Скворцы и Проклятые самоцветы

Глава 9. Предки, традиции и родовые особенности

Утром некоторые ученики отправлялись домой, но большинство оставалось в школе. Субботние занятия отменили, но и веселья по этому поводу не ощущалось. На улице заметно похолодало, но не наблюдалось ни дождя, ни ветра. Только серое небо угрожающе нависало над верхушками деревьев. Еще утром смешной домовой эльф — иностранное приобретение — принес Васе нежно-голубые ягоды в лукошке. Теперь в гостиной пахло морозом и чем-то сладким.

— Что это? — удивленно спросила Катя.

Ягода была явно магической. Почти белая, с нежным голубым отливом, она походила на малину или ежевику, только заметно крупнее.

— Это — зимняя ягода, — объяснила Вася. — Редкий магический деликатес. Растет за полярным кругом, применяется в целом ряде лечебных зелий, но еще важнее — она очень вкусная.

— И очень дорогая, — добавила Эля. — Ну, для ягоды дорогая. Попробуй. Ты же не против?

Вася приглашающе махнула рукой. Вкус был неожиданным. Очень сладкая, почти приторная, но ощущения после нее были схожи с ментолом — освежающими.

— Только много не ешь, — посоветовала Эля. — А то язык онемеет.

Катя задумчиво кивнула. Такой десерт она точно никогда не ела.

— Макс передал? — спросила Эля.

— А кто еще может мне посылать такие деликатесы? — немного едко ответила Вася. — Знает же, что я не рискну отказываться от разрешенных подарков.

Катю уже просветили: от цветов и сладостей отказываться нельзя. Это не просто оскорбление, это фактически объявление войны. Считается, что такие мелкие подарки красивая девушка обязана принимать просто ради удовольствия мужчины. Те, кто писал эти правила, не подумали о баснословном богатстве некоторых парней, которые способны лукошками приносить редкие деликатесы.

— Самое то для дня поминовения предков, — с хитрой улыбкой сказала Эля. — Предлагаю на глазах всей школы бросить лукошко в огонь.

— Точно! — обрадовалась Вася, но тут же огорченно добавила: — Но мы уже немало съели.

— Навалим на дно клюквы, — предложила Эля. — Ты ее трансфигурацией в белый цвет выкрасишь, сверху немного зимней ягоды… главное ведь, чтобы Макс видел, правильно?

Вася засмеялась:

— Ты гений!

Она тут же высыпала ягоды на обычную тарелку, а в лукошко насыпала клюквы в сахаре — Эля пила с ней чай по утрам. Заклинанием выкрасила ягоду в голубоватый цвет, а сверху художественно посыпала зимней ягодой.

— А предки не обидятся? — с сомнением уточнила Катя.

Она плохо разбиралась во всех этих нюансах, но разве можно обманывать предков? Эля с Васей к магическим праздникам относились очень серьезно, как к важным и значимым событиям.

— Мои — нет, — уверенно припечатала Вася.

Вечером, под удивленными взглядами окружающих, Вася отправила лукошко в пламя костра. Макс смотрел с другого края поляны с такой тоской во взгляде, что Кате даже стало его жалко. Хотелось честно признаться: не переживай, мы твоей ягодой чуть ли не объелись, прежде чем остатки в лукошко высыпать. Но Катя бы не стала. Женская дружба вовсе не миф, что бы там не говорили некоторые парни.

Вообще День Рода была скорее печальным праздником. На огромной поляне разожгли несколько высоких костров. Пламя в них грело жарко, да и ветра не было: многие даже снимали верхнюю одежду. Вокруг поляны расставили длинные столы, которые сейчас буквально ломились от различных вкусностей. Васины пряники уже почти полностью растащили, а вот блинов было много. В целом, их-то делать проще всего. Пили пахучие сладкие отвары — то ли фруктовый чай, то ли компот с травами и медом, желали друг другу мирной зимы.

