Скандальная куртизанка

Глава 23

Одевшись, Грейсон взял платье Кейт и тапочки и направился в сторону маленькой кухни.

— Он сгорел! — воскликнула Кейт, держа в руках сковородку, на которой лежало что-то, похожее на обуглившийся кирпич.

— Очень сожалею, — неуверенно сказал Грейсон. Она никогда не казалась такой красивой, как сейчас, — с волосами, рассыпавшимися по плечам, в одной нижней сорочке и накинутом поверх сюртуке.

Кейт отставила сковородку и окинула взглядом кухню.

— Я сделаю суп с луком-пореем. Это подойдет? — с надеждой спросила она.

Грейсон поколебался. Он не собирался оставаться; его в этот час ожидали у Мэри. Нужно уйти, пока он не сделал еще больше глупостей, чем уже совершил. Но Грейсон посмотрел на Кейт, сердце снова забилось при воспоминании об их любовной игре, и он услышал свой голос:

— Я обожаю суп с луком-пореем.

Кейт с облегчением улыбнулась:

— Вероятно, нам нужно… — Она показала жестом на его сюртук и свое платье, которое Грейсон держал в руках.

— Вероятно, нужно, — покорно согласился он и, взяв сюртук, который она сняла с себя, подал ей платье. Она набросила на себя платье и, словно это было совершенно естественно, подставила спину, чтобы он застегнул ей пуговицы.

Пока она разжигала плиту для того, чтобы сварить суп, Грейсон вышел к карете и сказал кучеру, чтобы он приехал за ним на заре. Вернувшись, Грейсон обнаружил Кейт в платке, волосы ее были собраны узлом на затылке. На деревянном столе перед ней лежали овощи, и она выглядела очаровательно домашней. Над головой у нее висели кастрюли и пучки сушеной травы.

— Дай мне припомнить… лук-порей. Два фунта лука, сказал Сквик. С четырьмя морковками, сказала Харриет. И шесть картошек, сказал Игнасио, но ни в коем случае не забудь про меня, вскричали майоран и розмарин.

— Прошу прощения?

— Это рецепт, — с милой улыбкой пояснила Кейт. — Моя мама научила меня этой песенке, чтобы запомнить ингредиенты. — Взяв в руки нож, она принялась резать лук-порей.

Грейсон попытался представить, как маленькая Кейт помогала своей матери варить суп.

— Сколько времени прошло с тех пор, как умерла твоя мать?

— О, много. Пожалуй, лет четырнадцать или пятнадцать. Я знаю, что мне было двенадцать лет, когда она умерла от чахотки, потому что мой день рождения был как раз перед ее смертью.

Грейсон удивился такому ответу. Она не знает, сколько лет прошло после смерти ее матери. А также не знает, жив ли ее отец.

— Прошло много времени, но я до сих пор страшно тоскую по ней, — добавила Кейт, кладя лук в кастрюлю и начиная резать новую порцию, — А твоя мама в добром здравии? — с любопытством спросила она.

— Да, вдовствующая герцогиня Дарлингтон бодра и в добром здравии, благодарю, — хмыкнул Грейсон.

— В таком случае ты — счастливый человек. — Кейт набрала картошки из небольшой корзинки.

— Расскажи мне о Дигби и мистере Батлере.

— Это мои друзья, — сказал она, опуская картошку в кастрюлю. — С мистером Дигби мы дружим уже много лет. Он мне очень помог.

— В чем именно?

— Ну, он научил меня читать и правильно говорить.

— Он был твоим учителем? — смущенно спросил Грейсон. Кейт засмеялась.

— Наверное, его можно называть учителем. Дигби с самого начала был честным со мной. Он, как и я, работал на Бенуа Кузино в суконных залах на Сент-Кэтринс-Док. Когда мистер Кузино высказал желание… желание обладать мной, — при этих словах Кейт отвела взгляд, — я отказалась. Но Дигби дал мне понять, что если я не покорюсь судьбе, мои страдания станут еще более тяжкими. И он был прав.

— Откуда ты знаешь, что он был прав? — ошарашено выпалил Грейсон.

Кейт посмотрела на него с удивлением.

