Скворцы и Проклятые самоцветы

Глава 17. О море, рыбках и поцелуях

Волноваться Катя начала еще в субботу вечером. Просто замерла испуганным тушканчиком, когда увидела мешок-чехол с приколотой визиткой — так выглядели новые вещи, доставленные из ателье. На визитке было написано ее имя.

— Слава предкам, успели! — облегченно вздохнула Эля, тут же схватила чехол и расстегнула замочек.

Никольская заказала это платье неделю назад, благо мерки Кати теперь есть в китежском ателье. Нужно было что-нибудь довольно легкое, потому что Богдан пригласил Катю в город Лель, что находится на побережье Черного моря, относительно недалеко от магловского города Геленджик. В сущности, эти города вообще похожи: Лель — курортный город.

В октябре там все еще относительно тепло, особенно по сравнению со стремительно портящейся погодой здесь, в уральских горах. Эля, в своей привычной напористой манере, решила заказать Кате подходящее платье — для курортного городка. Так и появился шифоновый наряд с пышными рукавами и многослойной юбкой. И платье Кате даже нравилось — по странному стечению обстоятельств, именно это соответствовало и магловской моде. Но даже оно не могло убить волнение. Как это вообще — на свидания ходить?

Как бы там ни было, воскресное утро в Колдовстворце не слишком радовало. Дождь хлестал, как из ведра, так что Вася даже на пробежку не пошла — спустилась вниз, где были магические артефакты, повторяющие вполне магловские тренажеры. В том числе — беговые дорожки. А Катя позволила Эле помазать ее кучей странных зелий, напоить какими-то отварами, нарядить в платье и заплести не слишком-то густые волосы во вполне симпатичную косичку.

— У меня такое ощущение, будто мне пять лет и меня на утренник в садик собирают, — тяжело вздохнула она.

Эля стояла возле нее, держа в руках две вешалки. На одной — Катина любимая магловская косуха, на другой — вообще-то Васино изумрудное пальто.

— Ты мне сама разрешила, — пожала плечами Эля. — И нужно тебе нормальное пальто заказать.

— У меня есть, — Катя кивнула на то, что лежало на кровати.

— Оно неправильной длины, — спокойной возразила Эля и откинула на кровать куртку.

Вася за сборами наблюдала со своей постели. Переоделась в уютное на вид платье — где только берет такие? — и уже что-то подчеркивала в книгах, готовила доклад. Уроков всегда было много, а впереди предпраздничная неделя — близится чуть ли не единственный государственный праздник.

Мыслями о приближающемся празднике и пыталась отвлечься Катя, пока спускалась по лестнице. В школе тоже шла подготовка, которая как-то обошла стороной девочек из первой группы. Одиннадцатого октября, в среду, будет День покаяния — все представители Великих родов будут публично извиняться за то, что когда-то давно их предки делали аморальные вещи для собственного величия. Смущающая традиция, на самом-то деле. И сама Белая не понимала, почему ее не отменили за четыреста с лишним лет. А уже на следующий день — сам праздник, с концертом, танцами и праздничным ужином.

Выйдя на улицу, Катя замерла под козырьком крыши. Богдан уже стоял здесь, приветливо улыбался. Несколько заклинаний от дождя, одна молчаливая прогулка до станции, портал, а через секунду они были уже в городе Лель. В открытые окна городской библиотеки били лучи солнца, а легкое пальто тут же захотелось расстегнуть.

— Сегодня у нас жарко для октября, — улыбнулась девушка у стойки выдачи книг, — Двадцать градусов тепла и солнце.

— Спасибо, — улыбнулся ей в ответ Богдан.

Он подал Кате руку и они вместе вышли на улицу. Солнце, запах моря, по краю тротуара высажены пышные кусты роз, сейчас цветущие. Катя уже знала, что это особый, магический сорт — они цветут все теплое время года. Стоит осыпаться одному цветку, как на его месте появляется новый бутон.

— Я все не могу привыкнуть к таким контрастам, — вздохнула Катя, смотря на близкое море. — Вот так вот утром пьешь чай в одном месте, обедаешь за тысячи километров от этого места, а вечером возвращаешься назад.

