилавка, за который держался.

— Подождем чутка, — сказал я, когда мы стали протискиваться к выходу. — Мож сегодня еще привезут.

Народ, потерявший надежду, понуро начал расходиться, и выбраться из толкучки стало проще. Раздумывая, где же нам взять пива, шли мы к выходу.

— А мож поехали в Северный? Там пивнушка есть. Глядишь, в ней чего найдется, — предложил Сашка.

— Да ну, — отмахнулся Титок. — Если там чего и было, так уже все разобрали. Там у них и своя баня стоит. Суббота, как никак.

Когда мы уже были у двери в пивняк, раскрылась она наружу, и вошел Ванька Кашевой. Хмурый и, по обыкновению своему, грязный он обеспокоенно посмотрел на нас. Когда взгляд его коснулся меня, Ванька поменялся в лице, вроде как испугался, замялся, топчась на месте.

— Здорова, Кашевой, — Саня протянул ему ладонь первым.

— Привет, мужики, — немного гундосо проговорил он, пожимая всем нам руки. — Тоже за пивом? Нету еще?

— Неа. Не везут, черти городские, — прошипел Титок. — Зла на них не хватает.

— Знач еще не починились. Ну лады. Потерпите чутка, — заулыбался Ваня растерянно. — Скоро подъедуть. Как раз люди разбегутся, первыми будем.

— Не починились? — Я приподнял бровь, — а ты откуда знаешь, что они поломались?

— Дак видал.

— Где?

— Ну, — Кашевой задумался, — где-то километров десять от Красной стоять. Там ихний грузовик застрял. Я там, в Светлый, в самую даль поселения, кашу сегодня возил, свиньям, значить. Видал пивовозку ихнюю. Ехала. А как на обратном пути гнал цистерну, смотрю, стоять.

— А чего ж ты не остановился? Не помог им? — Спросил я.

— Да я как-то… Не подумал…

Кашевой явно растерялся еще сильнее и потер загорелую шею.

— Ясно все с тобой, — поджал я губы. — Ладно. Стой тут, дежурь. А мы съездим до них, глянем чего там.

— Дак у меня ж и тросу с собой небыло, — попытался оправдаться Кашевой.

— Ладно. Ничего, — я отмахнулся.

— Ты гляди, как оно выходит, — Сказал Сашка, потирая руки, — ну щас мы их отбуксируем, а нам за это первыми дадут пива набрать!

— Если только сможем их дотянуть. Мож там поломка такая, что туши свет, — хмуро проныл Титок.

— Титок, — я хотел было обойти Белкин нос к водительской двери, но обернулся, — вот скажи. Чего ты весь день сегодня стонешь? Чего недовольный такой?

— Ай, — Титок махнул рукой. — Да нормально все.

Мужики стали забираться в кабину, а я, было уже, пошел к своему месту, как услышал голос Ваньки Кашевого:

— Игорь! Погоди чутка!

— Чего? — Я обернулся.

— На два слова!

— Ну, давай. Чего такое?

— С глазу на глаз! — Крикнул своим высоковатым голосом Кашевой, пыхча и торопясь подбежал ко мне. — Про Катьку и Серого.

Я замолчал, глядя в глаза Ваньке. Тот смущенно опустил взгляд.

— Игорь! — Высунулся из окошка Саня. — Ну чего? Едем?

— Погоди! Щас! — Крикнул я, а потом обратился к Ваньке уже тише, — отойдем?

Мы зашли за Белкин задний борт.

— Сказать тебе я кое-чего хочу, — смутился в очередной раз Кашевой. — Кое-чего важное.

— Так. Что случилось-то?