Все подходили к кострам, отправляя в огонь свои дары. Различные вкусности — напитки и еду — подбирали для определенных родичей. Как минимум один дар представлял собой нечто дорогое, но обезличенное, вроде лукошка с ягодами или бутылки добротного вина. Все остальное носило отпечаток близкого человека, что-то личное и понятное только самому дарящему. Отправляя дары в костер один за другим, молодые маги какое-то время стояли молча. Иногда казалось, будто возле человека на мгновение появляются силуэты людей. Катя испуганно ткнула Элю в бок: раньше она никогда такого не видела.

Эля промолчала. Когда Никольская осторожно опустила в огонь дорогую бутылку с вином, печеное яблоко и магловские конфеты, Катя тоже на мгновение увидела силуэты. Две фигуры: крупного мужчины и высокой женщины. Они словно на мгновение приобняли Элю, прежде чем пропасть в дрожащем воздухе.

Сама Белая не знала, кому отправлять дары. Говорят, именно в этот день просят защиты. Говорят, если дары пришлись по вкусу, то тебя будет охранять самый близкий человек… Работает ли это на маглов? Катя достала из кармана обычный бутерброд: кусок черного бородинского хлеба и вареная колбаса. Перевернула колбасой вниз и, чуть зажмурившись, сунула руку в огонь, одновременно разжимая пальцы. Она ожидала сильного жара, даже ожога, но почувствовала лишь странное тепло и словно дедушка на ухо шепнул:

— Неправильно ты, Катюшка, бутерброд ешь. Надо колбасой на язык класть.

Миг — и наваждение испарилось. А из глаз сами собой потекли слезы. Просто ручьем. Уже не было видно ни костра, ни людей вокруг. Голос дедушки был настолько реален, что Катю аж трясло. Кто-то потянул ее за плечо, отворачивая от огня, и Белая интуитивно уткнулась носом в мужской свитер грубой вязки. Голос Богдана звучал где-то над головой:

— Ну тихо ты. Не реви. Попроси Васю — на Коляду даже пообщаться с ним сможешь.

Катя обняла Богдана и снова всхлипнула. Это было слишком неожиданно. Она ведь и не думала, что можно вот так запросто услышать дедушку. Если бы она знала заранее, то уже давно закидала бутербродами все осенние костры.

Так как день равноденствия выпадал на субботу, то школу можно было покидать и на следующий день. Кто-то отправлялся гулять, кто-то — навещать родню. Катя не планировала возвращаться домой, да и добираться ей от магического квартала во Владивостоке до дома далековато, но вчера вечером Богдан вызвался ее проводить и Катя согласилась. Эля смотрела на подругу с такой хитрющей улыбкой, что Белая боролась с желанием запустить в нее подушкой.

То, что Богдан обнял ее вчера, было почти на грани приличия для мира магии. Если бы они не учились в одной группе, то сплетницы бы уже много напридумывали. К счастью, в дружбу между мужчиной и женщиной в магическом мире верили. А друзьям обниматься можно. А Катя с Богданом учатся в одной группе, поэтому скорее все поверят в дружбу, чем в секретный роман. Просто потому что им незачем держать роман в секрете. Потому что Волковы, из-за природы перевертышей, в выборе невесты полагаются на какие-то свои, волчьи признаки. И не ошибаются: браки у них на зависть гармоничные и крепкие.

— Ты ведь понимаешь, что прогулка вместе, пусть даже домой, сделает вас парой? — лениво уточнила Эля, когда Катя уже надевала пальто.

— Что? Почему это?

— Потому что вы вдвоем, — сказала Эля так, будто объясняла прописные истины.

Катя на мгновение задумалась, но тут же недовольно махнула головой. Она твердо решила подумать об этом когда-нибудь потом, но не сейчас. Сейчас ей просто необходимо домой. Вчера, разревевшись у костра, она как на духу выложила все Богдану. Что никогда не верила в этот магический Культ Предков, не верила в Род, во все эти традиционные обряды. Думала, что это нечто сродни магловской религии, в которую можно просто верить, но чудес все равно не будет.

