Шрам

Глава 28

Глава 28. Праздники и бой на побережье (524 круг Н.Э., лютень — 525 круг Н.Э., цутар).

Погода в конце лютня стала намного мягче. Весна ярким солнцем и теплым южным ветром активно атаковала Зиму. Только северные ветра, приходящие со стороны моря, помогали Зиме удерживать свои позиции на землях моего манора. Они на время возвращали серое пасмурное небо, холод и ледяную корку на землю, и жители снова начинали кутаться в теплую одежду. Однако, стылая погода держалась недолго и силы Зимы неуклонно таяли, как и немногие мелкие сугробы, которые еще лежали кое-где в лесу.

Остаток чертога до Нового круга я был в заботах, как барбоска в репьях. Усилил охрану в ремесленном квартале из-за кленоварни. «Королевский мед» получился просто шикарным, даже на мой вкус, а для местных — это вообще божественная амброзия. Правда, может я уже отвык от сладостей, поэтому так остро реагирую.

Весь продукт фасую и опечатываю сразу по получении, и под усиленную охрану его, ибо не фиг! Рожа треснет! Пусть вон черемшу жуют, сладкоежки, хе-хе. Я и сам себе не позволяю жрать этот сироп. Ну так, отложил конечно маленько. Приближенных угостил... Иву... Но без фанатизма!

А то неприятно может получиться. Если растопыренная дворянская цаца купит маленький горшочек с «королевским медом» за большие деньги, а потом увидит деревенщину из Оряхово — сопли пузырем и вся борода в сиропе. Не похоже на хороший маркетинговый ход. Поэтому, дефицит и еще раз дефицит! Пока это будет продукт для богатых людей и за большие деньги. Пусть Алоиз с сиропом корячится, он товар втюхивать умеет.

Сейчас к проведению Нового круга готовлюсь, он здесь первого марта наступает, первого цутара по-здешнему. На Этерре наступление нового круга не празднуют, но я решил все-таки устроить небольшой праздник. Считаю, что жизнь не должна состоять из одной работы, войны и других тягот. Надо давать людям и отдохнуть, развеяться.

Задачи по подготовке я давно ставил, теперь был финишный рывок. Приглашение на праздник только семье Кедрик послал, а других соседей не звал. Доналла с семьей я у себя в гостевом домике поселю. И комфортно, и под охраной, а остальных соседей мне достойно разместить пока негде. Подготовил гостям подарки: деревянные расписные игрушки и посуда, маленький горшочек с «королевским медом» в резной шкатулке, «аристийское» в эксклюзивной бутылке и один набор душистого мыла.

Специально отобрал людей и с ними готовил небесные фонарики из бычьего пузыря с прикрепленными маленькими горелками. Много фонариков! Думаю, когда запустим их в темное вечернее небо, это будет потрясающим зрелищем. Лишь бы погода не подвела. На очищенном пространстве около села, недалеко от въездных ворот, соорудили площадку, где и собираюсь провести праздничные гуляния.

Возвели пару простейших каруселей, водрузив на вертикально вкопанное бревно тележное колесо, а к нему привязав несколько веревок. Сделали несколько примитивных качелей. Поставили горизонтальное бревно в метре над землей для боев мешками с сеном. Определили площадку для запуска воздушного змея и перетягивания каната, места для лавок с едой и напитками. Вкопали столб, натертый жиром, на котором будет размещаться приз. Правда, я еще дополнительно страховочный трос сделал, чтобы лишних травм избежать.

Я подготовил также лотерею. Но чтобы не обирать своих людей, когда у них и так денег «кот наплакал», я сделал ее с повышенными шансами на выигрыш. То есть, я рассчитал общую стоимость билетов и общего выигрыша так, чтобы они были примерно равны. С небольшим перекосом в сторону билетов. Все же, играть в минус я тоже не готов.

А вот, к примеру, в любом из городов баронства я готов чужие кошели и потрясти. Но проверну это позже, невозможно успевать делать все. Приходится определять очередность. Заручусь поддержкой своего сюзерена за правильный процент и цыпа-цыпа чужие денежки. Далеко не разбегайтесь, скоро мы с вами познакомимся поближе.

Немного дальше места для праздничных гуляний, я подготовил две площадки: для соревнований стрелков и отдельно для соревнований копейщиков и мечников. Победителей и призеров этих соревнований я буду награждать небольшой денежной премией и медными значками, как когда-то у меня на родине значками ГТО награждали.

Эти значки при вступлении в мою дружину будут давать право на повышенный оклад. И при появлении вакансий в гвардии обладатели таких значков будут иметь приоритет в рассмотрении кандидатуры на замещение должности. Ну и понты, конечно, куда без понтов! На значках будут изображены цифры от единицы до тройки и изображения копья, меча, арбалета, лука и плюмбаты. Чтобы сразу было видно, кто в каком соревновании победил и кто какое призовое место занял.

