Sindroma unicuma.Предновогодье. Внутренние связи

Это могла быть 15.1 глава

Субботним вечером, я, наконец, дошила шторочку и протерла изнутри стекло, правда, оно не стало чище. Открывать окно побоялась, вдруг выпадет? Уж больно шаткая рама.

Совсем потемну мы с Аффой сходили к комендантше, приготовившись длительно и кровопролитно воевать. По дороге соседка рассказала, что владычица общежития занимает три комнаты и отдельный пищеблок с санузлом, и администрация института одобрила захват казенной территории, видимо, посчитав, что нельзя упускать ценную работницу.

Однако противное настроение комендантши не оправдалось. Она всучила молоток и насыпала в ладошку горсть гвоздей:

— Бери, звезда моя, лишь бы на пользу. Молоток верни, не забудь. — И вытолкала нас взашей.

Думаю, причиной спешки и доброты стал таинственный гость, чье пальто висело в комендантской прихожей.

— Ну и ну! — удивилась Аффа. — Не ожидала, что победим с сухим счетом.

— Бескровно, — хихикнула я.

Однако прибить гвозди для вешалок не получилось. Побеленная стена измазывала всё, что к ней прислонялось и обтиралось. Обратив внимание на топот и беготню по коридору, выглянул заспанный Капа-Сима, оказавшийся впоследствии Симой.

— Чего носитесь как слоны? — полюбопытствовал, почесывая бока.

— Не твое дело, верзила, — оттолкнула его Аффа, проскальзывая из моей комнаты в пищеблок.

Но Сима не поддался на провокацию. Его настроение оказалось неожиданно добродушным. Звучно зевнув, он навалился на косяк, засунув руки в карманы штанов.

— Ну, что, круто заниматься со Стопятнадцатым? — спросил у меня.

И этот туда же.

— Еще как! Исключительно напротив друг друга, глаза в глаза.

— Ох, ёлки зеленые! — Симу передернуло. — Не завидую. За что отдуваешься?

— Случайно высказалась о нем не очень любезно, и он показательно проучил.

— Эх ты, растяпа! Надо сперва по сторонам посмотреть. Слышал, тебя Мелёшин опекает.

— Не то слово. Дышу по его указке, хожу по струночке, ем с ложки, — посетовала я.

— Со всеми бывает, — заметил философски парень.

Вообще, Сима показался более рассудительным и серьезным, чем его брат. Капа — шебутной и необязательный. Однако Сима поведал, что бедовый братишка — член институтской сборной по футболу и в настоящий момент на тренировке готовится к первенству. Никогда бы не подумала, что сосед-разгильдяй имеет какие-то цели в жизни.

А какие цели у меня? — спросило самосознание. Ведь ничего не умею: ни петь, ни плясать, ни ровный стежок проложить. И шторка получилась косенькая и кривенькая.

Я погрустила, но недолго. Не всем суждено блистать, а то глаза ослепнут. Нужно же кому-то быть серыми крысками, чтобы таланты выделялись ярче в массе посредственностей.

Узнав причину переживаний, связанных с пачкающей стеной, Сима предложил:

— У нас в коридоре ремонт тянется второй год. Тётка-вехотка (так он звал комендантшу) не заметит, если мы отольем немного краски. Завтра нарисую тебе невероятнейшую картину. За день она подсохнет, а ты прогуляешься. И вечером забьешь свои гвоздики.

На том и порешали. Но тут в наше деловое соглашение влезла Аффа и тоном строгой училки заметила, что процесс создания шедеврального полотнища нужно проконтролировать, иначе вечером я свою комнату не узнаю. Сима сперва оскорбился, но потом согласился с надзором.

— Будете сдерживать мой творческий порыв, — заявил, встав в позу цезаря.

— Ты хоть умеешь рисовать? — засомневалась Аффа. — Может, позвать кого-нибудь из внутренников? У них много художников.

Петю! — во мне всё подпрыгнуло.

— Обижаешь, соседка, — осклабился Сима. — Это будет шедевр сюрреализма.

— Что-то подсказывает, это будет шедевр «убиться-об-стену».

Лично меня не волновал сюжет будущей картины, будь то треугольники с кругами или лес с речкой. Краска-то голубая. Кстати, к ней нашлись две полузасохшие кисточки в коридорном углу. Зато Аффе до всего нашлось дело. Она уперлась, заявив, что комната одинокой девушки должна дышать романтикой.

— Будет тебе романтика, — расплылся в зловещей улыбке Сима. — И вообще, чего прилипла? Я же не твою комнату собираюсь облагораживать.

— Это меня и пугает. Эва — девушка наивная и простая, и не подозревает о твоих каверзах.