Богдан засмеялся, соглашаясь с ней. Набережная города Лель стояла над водой, благо магия защищала город от слишком высоких приливов. И городская библиотека выходила как раз на эту набережную. Подойди к перилам — снизу плещется море. При создании города строители не скрывали, что ориентировались на Венецию — хотели как минимум набережную устроить точно над водой, чтобы волны подходили вплотную к дверям. Город расположен в небольшой бухте, населения здесь совсем немного, но туристы бывают даже зимой, пусть их число и падает почти вполовину.

— Куда мы пойдем? — спросила Катя, восторженно оглядываясь по сторонам.

Несмотря на выходные, город уже начали украшать к празднику. Несколько магов развешивали гирлянды, чуть в стороне два совсем юных паренька — не старше Кати с Богданом — драили мостовую швабрами. Иногда они заклинанием добавляли воды и мыла, а вот чистить приходилось самостоятельно. Катя уже знала, что обычные очистительные заклинания почти не действуют на въевшуюся грязь.

— Сейчас спустимся по этой улице вниз, — заговорил Богдан, — зайдем в местный океанариум, он здесь один из самых больших в союзе, а потом пройдемся до Морского квартала, там есть ресторан с огромным выбором даров моря. Даже фугу могут приготовить. Пробовала?

Катя засмеялась, покачала головой:

— Я не любитель острых ощущений. А точнее — та еще трусиха. Не хочу фугу. Но рыбу люблю.

— Заметил, — кивнул в ответ Волков.

Было бы странно не заметить, потому что Катя почти каждый день заказывает в столовой рыбу. За месяц с лишним блюдо с рыбой так и не повторилось. Мимо них, позвякивая на ходу, пронесся трамвай. Как и во многих полностью магических городах, здесь был свой магический транспорт. На специальной стоянке работали зазывалы — кроме трамваев здесь можно прокатиться еще и в рикше: чары облегчения веса на эту коляску и вот уже извозчик несется по улицам с бешенной скоростью. Но погода была хорошей, идти до океанариума недалеко, так что Богдан не стал ни ждать трамвай, ни снимать рикшу. Быть может, на обратном пути придется — Катя все же в туфлях на каблуке.

— Почему в этот город? — спросила Катя. — Здесь тепло? Или потому что ты решил, что я люблю рыбу?

Они шагали по набережной. Справа шумело море, слева тянулись аккуратные трехэтажные домики. Почти в каждом кто-нибудь непременно занимался мытьем окон — готовились к празднику.

— Не вести же тебя в совсем мне незнакомый. В Китеже ты уже была, в Москве тоже, да и мало этот город подходит для прогулок. Остается либо Лель, либо Бёрё. Но в город своей семьи тебя вести… Ну это практически как сразу с родителями знакомить. Чтобы ты знала — семья у меня большая, шумная и… ну, мы похожи, вообще-то.

Катя засмеялась:

— То есть за час прогулки я бы познакомилась со всеми?

— Именно, — кивнул Богдан. — У нас не принято намекать и ходить кругами. Хотя в Бёрё весело. Маглов много.

Катя уже и забыла, что с утра жутко волновалась. Морской ветер унес все ее переживания, оставив только восхищение от яркого солнца и красивого вида.

— Почему? — спросила она. — Нет, я знаю, что город является практически заповедником для всех оборотней, перевертышей, анимагов-неудачников и прочих не совсем людей… но почему маглов? Я читала, что лишь один магл из пяти способен пережить укус оборотня.

— Семьи, — просто ответил Богдан. — Наш род обеспечивает безопасность семьи. Кто-то остается в обычных, магловских городах, но сейчас таких людей все меньше. Большинство переезжает к нам. С семьями. Поэтому у нас в городе много не маглов-оборотней, а просто маглов: жены, мужья, родители.

Катя пораженно замолчала. Она как-то об этом не подумала. А ведь Статут можно было нарушать, в случае если один из членов семьи принадлежит миру магии. В случае с маглорожденными волшебниками это еще понятно, а вот оборотни были не столь очевидны.

— Эти люди наверное еще и не сразу уезжают, — догадалась она. — Наверное есть немало маглов, которые уже не являются родственниками оборотней?

— Нет. Остаются старики и те, кто вышел замуж или женился на оборотне или волшебнике. Всем остальным в Бёрё все равно не просто. Как ни старайся, но город приходится скрывать сильными чарами, магловскую технику в него привозить смысла нет, а магическая не всегда работает у маглов.

