Скворцы и Проклятые самоцветы

Глава 15. Дуэль

Вася встречала Макса в течение всей следующей недели. Он почти всегда заканчивал дополнительные задания раньше, так что к пятнице она вполне смирилась с компанией Воронцова. С поцелуями к ней не лез, руки не распускал, замуж не звал, своей девушкой не называл… в общем, был до безобразия приятным поклонником, которого сложно послать подальше даже без учета влияния его семьи. И Вася страдала.

Временами напрочь забывала обо всей ситуации, начинала азартно что-то обсуждать, слушать его истории, рассказывать свои. С ним легко разговориться, и тут даже удивляться нечему — они умудрились проболтать всю долгую дорогу от Москвы до Колдовстворца, хотя были едва знакомы, так что сейчас общих тем было еще больше.

В пятницу, идя в общежитие после последнего официального урока, Вася слушала болтовню Кати и Эли. Волков ухаживал не столь надоедливо и агрессивно, так что Белая наслаждалась относительной свободой, а Эля очень ответственно подошла к задаче сделать из Кати настоящую ведьму. Еще в Китеже Эля заказала подруге новую школьную форму, и сегодня снова поднялся вопрос ношения брюк: не так-то просто смириться с необходимостью носить юбки постоянно, при любой погоде и независимо от настроения.

— Феминисток на вас нет! — ворчала Катя. — А как же свобода выбора? Я, быть может, нуждаюсь в штанах, как в средстве самовыражения?

Эля сначала сердито посмотрела на подругу, не находя подходящих слов, а потом все же постаралась объяснить:

— Твои брюки — это как… ну вот представь, ты чистишь апельсин, а под кожурой обнаруживаешь дольки чеснока.

Катя удивленно захлопала ресницами, не понимая столь странную аналогию.

— У нас принято, чтобы девушка выглядела как девушка. То есть чтобы ты могла поесть апельсин, если уж ты его почистила. И если уж ты так хочешь носить брюки, то и вести себя должна как мужчина…

Взгляд у Кати стал еще более непонимающим. Вася улыбнулась и добавила:

— Каждый год, зимой, на святочной неделе, проходит посвящение мальчиков в мужчины. В воины. Это обязательно. Даже если ты планируешь заниматься мирным выращиванием фиалок — все равно в семнадцать лет должен пройти испытание. Ну так вот, девушки тоже могут его пройти. Только это как… как монашество, наверное. Вступление на путь воина для девушки означает отказ от образа жизни матери. То есть уже никакой семьи. И девушки-воины носят брюки, во всех обрядах исполняют мужскую роль и берут на себя обязанности защитников.

Катя хмыкнула:

— То есть я, надевая брюки, типа надеваю униформу таких вот… валькирий?

— В некотором роде, — ответила ей Эля. — Это достаточно эпатажная выходка, ведь на путь воина в год становится две-три девушки во всей стране, а иногда и меньше… Их знают по именам. Ты же…

— Как если бы вырядилась в костюм супергероя и ходила бы так везде, — подсказала Вася.

— То есть полной идиоткой? — уточнила Катя.

Девушки ей не ответили, но взгляды были красноречивее любых слов.

— Расценивай это не как принижение своих прав, а как требование религии и культуры, — продолжила Вася. — Тебя же не удивляет, что в храмах и мечетях женщин просят надеть платки и длинные юбки? Это требования веры. Если тебе не нравится носить юбки, и ты не согласна соблюдать эти правила… знаешь, ты своим несогласием оскорбляешь многих магов.

Катя задумчиво наклонила голову. В целом, резонное заявление. Дедушка часто говорил ей, что крайне некультурно в чужом доме пытаться установить свои порядки. А Катя, по сути, как раз и находится “в чужом доме”. Она раньше не думала об этом с такой точки зрения. Тогда, получается, и ее несоблюдение каких-то традиций тоже можно рассматривать как пренебрежение порядками мира, в котором ей предстоит жить.