— Как будто у меня был выбор! Я родилась не для того, чтобы жить беззаботной жизнью. Лет в тринадцать-четырнадцать я уже была полностью самостоятельной. Если бы я не сделала того, чего желал мистер Кузино, я бы оказалась без работы. А оказавшись без работы, я была бы вынуждена встать на иной путь, чтобы платить за свою комнату. У девушки не так-то много способов заработать шиллинг, именно это и сказал мне Дигби. Он заверил меня, что моя жизнь будет лучше и комфортнее, если я стану куртизанкой.

Грейсон потрясение смотрел на нее, поражаясь, насколько прагматично она рассуждает.

— Но ведь хоть что-то ты могла сделать?

Она отложила в сторону нож.

— Что именно? — Когда он ничего не ответил, она продолжила: — Я не гордая куртизанка, но практичная. Когда Дигби пришел мне на помощь, меня уже против воли лишили чести. Я пришла к выводу, что лучше делать это добровольно, чем сражаться с неизбежным. — Она снова взяла нож и начала резать картошку.

Некоторое время Грейсон не мог найти слов для ответа. Он пытался представить, как эта красивая женщина сумела подняться над такими тяжкими обстоятельствами. Он пытался представить, как девочка тринадцати или четырнадцати лет пробивала себе дорогу в этом безумно жестоком мире. Но он мог представить себе лишь огромное имение в Дарлингтон-Парке да идиллическое детство, которое там провел. Он не мог вообразить, как он действовал бы в тринадцатилетнем возрасте, чтобы выжить.

— Что касается Олдоса, — снова улыбнулась Кейт, — он не любит, когда ты называешь его дворецким. По соглашению между Бенуа и принцем, мне положены дворецкий, приходящая домработница и кухарка. Так Олдос стал мистером Батлером. Но уверяю тебя, он не считает себя дворецким, — смеясь, добавила она.

— К сожалению, это видно, — фыркнул Грейсон. — И кем же он себя считает?

— Матросом, — не без гордости ответила Кейт. — Он сошел на берег после одного путешествия и попал в неприятность. Мистер Кузино и я случайно увидели это; негодяи убили бы его, если бы мы не вмешались. Олдос был зверски избит, и я привезла его к Дигби. Мы вместе выходили его. — Она улыбнулась и положила картошку в кастрюлю. — Я знаю, он считает, что обязан мне. Но, по-моему, он должен жить своей собственной жизнью. А он и слушать не хочет об этом, считает, что тем самым продемонстрирует неуважение ко мне. Вот он и остается при мне, упорно говорит, что счастлив и что я нуждаюсь в нем.

— Смею сказать, что так оно и есть, — нехотя признал Грейсон, вспомнив о недавнем происшествии.

— Ты знаешь, что он плавал до самой Индии? — спросила Кейт, и глаза у нее заблестели от восторга.

Грейсон залюбовался Кейт. Пока она рассказывала о морских путешествиях Олдоса, он вспоминал о том, как познакомился с ней. Грейсон посчитал тогда, что она избрала путь высокооплачиваемой куртизанки. Когда он узнал Кейт ближе, то обнаружил, что она теплая и живая, и это было очень приятным дополнением к ее красоте. Он вполне был способен понять, почему Джордж нашел ее столь привлекательной.

Но сейчас он слушал женщину, которая не знала толком своего возраста, не была уверена в завтрашнем дне, девчонку с Сент-Кэтринс-Док, он слушал рассказ о союзе с двумя мужчинами, и возможно, только эти двое ее не эксплуатировали.

Ощущая запах лукового супа и слыша приятный женский смех, он подумал, как это странно, что герцог Дарлингтон никогда не чувствовал себя с другим человеком так легко, как сейчас в этой маленькой кухне с красивой Кейт.

Он не один испытывал подобные чувства. Кейт не могла удержаться оттого, чтобы периодически не бросить взгляд на страстного мужчину. Казалось невероятным, что это герцог Дарлингтон, с взлохмаченными волосами, в помятой рубашке с криво висящим галстуком, ест морковку в кухне с высушенными травами и цветами.

Она почти поверила в сказку о фее, которая унесет ее в лесной дворец.