Белая кивнула. Тоже логично. Она читала, что Бёрё — единственный магический город, где можно получить магловское образование. Знала, что иногда там живут семьи с детьми-сквибами, чтобы те потом смогли устроиться в мире маглов.

— А еще у нас много беженцев, — улыбнулся Богдан. — Во многих странах, особенно в европейских, к оборотням относятся даже хуже, чем, скажем, к драконам. Тех-то хотя бы магозоологи защищают, а оборотней — никто. Вот и они и приходят в Союз. Иногда буквально — приходят. Пешком через все страны идут с детьми на руках.

— И всех принимают? — удивилась Катя.

— По правилам, нужно пройти проверку у мага-менталиста и уметь говорить на языке местности, где планируешь жить. То есть можешь не знать русский. Если планируешь жить на территории Грузии там, или Украины — учи их язык. Но город Бёрё принадлежит русскоязычным родам, так что оборотни учат русский. Коряво первое время, потом получше. Хочешь жить как человек, а не как скотина — и китайский выучишь.

Катя согласно кивнула. Мимо них по улицам проходили такие же парочки. Иногда совсем старички, но чаще — среднего возраста. Наверное, курортный город будет дорогим у магов тоже, молодым может быть не по карману такая роскошь. Эта мысль почему-то заставила Катю улыбнуться: совсем избаловали ее. Порталы, дорогие места, разные развлечения — Белая понимала, что ей крупно повезло попасть в первую группу, где почти все являются более, чем просто обеспеченными людьми. Но только недавно научилась нормально воспринимать тот факт, что за нее вечно платят.

— Кстати, — наклонила голову она, пытаясь рассмотреть Богдана против солнца. — Тогда почему Лель? Ты его хорошо знаешь?

Богдан засмеялся:

— Все время забываю, что ты много не знаешь. Лель — город Воронцовых. Их родовое поместье совсем недалеко отсюда. Мы с Максом часто бывали здесь.

Катя задумалась, а спустя минутку призналась:

— Я почему-то думала, что Макс рос в Китеже.

— Позже. Когда мелкими были, жили здесь, до города минут пять на метлах или минут двадцать на пони. Вообще мало кто наследников воспитывает в городском доме. В Китеже и защиту нормальную не поставишь, все же дома аристократии слишком близко друг к другу. Да и Макс был несколько опасен для людей лет так до восьми. Моя мама даже немного боялась меня к ним отдавать. Да ладно, все боялись, что мы с ним поцапаемся и он мне мозги в кашу превратит. Вот и океанариум.

Катя вздрогнула и посмотрела в ту сторону, куда указывал Богдан. Она и не заметила, что уже успели дойти до огромного кирпичного здания. Гигантские буквы стояли на козырьке над входом: Дом Моря. И несколько рыбок рядом, в качестве украшения. Смотрелось вполне по-магловски, не хватало только неоновых вывесок и рекламы пиццы где-нибудь на билборде.

Им пришлось перейти дорогу, пересечь трамвайные пути и обойти еще одну группу уборщиков. За двустворчатыми дверьми царила прохлада, так что Катя даже подумала — а не застегнуть ли пальто. Около кассы стояла небольшая очередь, но продолжать прежний разговор Катя побаивалась — неприятно обсуждать прошлое людей, когда вас могут подслушать. Поэтому она взяла небольшой буклет со стенда и с любопытством принялась его листать. Кроме нескольких больших аквариумов, которые демонстрируют разные климатические пояса, здесь можно посмотреть еще и на пингвинов, тюленей и белых медведей. С последних и началось знакомство — именно поэтому на входе было так холодно.

Справа тянулся остекленный вольер с медведями, слева — с пингвинами. Катя тут же восхищенно уставилась на белого мишку, что расслабленно плавал мимо стекла на спине.

— Это Лилия, — объяснил Богдан, — медведица-жена. Вон то облако, что лениво жрет рыбу — это Умка, медведь-муж. Именно из-за них постоянно ведутся споры о ужесточении норм контроля над зоопарками, цирками и океанариумами. Это самые жирные белые медведи.

Катя засмеялась. Медведи и правда были жирными. Особенно Умка. Он действительно походил на облако, а рыбу ел так, будто неспешно попивает коктейль, лежа на шезлонге.

