Сир Доблестный

Глава четвертая Трус

Бандит петлял в лабиринтах коридоров, то спускаясь, то поднимаясь по лестницам. Первый Дом был старейшей частью Айронхолла. Его возраст исчислялся веками. У Доблестного, наконец, нашлось время подумать дважды — а то и трижды. Действительно ли он так польщен предложением? Было ли это действительно лучше, чем охранять Главного Адмирала или Управителя Королевских Цыплячьих Ферм? Ведь именно это происходило так поступали с негодными. В Гвардию принимали только лучших.

Он выглядел слишком молодым, чтобы носить доспехи Клинка — но почему они не свяжут его вместе с остальными? Коль на то пошло, они могли бы взять его ко двору и одеть, как пажа. Если его зачисление в гвардию было выполнено против правил — и если король одобрил это, то почему не объявил о своем решении? Ритуал связывания будет проведен лишь в полночь, так что у Амброза впереди весь день. Именно рука монарха должна держать меч, который свяжет Клинка, но неужели Доблестный был так ничтожен, что не заслуживал нескольких уделенных ему минут? Или же король просто не хочет участвовать во всем этом?

Не озаботившись стуком, Бандит вошел в хранилище документов. Магистр Архивов стоял у окна рядом с письменным столом, в окружении обычного беспорядка. Кучи свитков и переплетенных кожей книг заполняли все полки, а также стулья и пол, почти не оставляя свободного места. Здесь сложно было стоять, не то что сидеть. Мужчина сутулился и выглядел неопрятно. Волосы на его голове перепутались, а очки сползли на самый кончик носа. Даже сегодня, когда каждый обитатель школы потрудился принарядиться в честь королевского визита, архивариус казался измазанным чернилами, потрепанным и жалким. Тем не менее, меч, висящий на боку, напоминал, что он все еще рыцарь ордена.

— Доброго дня, Лестер, — жизнерадостно сказал командор. Доблестный никогда не знал, да и не задумывался, какое имя прежде носил архивариус. — Мне нужно, чтобы ты кое-что засвидетельствовал и записал. — Он выудил из сюртука тонкий свиток, и разделил его на два листа бумаги. — Вот этот документ предписывает произвести кандидата Доблестного в спутники без связывания.

Магистр Архивариус внимательно разглядел приказ, почти уткнувшись в пергамент своим носом.

— Никогда не слыхал ничего подобного! За три сотни лет, мы ни разу...

— Мы живем сейчас, — весело заметил Бандит. — Это королевская печать. Толстяк — глава Ордена, и подобное лежит в рамках королевской прерогативы. Желаешь поспорить с ним? — он протянул второй лист Доблестному. — Закрой дверь, парень. И прочти.

Текст на пергаменте был очень кратким и очень похожим на ту клятву, что давал Клинок перед связыванием королем.

— Теперь, подпиши это. Может он одолжить твое перо, Лестер? И "спутник" после твоего имени. Поздравляю, сир Доблестный.

Магистр Архивариус фыркнул, очень напоминая сейчас недовольного гуся.

— Это совершенно возмутительно!

— Мы живем в странные времена, — Бандит взял перо, чтобы добавить "Засвидетельствовано Бандитом, командором" после корявой подписи Доблестного, а затем передал пергамент Магистру Архивов. — Теперь ты, Лестер. Храни это в самом защищенном месте, и укажи на свитках имя сира Доблестного.

— Н-но...

— Запись должна быть правильной, иначе поползут ложные слухи. — Бандит повернулся, внимательно посмотрел на Доблестного и нахмурился. — Разумеется, твой меч готов, но ты не сможешь забрать его сегодня. Мы постараемся передать его тебе. Как ты его назовешь?

Все происходило слишком быстро.

— Ловкость, сир, — выпалил Доблестный, не успев даже подумать о своих словах. Если все это правда, если он не выживет — его Ловкость могла украсить небосвод мечей прежде, чем он даже увидит меч или возьмет его в руки. — Не Леность, а "Ловкость". Как ловкость рук.

Командор хихикнул.

— Отличный выбор! Я скажу Магистру Оружия записать это. Лестер, ты должен так же внести это в свою книгу. Хорошо. Это все, сир Доблестный. Добро пожаловать в Гвардию Короля.

Он протянул юноше руку.

— И тебе спасибо, Лестер.

Несчастный Доблестный почувствовал, что его собственная ладонь мокрая от пота. Он все еще хотел спросить, почему его не подвергли связыванию, но боялся, что не захочет узнать ответа.

— Рад приветствовать тебя. А теперь — первый приказ. Иди в свои комнаты. Собери что-нибудь в дорогу. Все, что посчитаешь нужным, включая свою лютню. И будем выдвигаться.