— Что это такое? — неожиданно спросил Грейсон. Кейт проследила за его взглядом. Он смотрел на марципановых конькобежцев.

— Ой, это я сделала, — сказала Кейт. Грейсон вытаращил глаза.

— Ты сама сделала их? — Он встал из-за стола и подошел к полке, где стояли марципановые фигурки. — Это замечательно! Не могу даже представить, как ты это сделала.

— Ну, это пустяки. — На эти пустяки они с Сесилией потратили несколько часов, придавая печенью нужную форму и заполняя их кремом.

Грейсон взял одного конькобежца, чтобы рассмотреть его поближе.

— Моя заветная мечта — в один прекрасный день стать владелицей пекарни, — призналась Кейт. — Я коплю деньги, чтобы этот день однажды наступил, и учусь искусству пекаря.

— Пекарь! — доброжелательно улыбнувшись, воскликнул Грейсон. — И как же ты этому учишься?

— На собственных ошибках, — вздохнула она. — Дигби в этом деле незаменимый помощник. Он пробует все, что я готовлю, у него прекрасный вкус.

Грейсон засмеялся, глаза у него засияли. Сейчас он ничем не напоминал того аристократа, который вошел в ее дом несколько недель тому назад и смотрел на нее с таким презрением.

— Дигби не единственный человек с прекрасным вкусом, — сказал он и отправил конькобежца в рот.

Кейт вскрикнула и бросила нож, рванувшись к полке, чтобы защитить оставшихся марципановых конькобежцев. Жуя марципан, Грейсон улыбнулся:

— Вполне подходяще. — Он потянулся за вторым.

— Нет! — воскликнула она и схватила его за руку.

— Нет? — переспросил он, широко улыбаясь. — Значит, ты хочешь, чтобы ими просто восхищались? — Он заключил ее в объятия.

— Я думала, что ты по крайней мере хоть чуточку полюбуешься ими.

Он улыбнулся и опасно близко наклонил к ней голову.

— Я любуюсь тобой, Кейт Бержерон. — Он поцеловал ее, и Кейт показалось, что она вот-вот растает.

Они так и не стали есть суп, который сварила Кейт. Они снова вернулись в комнату, где Грейсон развел огонь. Когда они удовлетворили свои физические желания, Грейсон настоял на том, чтобы она рассказала подробнее о своем детстве. В свою очередь, Кейт пожелала узнать подробности о его жизни, его семье, его обязанностях.

Грейсон был достаточно осмотрителен. Он рассказал о своих обязанностях хозяина большого количества владений, от которых зависели доходы многих членов его семьи. Он говорил о том, насколько его репутация главы семейства распространяется на родственников, и о необходимости ради них сохранять эту репутацию в чистоте. Он говорил о том, что впасть в немилость означает конец деловым связям и спокойному существованию.

Он, имея дело с ней, на самом деле рисковал многим, поняла Кейт.

И, тем не менее, это была волшебная ночь, и Кейт не хотела, чтобы она кончалась. Когда первые розовые лучи проникли в комнату, Кейт взгромоздилась на Грейсона и обняла его за могучие плечи. Он спал, однако стоило ей поцеловать его в грудь, как он улыбнулся.

— Доброе утро, ваша светлость.

— Мисс Бержерон, — сказал он, зевнув, и погладил ее волосы. — Как поживаете?

— Ты видел Британский музей? — спросила она. Он открыл глаза.

— Прошу прощения?

— Я ни разу не видела. Дигби говорил, что там много всяких безделушек из Южных морей. Олдос говорил, что южные страны кишат дикарями.

Грейсон улыбнулся и поцеловал ее в лоб.

— Музей, мисс Бержерон? Ты просыпаешься с мыслями о безделушках и дикарях? Ничего более приятного не приходит тебе на ум?

— Это, — с уверенностью куртизанки сказала она, — никогда не выходит из моей головы.

Она поцеловала его в грудь, скользнула ниже и услышала стон удовольствия.

Вскоре Грейсон уехал, пообещав скорую встречу. Он заявил, что не переживет, если Кейт еще целый день будет мучиться из-за того, что не видала в музее безделушки из южных стран.