— Им уже живую рыбу выпускают в воду, чтобы они ее хотя бы ловили, но места здесь не так уж много, — весело рассказывал Богдан. — Раньше с ними жил еще медвежонок, но его все же забрали и выпустили на волю. Чтобы тоже не разжирел.

— А пингвины нормальные, — оглянулась на них Катя. — Хотя тоже упитанные.

В Магическом союзе были строгие требования к содержанию животных в неволе. Одно из самых строгих — величина вольеров. Большая часть клеток в зоопарках были очень узкими и очень длинными — чтобы соответствовать узаконенным квадратным метрам, но при этом чтобы животные были на виду. То же самое — в отношении цирков. Гастролирующие цирки с животными просто перестали существовать. Даже в специальных вольерах с расширенным пространством не удается полностью соответствовать всем нормам. Сначала Катя подумала, что маги заботятся о природе больше, чем маглы, отсюда и столько уважения к животным. Но нет, все дело в том, что на территории союза живут пять магических родов, которые могут чувствовать эмоции животных и разговаривать с ними. Среди них много магозоологов, которые и добились такой строгости к содержанию.

За арктическим миром — с пингвинами, медведями и стаями атлантической трески — шли речные обитатели. Бобры строили плотины, в подсвеченной зеленоватой воде плавали быстрые ласки, а на широких листах кувшинки сидели огромные магические жабы. В речной воде плавали рыбы, на ее поверхности — утки и пеликаны. Катя пораженно бегала от одной стороны аквариума к другой. Животные не обращали на людей ни малейшего внимания, для них был создана точная копия их же экосистемы.

После были обитатели морей, потом — искусственно выращенный коралловый риф, благо магия позволяла создать его даже в искусственных условиях. В низком бассейне плавали скаты, в бассейне побольше можно было погладить дельфина — но только в определенное время, потому что в остальное они жили в бассейне побольше. Катя радовалась всему как маленький ребенок. Когда длинная дорога через океанариум закончилась, она устало села на низкий диван у входа.

— Устала? — спросил Богдан, садясь рядом и протягивая ей стакан с соком — купил тут же, в небольшом ларьке.

— Не то слово! Я была в океанариуме, все же у нас в городе свой есть, но это… просто волшебство. Но я жутко устала.

Она вытянула ноги в туфлях, плохим словом поминая Элю. Какими бы удобными не были магические туфельки на каблуках, кроссовки все равно круче.

— Наймем рикшу, — кивнул Богдан. — Поедим. В школе мы бы уже и пообедали.

— Сколько время? — Катя беспардонно схватила Богдана за руку, переворачивая часы циферблатом к себе. — Это что, я здесь три часа по коридорам носилась?

Богдан засмеялся, кивая. Она быстро увлекается. Какая-то детская черта, из-за которой Катя умудряется забывать о времени, если ей интересно. Что в учебе — иногда Никольская ее из библиотеки за руку тащит, — что в каких-то иных вещах, вроде прогулки по океанариуму.

— Поехали в ресторан? — спросил Богдан, уже протягивая ей руку.

Катя, недовольно кряхтя, встала с диванчика и тяжело оперлась на его локоть — ноги и правда ныли от усталости. Зато на улице сразу сели в рикшу. Извозчик — паренек чуть старше их самих, понесся по улице так, будто собрался золотую медаль по легкой атлетике выиграть. При этом он азартно кричал, если ему кто-то мешал проехать, а потом еще и соревновался в скорости с другим “водителем” рикши. Богдан смеялся, подбадривая паренька и обещая доплатить за выигрыш, так же азартно подбадривал своего извозчика их соперник в другой коляске, а Катя держалась за поручень и закрыла глаза от страха. Оказалось, что иногда и человек может бежать слишком быстро.

— Это было… ужасно, — призналась она, спрыгивая на мостовую около входа в ресторан.

Богдан бросил мальчишке пару монет, однозначно серебряных, платя за выигрыш в гонках на рикшах. Но вот Катя смотрела на сияющего парня с долей обиды — кто вообще придумал, что носиться по городу может быть весело. Опустила взгляд на ноги извозчика — так и есть, сапоги-скороходы, они позволяют людям бегать так же быстро как, скажем, лошади.

— Это местное развлечение, — возразил Богдан. — Впрочем, в Бёрё тоже есть извозчики. А зимой можно на санях кататься.

— Звучит опасно, — призналась Катя.

