Славянин 1. Возвращение к истокам

Глава 12

Трапезунд

20 июля 530 года

— Стоим здесь лагерем. Окружаем себя повозками. Копаем ров, насыпаем вал. Ров — не менее двух ростов в глубину, вал — не менее одного роста в высоту, — давал я задание.

И было откровенно безразлично, с какими недоумёнными глазами на меня смотрели люди. Они — солдаты. Я их командир. Я приказал, они должны сделать. Причём я не думал, что это моя прихоть, каприз.

Сложно капать? Согласен. Деревянными, то ли лопатами, то ли… даже не знаю… дощечками, сложно капать. Но нужно. Само наличие оборонительных линий уже отвадит будь кого. И еще не понятно окончательно, получилось ли нам оторваться от гуннов. Если они, конечно, отправились в погоню.

У нас достаточно много добра, в том числе и животных, которых с превеликим удовольствием заберут у нас хоть бы и власти этого небольшого городка, хоть бы и какие-нибудь другие силы.

Может быть, достаточно даже и трёх сотен византийских военных, чтобы напасть на нас и ограбить. Власть? Порядок? Я буду рад, если это здесь имеется. Но всё же нужно всегда готовиться к худшему.

Была ещё одна немаловажная причина, которая подвигла отправиться именно к Трапезунду. Это совершенно другая фема — провинция Византии. Как объясняла Даная, Трапез — именно так назывался в это время город — относился к феме под названием Первая Армения.

И тут были сильны позиции византийского же Понта, Крыма. Так что если гунны и придут на эти земли, то местные власти, скорее всего, расценят подобную наглость по-своему. Понятно, что при таком стечении обстоятельств и мой отряд может подвергнуться в не меньшей степени расправе, чем и гунны. Но окапаемся и поклонимся власти города. Узнаю, кому, так и взятку занесу. Только бы добраться до своих земель. Меня уже начинало трясти от пребывания на чужбине.

— Но почему ты меня не берёшь? Разве же я не достоин сопровождать тебя, вождь? — спрашивал Славмир.

Этот настырный и наглый подросток либо добьётся в своей жизни много чего, либо его кто-нибудь еще более нетерпеливый прибьёт. Не могу сказать с уверенностью, что это буду не я.

— Сказано тебе, что я буду отыгрывать роль купца. Ну какое из тебя сопровождение знатного богатого человека? — говорил я.

— Хлавудия с собой берёшь и Пирогоста. Того и гляди, Хлавудий ещё где-нибудь кучу наложит на площади в городе, а я не наложу, — видимо, у Славмира заканчивались аргументы.

Я не стал объяснять ему, что у богатого купца обязательно должны быть охранники. Пирогост с Хлавудием для этой роли подходят, как никто другой. Да и они, как ни крути, помогут, случись что. Против городской стражи не выстоят, но вот каких жуликов отгонят.

Посовещавшись, ещё на подходе к городу, мной было принято решение сыграть торговых людей из Медины. Язык арабский когда-то я более-менее знал. Удивительно, но, судя по всему, он претерпел куда как меньше изменений временем, чем другие языки.

Сопровождать меня будет Даная, в качестве, так сказать, элитной эскортницы. Когда эта дамочка обрядилась в дорогие одежды — не понять каким образом оказавшиеся у неё, я даже подозреваю, что украла перед самым нашим уходом, — ахнули все.

Перед Военным Советом предстала красотка — холёная, пахнущая эфирными маслами, сверкающая из-за масла. И туника была на ней, не беднее, чем я видел на Антонине. Так что с такой дамой появиться в свете точно было не зазорным. Напротив, это подчёркивало мой статус.

И в прошлой жизни у меня возникал вопрос, и в этой он появился… Вот как женщины это делают? Как они умеют преображаться из практически замухрышек в роковых красоток?

И я, конечно, соответствовал. Шёлковое одеяние нашлось. И сандалии добротные. Но самое главное, что у меня практически на всех пальцах были перстни — вот это наиболее весомый индикатор, что я человек богатый.