Катя почти интуитивно наложила на них троих заклинание против воды: они выходили на улицу. Фонтаны на главной площади еще работали, но и без них снаружи было сыро и сумрачно. Теплые деньки сменились обычной осенней погодой: мелкий моросящий дождик и противный холодный ветерок. Впрочем, по-настоящему холодно на территории школы никогда не было. Весь комплекс корпусов укрывал особый магический купол, который делал существование в Уральских горах чуть приятнее. Зимы были относительно мягкими, да и настоящей летней жары здесь тоже не бывало. Катя давно облизывалась на это заклинание: одно из самых сложных, оно позволяло создавать микроклимат на заданной территории. Разумеется, создать тропический рай в Сибири не получится — для этого нужны и чары посильнее, и мощные артефакты. Да и сил у Кати маловато — нужны либо ритуалы магической подпитки, которые школьники изучают лишь в выпускной год, либо редкие артефакты, стоящие целое состояние. Но зато ей по силам было бы “утеплить” дачный домик родителей.

По дороге шли не спеша. С последнего урока их отпустили чуть пораньше, так что до обеда было еще как минимум полчаса. Болтали, смеялись, занесли в свои комнаты сумки с книгами, но все равно в столовую пришли раньше парней: как раз к началу обеда. В такое время здесь обычно очень шумно. Катя нерешительно замерла у дверей. Около входа разгоралась какая-то девчачья ссора, вокруг скандалисток начала собираться толпа. Это удивляло: скандалили в школе редко. Если какие-то разборки между соперницами и соперниками возникали, то они решались без драк и громких криков.

Впрочем, эта ссора тоже была какой-то односторонней. Старшая девушка — курс второй, или даже третий — отчитывала первокурсницу. Катя привстала на носочки, чтобы рассмотреть получше, и очень удивилась, узнав эти смоляные толстые косы.

— Гузаль, — удивленно произнесла она.

Гузаль была очень тихой, неразговорчивой, но занималась тоже чарами, поэтому Катя ее неплохо знала. Как Эля сейчас неплохо общается с Этери — они обе изучают зельеварение, так и Белая часто виделась с этой тихой девочкой. Гузаль вплетала в косы тонкие цепочки из черненого серебра, а поверх форменного платья носила длинную темно-синию жилетку, щедро расшитую белыми шелковыми нитками. Мало кто из девушек украшал свою школьную форму этническими элементами, поэтому этот жилет Катя могла узнать из тысячи — она иногда по несколько минут рассматривала затейливый узор.

Катю в сторону отодвинула Вася. Она растолкала столпившийся народ, а вслед ей прозвучал сердитый шепот Эли:

— Куда? Там Рожнова…

Но это не остановило самоотверженную девушку. Звонким голосом она нарушила нотацию старшекурсницы.

— Что произошло?

Вслед за Васей в центр круга прорвалась и Катя. Девушку, что отчитывала Гузаль, она узнала: Бронислава Рожнова, которая меняла цвет волос так часто, что ее сложно было не заметить и не запомнить. Сейчас у третьекурсницы волосы были серебристо-белыми, а глаза им под стать — пугающего светло-серого оттенка, радужка едва угадывалась в белке глаза.

Бронислава была слабым метаморфом. То есть могла менять свою внешность, пусть делала это медленно. Эля говорила, что лицо Брониславы — острые скулы и прямой тонкий нос — полностью ее выдумка, ведь в детстве, до развития дара, Рожнова имела вполне семейные черты лица — пухлые щечки и белесые реснички.

— Что произошло? — переспросила Бронислава. — Кто ты такая, чтобы спрашивать?

Высокомерный голос, высокомерное выражение лица. Катя считала Брониславу некрасивой. Уж слишком она идеальная, отчего кажется пластиковой, да еще и эти четкие черты лица отталкивают, делают ее похожей на злую королеву. Другое дело Эля — вот вроде и нос довольно крупный, с горбинкой, и тяжелые веки делают взгляд немного уставшим, а все равно эта неидеальность делает ее еще красивее.