Соревноваться будут все желающие, в том числе и мои воины. Правда, бойцы будут соревноваться между собой, чтобы охотку гражданским не отбить. Пусть улучшают свои навыки и стремятся поступить ко мне в дружину. «Не ты выбираешь присягу, а присяга выбирает тебя» *, аха-ха-ха!

* - художественный фильм «ДМБ».

В заботах время летело стремительно и вот я уже встречаю Доналла с семьей и десятком его «медвежат». Точно, Михал Потапыч приехал! На одной повозке вещи, на второй — жена и все шестеро детей под шкурами. Естественно, медвежьими. У его бойцов доспех отделан медвежьими меховыми вставками, а у Кедрика еще и медвежья голова на шлеме.

— Здорово, Шрам! — еще издалека, по-свойски заорал Доналл. — Что это у тебя за бревна торчат перед селом?!

— Все расскажу и покажу, — успокоил я его, после того как поздоровался. — Праздник через два дня и там еще не все доделано. Давайте, пока вы разместитесь и отдохнете с дороги. Вы с семьей поселитесь у меня дома, а твоих воинов сейчас разместим в харчевне.

— Ты тут хозяин, командуй, — пробасил баронет.

Пока возились с размещением, истопили баньку. Я заодно Стока и Алму с мужем вызвал. Первыми в баню пошли Алма и Брида Кедрик с дочерьми, а потом сходили и мы со Стоком, Вуком, Доналлом и его маленькими пацанятами. Мальчишек в парилке долго не продержишь, вот за ними Вук и присматривал. А Сток нас с дорогим гостем вениками потчевал. Насколько я понял, Алма тоже гостей вениками попарила. Так что, приобщили мы всю семью Кедрик к банной культуре великого, но такого далекого отсюда народа.

Перед ужином Кедрики мне вручили подарки: шапку из волчьего меха и синюю котту, расшитую серебристой нитью. Брида сказала, что расшивали рубаху ее дочери. Я с интересом посмотрел на девушек. Но те изображали скромниц, опустив глаза долу.

Подал знак и занесли мои подарки. Ну там понятно, кто чему был рад. Доналл ухватился за бутылку, самые маленькие дети — за игрушки, а жена и три старшие дочки — за мыло и посуду. Один общий вопрос только остался: а что это в горшочке? Ну я и предложил попробовать. Э-хе-хе...

Это видеть надо было! И увиденным я доволен. Еще раз убедился, что спрос будет ураганным. Горшочек кончился моментально, причем Доналлу дали только понюхать. На шквал вопросов о «королевском мёде» пришлось сделать трагическое лицо и расписать чудовищные трудности при производстве и мизерное количество продукта на выходе. Под общие вздохи объяснил, что договариваться о закупках надо в представительстве купца Алоиза. А я не имею права. Вот совсем не имею. Ни-ни!

За ужином разговоры были вполне ожидаемыми, меня расспрашивали как дела в маноре да думаю ли я жениться. Я держал оборону, как «панфиловцы» под Москвой, но все же с интересом посматривал на собеседников. Жениться ни на ком я не планировал, просто было интересно, как на эту тему реагируют сами гости.

И если Доналл и Брида были явно заинтересованы в том, чтобы меня оженить на своей дочери, то их старшие дочки так же явно показывали свое неудовольствие. Нет, пообщаться на нейтральные темы девочки были очень даже не против. Единственно, на лицо старались не смотреть. Но когда речь шла о гипотетическом браке, я видел явное отторжение. Ну и хорошо. Я не аурис, чтобы всем нравиться.

Обсуждая тему замужества, Брида пыталась вывести на разговор и свою старшенькую, но Эвелин на эту тему говорить не желала, пытаясь выразить все свое неудовольствие недовольным выражением лица. Один раз только снизошла до объяснения своей позиции:

— Мой избранник должен быть умен, красив и богат.

— Тогда вам придётся выходить замуж три раза, — ухмыльнулся я.

— Шучу, — я примиряюще обратился к вспыхнувшей от негодования девушке. — Уверен, что вы обязательно встретите достойного вас молодого человека, тем более, вы так юны. Куда спешить?

Так-то желание Эвелин понятно. В таком возрасте, что у девушек, что у юношей, к партнеру запросы космические. Это потом, с возрастом претензии усыхают и скукоживаются. Ну, или любовь. Если человек влюбляется, то все остальное ему неважно.

После ужина семью Кедрик проводили в гостевой домик. Я подумал, что с дороги они захотят пораньше лечь спать. У самого же заснуть не получалось и я решил немного прогуляться перед сном. Заодно проверю, как несут службу на постах, проверю порядок на конюшне и в голубятне. Я уже давно стараюсь совмещать приятное с полезным. Слишком у меня мало свободного времени.

Когда шел через свой сад от конюшни к голубятне, вдруг услышал разговор перед входом в гостевой домик. Разговаривали Брида и Эвелин. Я остановился, шагнув за ствол одной из яблонь. Понимаю, что не благородно, но сделаю себе скидку: типа выпил. Прошу понять и простить!