Волков отвел ее в сторонку, напоил горячим осенним компотом, выслушал длинный рассказ и предложил завтра же сделать все, как надо. Как маги делают. Навестить могилу деда, оставить традиционное подношение, прочесть подходящее случаю пожелание, вплетя в это импровизированное заклинание немного личной магии. От мыслей, что ее любимый дедушка где-то в потустороннем мире может ее слышать, если она, конечно, позовет, у Кати сердце замирало от ужаса. Все это время, оказывается, она могла с ним разговаривать. Звать его из-за грани, развлекать историями и баловать вкусной едой. Кате было стыдно.

Если так подумать, то это же весьма логично: если маги уже несколько тысячелетий чтят предков, то наверняка неспроста. Но Катя почему-то не верила. Читала книги, слушала разговоры, видела подготовку других детей к праздникам… но не верила. Ну мало ли, какие у них странные обычаи. У маглов тоже есть всякие суеверия. У Кати вся семья — люди образованные, далеко не религиозные, здесь за фразу “не свисти — денег не будет” тебя высмеют. Суеверия нужны людям слабым и глупым.

Вот только возможность общаться с предками, оказывается, совсем не суеверие. Скорее всего, просто магия дает возможность их реально видеть. Но Катя-то никогда раньше на магические праздники не ходила: у нее ведь не было друзей в прежней школе. Но попробуй вырвись из цепких ручек Элеоноры Никольской, которая учит подругу жить как положено приличной ведьме. Она еще и проконтролировала, что Катя взяла для деда личный подарок. Раз десять спросила — точно ему понравится? Он это любил? И это еда с тобой как-то связана?

В этот раз портал пришлось немного подождать. Воронцова не было, а без него некому грозно зыркать на учителей, чтобы те лишних вопросов не задавали. Богдан с Катей дождались группы, а потом дружно улетели в один из самых восточных городов Магического Союза. Вышли из книжного магазина. Здесь уже середина дня, пять часов разницы во времени. Попав из прохладного уральского утра в ветреный дальневосточный день, Катя даже как-то растерялась. Она еще ни разу не перемещалась порталами на такое расстояние.

Богдан кивнул в сторону уличного ларька. Магический квартал во Владивостоке был закрытым, совсем как в Европейских городах. Чаще всего магические поселения внутри обычных городов защищают только маглоотталкивающими чарами, да десятком заклинаний, чтобы эту часть города нельзя было с воздуха нормально рассмотреть. Но у этих домов даже магловский адрес был. Иногда кто-то удивлялся, что в городе есть целый район, куда водопровод и электричество так и не провели… но об этом как-то быстро забывали.

Здесь же квартал был полностью скрыт, а вход в него располагался за небольшим баром. Скорее рюмочной — три крохотных столика и четыре стула у стойки. Бармен служил охранником: и магов провожал внутрь, и маглов отваживал, если кто и пробьется сквозь все чары.

Именно поэтому этот квартал был буквально пропитан волшебством. А осенние праздники принесли на эти несколько улиц ощущение фестиваля. Небольшие уличные ларьки продавали традиционные блюда этого сезона. Катя набрала пирожков с мясом. Они действительно были с мясом, которое загодя тушили в специальном овощном бульоне. Мелко нарубленные кусочки готовили так долго, что начинка походила на вязкую кашицу с едва отличимыми кусочками мяса. Другой символ осеннего равноденствия — горячий компот из сухофруктов с медом и пряностями. Его продавали в стаканах, или в стеклянных бутылках, которые затем можно было сдать обратно. Был еще один традиционный осенний напиток, но Кате бы его без Богдана не продали.

— Две бутылки пива, — Волков кивнул в сторону дальнего стенда.