— Мне просто захотелось узнать, — четко заговорила Вася, — за что можно отчитывать самого неконфликтного человека из всех, кого я знаю.

Гузаль повернулась к Васе, отчего Катя отчетливо увидела — девушка плакала. Глаза стали совсем узкими, щеки блестели от слез, а на светлой коже отчетливо виднелись красные пятна. А ведь Гузаль не только самая неконфликтная, она еще и самая невозмутимая из всех знакомых уже самой Кати.

— Ты, видимо, — зло усмехнулась Бронислава, — считаешь себя в праве спрашивать у меня нечто подобное, просто потому что Воронцов за тобой волочится?

Вася, хоть никак не выразила свои чувства внешне, почувствовала себя так, будто на нее ведро помоев вылили. Об этом уже начали говорить, все же Макс и не пытался скрывать свой интерес к ней. Но до начала этой недели лишь ходили слухи, а с понедельника все уже сплетничали о личной жизни Воронцова с особым энтузиазмом, что совсем не радовало Васю. Потому что сплетничали и про нее.

— Видимо, ты наивно полагаешь, что он тебя защитит, — елейным голосом пропела она, — но ты, видимо, не в курсе, что ваш драгоценный наследничек вряд ли когда-нибудь займет должность своего отца — талантом не вышел.

— Тебе стоит сказать это мне лично, — в повисшей тишине раздался голос Макса.

Он шел с последнего факультативного занятия так быстро, что Ратмир просто махнул на него рукой и отстал. Волков же только зашел в столовую — его макушка традиционно возвышалась над толпой школьников. А вот Макс, при всей своей яркой внешности, в толпе особо не выделялся. Он парадоксальным образом умел быть незаметным, словно нарочно прячась от всеобщего внимания.

— Лично? — усмехнулась Бронислава. — А что, тебе это еще не говорили? Воронцов, который ничем не выделяется. Обычный маг в гениальной семье. Мне продолжать?

В толпе зашептались. Люди расходились, создавая круг теперь уже вокруг Брониславы и только что зашедшего Воронцова. Вася вместе с Гузаль нерешительно замерли между ними. Макс ухмыльнулся, словно ему сказали какую-то забавную чушь, а люди вокруг с вожделением смотрели на него, словно ожидали шоу.

— Хочешь проверить, какой из меня Воронцов? — вопросом ответил на ее претензии Макс.

— Дуэль? Хорошо. Я, быть может, и не принимала участие в соревнованиях, — Бронислава уничижительно посмотрела на Васю, — но я бы их однозначно выиграла. Считай, что я тебя вызвала. Выбирай место и время. Надеюсь, не выставишь против себя своего верного пса?

— Нет необходимости. Суббота. Восемь утра. Площадка около спорткорпуса.

У Кати почему-то мурашки по телу побежали. В большей степени, первокурсники не могли назначать дуэли в контексте выяснений отношений. Но дуэли запрещались только магам младше семнадцати, а Макс пропустил год, так что уже мог бросать и принимать вызовы. А вот Васю никто вызвать не мог. Впрочем, Богдан тоже пока не смог бы заменить Макса — ему семнадцать исполнится лишь первого января.

Макс же прошелся к Васе и Гузаль, легонько тронул девушку за плечо:

— Пообедаешь с нами?

— Спасибо, — кивнула Гузаль.

Толпа уже начала расходиться, в основном потому, что Бронислава ушла сразу же, как услышала место и время дуэли, так что и первая группа первокурсников тесной кучкой отправились к своему столу.

— Так что случилось-то? — спросил Богдан, как только сел за стол и рявкнул свое привычное “стейк с кровью!”.

— Этери сегодня снялась с занятий, — тихим голосом объяснила Гузаль, — ей нужно домой, у нее дедушка умирает, нужно проводить его в последний путь. И я не знала, к кому сесть… искала вас, замерла на месте… помешала Рожновой.