— Дочь, почему ты так себя ведешь с Сержио? — это, конечно, Брида.

— Как?! — а это старшенькая, Эвелин.

— Не кричи. Дочка, благородная, воспитанная девушка так себя вести не должна, — успокаивающе проговорила мать.

— Должна? Я ничего этому страшиле не должна. Я вам с отцом еще дома это говорила, — не хотела успокаиваться Эвелин.

— А мы тебя пока ни о чем особо не просим, — похолодел голос Бриды. — Мы гости. Прояви свое вежество хозяину этих земель. Покажи свой ум и очарование.

— Не хочу я его очаровывать! Ты знаешь, что про него рассказывают?! А как он выглядит? Ну ладно отец, ты-то почему давишь на меня? Неужели хочешь отдать меня этому чудищу?!

Дальше я не стал слушать и пошел по своим делам. Подслушанный разговор только подтвердил то, о чем я догадался за ужином. Родители пытаются достойно пристроить своих дочек, по-своему понимая их выгоду, а дочки понимают ее совсем по-другому. Они ждут принца на белом коне, а родители чуду-юду им вместо этого подсовывают.

Следующее утро я начал стандартно — с тренировки. Размялся, сделал упражнения на развитие скорости, покидал сулицы, поработал с копьем. Заметив, что даже с утра присутствует свежий устойчивый ветер, решил не откладывать на завтра запуски воздушного змея. Мало ли, а вдруг завтра будет безветренная погода. Ну и почему тогда и до остального не допустить?

Празднование Нового круга началось на день раньше. Открыли для народа лавки с едой и питьем: разнообразные пироги, горячий сбитень. После обеда разрешил продавать подогретое вино.

Народ втягивался в гуляния постепенно. Все было в первый раз, необычно и непонятно. Выбор для отдыха у людей был невелик. Попеть и потанцевать на вечёрке, или выпить в кампании под разговоры. Ну или совместить.

Пока взрослые нерешительно мялись, дети быстро оккупировали качели и карусели. Начались жаркие битвы мешками на бревне. Как всегда, восторг вызвал запуск воздушного змея. Сегодня подняться в небо мог любой смельчак. В порядке очереди, конечно.

Наконец и взрослые перестали стесняться. Парни, красуясь перед девушками своей силой и ловкостью, штурмовали намазанный жиром столб, пытаясь добраться до закрепленного наверху приза. Они же потеснили малышню на каруселях и качелях. И накал народного гуляния только нарастал, особенно разошелся народ к вечеру, когда горячее вино подогрело кровь даже зрелым жителям села и деревенским, прибывшим из окрестных сел на соревнования и празднование Нового круга.

Я с удовлетворением констатировал — народу понравилось, очень понравилось. Понравился задуманный мной праздник и моим гостям. И если Брида со старшими дочерьми поначалу пытались «отморозиться», то Доналл с малышней «зажгли» сразу.

На следующий день было еще лучше. Правда, пришлось обойтись без змея — ветер стих (я как чувствовал вчера). Зато запустили лотерею и начали соревнования по перетягиванию каната. Вот это был огонь! Мои бойцы выступали в составе своих десятков, крестьяне и ремесленники собирали сборные команды. А какие эмоции кипели у барабана с лотерейными билетами!

Народ за эти два дня «оторвался» так, как никогда не «отжигал». Но на вечер у меня был еще один сюрприз, а завтра нас еще ждут соревнования. Предки мне в эти дни благоволили, послав хорошую погоду. Позволив мне и побаловать народ полетами на воздушном змее, и использовать сегодня небесные фонарики.

После того как стемнело, я собрал вокруг себя жителей. Люди хорошо расслабились, отдохнули после бесконечных трудовых будней. Я дал им возможность повеселить и тело, и душу. Сейчас я хочу добавить капельку мистики. Какой Новый Круг без чуда? Вынесли небесные фонарики. Я лично раздал их: гостям и приближенным — по фонарику, сельчанам — один на семью. Их много наделали!

— Люди, сегодня на Этерре особый день, последний день старого круга, — я говорил громко, чтобы меня слышали все. — Наши предки сегодня смотрят на нас. Смотрят и дают оценку, как мы прожили этот круг. Как прожил его каждый из вас. Позорили ли мы их память, или прославляли своим усердием, мастерством и мужеством.

— Но в этот день возможно еще кое-что, — говорил я уже немного тише, но толпа стояла в полной тишине, внимательно прислушиваясь к каждому слову. — Не только наши предки могут наблюдать за нами, но и мы имеем возможность передать им свои слова. У кого есть в руках фонарик, подумайте и решите, к кому вы хотите обратиться. Поднесите к губам фонарик и скажите это для вашего ушедшего родича. Скажите так, чтобы никто кроме вас этого не слышал. После этого мы зажжём на этих фонариках огонек нашей благодарности и уважения предкам, которые сейчас смотрят на нас. Потом надо будет немного подождать. Просто держите фонарик так, как я, и думайте о своих ушедших родных. Чем вы сильнее о них думаете, тем быстрее ваш фонарик улетит в небо, чтобы передать ваши слова.