Пиво варили специально к празднику, оно мало походило на магазинное. Катя уже успела угоститься: Рудецкая, кажется, могла достать что угодно. Но все остальные не могли покупать алкоголь до семнадцати.

— Княжич, — хитро улыбнулся продавец, — а не рановато ли тебе пить?

Продавец был одет в магловскую пуховую куртку, а круглое лицо и узкие глаза явно намекали о близкой родне то ли из Китая, то ли из Японии, поэтому “княжич” с такой особенной, русской, интонацией вызывало какое-то странное чувство. Ну словно петух вдруг загавкал.

— Красавица хочет отцу принести попробовать, и деду на могилу, — улыбнулся Богдан. — А родичей-магов у красавицы нет.

Продавец тут же бросился к стенду с пивом, принялся выбирать бутылки по одному ему известному признаку:

— Неужели отец твой, красавица, никогда осеннего пива не пил?

— Нет, — смущенно призналась Катя.

Осенью родители в магическом мире не бывали, а сама она алкоголь купить не могла.

— Как же так, как же так! — запричитал продавец. — Осеннее пиво особенное. Оно не такое как зимнее. Совсем не такое, красавица. Вот, вот эти возьми. Мы всей семьей варим. И себе, и добрым людям. Скажи отцу, что я с любовью выбирал. Пусть ему понравится.

Катя закивала, порядком смущенная словоохотливостью мужчины. Но говорить ему, что папа у нее зимнее магическое пиво тоже не пил, не стала. Вдруг его еще удар хватит.

— Телефон есть? — уточнил Богдан, выходя через бар в мир маглов.

Катя кивнула и достала из сумочки мобильник. Не самый новый, но зачем ей навороченный? Когда вокруг много магии, техника работает просто отвратительно, так что Катя им почти и не пользовалась.

— Ну тогда вызывай такси, — скомандовал Волков.

— А автобусы для кого придумали? — возмутилась Катя.

— Для тех, у кого нет денег и куча времени, — просто ответил Богдан и достал из кармана хрустящую магловскую купюру. — А будешь противиться — поймаю машину так и запихну тебя на заднее сиденье.

— Тебя посадят, — сердито буркнула Белая, но все же нашла в телефонной книге номер местного такси.

В дороге молчали. Говорить было немного боязно — вдруг что лишнее скажешь при водителе-магле? А им обоим еще семнадцати нет. Кто будет память стирать, если что?

До дома доехали с ветерком. Катя чертовски нервничала. Оставить Богдана где-то в сторонке было просто неприлично, он все же ей помогает. А заводить в дом — крайне волнительно. Мама точно сразу решит, что это — ее парень. И нужно бы как-то показать ей, что это не так, до того, как она спросит.

Стандартная пятиэтажка, квартира на третьем этаже. Кате еще относительно повезло — она у них большая. Четыре комнаты. Белая не стала открывать дверь своими ключами — позвонила. Ее вроде ждут, она предупредила из такси, но все равно…

Катя любила родителей. У них в семье как-то были распространены ранние браки, мама родила ее в девятнадцать лет и всегда была не столько мамой, сколько лучшей подружкой. Необходимость обучаться в школе с постоянным проживанием Катя переносила тяжело. Зато домой и обратно шли длинные письма: мама знала все-все-все. Ну, почти все.

Она открыла дверь широко, с прищуром рассмотрела сначала Катю, потом ее спутника. На ней был шелковый халат в японском стиле, а чуть влажные волосы она замотала в высокий пучок. По вечерам воскресенья ее родители ходили со своими друзьями играть в карты, так что мама уже начала собираться. Любовь к модной, красивой одежде у Кати наследственная. По крайней мере, огромные стопки магловских модных журналов каждый месяц носит домой именно Белая-старшая.

— Добрый день, — широко улыбнулась мама. — Проходите, не стойте на пороге.