Девушки за столом понятливо кивнули. Отношения в третьей группе были не такими теплыми, как в первой. Гузаль откровенно побаивалась оставаться в одной компании с парнями и третьей девушкой их группы, ходила повсюду с Этери. Она искала Катю или Васю — с ними скромная Гузаль общалась гораздо лучше — но не нашла. А Бронислава, говорили, очень болезненно переживала, что титул старосты курса достался не ей. Рожнова часто отчитывала первокурсников, иногда придираясь за дело, но однозначно перегибая палку, а иногда и вовсе — городила проблемы на пустом месте. Не сказать, что она была большой скандалисткой, но и приятным человеком ее не назовешь.

— Простите, что из-за меня вам пришлось принять вызов на дуэль, — обратилась Гузаль к Максу.

— Нормально, — качнул головой Воронцов. — Это все равно должно было произойти, не могли же все молчать вечно.

Эля, которой было крайне неспокойно на душе, боязливо уточнила:

— Все точно будет в порядке? Рожновы все же сильные боевые маги…

Макс не стал отвечать. Только усмехнулся и покачал головой. Если бы правила приличия позволяли — он бы вызвал Брониславу на дуэль здесь и сейчас, но такое допустимо лишь при прямых оскорблениях. Эта Рожнова задела Васю, причем сказала именно то, что ей бы лучше никогда больше не произносить. Увы, слишком поздно. Вася снова молчаливо уткнулась взглядом в стол и явно рефлексирует на тему Воронцовых, известности и сплетен.

За четыреста лет нынешней системы правления пост Главы Совета Магического Союза принадлежал семнадцати магам. Из них одиннадцать носили фамилию Воронцов. Так происходило вовсе не потому, что этот род — кто-то вроде королей магического мира, и даже не потому, что они самые сильные маги в своем поколении. Нет, все дело в родовых способностях. Почти идеальная память, невероятность скорость обучаемости, умение быстро рассматривать ситуацию и находить единственно верное решение. Не зря ведь многие современные маги шутят, что мозг Воронцовых — это суперкомпьютер, чьи возможности ограничены лишь человеческими потребностями и еще более человеческими эмоциями.

Воронцовых выбирают на этот пост по соображениям удобства. Ну вот стал бы главой Белозерцев. И зачем стране целитель на посту практически президента? Нет, тут нужен лидер, хороший управленец, желательно еще и крайне умный человек. Так проще всем. И самим Воронцовым, которые прекрасно справляются с этой нагрузкой, и тем же Белозерцевым, которые могут спокойно лечить магов, иногда требуя от Главы Совета увеличить бюджет исследований. Почему же должность выборная? Да потому что никто не гарантирует, что всегда будет Воронцов, способный занять это место. Старики быстрее устают, у молодежи мало житейского опыта, женщины тяготеют завести семью и уделять ей побольше времени, чем пару часов в неделю. Кроме того, иногда рождаются сильные духом уникумы и в других магических родах. Да и сильные маги разума есть не только у Воронцовых.

Дедушка Макса, Мстислав, женился поздно, еще дольше у его жены не было детей. Когда Всеволод только закончил школу, его отец решил оставить пост главы совета, потому что порядком устал от должности, которую занимал пятьдесят лет. Потребовалось еще десять лет, чтобы Всеволод просто “дорос” до своей должности. Рождение Макса в таких условиях считали крайне удачным — вполне вероятно, что в этот раз отец просто передаст должность сыну.

Но мальчик рос, и даже сквозь плотно закрытые двери родового поместья доносились сплетни — парень не столь быстро учится, как его предки. Такое бывает, с этим ничего не поделать: иногда наследники просто не обладают талантами семьи, хоть и способны передать их своим детям. Кто-то даже с нетерпением ждал рождения второго наследника в семье, но мама Макса рано умерла, а отец и не думал искать не то что жену — даже любовницу.