Не буду говорить, как на меня смотрели во время моей речи, особенно семья Кедрик. Мягко говоря, по-разному. Но мне не впервой шаблоны ломать, да и санитаров со смирительной рубашкой поблизости я не наблюдаю.

Группа специально подготовленных воинов прошла, начиная от дворян и первых людей Оряхова, до последнего человека, держащего в руках фонарик, поджигая маленькие горелки. Постепенно брожения прекратились, шепотки стихли, и вся толпа напряжённо застыла, глядя то на фонарики, то на меня. А бычьи пузыри в это время расправились, наполняясь теплым воздухом и светом.

Прошло совсем немного времени и первый светящийся шар робко оторвался от ладоней кого-то из селян и плавно начал подыматься в звездное небо. По толпе пронесся восхищенный вздох. Еще десяток секунд и шары по одному и целыми группами стали уходить вверх. Даже меня проняло, настолько это было красивое и завораживающее зрелище. Все понимаю, физика, то-сё, но это не помешало мне восхищаться красивой и мистической картиной.

Ну ладно, эпической картиной насладился, на крыльях вдохновения полетал, пора приземляться. Пошел, проверил пожарный наряд, выставленный мной ради запуска небесных фонариков. Принял доклад, что ни один фонарик в селе не сел, всех унесло в сторону леса. А там в это время такими фонариками поджечь ничего невозможно, даже специально.

За поздним ужином, когда пили сбитень под пироги с медом, предупредил гостей о времени начала завтрашних соревнований. Вот теперь на меня смотрели совсем другими глазами. Санитаров явно можно больше не опасаться. С утра, помахав учебными мечами со Стоком (Доналл спал), отдал последние распоряжения по началу соревнований. А после завтрака захватил Доналла с семьей и повел их на площадки, где будут соревноваться за звание лучших фехтовальщиков и стрелков.

Народу было-оо! Мне было приятно смотреть на радостные, возбужденные лица жителей моего манора. Я в какой-то степени даже гордился тем, что хоть на несколько дней смог выдернуть людей из бесконечной вереницы серых будней, чтобы они могли поднять голову и посмотреть на небо, да и просто повеселиться.

Доналла я попросил быть почетным судьей. Также судьями назначил инструкторов. Зрелище вышло крайне азартным и интересным для местных. Не гладиаторские бои в римском Колизее, конечно, но и оряховцы — это не избалованные римляне. Орали селяне, как фанаты на матче «Манчестер Юнайтед» — «Ливерпуль».

Я и сам поорать хотел, но неуместно. Надо было «щеки надувать», а то местные не поймут. И так я тут уже шаблонов нарвал, ух! Награждение после соревнований вызвало не меньший интерес. Просто надо было видеть гордость победителей и их родственников и друзей. Уважение к ним со стороны оряховцев.

Вручая значки победителей и денежные призы, я для каждого нашел слова поощрения и во всеуслышание объявил, что при поступлении ко мне в дружину, обладатели значков будут получать повышенную оплату. В общем, я соревнования задумал проводить в основном за тем, чтобы не насильственным способом побудить молодых парней и мужчин тренировать воинские ухватки.

Пойдут они ко мне в дружину — очень хорошо. Это будут уже более-менее подготовленные новобранцы. Не пойдут — тоже не страшно. У меня будет более подготовленное ополчение на случай крупного конфликта или отражения нападения на манор.

Доналл с семьей гостил у меня еще два дня, а затем уехал к себе. Уезжали они полные впечатлений, но не выполнив свою основную задачу по моему «окольцовыванию». Тем более, со стороны старшей дочери отношение ко мне, как к потенциальному мужу, не изменилось.

Эвелин мечтает об умном и богатом красавчике, а я под этот стандарт не подхожу. И если после нескольких дней общения к моему уму претензий больше не предъявлялось, то к внешности и богатству... Вот, не знаю, с внешностью все понятно. Если до удара мечом в лицо я был вполне привлекательным молодым человеком, то сейчас половина лица изуродована. Но богатство?

Я, конечно, еще не богатей, но смотря, с кем сравнивать. Да и быстрое развитие и перспективы Оряхова видны любому уже сейчас. Она что, не видит, что у меня в маноре происходит? Или она сама дура? Впрочем, не важно. Жениться я сам не хочу, Эвелин, хоть и симпатичная, но не зацепила меня, как та же Беата, а тем более, как жена из «прошлой жизни».