Когда он ушел, Кейт не ходила, а просто парила по дому; пока убиралась в гостиной, она была воплощением счастья и тепла. А вот Сесилия при виде сгоревшего мяса прищелкнула языком.

Кейт лишь засмеялась.

Верный слову, Грейсон встретил ее после обеда в Британском музее, где их ожидали сокровища Южных морей. Они бродили по залам, разглядывали экспонаты и сочиняли о них истории, по-детски смеялись и шептались, словно заговорщики.

Это был блестящий день, слегка подпорченный лишь тем, что Грейсон неожиданно увидел знакомого. Он решил схитрить и отошел от Кейт на несколько футов, впрочем, джентльмен и его дама определенно поняли, что Кейт была с Грейсоном; но она находилась на таком расстоянии, что Грейсону не понадобилось ее представлять.

Кейт, естественно, ничего не сказала об этом, ибо давно научилась мило улыбаться и принимать все, как есть. Честно говоря, если бы она шла с Бенуа или принцем, у нее не было бы ни малейшего желания знакомиться с их друзьями. Однако эта случайная встреча дала Кейт понять, что, несмотря на близость, для Грейсона она была никем. Она — всего лишь безделушка, прелестная любовница, и не приходится надеяться на то, что она станет для него чем-то большим.

Она может мечтать об этом, но питать надежд не следует.

После посещения музея они пили чай в кафе. Кейт смеялась, вспомнив, как она остановилась перед большой пасторальной картиной, а Грейсон сказал, что она словно сошла с этой картины.

— Ты выглядела так, словно находишься у себя дома, в деревне, — сказал Грейсон, имея в виду ее характерную для пасторали позу.

— В самом деле? — весело спросила Кейт. — Я и не подозревала об этом своем таланте, поскольку никогда не была в деревне.

Грейсон удивленно посмотрел на нее. Кейт засмеялась, видя его удивление.

— Ты хочешь сказать, что никогда не была за пределами Лондона? — недоверчиво спросил он.

— Я выезжала за пределы Лондона. Я была в Париже. Но действительно никогда не была в деревне. Я лишь видела деревню из окна кареты.

— Мы должны немедленно это исправить. Я не могу позволить тебе, прожившей двадцать шесть лет…

— Или даже двадцать семь…

— Не увидеть прекрасных деревенских пейзажей Англии. Не говоря уж о том, что чистый деревенский воздух полезен для здоровья. В конце этой недели мы должны отправиться в деревню, мадам. У меня есть небольшое владение близ Хэдли-Грин, пейзажи там просто райские.

Кейт ахнула от восторга.

— Дигби упадет в обморок от ревности!

— Пусть падает, а я отвезу тебя туда, где ты сможешь отдохнуть на природе.

— Мы будем охотиться?

— Посмотрим. Ты умеешь стрелять?

— Нет.

— Ну, тогда мы обязательно будем охотиться, — подмигнул он.

Кейт просияла от счастья. Она не могла представить себе более приятной прогулки. Она не знала, как выглядит охотничье логово, но звучало это очень романтично. И даже слишком здорово, чтобы быть правдой.

Это было так хорошо, что заставило Кейт протрезветь.

— В чем дело? — спросил Грейсон.

— Печально, что это всего лишь фантазия, — призналась она.

Грейсон кивнул и на мгновение опустил глаза. Но когда он поднял взгляд, в нем блеснула решимость.

— Думаю, это не будет просто фантазией.

Кейт улыбнулась. Он остался серьезным.

— Это невозможно, — сказала она.

— Почему?

— А как же твои обязанности?

Он пожал плечами:

— Вот пусть мои обязанности и приведут меня в Хэдли-Грин. Я довольно долго не был там. Надо проверить, все ли в порядке.

Он говорил вполне серьезно. Кейт заморгала глазами.

— Но… — Она огляделась по сторонам, затем наклонилась над столом. — А как же принц? — шепотом спросила она.

— Принц, — задумчиво повторил Грейсон. Он тоже оглянулся по сторонам, подался вперед и заговорил полушепотом: — Принца можно убедить, что ты заболела и эта болезнь заразна.