— Выдвигаться, сир?

— Прочь отсюда. Как там говорил Великий Магистр? Пыль гонять? Лет пятьдесят назад прозвучало бы остроумно. Выходи за ворота, на дорогу Ломоса. И вперед. Кое-кто будет ждать тебя в Брум Тарне.

Твердый взгляд командора требовал от нового рекрута справиться с внутренним трепетом. В животе у Доблестного носились не бабочки, а целые летучие мыши. Клинок не мог отказаться выполнять приказ, но было совершенно очевидно, что юноша может угодить в сложную ловушку. Предположим, этот некто не станет ждать его на дороге? И куда он пойдет? Что будет делать?

— Да, сир.

Бандит понимающе улыбнулся, словно знал, чего стоили Доблестному два простых слова.

— Я буду у ворот и прослежу, чтобы ты миновал Клинков.

— Спасибо, сир!

Он что, должен идти, даже не позавтракав?

— Но если кто-либо спросит тебя о цели путешествия — ты не должен отвечать.

— Сир?

Командор пожал плечами.

— Ты должен сделать это, Доблестный. Чтобы там не говорил Великий Магистр, я не хочу просить тебя врать друзьям. Я надеюсь, что ты не сможешь сделать этого, потому что это не то, чем стоит гордиться... Но ты не должен говорить правды. Если при дворе есть шпионы, они станут предполагать, будто тебя выдворили из-за бездарного фехтования. Здесь, в Айронхолле, будут знать больше, однако, они решат, что старик сорвал на тебе злость. Или ты надоел королю. Или еще что-нибудь.

Нет, они решат, что он не выдержал и сбежал. Его обвинят в трусости.

Однако, Бандит не стал говорить ничего подобного.

— Поверь мне, это очень важно! Мы не сможем защитить тебя там, куда ты направляешься. Если любое неосторожное слово заставит врага понять, кто ты такой — то ты все равно что мертв. Именно поэтому сегодня тебе нужно воздержаться от разговоров. Понимаешь?

— Я подчиняюсь приказам, сир, — хрипло ответил Доблестный.

— Хорошо, — командор покачал головой, обрывая юношу прежде, чем тот успел задать следующий вопрос. — Не спрашивай. Все объяснит человек в Брум Тарне. Мне не позволено рассказать тебе больше. Официально ты изгнан.

— Да, Предводитель, — Доблестный развернулся и двинулся прочь.

Как только дверь за ним закрылась, Магистр Архивов выпалил:

— Ну, мне-то ты можешь объяснить? Что это за ерунда? Что происходит?

Бандит закрыл глаза и глубоко вздохнул. Казалось, его вдох тянется целую неделю.

— Нет, я не могу рассказать тебе.

— Мне это не нравится!

— Как и мне.

— О, духи, Предводитель. Этот мальчик еще... он... он просто дитя! Ты видел, как у него подбородок дрожит?

Командор открыл глаза и нахмурился.

— Да. А ты видел, как несмотря на это он подчинился приказу?

— Ты отправил ребенка в самое пекло, — взвыл Магистр Архивов. — Ты связан. Ты позабыл, что значит страх. Я рассказывал тебе. Спустя неделю после того, как я получил свое рыцарство и не был связан, я вступил в бой. Но моя рука задрожала и...

Командор выбросил кулак и схватил архивариуса за полу кафтана. Его глаза недобро сияли.

— Не стоит заходить так далеко, Лестер! Я говорил тебе, что не люблю подобного. И не скажешь об этом ни слова, понял? Никому! Поклянись.

— Клянусь, Предводитель.

— Ловлю на слове, — предупредил его Бандит.

Сир Лестер постарался восстановить свое достоинство, поправляя кафтан, словно цыпленок, оправляющий перышки.

— Это работа Змея? Он идет, чтобы встретиться со... Змеем?

— Со Змеем или одним из его людей.

— Ты действительно думаешь, что этот... этот мальчик... добьется хоть какого-то успеха?

Командор развернулся и зашагал через забитую хламом комнату.

— Не могу сказать. Я не знаю, что происходит. Змей и король предсказывали это. Может быть и Дюрандаль... Не знаю. Знаю только, что мы потеряли много людей, а удача Амброза не будет длиться вечно, — опустив руку на дверной запор, он развернулся. — Я в отчаянии, Лестер. И готов на все.

— Потому что все, чем ты рискуешь — мальчик, у которого нет отца, чтобы пожаловаться и матери, чтобы оплакать его.

— Именно так, — жестко сказал Бандит. — Мечтательный юноша. Здесь таких еще много.