А шестого цутара настал мой день рождения, мне исполнилось семнадцать кругов. Я сначала думал отпраздновать его в узком кругу, позвать Стока, Алму с семьей, Булыча, Джеймса, Матея с гвардейцами, не задействованными на службе. Хм, что-то не слишком «узкий круг» получается.

Но в итоге я вообще ничего не стал праздновать. Начал планировать день рождения, при этом стал вспоминать, как праздновал прежние днюхи. И одно воспоминание стало цепляться за другое: жена... дети... родители... брат... Вместо праздника захлестнула депрессия.

В прескверном, мрачном настроении засел в своем кабинете. В таком настроении могу сорваться на ком-нибудь, а это не дело. Успел, правда, наорать на кого-то, но слуги быстро «просекли» ситуацию и разбежались по углам, как тараканы. Даже Ива.

Только Сток решился ко мне зайти, и то уже к обеду. Аккуратно попытался меня расспросить, чего я один сижу, как бирюк. Признался, что у меня сегодня день рождения, а настроение мрачное потому, что вспоминаю, как с семьей прошлые «днюхи» праздновал.

Естественно, не про настоящую семью рассказывал, а про придуманную местную. В общем, напились мы с ним. Еще и намешали «аристийского крепкого» с вином и пивом, бестолочи. Отпраздновал, блин. Хорошо хоть, ума хватило не буянить. Просто сидели и пили у меня в кабинете. Нам обоим было что вспомнить. Не помню, когда мы закончили, но разбудили меня в моей спальне во второй половине дня.

— Господин, просыпайтесь... просыпайтесь...

— Акхм, што... кхм, — я с трудом приходил в себя.

Во рту, как будто кошки нагадили. В спальне было уже или еще светло, а передо мной маячил чей-то силуэт. Я с усилием сосредоточился на нем, и он наконец обрел резкость — ключник легонько теребил меня за руку.

— Шего хрр... ххотел, Джеймс? — в горле, как в пустыне. — Скажи, пусть кваску или морсу холодненького принесут.

— Сигнальный дым над Бабайками, господин, — в ответ доложил ключник.

Я тут же вскочил с кровати, но меня повело в сторону. Голова закружилась.

— Который час?!

— Скоро вечер...

— Мля..., — я сжал виски на разламывающейся голове. — Где Сток?

— Собирает дружину, — ответил Джеймс.

— Ко мне его и старосту зови, быстро.

Ключник поклонился и выбежал из спальни, а я подошел к окну, открыл раму и вздохнул свежий воздух. Солнце, к сожалению, приближалось к горизонту и уже цепляло нижним краем верхушки деревьев. В комнате стоял тяжелый запах, и я оставил окно открытым.

В коридоре послышался топот и в дверь постучали.

— Войдите!

Распахнулась дверь и в спальню ввалился мой «главнокомандующий». Морда опухшая, мешки под глазами. Выглядит еще хуже меня. Охо-хо!

— Докладывай, — коротко бросил своему подчиненному и другу.

— Где-то четверть часа, как мы дым со стороны Бабаек заметили. Я сразу сказал Джеймсу Вас будить, а сам начал дружину по тревоге поднимать. Собираю на площади всех, кроме тех, что на постах службу несут.

В коридоре снова послышались шаги и в дверном проеме показался Булыч.

— Заходи, староста, — махнул я ему рукой. — Быстро ты.

— А я как тревогу подняли, сразу сюда побежал, — объяснил Булыч.

— Ладно, я понял. Думаю, нет смысла в ночь выходить к Бабайкам. Кто из жителей успел спрятаться, тот спрятался, а кто нет..., — мое лицо исказилось от гнева. — Наблюдение там налажено, места укрытия в лесу приготовлены, пути отхода люди знают.

— Если же по какой-то причине жители укрыться не смогут, мы так и так не успеем предотвратить разбой, — продолжил я объяснение. — А глупо вляпаться в засаду, попершись ночью, я не хочу. Если враг сразу после нападения решит уйти, мы тоже не успеем его остановить.

— Сток, оставляешь дружинников на охране только здесь, в доме, и внутри ремесленного квартала. Остальных сейчас собери в готовности к выходу. Проверь вооружение и аптечки. Запас пищи с собой на три дня. Булыч, готовь повозки и возниц на них, количество сейчас обговорите со Стоком, — раздал команды своему капитану и старосте. — В повозки на время марша погрузить вооружение, трехдневный паек для бойцов и фураж для лошадей. Сток, как дружина будет готова, представишь ее мне. К Бабайкам выйдем за два часа до рассвета. Поэтому, чем быстрее вы мне ее сейчас подготовите и представите, тем лучше бойцы смогут отдохнуть перед маршем.

— Булыч, собирай сейчас же ополчение, — я обратился уже конкретно к старосте. — На время нашего отсутствия охрана и защита села — на тебе. И отправь пару охотников в сторону Бабаек. Спешить им не надо, пусть потихоньку разведают обстановку. Они должны проверить, нет ли по дороге засады и где сейчас находятся напавшие на мою деревню. Завтра они должны меня встретить и доложить все, что узнают. В бой я их не пошлю, пусть не переживают. Мне от них нужна только разведка. И приготовьте факелы, в начале пути они нам понадобятся.