— Знаешь, как классно на санях по лесу кататься? — не согласился Богдан. — Тебе такую шубу выдадут, с двойным мехом, огромную, потом еще сверху шкурой накроют и быстро поедут.

Катя поежилась: звучит холодно и быстро. Впрочем, мысли о санях вылетели из ее головы: швейцар уже открывал дверь ресторана, что выглядел шикарным даже снаружи. Сели за столик на двоих в центре зала. Несмотря на ранний час, играла музыка, многие места были уже заняты. Официант, стоило только им сесть, бойко отчеканил, что есть сегодня в меню — от речной форели до королевских крабов. Катя заказала наугад. Уж если в Колдовстворце ей многие блюда казались чем-то невероятным, то здесь и вовсе — просто набор слов. Не успела Катя осмотреться по сторонам, как принесли вино.

— Ты меня споить хочешь? — иронично спросила она.

— Это же ресторан. В мире магии вино не считается полноценным алкоголем. Могу тебе гарантировать, что от одного бокала ты не опьянеешь.

— Я никогда не пила, — с сомнением рассматривала жидкость в бокале Катя. — Может мне вообще глотка хватит?

— Ты же волшебница, — закатил глаза Богдан. — На нас и многие яды магловские не действуют, а ты — вино.

Но Белая все равно с сомнением смотрела на алкоголь. Когда-то давно пробовала, удивилась тому, что всем так нравится. И сейчас пить его желания не было.

— Нам еще сок, — засмеялся Богдан, подзывая официанта. — Яблочный, наверное.

Катя кивнула. Она с любопытством рассматривала людей вокруг. В основном — старше них. Хотя через пару столиков от них сидит вполне знакомая пара — Катя однозначно видела их обоих в Колдовстворце. Просто не знает имен. Наверное, тоже какие-нибудь наследники. Вспомнив о наследниках, Катя вспомнила и о незаконченном разговоре.

— Эля говорила, что ты рос вместе с Максом. Вроде как так положено…

Богдан кивнул, не став дожидаться вопроса:

— Мне было три, когда меня забрали из дома и отвезли к Воронцовым. Максу четыре. Мелкие еще были. Поревел дня три, потом нормально.

Он улыбался, а Катя поежилась: три — это же совсем маленький. Богдан, заметив ее выражение лица, спокойно объяснил:

— Традиции — жестокая штука. Сказано — должны воспитываться вместе, значит будут воспитывать. Макс тоже у нас жил, просто больше времени мы проводили здесь, в большом поместье. Детей по стране перемещают только с помощью транспорта, то есть на поезде, летучем корабле, либо магловскими способами. Представляешь, сколько отсюда до Бёрё лететь? Он ведь совсем немного западнее Владивостока.

Катя поежилась. Много выходит.

— Хотя вообще-то моя мама с нами часто жила. Месяцами иногда. Мама Макса — из обычной семьи, не аристократка. Ей было сложно ко всему этому привыкнуть, вот ей моя и помогала. А еще теть Валя брала нас в Колдовстворец — она там работала учителем. И мы облазили все эти корпуса еще когда были мелкими вредителями.

Неожиданно возник официант — словно из-под земли появился. Выставил на стол тарталетки с икрой и закуски по типу японских суши, только явно измененные, на тончайшем ломтике хлеба. Катя тут же потянулась за этим ломтиком — выглядел он аппетитно и незнакомо. И оказался вкусным. Прожевав, она вспомнила еще об одной вещи, которую забыла вчера спросить у девчонок.

— А что значит — дар, талант? Что-то я не встречала такого объяснения в книгах… или опять прочла и не заметила? — поморщилась она, задумчиво рассматривая тарелку с закусками, выбирала, что съесть следующим.

— Усиление родовых возможностей до такого уровня, который недоступен обычным магам даже после десятков лет тренировок, — быстро ответил Богдан.

Катя оторвала взгляд от тарелки и непонимающе уставилась на Волкова. Тот, правильно ее поняв, продолжил:

— Ну вот все Белозерцевы имеют предрасположенность к целительству. Это их родовая особенность. Они быстро учатся колдомедицине, обычно интуитивно определяют причину заболевания, весьма увлечены этим делом. Братья нашего Ярослава не унаследовали даже такую предрасположенность — им это не интересно, колдомедицина идет туго, в медицинском они являются середнячками, хотя обычно носители этой фамилии умудряются быть лучшими, даже если ведут крайне разгульный образ жизни.