Время шло, а уникумом Макс так и не прослыл. В средней школе ему даже пытались в разум залезть — проверяли, обладает ли он даром к ментальной магии. Оказалось, что обладает. Но все равно обсуждали. Это был интересный повод для сплетен: у Воронцовых, чьи гены так сильны, родился маг со способностями чуть выше средних.

Близкие, разумеется, знали причину внешней обыденности парня. Но зачем об этом рассказывать посторонним? Для Макса это было частью обучения — не реагировать на сплетни. Ни в коем случае не показывать людям, что они не правы. Не злиться. Сдерживать себя. Это были золотые правила, которые он был вынужден соблюдать со столь юного возраста, что уже и не помнил, когда точно их выучил. Года в два? Потому что в три он себя уже вполне хорошо помнит.

Как бы там ни было, вечно держать все в секрете просто невозможно. Его обучение закончено, он может контролировать свой дар, так что может его и показать, не боясь убить человека. А дуэли… рано или поздно, это должно было произойти. Он знал, что скоро его вызовут как минимум для того, чтоб продемонстрировать слабость наследника Воронцовых. Немного задевало лишь то, что его первым и, возможно, последним противником будет девушка. Но как только Макс смотрел на Васю — снова притихшую — он тут же начинал сомневаться в своей выдержке. Злость — самая неподходящая эмоция для одаренных. Так можно и убить.

Дуэль была назначена рано, чтобы успеть после на практику. Но, несмотря на ранний час, позади спортивного корпуса уже собирались зрители. Здесь был небольшой деревянный помост, на котором иногда, если позволяла погода, проводили занятия по боевым искусствам. В остальное время школьники использовали его для дуэлей. Все равно поглазеть собиралось немало народу, так что пусть уж сразу будет сцена.

До указанного времени оставалось несколько минут, но Рожнова уже стояла у края помоста в сопровождении кого-то из своих братьев. Вроде бы этот должен быть троюродным, но Макс не был уверен. Нет, не потому что не помнил семейное древо Рожновых. Просто все они были круглолицыми, голубоглазыми блондинами среднего роста, и различить их, если видел лишь магические фотографии, не так-то просто.

Волков радостно лыбился, Макс же думал лишь о том, что Васе может и не понравится его главная способность. Но не хранить же это в тайне до самой смерти? Поэтому он шагнул на низенький помост, кивнул Богдану, чтобы тот договорился с секундантом Рожновой, а потом спокойно пожал руку самой Брониславе. Достал палочку, по регламенту дуэли коснулся ею плеча, дождался отмашки Богдана и спокойно встал. Заклинание Брониславы отразил несколько лениво: она особо и не старалась, просто прощупывала его защиту.

А потом девушка выронила палочку из рук, после громко закричала, упала на колени, уткнулась лбом в грязные доски пола. Слабый запах гари достиг даже самого Макса — это рассыпался пеплом ее амулет от ментального воздействия. Перед взором Макса же мелькали воспоминания самой Брониславы. Лицо матери, огромный мир вокруг, строгий голос отца, первые удачи в освоении дара… Макс специально начал с самых давних воспоминаний. Так он и показывал ей свое мастерство — разум все же не открытая книга, здесь нет оглавления и четкой временной линии, и так он заставлял ее бояться еще больше — чем ближе к сегодняшнему дню, тем постыднее кажутся собственные мысли.

— Хватит! — смогла закричать Бронислава.

Макс прекратил причинять ей боль, но все же, на всякий случай, быстро просмотрел и кое-что из последнего. В особенности — ее мысли по поводу своей беспомощности в настоящий момент. Все было в порядке: она боится. Страх — это залог того, что она не будет активно придумывать план мести. Страх парализует.

— Дуэль закончена, — спокойно ответил Макс.

