Славянин 1. Возвращение к истокам

Глава 10

Северо-Запад фемы Месопотамия

19 июня 530 года

Несмотря на то, что Хлавудий несколько подпортил место, мы сосредоточились на склоне — небольшом холме, частично поросшем деревьями. На самом верху которого была удобная поляна. Словно бы кто-то специально вырубал площадку на вершине, она была плешивой. С правого фланга был пологий, относительно удобный подъем на надпойменную террасу. Можно сказать, что это дорога.

Учитывая найденные нами признаки человеческой деятельности, в частности остатки кострищ, мы остановились на месте, которое облюбовано торговыми караванами.

Хорошее место для обороны — если бы у нас были время и возможность укрепиться. Полчаса у нас было, может чуть больше, если преследователи решат поговорить, или перед началом боя перегруппироваться. Так что нельзя тратить попусту время.

— Скрепляйте телеги! — выкрикивал я. — Да шевелись ты! — продолжал кричать, подталкивая рукой в плечо одного из бойцов, идущего вразвалочку.

— Предводителям отрядов — приготовиться к обороне! — я продолжал раздавать приказы.

Лагерь, ещё недавно казавшийся сборищем ленивых панд, превратился в муравейник с трудолюбивыми насекомыми. Мы не успели натренироваться быстро изготавливаться к бою. И мы не успеем даже сдвинуть повозки. Так я считал.

Но ошибался. Ведь и до моего появления в этом мире склавины не были поголовно миролюбивыми пахарями, ничего не знавшими о войне. Если бы это было иначе, зачем Вилизарию нанял бы этот отряд? Предполагаю, что мои бойцы — исключение из правил. И, на самом деле, склавины мягкие и пушистые, рыдающие от того, что лишили жизни кровососущего комара. Нет. Эта группа племен расположилась на Дунае, по сути, на пути Степи: болгар, аваров, гуннов. Могут ли быть наивными пацифистами люди, которые живут в местах движения народов?

Полководец Велизарий привел в Месопотамию множество отрядов варваров, набранных прямо в Константинополе. Ему не с руки брать неумех. Так что мне оставалось лишь наблюдать, как склавины готовятся к вероятной битве. Редко вмешивался в процесс, лишь тогда, как замечал расхлябанность или растерянность у некоторых бойцов. Не удивлюсь, что у некоторых так и тепловые удары случились, потому вялые.

Только через двадцать минут, когда телеги уже подогнали и скрепляли верёвками, завязывая замысловатые узлы, дальнее облако пыли стало различимым.

Да, это были гунны. Сомнения и надежды на то, что не по наши души прибыл большой конный отряд, не приходится.

Сотник Арпад был недоволен своим назначением. Его соплеменники пируют, пьют и первыми среди всех воинов, участвующих в битве, пользуются вниманием девиц. Все, но не Арпад. Сотник получил приказ от предводителя Суникаса. И вынуждено отправился в погоню за склавинами.

Конечно, такое назначение можно было бы посчитать и благом, возможностью. Но Арпад больше всего хотел отдохнуть, выпить вина, отпраздновать великую победу, которую гунны добыли для империи ромеев. Да и предводитель гуннов, бывший дука Мессопотании не горел желанием связываться со склавинами. Добычу гунны взяли такую, что увезти не смогут.

Вот только авторитет Суникаса сильно пострадал. Срамные девки, во время «предоставления услуг» шептали другим воинам, как варварам, так и ромеям, что, дескать, даже взявший серебрушку у славного вождя гуннов должен быть наказан.

И теперь даже среди самих гуннов начинали шептаться, что какие-то склавины позволили себе забрать добычу у великих потомков Атиллы. Не важно сколько, хоть бы и ломанный ржавый нож. Но если он трофей гуннов, то никто не может прикасаться хоть бы и к ржавчине.

Даже Суникас, не бывший простаком и уже сталкивался с ромейским коварством, был вынужден подчиниться мнению многих. Иначе его посчитают слабым. И уже считали. Так что мечты о возвращении назначения дуки Мессопотамии все больше размывались множеством препятствий и общественным мнением.

Так что месть… Чтобы не быть дукой, но сохранить лицо, дабы неповадно было другим. И пусть склавины оставили доспехи, даже угодливо привязали персидских коней на месте своего лагеря. Но… ситуация диктовала решения Суникасу.