— А Ярослав, получается, унаследовал семейный талант? — спросила Катя.

— Раньше все так думали. Теперь-то понятно, что он после Коляды сменит фамилию. Потому что у него не просто родовая особенность, у него талант. Мы еще называем — дар. Видела, как он вылечил ту мымру?

Катя покачала головой: она не заметила ничего необычного, хотя все вокруг тут же начали перешептываться и удивленно переглядываться, будто произошло что-то из ряда вон выходящее.

— М-м-м, — протянул Богдан. — Не знаю, как это лучше объяснить в его случае. Он исцелял не тело, а разум. На это в принципе способны лишь некоторые колдомедики в стране, да и они предпочитают тщательно готовиться к таким операциям. Он же сделал это так быстро, будто царапину залечил. Хотя обычно с мозгом работают в течение нескольких часов. Это — дар. Родовые способности к целительству в его случае проявились настолько ярко, что его даже обучать нужно по другой программе, не как остальных.

Катя как раз жевала очередной рыбный бутербродик, поэтому не смогла ему ответить. Просто задумчиво сидела, переваривая сказанное.

— Не как остальных? — все же спросила она.

— Знаешь, как Макс говорит? Иногда кажется, что тебе говорят вещи, которые ты и так знал, просто не мог сформулировать. Вообще, можешь еще у Васи спросить. С ней тоже все так носятся, потому что у нее однозначно дар, так владеть трансфигурацией в ее возрасте — это просто из области фантастики. С другой стороны, у таких способностей всегда есть и какие-то минусы. Вот Ярославу трудно не лечить. Максу приходится сдерживаться, чтобы не ломать чужие амулеты, читая все мысли подряд. В общем, у каждого свои проблемы. Дар иногда бывает сложно контролировать, но так же ему сложно противостоять.

Катя задумчиво кивнула. Есть в трансфигурации такая тема, о которой в школьной программе говорится, но практики по ней никогда не бывает. Это “изменение сути”. То есть — вечная трансфигурация. Именно из-за этих возможностей так гоняются за людьми вроде Васи. Сама по себе трансфигурация не слишком-то востребована. Сложно и долго учить, а применяется она мало где, причем часто — различными деятелями искусства. Но если маг научился изменять суть предмета, то ему будут рады во многих местах. Вася недавно начала учиться этому. Получалось, когда обычные маги, которые рискнули выбрать трансфигурацию основной специализацией, к изменению сути приступают лишь к сорока-пятидесяти годам. А она в шестнадцать. Действительно — дар.

— У тебя есть дар? — сощурилась Катя.

— А мы все с даром, — ухмыльнулся Богдан. — Такой хвостатый и зубастый дар.

Катя тоже улыбнулась. Играла приятная музыка, еда была просто волшебной, а над столиками висели простейшие купола против прослушивания, так что можно было говорить на любые темы. В общем, вечер обещал быть просто замечательным.

Дождь закончился как раз к обеду. Но Вася с Элей все равно не пошли в столовую — приготовили в общей кухне себе бутербродов и засели с ними за учебники. Надо же когда-то и учиться. Тем более — обе набрали слишком много дополнительных предметов, из-за чего у них было меньше времени на подготовку в будние дни. Кате с этим попроще — она кроме дополнительных Чар взяла только Криминалистику. Но даже гора домашних заданий когда-нибудь заканчивается, так что к семи часам девушки доедали последние бутерброды и заваривали свежий чай. Эля заказала из Малахитово выпечку, теперь из картонной коробки аппетитно пахло корицей.

— Весь день без нормальной еды, — вздохнула она, выкладывая булочки на тарелку.

— Можешь успокоить себя тем, что в бутерброде был огурец и помидор, — с улыбкой предложила Вася.

— Все равно — без горячего, — заметила Никольская, но тут же продолжила: — Хотя ладно, не смертельно. Главное — все сделали. Даже быстрее, чем я думала.

Вася разлила чай по кружкам, выбрала наугад булку и вздохнула, зацепившись взглядом за корзинку с очередным букетом от Макса. В этот раз — белые и голубые розы в сопровождении тех же васильков, только в меньшем количестве. Васильки были всегда. И письмо тоже всегда было. И Вася каждый раз говорила себе, что не нужно его читать… и все равно читала. А потом говорила себе — порви, сожги, выбрось… а сама отправляла письмо в шкатулку к остальным письмам. Зачем? У нее не было на это ответа.