Толпа вокруг него молчала. То, что он сделал сейчас, было редким явлением. Во-первых, лишь у одного мага из сотни были столь яркие способности к чему-то, чтобы он мог колдовать без заклинаний. И эти возможности, эти дары, редко носили боевой характер. Да и Макс не мог сказать, что он с кем-то сражался. Просто чужой разум ему доступнее и понятнее, чем даже собственный. Для того, чтобы научиться просто не калечить людей, ему пришлось много заниматься. Отсюда и отставание в других дисциплинах. Есть такой отрицательный момент в наличии дара — его нужно учиться контролировать, а иногда это особенно непросто.

Макс встретился взглядом со стоящим тут же Ярославом. Вид у Лозерцева был крайне взволнованным, но явно не из-за раскрытия небольшого секрета Макса. Нет, дело было в чем-то другом. Поэтому Макс кивнул, и Лозерцев тут же шагнул на помост, начав накладывать диагностирующие заклинания еще даже не добежав до Брониславы. Макс оглянулся. Она все еще была на помосте, сидела на коленях, закрыла уши ладонями и почти прижалась лбом к пыльным доскам. Волосы лишились своего нереального оттенка, и теперь Бронислава была обычной блондинкой, как и многие члены ее семьи. Наверняка спал и цвет глаз. Ярослав заставил девушку приподняться и тут же в толпе поползли шепотки: вместе с цветом волос спали и все изменения на внешности. Не было больше острых скул и четко очерченных губ. Была самая обычная девчонка с пухлыми щечками, курносым носом и светлыми ресницами. Максу стало немного стыдно. Увы, ей просто не повезло вызвать его на дуэль первой. Вряд ли найдутся еще желающие сражаться с магом разума. Таких, как Макс, предпочитают убивать стрелой в спину, или хотя бы отравленным вином.

— Яр, — обратился он к другу. — Нам на практику через полчаса. Успеешь?

— Твоя задача — калечить, а моя — лечить, — громко и раздраженно ответил Лозерцев. — Так что не мешай мне выполнять мою.

Макс ухмыльнулся и покачал головой. Как и говорил папа, нелюдимый зажатый Ярослав быстро оттаивал, становясь похожим на отца не только внешне, но и характером. И таким он начинал нравиться Максу.

Ярослав прекрасно представлял, как живется магу с Даром. Много читал об этом раньше. Это ведь не привычная магия, которая подчиняется строгим законам, и не колдовство, которое опирается на желание и эмоции. Это вообще какая-то неведомая ерунда, которая может проявиться просто потому что день дождливый, а в другой раз хоть что делай — призвать способность не удается. Все слишком индивидуально, чтобы существовал реальный самоучитель по освоению дара. Дети учатся ладить с такими врожденными способностями годами. Некоторые даже в двадцать пять не могут похвастаться идеальным контролем.

В зависимости от силы дара, его освоение может пройти легко и незаметно, а может делать ребенка даже опасным для окружающих. Ярослав представлял, как тяжело было Максу научиться контролировать свои способности. Магия разума — это не телекинез, которым можно нечаянно задавить любимого котенка. Маленький ребенок с таким даром может сделать идиотом даже взрослого мага, если просто посильнее надавит на чужой разум. Вот уж это Ярослав знал хорошо — Белозерцевы до сих пор являются единственными колдомедиками, которым доверяют Воронцовы. Личная информация, разумеется, в семейной библиотеке не хранится — врачебная тайна действует и в мире магии — а вот общие сведения по работе с разумом этих магов стояли на полке отцовского кабинета.

Раньше Ярослав думал, что его желание лечить основано на его же детских комплексах. Он много читал и по психологии, так что основания для таких утверждений были. Во-первых, отцу очень нравилось, что его сын интересуется колдомедициной. А маленькому Ярославу нравилось радовать папу. Во-вторых, только уходя в кабинет отца, либо слоняясь по частной клинике Белозерцевых, Ярослав мог избежать своеобразной любви матери. Яркая и шумная, она не давала сыну и минуты покоя. Стыдно об этом говорить, но Ярослав категорически не понимал отца — почему он выбрал его мать? И почему продолжает ее любить даже спустя столько лет? Неужели он не устал от нее?

