Шторм

СИГУРБЬЁРН ЭЙНАРССОН

Разгружать контейнер Шторму помогали мы вдвоем, я и Ислейв. Сколько же вещей скопилось у него за годы, проведенные в Дании, а ведь жил на пособие. Прекрасная мягкая мебель, столовый гарнитур, обеденный стол, стулья, табуретки — словом, все, что нужно человеку. И первоклассная техника: телевизор, видеомагнитофон, музыкальный центр…

Мы с Ислейвом грузили все самое тяжелое, вместе с водителем, Стеффа и дети тоже помогали, носили вещи поменьше и полегче, а Шторм больше руководил, говорил, что где должно стоять, у него часто болела спина, и тяжести ему противопоказаны. Работы было полно, и когда мы все занесли, с удовольствием сели отдыхать, кто на софу, кто на кресло, и принялись пить пиво, которым так щедро угощал Эйвинд. Загружая контейнер в Дании, он засунул в него несколько ящиков пива, похоже, знал, что таможенники не особенно заглядывают в хозяйственные контейнеры. Особенно много он привез белого вина, что меня сильно удивило, мы ведь никогда не любили вино, предпочитали пиво, но выяснилось, что Шторм купил его за бесценок, когда ездил за покупками в Германию. Ездил он на автобусе, прямо из Оденсе, в какие-то крайне дешевые однодневные туры и покупал разные товары, которые за границей были дешевле; объяснил, что подобные поездки доставляли ему удовольствие и помогали скоротать последние недели и месяцы пребывания в Дании. Пассажирами таких автобусов были в основном пенсионеры, они ездили за сахаром и кофе, а сам он наткнулся на это белое вино, рислинг, оно там почти ничего не стоило; мы извлекли из контейнера бутылок пятьдесят. Он открыл одну и дал нам с Ислейвом попробовать, спросил, не кажется ли нам, что вино просто замечательное, но мы были не в восторге. Оно, конечно, не такое кислое, как многие другие белые вина, но было еще теплым, и Ислейв, большой знаток вин, просто не смог это пить, смеясь, назвал приторной бурдой. Шторм отшутился, что напиток, конечно, не для голубых, но ему нравится. А потом выстроил бутылки в длинный ряд на кухонном шкафу, под самым потолком, как украшение, какие-то музейные экспонаты или кубки.

Удивительно было снова оказаться дома у Шторма и Стеффы. Пить с ними пиво. Дети стали старше и сияли силой и красотой, они меня узнали, без запинки назвали Бьёсси. Я непроизвольно вспомнил былые деньки, в другом месте, но в этой семье. У меня вырвалось: «Не хватает только комнаты Бьёсси». И замер, испугавшись, что сказал лишнее. Что напомнило о разрыве с ними. Но Шторм лишь рассмеялся. Подхватил шутку. «Да, ужасную квартиру нам дали, — сказал он, — никакой комнаты Бьёсси!» И я тоже засмеялся. Не удержался. Почувствовал, что покраснел, и смех вырвался наружу. Я смотрел в столешницу и смеялся. Надеялся, что скоро пройдёт…