И даже сотник Арпад прекрасно понимал: скорее всего, его подставляют. Ведь нападение на союзника приравнивается к саботажу. А склавины участвовали в той битве — пусть, по мнению гунна, и отсиделись за своими деревянными кибитками. Перечить же Суникасу — это можно отсчитывать последние секунды своей жизни.

— Вижу! Следы заворачивают к реке! — радостно выкрикнул предводитель десятка, отвечавший за чтение следов.

С самого начала преследования отряд гуннов — четыре сотни воинов — отправился не в ту сторону. Предводитель десятка, Бала, уверял, что взял след, отряд двинулся к Средиземному морю. Но у десятника хватило и смелости, и ума признаться: никакого следа на самом деле нет, и они, скорее всего, идут не туда.

Пришлось спешить, чтобы до заката солнца нагнать склавинов. Чуть не загнали коней. И хотя каждый из четырёх сотен воинов имел заводного коня, всё равно приходилось в меньшей степени рассчитывать на животных — нужно было дать им хотя бы несколько часов отдыха.

— Вижу! — сказал Арпад, скорчив недовольную гримасу. — Трусы!

Так он отреагировал на увиденное: телеги, сомкнутые и выставленные по фронту. По бокам от этого построения был достаточно густой лес с деревьями, имеющими большие раскидистые кроны. Там не пройти слаженному отряду. И лишь одно место, на окраине холма, было пригодным для поднятия на холм верхом.

— По пять стрел пускайте с коней — и спешиваемся! — приказал предводитель гуннов.

Арпад кричал на ходу, но его слова тут же передавали дальше.

Мы сделали все, что могли, что успели. Некоторые телеги лишь подогнали друг к другу, но плохо скрепили. Я хотел ещё перед небольшим холмом, где мы собрались держать оборону, выкопать хотя бы десяток-другой маленьких ям — чтобы гуннам было тяжело прорываться к холму на конях.

Но уже ничего не поправишь. И на том спасибо, что зоркий наблюдатель максимально издалека увидел приближающийся отряд наших врагов. Врагов ли?

Я знаю: в жизни нередко бывает так, что союзники, с которыми бок о бок сражался против общего врага, вдруг становятся противниками. Так что никаких терзаний о том, стоит ли сражаться и проливать кровь гуннов, у меня не было. Они уж точно подобные вопросы себе не задают.

И я бы предпочел, конечно, поговорить сперва. Может, потомки Атиллы включат разум, да поймут, что их используют и подставляют в неменьшей степени, чем меня и мой отряд.

В данном случае я предпочитаю даже откупиться. Больше всего желаю сохранить свой отряд, сделать из него монолит преданных мне бойцов. Если я возвращаюсь к своим истокам, к древним склавинам, то сильный отряд — надежный и весомый аргумент для социализации в любом обществе.

Но, судя по всему, гунны не намерены вести дискуссии. Они натягивали тетивы на свои луки, недвусмысленно сообщая, что собираются сражаться. Значит быть тому.

— Всем спрятаться за телеги! — кричал я, наблюдая, что не все предводители десятков загнали своих бойцов в укрытие.

Не сложно было предположить: гунны сперва будут стрелять из луков. Утреннее сражение показало, что наши деревянные кибитки вполне держат стрелу. Так что пусть потомки «бича Божьего» Атиллы сперва осознают бесполезность своей главной тактики и оружия — а потом уже пойдут в рукопашную.

И вот тут я бы на месте гуннов не был самоуверенным. Склавины, по сравнению даже с другими варварами, выглядели бедно — словно нищие. Но это только если сравнивать вооружение, одежду, быт. А вот что касается роста и силы — тут прав был Прокопий Кесарийский, называя их… нас… рослыми и сильными воинами.

В среднем склавины были выше гуннов чуть ли не на голову. А если взять рост Хлавудия… Ну, с ним тягаться не может даже ни один из моих соплеменников. Сила этого воина — явно компенсация Бога за его некоторое скудоумие.

А как метают дротики! Лучшие в мире дрочисты… дротиметы…

— Приказывай, вождь! — с шальными глазами не просил, а, скорее, умолял рыжий мальчишка.