Где-то часа через полтора Сток доложил мне о готовности дружины к маршу. Проверив готовность бойцов, я отправил их отдыхать и ушел отдыхать сам. К сожалению, отдохнуть получилось не особо. Я проснулся сегодня к вечеру, поэтому сон не шел. Но, все-таки, пару часов я поспал.

Уходили мы из села потемну. За пару часов до рассвета, как я и приказывал. Впереди, чтобы не потерять дорогу, сменяя друг друга шли бойцы с факелом. А за ними двигалась остальная колонна. Приятно было посмотреть, как маршируют мои бойцы. Сняв свинцовые утяжеления сразу после сигнала тревоги, они сейчас двигались как в сандалиях Гермеса.

Всего набралось семьдесят четыре человека: я, Сток, шестнадцать конных гвардейцев, тридцать шесть копейщиков, десять лучников и десять арбалетчиков. С бойцами ехал десяток повозок с возницами, выделенные Булычем. Конечно, мои дружинники еще не матерые бойцы, но уже что-то из себя представляют.

После рассвета я выдвинул вперед головной дозор. Через час после восхода солнца навстречу нашей колонне вышел усталый мужик, это оказался житель Бабаек. Одежда его была изорвана, а сам он нес следы побоев. Его коротко опросили и подвели ко мне.

— Кто таков? Говори! — я хмуро смотрел на мужика, не ожидая ничего хорошего от его рассказа.

— Господин, — глубоко поклонился мужик, чуть не упав при этом на дорогу. — Я рыбак из Бабаек. Вчера на нас напали тилинкиты. Они ворвались в деревню, стали убивать жителей и грабить дома...

— Как, на хрен, убивать жителей?! — я просто не смог сдержаться. — У вас есть воздушный наблюдатель! У вас должны стоять пикеты вокруг деревни, чтобы этого не допустить! Как так получилось?! Отвечай!

— Господин, — рыбак рухнул на колени. — Вчера стояла редкая безветренная погода. В небе наблюдателя не было. Тилинкиты быстро подошли к берегу и сразу бросились к деревне. Наши, те, которые вышли в море за рыбой, даже не все успели выйти на берег. А те, кто успел, побежали в деревню.

— Не знаю, что делали мужики, дежурившие в пикете, но жителей предупредили не они, а рыбаки, прибежавшие с побережья, — мужик опустил голову. — Тилинкиты отстали ненамного и ворвались в деревню вслед за ними. Из-за этого многие убежать из деревни не успели. Я тоже не успел. Но сигнальный дым зажечь все-таки смогли.

— И как ты тут оказался? — удивился я.

— Меня отпустил их вождь, — ответил рыбак, не поднимая головы. — Он приказал бежать к Вам и передать, что Вас ждет балогун рода куниц Омрын.

— Вот как? — я криво ухмыльнулся. — И сколько их?

— Я точно не знаю, но пришли они на пяти больших байдарах. Значит, около ста разбойников, может немного больше.

— Ты по дороге кого-нибудь встречал?

— Да, достопочтенный, меня останавливали и расспрашивали два мужика из Оряхово.

— Хорошо, можешь идти в село, а хочешь с нами — забирайся на телегу.

Что за тараканы в голове этого Омрына? Чувствую, встреча будет горячей. Балогун привел с собой большой отряд, больший, чем есть у меня. Мы продолжили марш, и мой разведчик встретил меня уже перед самой деревней.

— Господин, — поклонился охотник. — Тилинкиты стоят лагерем на побережье около своих байдар. Это, судя по тотему, — род куниц. Мы насчитали десять десятков и еще пять разбойников.

— Что с деревней и где второй?

— Микел следит за лагерем разбойников, я Вас дожидался, чтобы доложить, а деревню разорили, — понурил голову охотник.

— Веди к лагерю, — скомандовал я охотнику.

Мы пошли к побережью по дороге через деревню. Бабайки были разграблены и безлюдны. Ветер скрипел распахнутыми дверьми домов, всюду валялись разбросанные вещи и скальпированные трупы жителей.

Уже выезжая из деревни, я услышал в крайнем дворе детский голосок, и свернул к этому дому. Подъехав к распахнутой калитке, я увидел лежащие на земле тела мужчины и женщины. Головы были скальпированы, а на телах — многочисленные колотые раны. Рядом на коленях стоял мальчик, кругов шести, рядом с ним лежала тушка зайца.

— Мамочка, папочка, вставайте, — плакал мальчонка. — Я нам зайчика поймал. В силок, пап, который мы с тобой ставили. Мамочка, вставай, пожалуйста...

«Суки, я вас всех уничтожу, уроды!», — стиснув от гнева зубы я слез с Князя и тихо подошел к ребенку.