Но важно другое. Сегодня Ярослав понял, что его желание лечить — все же дар. Тот самый, целительский, который проявляется далеко не в каждом поколении Белозерцевых, но есть у его отца.

Этот день был неприятен с самого начала. Волков вскочил с постели в шесть утра, тут же начал радостно горланить что-то из магловского рока — про байкера, ангела и что-то еще. Ожидаемо, Ратмир тут же начал громко требовать тишины, так что доспать еще полчасика не получилось. Погода была по-прежнему ужасной, домашней работы — немерено, а разгадка проклятья все не желала находиться. В общем, это было вполне типичное утро в Колдовстворце, когда Ярослав мечтал об отдельной комнате. Волков поет, Ратмир орет, Макс ничего с этим безобразием не делает. Кто-то вчера доел последнюю колбасу, а домовые эльфы по-прежнему не могут аппарировать в общежития — их нужно вызывать аж с транспортной площадки. Грустно жуя хлеб с подтаявшим маслом, Ярослав размышлял о том, что первой жертве проклятья становится все хуже и она может не выжить, даже если проклятье снимут прямо сейчас.

После ужасного подъема и грустного завтрака пришлось тащиться на дуэль. Бронислава раздражала. Причем раздражала как-то целиком, без исключений. Эта ее искусственная внешность, этот высокий неприятный голос, эта манера движений… А еще — она сказала Васе то, что не следовало говорить. Только начало все налаживаться, только за обедом и ужином все снова начали весело болтать, без этого почти осязаемого напряжения… А еще Бронислава нарвалась на дуэль с Максом. Из-за этой дуэли неугомонный Богдан, который явно сидит на каком-то запрещенном энергетике, поднял всех даже раньше, чем на занятия. Ну и еще Ярослав подозревал, что не может Макс действительно быть слабым магом разума. Просто никак.

Но стоило Брониславе упасть на пол, как Лозерцев едва сдержался, чтобы не побежать к ней. Помочь. Снизить боль. Привести в порядок разум — он миллион раз читал, как лечить тех, кто пережил эксперименты Воронцовых. Ярославу пришлось сжать кулаки так сильно, что ногти впились в ладонь. Боль немного отрезвляла. Он говорил себе, что никакой он еще не колдомедик — лишь школьник-недоучка, что он никогда не работал с разумом — это ведь самый сложный раздел медицины, что разум восстановится сам — пусть эта Бронислава помучается месяц-полтора. Но когда дуэль была закончена, Ярослав побежал к девушке, которую никто и не пытался лечить. Да даже Тарасович не стал бы что-то делать. Зачем рисковать, если само пройдет? А вот Ярослав не смог удержаться. И впервые в жизни почувствовал свой дар. Ощутил, как магия полилась сама, без специальных слов и использования волшебной палочки, как знания стали опорой для его способностей, и все получилось словно само собой. Раз — и готово. Раньше он дольше простуду лечил, чем сейчас залечил микроповреждения мозга.

Встал, чуть пошатнулся, но Ратмир подал ему руку, а Эля протянула стакан с водой. Катя с Васей стояли чуть в стороне — первая привычно потерянная, вторая походила на взъерошенного воробья, словно готовилась с кем-то сражаться. Ярослав же сомневался, что теперь кто-нибудь рискнет хоть что-то сказать в сторону любого из первой группы. Вызов от Макса — и гарантированный проигрыш с раскрытием всех тайн.

— Ты не знал? — спросила Эля, участливо рассматривая Ярослава.

Тот покачал головой:

— Отец, кажется, догадывался. Но это в первый раз… именно так — в первый раз.

Никольская кивнула. Иногда дар может проявиться и поздно. Всякое бывает.