— Славмир, ступай к Ящеру и не путайся под ногами! — выругался я на манер, как это делают склавины.

Конопатый смешной парнишка. Но порой начинает раздражать своей навязчивостью. Рядом со мной сейчас должен быть не тот, кто перебивает и с истерикой просится в бой, а мои старшие офицеры — или предводители. Но таковых пришлось распределять по флангам. Там и Пирогост, старший сотник Некрас.

— Тук-тук-тук-тук! — ударялись стрелы о массивные доски телег.

Они звучали, что словно толпа непрошеных гостей, стучит в двери. Но таких гостей — за одно место и в музей. Сегодня я приёмов не даю. Правда, было убеждение, что гости начнут стучать уже не стрелами, а своими гнутыми короткими саблями, копьями, а может, и боевыми топорами. Но тогда и хозяевам будет каким веником или кочергой прогнать хулиганов.

А пока мы все сжались к повозкам и пережидали град стрел.

— Отвечаем самострелами через щели! — улучив момент, когда стрел стало лететь меньше, скомандовал я.

У византийцев были арбалеты, которые они почему-то считали худшим оружием, чем лук. Может, потому, что византийская армия редко оказывалась в подобных ситуациях, как мы сейчас? Или потому, что хороший лучник из композитного лука — более грозный воитель, чем арбалетчик?

А что делать, если мы даже подумать не можем о том, чтобы состязаться в стрельбе из лука с гуннами? Нечего тут думать — работать надо!

Скоро захлопали тетивы далеко не самых мощных деревянных, скрепленных прохудившейся веревкой, арбалетов. Болты отправились в полёт. Сквозь одну из щелей я увидел, что с десяток гуннов, начавших спешиваться и толпившихся, получили ранения.

Так что, выходит, самострелы, как это утверждал Прокопий Кесарийский, не такие уж и бесполезные в бою? А если бы это были более мощные арбалеты? И плечи у них были не из дерева, а из гибкой стали? Правда, где взять гибкую сталь? Ну, это уже другой вопрос…

Сражение разгоралось. Я видел, что часть гуннов готовится вступить в рукопашную. И даже некоторые изготавливаются через пологий склон холма взбежать верхом на вершину. Нет, не сражение с персами было вызовом для меня и моего отряда. Но этот бой. Легко не будет.

Арбалеты, между тем, в данной ситуации оказывались лучшим оружием. Лучнику, чтобы натянуть тетиву, нужно некоторое пространство. И он не может стрелять через узкую щель. Ну или это очень неудобно. С арбалетом проще. И промахнуться сложно. Гунны спешивались и заполняли склон холма.

В то же время гуннские всадники заходили слева — по пологому подъёму. Там было узко, путь перегорожен перевёрнутыми телегами. Других мест, где можно было бы подняться верхом к самой преграде, не было. Я так понимаю, что для гунна легче хоть бы и в ад — но только верхом, чем в рай — пешком. Рационально объяснить, зачем они лезут по этой дороге, не могу.

— Сулицы — крикнул я, когда обстрел стрелами почти прекратился.

Вот уж точно оружие, которым лучше склавинов никто не владеет. Не сразу, но пятнадцать дротиков устремились во врага. Четверо гуннов на своих конях уже были у перевёрнутых телег.

— Вжух — пролетели сулицы.

Они, словно метко брошенная палка сбивает спелые груши, выбили всадников из седел — троих из первой линии. А вот последний показывал чудеса джигитовки: подложил ногу под седалище, пытался оттолкнуться и перепрыгнуть через преграду. Но конь в последний момент притормозил — и агрессивный гунн перекувыркнулся через телегу внутрь нашего вагенбурга. Не отвлекаюсь. Там хватает воинов, чтобы прикончить этого смельчака.

Между тем часть гуннов, что спешилась, взяла паузу. Они быстро построились в шеренгу, начали наступление по фронту. В строй врага тут же полетели сулицы. Славяне метко бросали дротики, пробивая немудрёные кожаные доспехи гуннов с редкими металлическими пластинами.