Тесная прихожая, тусклое освещение. Кошка Кицуне — рыжая и зеленоглазая — тут же зашипела на Богдана и рванула в сторону зала. Катя сочувственно посмотрела вслед любимому питомцу. Кошку она взяла в свои одиннадцать лет. Просто шла по рынку с дедом, а там в картонной коробке сидели котята. Паренек громко зазывал желающих — раздавал котят за один рубль. Катя отдала пять. Взяла самого рыжего и крупного, свято верила, что это мальчик. Оказалась девочка. Да еще с характером. Катя думала, что сможет взять питомца с собой, но ее Кица — абсолютно обычная, немагическая кошка. И в мире магии ее бы уже придушил какой-нибудь боевой фамильяр.

— Простите, — извинился Богдан. — Меня обычные кошки на дух не переносят.

— А необычные? — на всякий случай уточнила Катя.

— Магические питомцы и фамильяры чуть разумнее своих немагических собратьев. Они реагируют только на реальную опасность, — охотно объяснил Богдан, уже разуваясь.

Пока Богдан наклонялся к кроссовкам, Катина мама успела включить свет в коридоре и шепнуть дочери на ухо:

— Какой симпатичный парень.

Катя стыдливо покраснела: он ведь все слышит. Но сказать ничего не успела: из зала вышел папа. Уже в джинсах и свитере, он собирался отвезти дочь на кладбище. Катя всерьез опасалась, что после автобуса попросту не найдет нужный вход на старое кладбище.

— Это Богдан, мой одногруппник, — представила парня Катя, как всегда поздно вспомнив о столь важной мелочи, как знакомство.

— Богдан Волков, — он склонил голову в вежливом поклоне, как делали при знакомстве в мире магии.

Мама протянула ему руку, а тот вместо рукопожатия поцеловал кончики ее пальцев.

— Ольга Викторовна, — смущенно улыбнувшись, сказала она.

Пока Богдан тряс руку Катиного папы — Сергея Ивановича, мама успела шепнуть дочери на ухо:

— И какой галантный.

Катя, справедливо опасаясь последующих шуток Волкова, громко оповестила родных:

— Не шепчитесь. Он ваш шепот и из подъезда услышит.

Богдан улыбнулся в шутливом смущении. И тут же, совершенно не скрываясь, рассказал о причине столь острого слуха. Дескать, в волка превращаюсь в полнолуние. А как еще немного повзрослею, то смогу и не только в полнолуние. К удивлению Кати, ее родители все восприняли спокойно. Наверное, даже спокойнее самой Кати. Быть может, это связано с тем, что они вообще не знают, кто такие оборотни и чем они опасны?

Всю дорогу до кладбища Волков о чем-то говорил с Катиным папой. Что-то о реках, рыбалке и временах года. Катя откинулась на спинку сиденья и смотрела в окно. После вчерашнего вечера ее не покидало чувство, будто она спит наяву. Словно все происходящее — ненастоящее. Даже эмоции были какие-то приглушенные. Наверное, так сказывается стресс.

Папа хотел остаться, но Катя помотала головой. Богдан купил портал заранее, так что обратно они переместятся с кладбища, и папе незачем их ждать. У них с мамой планы. Традиция все-таки. Раньше Катя тоже туда ходила. Когда была маленькой, дружила с детьми друзей родителей. Пока взрослые играли в покер на копейки, дети в другой комнате строили шалаши из подушек или вместе гуляли на улице.

— У тебя интересные родители, — сказал Богдан, когда они отошли подальше от машины. — И очень яркая мама.

Кладбище было довольно старым. Могилы здесь располагались неравномерно, поэтому приходилось петлять между оградок, пробираясь к нужному месту.

— Мама у меня по профессии логопед. Но она работает на радио и дает частные уроки риторики.

Богдан тихо засмеялся:

— Понятно, почему ты умеешь так быстро и четко говорить.

— Ну да, — призналась Катя. — Меня в детстве заставляли читать скороговорки и декламировать взрослые стихи по памяти. Но я не жалуюсь. Зато могу реп читать быстрее, чем некоторые реперы.