— Нет никакого подвоха, — заверил парень. — Не сомневайся, я чист и прозрачен как вода. Завтра сядешь за моей спиной и дыши в затылок, контролируй на здоровье. Но гарантирую, зря потеряешь время.

Перед сном мы с Аффой напились чаю с расстегаями. Соседка строила различные версии пакостей, которые замыслил Сима.

— Ему нельзя доверять, — объяснила с набитым ртом свое беспокойство. — Я третий год соседствую с этими хитрюгами и знаю их как саму себя.

— А кто жил в швабровке до меня?

— Твоя комнатушка доставила нам немало хлопот. Тётка-вехотка сдавала её всем подряд, в основном, пришлым со стороны. Буйных и скандальных быстренько выживала, потому что опасалась жалоб. Последний жилец прожил тихо-мирно около двух месяцев и недавно съехал.

Зря говорят, что на полный желудок не спится. Отлично спится, сладко и спокойно. И угрызения совести по поводу утащенных расстегаев не мучают.

С утра началась кипучая деятельность. Самого главного художника пришлось расталкивать, продолжительно и громко стуча в дверь.

Убедившись, что вставший есть Сима, а не вреднючий Капа, соседка дождалась, когда тот соблаговолит протереть глаза и позавтракать, после чего намертво укрепилась в моей комнате. Я застелила редкую мебель и угол газетами, собранными на первом этаже и на лестнице. Для Симы соорудила приличную малярную шапку.

— Ого! — сказал парень. — А где халат для живописца?

Пришлось временно экспроприировать из коридора еще и полиэтилен. Я клятвенно пообещала себе, что позже верну на место, и для острастки пригрозила своей совести. Прорезав в полотнище дырки под голову и руки, облачила Симу.

Взяв карандаш, парень начал наносить контуры будущего рисунка. Аффа стояла за спиной парня, вперив руки в боки. Изображение, конечно, оказалось примитивным, но, на удивление, Сима попал в нужную струю, и с уст девушки не слетело ни слова. Художник местного пошиба рисовал гигантские сердца, пронзенные жирными оперенными стрелами. Раненые сердца кровоточили крупными каплями. Что ни говори, а идея парня попала на благодатную почву. Аффа тяжко вздохнула, своим молчанием соглашаясь с будущим высокохудожественным полотнищем.

А потом с какого-то научного семинара приехала соседка Аффы, и началась суматоха. Девушка убежала, позабыв о добровольно возложенной на себя роли надсмотрщика. Следом и я решила знакомиться со второй соседкой.

Её звали Лизбэт, а в бытности Лизой. Я бы охарактеризовала её как леди Идеальность и Аккуратность. И еще леди Строгость. Копна идеальных русых кудряшек до середин плеч — локон к локону, идеальные аккуратные бровки, аккуратно очерченные губы. Кукольная безупречность. Одежда Лизбэт тоже заявляла об идеальности. Белоснежная блузка с отложным воротником и серый в полоску костюм — юбка и пиджак — сидели отлично на миниатюрной фигурке.

На фоне приехавшей соседки Аффа терялась, несмотря высокий рост. Немногословная и серьезная Лизбэт старалась соответствовать имиджу деловой дамы, знающей, чего хочет от жизни. Но мне импонировала простота и легкая грубоватость Аффы, нежели отчужденная нейтральность идеальной леди.

Выяснилось, что Лизбэт учится на моем факультете и оканчивает выпускной четвертый курс. Снисходительно поздоровавшись, она больше не обращала на меня внимание. Похоже, Аффа успела рассказать ей основные вехи нашего знакомства и моих мытарств.

Пока кипятился чайник, Аффа поведала шепотом, что Лизбэт — гордость курса и, пожалуй, всего факультета. Она круглая отличница. Но, оказывается, идеальным леди не чуждо ничто человеческое. Сердце Лизбэт давно отдано научному руководителю, под началом которого группа студентов ездила в другой город. Но мне показалось, что сердечная привязанность круглой отличницы носила расчетливый и трезвый характер, о чем я не замедлила сообщить.

— Не суди по внешнему виду! — возразила с жаром Аффа. — Ее руководитель… он такой! — Она мечтательно закрыла глаза. — Я бы обязательно влюбилась, если бы не страдала по своему черноглазому. — Батюшки, там же Сима! Один!

Сима был уже не один, а с Капой. А на стене в углу красовалось чудовищное голубое дерево, раскинувшее в обе стороны кривые страшные ветви. Такие деревья обычно стучатся жуткими ветреными ночами в окна домов, пугая мечущимися по стенам тенями.

Аффа схватилась за сердце.

— Кошмар! Немедленно перемазывайте, как задумывалось раньше!

— Да ладно тебе, Афка, — ответил добродушно Сима, стягивая импровизированный халат в потеках голубой краски. — Посмотри, как раскидисто. На таких ветвях так и тянет повеситься.