— Иди ко мне, малыш. Спокойно! — ухватил я за руку вскочившего мальца. — Мы свои и поможем тебе.

— Мои мама и папа...

— Мы позаботимся о них и о тебе, — я обнял ребенка. — Сток, паренька передай одному из возниц, пусть присмотрит за ним до возвращения в Оряхово. Дружина пусть вооружается, а повозки останутся в деревне. Возницы пусть уберут тела, а погребением займутся сами жители, когда вернутся из убежищ. Выполнять!

К берегу мы старались выйти незаметно, но обмануть тилинкитов не вышло. Их лагерь тоже выставил наблюдателей и охранение. Нас заметили задолго до приближения к лагерю и в боевое построение обе стороны начали вытягиваться одновременно.

У полувытащенных на берег байдар лежали несколько связанных пленников и навалено в кучу награбленное имущество. Был разбит один шатер, перед которым стоял тотем: шест с навершием из черепа куницы и большой связкой человеческих скальпов.

Перед нами, под вой и улюлюканье, извилистой стеной начала строиться сотня тилинкитов. Навстречу я вывел своих. Расклад был неоднозначный. По общему количеству мы уступали, но не критично: тилинкитов было сто пять воинов, у меня — семьдесят четыре. Плохо, что у меня было всего тридцать шесть копейщиков, это слишком мало против такой толпы, как у противника.

Зато у меня было шестнадцать конных воинов, а если считать меня и Стока, то восемнадцать. Немалая сила при правильном применении. Здесь, к счастью, местность позволяла применить кавалерию. Не по всему берегу, но Омрын выбрал ровное и достаточно чистое место, без наваленных камней и растущих деревьев. Видимо, полностью уверен в своей силе и преимуществе.

А еще у меня был десяток арбалетчиков с павезами и десяток лучников. Сколько стрелков было у стоящих напротив варваров, я не знаю. Диспозиция выходит такая, что при атаке лоб в лоб, а ля стадо на стадо, шансов у меня не много. Надо постараться использовать сильные стороны своих дружинников.

Как обычно, перед боем меня стало потряхивать. Адреналин, норадреналин, все дела... Кое-как уняв сердцебиение и нацепив на морду «ледяную маску», я подозвал к себе Матея, Стока и командиров стрелков и копейщиков.

— Слушай сюда! — я демонстративно зевнул. — Сделаете, как я прикажу, и мы порвем этих оленеё..в, как цепной кобель дедушкину мошонку.

— Работаем от обороны, — начал я раздавать команды. — Далебор, своих копейщиков строишь в одну шеренгу. Они должны сдержать натиск этих засранцев в первые минуты боя. Колояр, перед копейщиками поставишь арбалетчиков за павезами, за ними выводишь лучников.

— Это твое место во все время перестрелки и сближения с оленеё..ми, — я продолжил. — Если от меня не будет других команд, ты должен поразить как можно больше противников, пока они не приблизились на опасное расстояние. Потом отводишь стрелков за шеренгу копейщиков и смотри, куда ударит наша конница. До удара конницы можешь помогать копейщикам.

— Только аккуратно, пускай медленно стрелять будешь, главное — в своих не попади. Иначе после боя глаз на жопу тебе натяну, — командиры загоготали, а наши бойцы, глядя на смеющихся командиров, приободрились. — Далебор, до того, как до тебя доберутся варвары, бойцы должны успеть использовать все плюмбаты. Вы много тренировались, и я хочу увидеть, как эти вонючки превращаются в ёжиков.

— Как только ударит наша кавалерия, — продолжил я раздавать команды. — Бегом, вслед за конницей, выводи на тот же фланг своих стрелков и расстреливай тилинкитов, атакующих наших копейщиков. Далебор, тот фланг, который останется без помощи кавалерии, можешь потихоньку загибать в тыл. Но не ломай шеренгу. Локоть к локтю, щит к щиту, бейтесь вплотную друг к другу. Держись, и конница со стрелками сломают хребет засранцам. Но если твои побегут, — умрем все.

— Матей, — я обратился уже к командиру гвардейцев. — Как только я тебе скажу, с какого фланга атаковать, уводишь туда своих, чтобы хватило для разгона. И сразу бей варваров во фланг. Ты обязан их смять! Больше этого никто сделать не сможет. Всем подчиненным доведите, что после победы, по возвращению домой, каждый получит премию.

— Господин, — Сток указал рукой на тилинкитов. — Они зовут на переговоры.

Я посмотрел в указанном направлении. Перед отрядом тилинкитов вышло два воина. Один из них держал над головой копье, на котором болтались пустые ножны, что на Этерре повсеместно означало приглашение к переговорам.

— Сток, со мной. Остальные, стройте бойцов.

Встретились с переговорщиками мы примерно в центре будущего поля боя. Не доезжая до тилинкитов, я спрыгнул на землю и подошел, держа коня в поводу. Передо мной действительно был Омрын, его медвежью фигуру и надменную рожу я без труда узнал.