Наконец она увидела главный ориентир — огромный памятник и кованый крест рядом. Могила дедушки с бабушкой совсем близко, будет легко найти. Цветы уже повяли, а небольшая березка почти полностью сбросила листья. Катя убрала пожухлую траву, рукавом куртки протерла фотографии на маленьком памятнике.

На железный столик — синяя краска уже начала отколупываться — выставила две толстые свечи, а на саму могилку выложила бутылку магического пива, пару бутербродов и раскрошила одно яйцо. А потом села на скамейку. Богдан вежливо отошел в сторону, но Катя все равно чувствовала себя неуютно. Но и пойти сюда одной — слишком жутко. Поэтому она глубоко вздохнула и принялась говорить. Рассказала, что перешла в новую школу, что у нее есть замечательные подруги, что хорошо учится, что ведет себя вежливо и даже начала постоянно носить юбки, как и положено девочке. Сама не заметила, как забыла о хорошем слухе Богдана. Улыбалась, вытирала рукавом слезы, шмыгала носом и прятала озябшие руки в карманах. Замолчала как-то внезапно.

— Ты его сильно любила? — от голоса Богдана она вздрогнула.

Катя снова шмыгнула носом:

— Он был самым нормальным взрослым. Мои родители ведь молодые совсем… косячили постоянно. Не знали толком, что со мной делать. Бабушка у меня актриса была. До самой смерти на сцене играла. Тоже к быту особо не приспособлена. А дед со мной возился больше всех. Как можно его не любить? Он — это мое детство. Пойдем уже?

Богдан кивнул. Он махнул рукой в сторону небольшой рощицы, что располагалась ближе всего к ним: оттуда удобнее будет порталом уйти.

— И это… у тебя грязь на лице, — чуть улыбнувшись сказал Богдан.

— Где? — испуганно спросила Катя.

— Везде, — едва сдерживая улыбку, ответил он.

Сначала протерла рукавом пыль с памятника, а потом этим же рукавом слезы вытирала. Теперь все щеки в серых разводах. Катя беспомощно пыталась вспомнить — есть ли у нее с собой зеркало, а Богдан уже открыл бутылочку с водой, плеснул на свой платок и, удерживая ее за подбородок, принялся вытирать с щек грязь. Катя замерла, не зная как на это реагировать.

Он высокий очень. Наверное, где-то под метр девяносто. Раньше это как-то не особенно бросалось в глаза. Даже возвышаясь над многими в школе, он не казался таким уж огромным. Но вот в крохотной прихожей панельной пятиэтажки Катя отчетливо поняла, насколько он высокий.

— У тебя такой вид серьезный, — ухмыльнулся он. — Боишься меня?

— Просто не ожидала, — призналась Катя.

Она снова потянулась рукавом к щекам — платок ведь влажным был, но Богдан, смеясь, поймал ее руку и показал причину испачканных щек. Катя удивленно посмотрела на грязный рукав и тоже расхохоталась.

До рощицы шли уже веселее. За этот день в его компании Катя осмелела, начала задавать вопросы, которые раньше боялась произносить вслух.

— А правда, что ты со временем сможешь в волка по собственному желанию обращаться?

— Смогу, — кивнул Богдан, — а потом бегать голожопиком за запасными штанами.

Катя несильно ударила его по спине. В отличие от Ратмира и Макса, Богдан в выражениях особо не стеснялся.

— А от чего это зависит? — уточнила она, уж слишком было интересно, а информации в книгах не было.

— Сильные эмоции, — туманно объяснил Богдан, но исправился, когда Катя снова стукнула его кулачком в спину. — Страх. Очень сильное желание защитить. Обычное первое обращение происходит, когда мы пару свою находим. Я имею в виду первое обращение вне полнолуния.

Катя хихикнула:

— И что, вот влюбишься и разом в волка? И такие шмотки в клочья, сам весь красивый, в шерсти.