Капа съехал по косяку и, закрыв рот рукой, сдавленно ухахатывался.

— Я сейчас кисточку тебе в рот засуну! — закричала Аффа, наступая на парня. — Врун несчастный! Где плачущие сердца?

— Аф, не переживай. Мне очень даже нравится, — попыталась я успокоить разбушевавшуюся девушку.

— Сейчас нравится, а ночью проснешься и описаешься, — сделала она большие глаза.

— А зачем мне ночью просыпаться?

— Ну, вдруг приснится плохой сон, или захочешь в туалет?

— Тогда и ходить не надо. Сразу сделает пи-пи в кроватку, — влез Капа, и братья загоготали.

— Сейчас я покажу, как делают пи-пи без пи-пи!

Аффа скрутила газету в рулончик и набросилась на Капу, колотя по спине и бокам. Тот, уворачиваясь от ударов, выбежал из комнатушки, а девушка погналась следом.

— Честно, тебе понравилось? — спросил Сима, сворачивая полиэтилен.

— Понравилось. Своеобразно.

— Ну и ладно. Краска не очень вонючая, но до вечера неплохо бы ей подсохнуть. Так что иди, гуляй и не переживай.

— Я и не переживаю. Спасибо тебе, Сима. И Капе спасибо, хоть он оболтус. Ты, наверное, первым родился.

— Ошибаешься. Я младше, — ухмыльнулся парень. — Ну, бывай.

Аффа осталась с соседкой в надежде вызнать, случилось ли в поездке что-либо интересное, связанное с объектом воздыхания. А я отправилась гулять.

На улице потеплело, дул слабый ветерок. На бледно-сером небе акварельными мазками расплывались редкие голубые пятна. Базовый курс прогнозистики не пропал даром. Я сразу определила, что к вечеру погода переменится, и пойдет снег.

Ноги сами собой привели меня в район, где жили не видящие. Называть их слепыми не поворачивался язык. Я гуляла по заснеженным улочкам и разглядывала витрины магазинчиков. Сонная тишина и неспешное течение времени действовали умиротворяюще. Навстречу попадались единичные прохожие, а за время прогулки мимо проехали всего три машины.

Я забрела в небольшой парк на окраине. Утоптанные дорожки, пара заснеженных лавочек, глубокие сугробы… Ни мамочек с колясками, ни детей на горке.

Озябнув, зашла в книжную лавку и купила лист ватмана, клей с двумя тюбиками краски. Продавец узнал меня, и мы пообщались на околокнижные темы. Отогревшись и распрощавшись с ним, я побрела дальше по улице, запоздало сообразив, что удалилась вглубь района. Случайный прохожий пояснил, как добраться до ближайшего кафе.

На улице быстро темнело, ветерок усилился, подтягивая циклон. «Встреча» — сообщила вывеска искомого заведения, заключенная в рамку из мигающих лампочек. Звякнул колокольчик, я и оказалась внутри небольшого уютного помещения. В углу за столиком сидели двое: мужчина и женщина.

Несмотря на простоту убранства, стены зала плотно увешивали поделки: композиции из сухих цветов, тканевые аппликации, вышитые нитками картины. Глаза разбегались от обилия рукотворных чудес.

Немолодой мужчина в форменном фартуке принес пирожное и чашку кофе, обошедшиеся в один висор, и я не пожалела, что сделала заказ. Пирожное оказалось свежим и воздушным, кофе — ароматным. Сидя у окна и смотря на небо, разродившееся редким мелким снегом, я прихлебывала из чашки и смотрела, как легкий сквознячок колышет паутину между рамами. На меня снизошло ощущение тепла и уюта. Где-то Петя Рябушкин устанавливал новый мировой рекорд по гиревому спорту. Где-то Капа забивал свой главный гол. Где-то Аффа, вздыхая, мечтала о встрече с черноглазым горнистом. Где-то Стопятнадцатый сочинял очередной белый стих к очередной Эф. Где-то на спортивной площадке танцевали пары, сидело строгое жюри, и рукоплескали восторженные болельщики. А здесь, на краю земли, в одиночестве сидела я, мечтая… О чем?

Внезапно звякнул колокольчик, и с порывом ветра в кафе ворвался молодой человек. Оглянулся на мужчину за стойкой, но тот отрицательно покачал головой и отвернулся. Парень лихорадочно оглядывался по сторонам. Мужчина и женщина сделали вид, что увлечены важной беседой.

Я заметила, что хозяин спешно стянул кольцо с пальца, а женщина судорожно снимала сережки. Ее спутник встревоженно поглядывал на дверь, нервничая. Парень в отчаянии метнулся к двери, затем обратно и вдруг увидел меня.

— Девушка, разрешите познакомиться.