— Серржыо, — с сильным акцентом заговорил балогун. — Я пррышол на землы своей охоты. Как всегда ходыл Ррод Куныцы, это нашы землы. Здес ныкогда не было людей. Но на прошлой охоте встрретылся ты. Ты почты человек. Я увыдел!

— Теперр говорру с тобой. Я для этого даже выучыл ваш зверрыный язык. Горрдыс, — выражение лица балогуна вообще не менялось, как будто говорит каменная маска. — Еслы ты вожак этых зверрей, делай так: в последный ден каждые трры черртога на этом месте должны быт одын пленнык, четырре байдарр еда и полмешок железо. Тогда мы не будем вас убыват. Понял меня?

— Теперь слушай меня, — я еле сдержался, чтобы не полоснуть Омрына по горлу. — Сейчас мы будем драться, и я покажу тебе, кто тут животные. И все, кто будет приходить на мою землю войной, будут находить лишь смерть.

Безэмоциональная маска балогуна треснула, Омрын довольно улыбнулся, спокойно повернулся ко мне спиной и пошел к своим воинам. Блин, если ты так доволен предстоящему сражению, на хрена ты мне предлагал обойтись без боя? Ему что, моржи в голову нагадили? Я вскочил в седло и рванул к своим бойцам.

Мои командиры уже выстроили дружину. Я «по смелому» встал за спинами своих копейщиков и стрелков. Со стороны тилинкитов опять раздались крики, вой и улюлюканье. От их строя, если его можно так назвать, отделились застрельщики. Примерно три десятка человек побежали в сторону нашей дружины. За ними медленно двинулись бойцы ближнего боя.

Как же здорово! Я боялся, что тилинкиты ломанутся в атаку сразу. При всей кажущейся глупости и примитивности, для них это был бы наилучший вариант. Особенно, если балогун выбрал пересечённую местность. Но гордыня, она такая гордыня, хе-хе.

Три десятка застрельщиков, против двух десятков моих стрелков. Так что я радуюсь? У кого преимущество? Тилинкиты были вооружены дротиками и простыми луками. Мои стояли за павезами с арбалетами и композитными луками.

У простого лука тилинкитов убойная дальность составляет сто — сто пятьдесят метров, прицельная — до сорока метров. С дротиками вообще надо подбежать почти в упор. Мои арбалеты имели убойную дальность более двухсот метров, прицельную — до восьмидесяти. Композитные луки моих стрелков имели убойную дальность тяжелыми стрелами — более двухсот метров (как и арбалет), а легкими — до ста пятидесяти метров, прицельная дальность — до семидесяти метров.

Вражеские застрельщики просто не добежали! Лучники смогли сделать несколько выстрелов с максимальной дистанции, а метатели дротиков до рубежа открытия огня вообще не добежали. Сто пять минус тридцать, у Омрына осталось семьдесят пять бойцов против моих семидесяти четырех.

Со стороны тилинкитов раздался бешеный рев, и толпа, закованная в ламинарный доспех из моржовой кожи, бросилась в атаку. Прикинув, что с правого фланга фронт атакующих варваров дальше заходит за край моего более короткого строя, я послал туда конницу.

Тут же мои стрелки начали работать по наступающим варварам. Пока расстояние до атакующих бойцов не сократилось до опасных величин, арбалетчики успели сделать по два выстрела, а лучники — шесть залпов. А где-то с шестидесяти — пятидесяти метров также залпами начали метать плюмбаты копейщики Далебора, успев использовать все пять коротких дротиков. Всего в набегающую толпу было выпущено двести шестьдесят болтов, стрел и плюмбат. Двести шестьдесят против семидесяти пяти. Три — четыре смертоносных снаряда на одно немытое туловище. Такая арифметика!

Стрелки споро подхватили павезы и скрылись за стеной щитов своих копейщиков, тут же рванув на правый фланг, чтобы выдвинуться во фланг атакующих после таранного удара конницы.

До ровного, как по линейке прочерченного ряда копейщиков, добежало четыре десятка тилинкитов. Причем балогуна среди них не было. Копейщики приняли на себя натиск примерно равного по силе противника, даже загибать фланг не пришлось. Через минуту с права во фланг ударили мои гвардейцы.

Когда стрелки вышли на вторую позицию, стрелять уже было не по кому. А я даже в бой не вступил! Чапай и картошка! Наконец превращаюсь в нормального командира, которому не обязательно лично выпускать врагу кишки. Мои дружинники стояли среди убитых и израненных врагов и неверяще переглядывались.

— Рррааа!!! — взлетел над полем боя восторженный вопль. — Шрам! Шрам! Шрам! Шрам!

Довольная ухмылка перекосила мое и так покореженное лицо. И тут мне неожиданно в голову пришла интересная идея.

— Раненых не добивать! Найдите мне балогуна!