— Что-то Кати долго нет, но вчера с Максом вы тоже долго гуляли, — задумчиво сказала Эля, вроде как невзначай.

— Ты просто мастер переводить тему, — обиженно ответила Вася.

— Переводить тему? — переспросила она. — Да ты смеешься? Одна корзинка сменяется другой, копятся письма, которые ты никому не показываешь, а Макс ходит за тобой с такой решимостью, какой позавидуют профессиональные спортсмены. И ты молчишь. Как партизан. Хоть какие-то мысли-то по этому поводу есть?

Вася рассеянно посмотрела на подругу — разом покрасневшую и жутко недовольную — и не смогла сдержать улыбки. Никольская тут же обиженно вздернула нос:

— Ну да, я до жути любопытна, — призналась она. — Но так-то ты тоже. Если бы на твоем месте была я, ты бы вокруг меня хороводы не водила, а спросила прямо.

Вася тут же обиженно надулась: в чем-то Эля была права. Вася, конечно, не все и не у всех спрашивала напрямую, но вот уж у подруги точно спросила бы. Поэтому, отложив в сторону булку и обхватив ладонями кружку, Вася спросила:

— А что рассказывать? Я не знаю. Я не знаю, что я чувствую. Я не знаю, что я должна чувствовать. И я не знаю, что делаю, потому что делаю, кажется, что-то не то. И не знаю, что вообще нужно делать. Да кого я обманываю? Даже если я сейчас пошлю его лесом, выращу оленьи рога и ослиный хвост, это ничего не изменит. Он… мои слова словно его вообще не задевают. Совсем. Вот что мне делать?

— Любить, — предложила Эля.

— Ага. И кормить вовремя, — сердито дополнила Вася. — Как будто любить — это так просто. Вот так — раз! — и любишь. А если не хочу?

— Он тебе не нравится? — наклонила голову Эля. — Не принято говорить о мужчинах так, но он уже не просто привлекателен — красив. Умен. Богат. И вы с ним нормально ладите. Что не так-то? Вот только не говори, что веришь в любовь с первого взгляда и выйдешь замуж только по сумасшедшей любви. Это вообще миф. Любить надо хорошего человека, и любить разумом… а не гормонами.

— Ты и правда иногда рассуждаешь как взрослая тетка с пятью мужьями в прошлом, — честно сказала ей Вася. — Ну или как психолог с магловского телевизора.

— Так умные вещи люди там говорят, — нисколько не обиделась Никольская.

Она подлила себе еще чаю, сделала маленький глоточек и уставилась на Васю, которая вертела в руках кружку и смотрела в никуда.

— Так что? Почему не Макс? Почему не даешь ему даже шанса? Попробовать-то нормально встречаться можно. Что ты все усложняешь?

Вася, казалось, втянула голову в плечи — вся сгорбилась, съежилась, погрустнела. Не выдержала пристального взгляда Никольской, отставила в сторону чашку, резко встала и сердито ответила:

— Потому что не могу. Только не Макс.

Эля за ее спиной устало потерла лоб, размышляя о странностях некоторых девиц. А Вася за это время подошла к окну, отодвинула в сторону тюль, хмыкнула и весело сказала:

— Все же быть нашей Катьке Волковой. Эти засранцы целуются. Это что, какое-то место для поцелуев у нас под окнами?

Эля вскочила со стула, подбежала к окну. Богдана легко узнать, есть в нем что-то примечательное, что нельзя описать словами. Заметно наклонившись, чтобы скрыть разницу в росте, он целовался с девушкой-блондинкой в изумрудном пальто.

— Бесстыдники! — засмеялась Эля. — И почему все целуются именно под нашими окнами?

— Там где-то есть табличка “место для поцелуев”? — смеясь предложила Вася.

Она уже опустила край тюля и вернулась к столу. На мгновение появилась дурацкая мысль разыграть влюбленность в какого-нибудь случайного парня, чтобы отвязаться от Макса… но мысль была тут же откинута — в школе эмпатов немало, даже Волков может считывать некоторые эмоции и определять ложь. Их не разыграешь, мигом выведут на чистую воду.