От неожиданности я потеряла дар речи, а молодой человек мгновенно снял куртку, шапку и уселся рядом, приобняв меня.

— Прелестная девушка не должна скучать в…

Неожиданно дверь кафе распахнулась, и в помещение вошли двое мужчин, похожих друг на друга: в одинаковых полушубках и шапках.

Парень вздрогнул и, уткнувшись носом в мою щеку, прошептал:

— Помоги… — В его голосе смешались страх, обреченность и, вместе с тем, отчаянная решимость.

Гости вели себя по-хозяйски: неторопливо прохаживались по залу и заглядывали во все закоулки, предъявив удостоверения хозяину. Тот кивнул и опустил взгляд к стойке.

Один из вошедших направился к мужчине и женщине. Парень стиснул меня в объятиях, напрягшись как струна. Ясно, что парочка странных посетителей кого-то или что-то искала. И тут до меня дошло, кого! В голове помутилось от страха, потому что я испугалась не парня, вцепившегося с мрачной решительностью. Я испугалась бесцветных типов в полушубках и исходящей от них ауры подавляющей властности. Её почувствовали даже слепые. То есть мы все.

— Закажи что-нибудь, — выдавила я непослушными губами.

Парень вздрогнул и щелкнул пальцами, подзывая хозяина. Конечно же, он привлек внимание второго типа, что остался у выхода и поглядывал на улицу через застекленную дверь. Мужчина направился к нам, и каждый шаг отдавался похоронным набатом в голове. Что меня толкнуло, не знаю, но, обняв парня, я поцеловала его и промурлыкала:

— Милый, я ужасно соскучилась, — и снова поцеловала в щеку возле уха.

Я очень старалась, и голос совсем не дрожал. Парень сглотнул.

— Знаю, сладкая, — ответил громко и поцеловал в ответ. Что-что, а целовался он умело.

— Добрый вечер, молодые люди, — поздоровался мужчина и отвернул воротник полушубка, показав значок, блеснувший желтым. Цифра «1».

Так и есть. Первый отдел — соглядатаи и дознаватели. Дальше нам падать некуда.

Мои пальцы машинально перебирали русые прядки. Оказывается, у парня длинные волосы, а я не заметила.

— Добрый вечер, — изобразила удивление навязчивым вмешательством.

— На вас обнаружены дефенсоры. Согласно шестнадцатой статье кодекса о преступлениях круг лиц, допущенных к пользованию защитными устройствами, ограничен. Попрошу предъявить опознавательные документы, — сообщил мужчина.

Быстро же он определил! Про первый отдел, контролировавший вис-преступления, ходили нелепые и страшные слухи. Все знали, что с его работниками лучше не связываться. Слава богу, мне не довелось сталкиваться с этими ребятами. До сегодняшнего вечера, будь он неладен. И зачем меня сюда занесло? — подумалось с тоской.

Парень приклеился как сиамский близнец и потупился, поглаживая мой бок. Такими темпами он во мне дыру протрет.

— Мы студенты. — Я назвала институт. — А документов при нас нет.

— Ношение дефенсоров законно?

Я сглотнула. Нервничая, начала возить пальцем по столу.

— Несомненно, — кивнула и раздраженно добавила: — Институт с висорическим уклоном.

— Кто может удостоверить ваши личности?

— Генрих Генрихович Стопятнадцатый, декан факультета нематериальной висорики. Еще проректор. Да кто угодно.

— Ваши фамилии?

— Папена и… — я запнулась, но лишь на долю секунды, — Мелёшин.

Мужчина отошел и, приложившись к телефонной трубке, принялся негромко разговаривать, не спуская с нас глаз.

Мамочки! Ну, почему из всех возможных фамилий всплыла именно эта? Вдруг нас потащат на опознание? Или позвонят родственникам настоящего Мелёшина? А он сейчас болеет до хрипоты на своих танцульках.

— Прости, — услышала покаянный шепот парня.

Да уж. Теперь я не просто соучастница. Я преступница. Хотя преступницей стала еще вчера, прокравшись с расстегаями мимо охранника. Безнаказанность — это плохо. Безнаказанность толкает на новые преступления. А сегодняшнее ЧП — не простая шалость. Господи, если узнает отец, он меня на полоски порежет! Я облилась холодным потом.

— Молодой человек, как зовут вашу подругу? — спросил мужчина, оторвавшись от трубки.

И правда, как меня зовут? Как меня зовут?!

— Эва, конечно же, — ответил вызывающе парень. — По-вашему, чтобы спать с девушкой, необязательно знать ее имя?

У меня пропал дар речи, пара за соседним столиком возмущенно заохала, а мужчина понимающе ухмыльнулся.

Все-таки не зря я выводила пальцем три буквы на лакированной столешнице.