Они пересекли край кладбища и теперь смогли идти рядом. Волков ответил без шуток:

— У нас же не фантастический фильм какой-то, чтобы мы с первого взгляда влюблялись и сразу на всю жизнь. Нет, никакой одежды в клочья. Находим подходящую девушку, начинаем встречаться. Если появляются чувства — то все, у нас это на всю жизнь. И если кто-то на невесту или жену начинает кричать, или — еще хуже — нападать, то тогда да. Одежда в клочья и стр-р-рашный волчара прикроет любимую. Даже если шансов защитить нет. Даже если стоило сбежать, потому что обоим не выжить.

— Серьезно? — удивилась Катя. — Прям вот до собственной смерти?

— Проклятье Василис, — улыбнулся Богдан. — Слышала уже эту историю, как Воронцовы решили себе и своим вассалам генофонд улучшить?

Катя кивнула. Говорить о том, что ей позавчера эту сказку рассказали, она не стала. Ей все еще было сложно привыкнуть, что в мире магии легенды правдивы.

— Через год, после окончания русалочьей недели, Волковым передали наследника. И где-то в тоже время и прокляли. Ну как прокляли… никто из наших это проклятьем не считает. Спокойнее мы стали. Уравновешеннее. Теперь все звериные инстинкты только в любви и проявляются. Это ведь в природе волков и оборотней — самку защищать. Раньше эта черта так не проявлялась, только что вспыльчивые все были. А потом вот что получилось.

— Мне уже Эля сказала, что Волковы чаще всего становятся героями низкопробных дамских романов, — засмеялась Катя. — Теперь понятно почему. А ты себе уже пару выбрал?

— Не только я должен выбрать, — улыбнулся Богдан. — Но и меня. Я могу лишь примерно знать — подойдет мне девушка, или нет.

— Да? — удивленно, с явным восторгом и нетерпением спросила Катя. — А как?

Богдан улыбнулся. Он на ходу постоянно оборачивался к ней, смотря с высоты своего немаленького роста. Катя тоже интуитивно старалась смотреть на собеседника. Вот только она постоянно спотыкалась о кочки и коряги, а Богдан и сам нормально шел, и ее ловил. Это все волчья сущность виновата, не иначе.

— По запаху. Характер, какие-то привычки — все это тоже отражается в запахе. Ну и физиология, конечно. Если девушка приятно пахнет — значит можно попробовать с ней сблизиться.

Катя призадумалась. Звучит достаточно фантастично, но не настолько невероятно, как ей казалось ранее. Все же эта странная черта Волковых — преданность в любви — казалась Кате жутко интересной и странной.

— Хватайся, — Богдан протянул ей небольшую стальную палку, их портал обратно.

Несколько крайне неприятных мгновений — и вот они уже стоят на взлетной площадке Колдовстворца. Здесь еще была середина дня, а во Владивостоке уже темнело. Вот тебе и разница во времени, маги осознают это особенно четко.

Волков проводил ее до дверей общежития. Впрочем, ему было по пути — мужское находилось дальше по дороге. Вернул пакет: мама насобирала дочери немного гостинцев, все же девочки по утрам завтракают в комнате. Катя почти дошла до дверей, как Богдан ее окликнул. Здесь было тихо, никого вокруг. Люди либо отсыпались после веселой ночки, либо разошлись по домам.

— Кстати, Катюш. У тебя очень приятный запах. Лучший из всех.

Весело помахал ей рукой и скрылся за пышными кустами, что до сих пор не растеряли листву. Катя осталась пораженно стоять на крыльце. Она не знала, как эту фразу понимать. Точнее — знала, но не хотела. Раньше парни не оказывали ей знаки внимания, а тут… и сразу прям вот так… и после всех разговоров на кладбище. Белая встряхнула волосами и снова повторила фразу любимой книжной героини своей мамы: “Я подумаю об этом завтра”.