И даже у тех десятников-гуннов, кто был облачен в лучшие брони, от попадания склавинского дротика здоровья не прибавлялось. Может доспех и не пробивало, но такие враги неизменно падали, скатывались вниз по склону холма, увлекая за собой других соплеменников. Ломалась линия, замедлялось продвижение вверх. И неизменно били арбалеты. Двадцать… И почти что десять сраженных врагов от каждой перезарядки и выстрелов.

Конные враги тоже не унимались. Уже двое перепрыгнули телеги.

— Я! — выкрикнул дюжий склавин, чьё имя я и не вспомню.

Он орудовал оглоблей — и, оказывается, это тоже оружие. Сбив двух гуннов, он дал другим славянам возможность обрушить свои небольшие топоры, словно бы томагавки, на поверженных.

— Самострелы, лучники — крикнул я, хотя и видел, что дистанционное оружие продолжает работать.

Большинство склавинов схватили сулицы — привычное оружие. Но этого мало… Хотя…

— Вжух! Вжух! — один подаёт короткое копьё, другой — метает.

Так в паре действуют рыжий подросток Славмир и великан Хлавудий. Вечно препираются друг с другом, имея схожесть в умственном развитии, но большую разницу во всем другом: как в возрасте, так и в силе, они удивительно споро работаюь. Эффективность в том месте, где Славмир-Хлавудий держат оборону была самой высокой.

Метает, конечно, мой телохранитель, как не человек, а мифический великан. Делает это так, что сулица сбивает одного гунна, подбрасывает его в воздух, тот налетает на двоих соплеменников — и вся троица дружно скатывается вниз. Ну, кроме того, в чьём теле торчит древко. Мощно. Все бы так, и мы уже погнали бы врага.

Но этого не хватало. Я понимал, что мы задерживаем врага, но пока что лишь отсрочиваем неминуемое. Неужели я в этом времени, чтобы вот тут погибнуть? Тело всё тряслось, в голове роились мысли, не складываясь воедино. Похожие эмоции, как и в бою будущего. Но явно тут красок в переживаниях больше. Все же рукопашный ближний бой более эмоционально нагруженный, чем стрелять с дистанции.

— Собраться! — командовал я сам себе.

И приказы собственные исполнял. Неимоверно как, но получалось унять тремор, отогнать лишние эмоции и тогда открывалось больше видения происходящего.

Заработали наши сложносоставные луки, бьющие навесом. Я уже перезарядил арбалет. Слишком долго перезаряжать. Каждый выстрел начинаешь ценить.

— Ну? Кто тут в дорогих мехах и бронях? — бормочу себе под нос, всматриваясь через щель в тех гуннов, что карабкались по склону.

— Бдын — глухо щёлкнула тетива.

Болт ушёл в одного из командиров.

— Есть — радуюсь я, понимая, что попал.

Но не любуюсь, как враг падает, сбивая следом идущих. Некогда.

Выстрел. Ещё один. Я уже чувствовал попадания — и не тянуло смотреть на результат. Только целясь в очередного всадника, по вспышкам движения улавливал, как падают кони вместе со всадниками, а тех, кто уцелел, давят собственные соплеменники.

Мудр Доброслов командует лучниками — их слаженный залп берёт кровавую жатву: не меньше десятка гуннов выбиты стрелами. Но этого мало.

— Бери! — слышу сбоку.

Поворачиваюсь — и не удивляюсь. Некогда. Даная стоит пригнувшись, в каждой руке — взведённый арбалет. Оба заряжены. Осталось только вставить болты и стрелять.

— Перезаряжай! — приказываю я, в этот момент совершенно забыв, что она беременна, что её нужно беречь.

— Бдын — делаю следующий выстрел.

Целюсь новым арбалетом. Но не стреляю. Приходит понимание — пора… Гунны уже почти на вершине. Если не сейчас, то никогда.

— Бревна! — кричу я на разрыв голосовых связок, и мой приказ тут же дублируется.

Вижу, как к склону подскакивает ещё около сотни гуннских конных стрелков. Сотня вражеских стрел взметнулась в небо.

— Щиты! Укрыться за телегами! — прокричал я, но этот приказ был почти что противоречием предыдущего.

Поздно. Для немалого числа воинов… Поздно… Сложно сидеть в укрытии и наблюдать, как твоих бойцов пронзают стрелы. А было бы ещё хуже — не будь у склавинов трофейных доспехов.