— Он пришлет врача.

— Не пришлет, если поверит, что один врач уже осматривал тебя и прописал постельный режим.

Смогут ли они пойти на такую дерзкую уловку? Где-то в глубине души Кейт до дрожи хотелось отправиться с Грейсоном в деревню. Но какая-то часть ее приходила от этого в ужас.

— Я дала ему слово, — вынуждена была сказать она.

— Я тоже. Но мы уже нарушили наше слово, Кейт. Предательство уже совершилось.

Он был прав. Она нарушила слово и не видела возможности исправить дело. Почему бы ей не провести несколько дней с Грейсоном? Не съездить в деревню?

О, какую опасную игру затеяла она со своим сердцем! Кейт отлично понимала, что впервые в жизни по-настоящему и безоглядно влюбилась. Она без колебаний встала на краю пропасти и готова прыгнуть вниз. Это так смешно, так неразумно и так опасно, и тем не менее назад дороги нет. У нее не хватит сил отказаться от этого. Помоги Бог, Грейсон околдовал ее, очаровал и соблазнил, и ей нравилось это чувство. Это неописуемо счастливое чувство любви.

— Хорошо, — сказала она, и голос ее слегка дрогнул. Грейсон прищурился.

— Ты согласна?

Она кивнула.

Он протянул ей руку, и она пожала ее. Они составили план. Кейт встретится с Грейсоном в Чаринг-кросс, у старой гостиницы и почтовой станции. Они отправятся в путешествие в конце недели.

Обязанности вынуждали Грейсона уехать сразу после чая. Он отправил Кейт в нанятом экипаже, и в течение всего пути пульс Кейт бился учащенно.

Дигби приехал вскоре после возвращения Кейт, раздраженный тем, что его обманули.

— Флеминг! — ругался он, вышагивая перед камином в гостиной. — Он не заставит меня превратиться в вора и обманщика!

Кейт не стала говорить Дигби о нападении Флеминга — это разъярило бы его еще сильнее. Дигби рассказывал о своем неудачном путешествии и злоключениях, которые пришлось испытать, а Кейт кивала и угощала его свежеиспеченными булочками, хотя не могла думать ни о чем другом, кроме Грейсона.

Грейсон… Она вспоминала, как он смотрел на нее в постели, о неукротимом желании, которое читалось в его глазах. Вспоминала, с каким наслаждением он вздохнул, когда она оказалась сверху, подарив ему еще одно сладостное наслаждение. Вспоминала о том, как он тихонько смеется, глядя на нее темно-голубыми глазами, как эти глаза заставляют ее чувствовать себя невесомой.

Олдос вернулся поздно вечером, и выглядел он страшно усталым. Он ни о чем не расспрашивал Кейт. Она улыбнулась ему, когда он тихонько пробрался через холл и поднялся по лестнице.

— Спокойной ночи, Олдос! — негромко сказала она ему вслед.

В ответ он просто закрыл за собой дверь.

На следующий день в полдень Кейт услышала, что кто-то подошел к входной двери. Сердце у нее забилось. Она выбежала на верхнюю площадку лестницы, на ходу поправляя платье. Олдос открыл дверь. Это был посыльный.

Когда Олдос захлопнул дверь, Кейт сбежала по лестнице и едва не столкнулась с ним, настолько ей не терпелось получить послание.

Нахмурившись, Олдос передал ей пакет. Она вначале заулыбалась, но затем увидела печать.

— О, — пробормотала Кейт, И улыбка на ее лице тут же исчезла. Послание было от принца.

— Будьте осторожны, Кейт, — удаляясь, сказал Олдос. — Если разгневаете принца, добра не ждите. Ведь вы не хотите оказаться вышвырнутой на улицу?

Кейт состроила гримасу за его спиной и вскрыла пакет.

«Моя любовь, моя драгоценность, — писал принц. — Я считаю часы и минуты до того момента, когда ты станешь моей». Кейт пробежала глазами записку, затем положила ее и убрала в карман. Ей не нужны были любовные письма от Джорджа. Она хотела получать любовные письма от Грейсона.

О Господи, нужно быть очень осторожной.