Гунны, выпустившие стрелы, стали спешиваться. И… их настигла кара. Четыре десятка славянских лучников пустили ответку навесом. И словно бы сами боги направили стрелы — враг умывается кровью. Их потери явно больше, чем наши.

Конные перестали прорываться сбоку. Там стоял уже и Пирогост, хватало воинов с сулицами. На этом участке отбились. А вот по фронту давление усиливалось.

И тут во врага начали сбрасывать большие обтёсанные брёвна. Они скидывались с крыш повозок, порой и ценой жизни воинов, которых тут же срезала гуннская стрела, как только склавин появлялся в поле зрения врага. Потом бревна ударялись о склон, взмывали ввысь и устремлялись с холма, погребая под собой гуннов. Страшное оружие. Сотню настырных врагов, почти достигших вершины, сметало вниз. Туда же полетели камни, собранные заранее.

— На, песий сын! — зазвучал тонкий голос Славмира.

Он уже воевал пращой, и управлялся с ней удивительно ловко. Сейчас камень попал одному гунну точно в шлем — помял, оглушил, сбил с ног. А дальше — враг скатился. И этого хватило — этот гунн уже не боец. С новой силой и злобой склавины метали сулицы. Лучники стреляли навесом — не прицельно, но метко. Врагу доставалось.

Гунны откатились, собирались с силами. Я огляделся.

— Раненых в укрытие — крикнул я.

— Гунны колом бить будут — выкрикнул Доброслов.

Колом? Колесом? Вспомнилось — тактика конных стрелков, называемая «круговорот», или как-то так.

Выучка противника поражала. Часть наступающих всадников остановилась, пропустила вперёд остальных — и стала разворачиваться в круг. По очереди, с седла, они начали стрелять. Впереди скакали два десятка воинов с двумя саблями в руках. Эти — опасны. Степные берсерки? Да ладно, но ведь открыты для сулиц.

И я прав. Дротики полетели в этих отважных гуннов. Некоторые падают, другие же настырно продолжают наступать. Настроены враги решительно. Вот они уже у левого склона холма, вновь на той пологой дороге.

Немыслимо!.. Прыжок с опорой на седло и спину коня — и степняки внутри вагенбурга. Падают на ноги, кувыркаются, встают и бегут к центру. Наверняка — чтобы внести сумятицу, открыть путь соплеменникам на холм.

И вот уже больше трех десятков гуннов внутри укрепления. Они наведут шороху, способны ценой своих жизней расстроить нашу оборону. Пятеро так и в мою сторону бегут. Увидели, что я в добрых доспехах? Значит, предводитель? Или в лицо знают? Нет, я же в шлеме.

— Это мои! — прокричал я.

— Бдын! — разряжаю арбалет в ближайшего.

Болт впивается в грудь. Гунн падает.

Остальные продолжают бег, зло нечленораздельно кричат и заносят над головой кривые сабли.

— Вжух! — стрела впивается в шею одного из них.

Кто же такой меткий у нас в отряде. Времени узнать это нет. Я бегу навстречу оставшимся троим. Если они подойдут — Даная погибнет. Её, беззащитную, убьют первой. Почему возле меня нет других воинов? Или… А другие-то заняты не менее важным делом. Остатки обезумевших гуннов вновь перли на вершину холма, переступали через убитых и покалеченных соплеменников, но шли. И приходилось вновь бросать камни, метать последние остатки дротиков, стрелять из арбалетов.

Тем временем я рядом со своими личными противниками. Ближайший гунн заносит саблю над головой. Ухожу резко в сторону. Второй — уже рядом.

— Дзынь! — принимаю удар саблёй на меч.

Успеваю заметить зазубрины на клинке.

Третий гунн бросился сбоку — я едва успел откатиться. Его сабля просвистела в волосах. Хлавудий, увидев опасность, ринулся ко мне — но запнулся о телегу, с грохотом, перекрывающим звуки боя, великан завалился. Как же не ловкий!

— Я здесь, вождь! Я помогу! — прокричал с боку Славмир.

А потом я увидел летящий камень. Снаряд, пущенный из пращи Славмиром угодил в глаз одному из врагов. Тот взвыл, закрутился, сбивая с ритма остальных.

— Держись! — крикнул Хлавудий, поднимаясь.

Я вскочил, рубанул по ноге ближайшего. Клинок скользнул по поножам. У этого они есть! Богатый! Меч разрезает кожаный ремень на поножах — гунн захромал. Второй уже совсем рядом. Один из моих бойцов бежит на подмогу. Гунн отвлекается на него, рубит сверху. Сабля застревает в ключице моего бойца, враг не успевает выдернуть свой клинок.

Выставляю свой меч для укола. Неожиданно, так, что я на миг опешил, гунн мощно бьет мне по запястью, в котором я держу клинок. Меч отлетает в сторону.

Удар мне в корпус. Блокирую. Ответный в плечо. Гунн вскрикнул, но не отступил.

Даная, не дожидаясь приказа, вложила болт в арбалет и выстрелила. Болт впился в бедро гунна. Ранение пришлось на опорную ногу врага, он заваливается, но тут же пополз в мою сторону, хрипя, рыча, как зверь.

Удар. Со всей мощи бью ногой в голову гунна. Он замирает. Тут же подымаю свой меч и, держа двумя руками клинок, вонзаю его в спину врага.

Я оглядел поле. Телеги в крови. Мёртвые гунны. Мёртвые склавины. Сулицы, застрявшие в телах, оперения стрел и болтов, торчащие из тел врагов и, что должно было удручать, моих соплеменников. Времени для душевных терзаний не было.

— Вождь я с тобой! — выкрикнул Славмир, оказавшийся рядом.

Парень размахивал пращой, крутя головой и выискивая очередного врага, чтобы пусть в него свой снаряд. И как мне относиться теперь в этому рыжему подростку? Его эффективность в бою была необычайно велика. Тут и язык не повернется подтрунивать.

— Пирогост! В копья! — кричу я, замечая, что один из моих ближников уже отбился на своем участке от гуннов.

Рядом с ним не менее полусотни воинов. Стоят без дела. Подбегаю к ним.

— В копья, в строй! Вперед! — кричу я, становясь за построением склавинов.

Не идеальный строй, мало щитов впереди, но они есть. И такая организованная сила — тоже сила.

— Вдоль повозок! — кричу я.

Пирогост командует бойцами. Выдвигаемся по периметру вагенбурга. Мы делали шаг за шагом, тесня прорвавшихся врагов, сбрасывая тех гуннов, что взобрались на телеги. Другие соплеменники, пропуская нас, хватали камни и продолжали сбрасывать их по склону.

— Некрас! Готовь конных! — кричу я.

Да, больше, чем три десятка конных мы выставить не могли. Но и это уже сила. Понятно, что враг выдыхается, число гуннов сокращается. И еще один, но слаженный удар и все… победа за нами.

— Держи! — рядом оказалась Даная.

Она вновь держала в руках два взведенных арбалета. Железная баба! Наша кровь, славянская! Нужно только после боя поджечь избу, чтобы Даная в нее вошла и коня подготовить, чтобы она его останавливала.

Оставляю Пирогоста и его отряд, взбираюсь на одну из повозок там, где уже было расчищено от гуннов. Смотрю…

— Экий вражина! — приговариваю я, целясь в одного воина, в богатых доспехах, с притороченным к седлу мехом.

Признак статусности.

— Бдын! — спускаю тетиву.

Арбалетный болт ударяет в голову, скорее всего, предводителя отрядов гуннов. Он вываливается с седла. И тут… пусть я еще не увидел признаков, гунны сломались. Я словно бы почувствовал, как мой выстрел окончательно решил исход боя.

Гунны, завидев, что их предводитель упал, не обращая внимания на то, что болт лишь по касательной ударил в голову, скорее всего он еще живой, запаниковали.

— Всем вперед! Со склона спускаемся! — закричал я.

Самое время с криком обрушиться в контратаку. И прямо сейчас сотник Некрас, раздвинув повозки, стал спускаться с тремя десятками склавинских всадников с холма. Сопротивляться даже трем десяткам решительных склавинских воинов, уже было некому.

— Ура! — кричал я, перепрыгивая через наши укрепления, сбегая со склона холма.

Враг бежал. Русское, ну пусть славянское, «ура», впервые гонит врага прочь. И пусть только я использовал этот боевой клич, но в следующий раз научу ему и всех своих бойцов.

Победа!