— Ещё раз повторю, — когда Хлавудий пинком по филейной части Славмира, прогнал мальчишку, решил уточнить я. — Я — знатный купец, зовут меня Абубакр. Вы — моя охрана, а весь отряд — сопровождение моего груза. Направляюсь я к антам, чтобы купить у них меха и льняное полотно.

Ромеи практически сплошь и рядом — это ещё те заносчивые люди, считающие себя уникальными, в противопоставлении варварам. И если показаться в городе или рассказывать о том, что я великий военный вождь склавинов, то это будет ничем иным, как поводом для насмешек.

Но что в худеющем без торговли в последнее время портовом городе Трапезунде ценно — это любой купец, который будет готов заплатить за логистические услуги, даст пошлину, взятки всучит изнуряющим от недостатка коррупционных схем представителям власти.

Так что пришлось повязать тюрбан на голову, чтобы скрыть свои выцветшие светло-русые волосы, и прикинуться арабом. Конечно, мне бы ещё не помешал ряд пластических операций на лице, но жара, особенно последних дней, сделала мою кожу смуглой — загара должно, по идее, хватить на то, чтобы не возникло вопросов к моей пигментации кожи.

— Скачут — выкрикнули бойцы, которые оставались ответственными за наблюдением округи.

Мы располагались недалеко от большой горы, покрытой густым лесом, рядом была речушка, заросшая кустами. Так что оставалась надежда, что отряд будет замечен не сразу. Однако, видимо, мы обнаружены.

— Кто такие? — спрашивал всадник с чёрными кучерявыми волосами, с непокрытой головой, но грозного вида.

Уже немного разбираюсь в статусных доспехах, и к нам явно послали одного из букелариев — телохранителей местного правителя-дуки.

— Торговый человек из славного города Медины, достопочтенный Абубакр, — говорил не я, выкрикивала Даная.

Вряд ли в традициях арабов, даже тех, которые ещё не приняли ислам, было давать первое слово женщине. Но наша единственная представительница слабого пола в отряде свободно разговаривала на греческом языке и даже сносно знала другие языки, бытовавшие в Византии. Так что частично ей вести переговоры.

Я же стоял рядом и активно надувал щёки. В это время, как, впрочем, и почти во все другие времена, не будет, к примеру, крестьянин вести себя так, словно бы он господин. Другая психология, другой ум, отсутствие хоть какого-то образования и манерности не позволит это сделать. Так что право имеют надувать щёки только те, кто действительно имеет статус.

Букелларий посмотрел на меня внимательным, пронзительным взглядом, что-то хмыкнул себе под нос, а потом слез с коня и не сильно глубоко поклонился.

— Может ли господин проследовать за мной? И сказать мне, кто эти люди, что сопровождают тебя? — настойчиво, но между тем и с нотками уважения, просьбы, спрашивал букелларий.

— Мой господин нанял этих людей, чтобы они сопроводили его на земле скифов-антов. Эти воины славно бились против персов. В той битве и мой господин помог войску императора Юстиниана держать славную победу.

Слова прозвучали правильные. Предводитель букеллариев словно бы проникся уважением, ещё раз поклонился. По всему было видно, что он ещё не знает о победе. Но и то, что верен присяге, гордится успехами своих соотечественников.

— Я архонт Артавазд. И я рад, что подлых персов одолели. И буду признателен, если мне расскажут, как было в том сражении. И я сожалею, что дука отправился поклониться императору и потому принять вас не сможет. Но вы можете рассчитывать на меня, — на ломаном греческом языке говорил предводитель небольшого отряда конных воинов

— Я благодарю тебя, архонт, но я сам решу, когда мне прийти в город. Но я найду тебя и поговорю с тобой. Прими от меня же подарок себе, — сказал я и лично подошел к офицеру, дал ему перстень.

Не самый дорогой… Надеюсь. Но мне нужно было отвязаться от представителя власти, и он уехал.

Скоро, через несколько часов, как убыл архонт, я со своим небольшим сопровождением шел по улицам Трапезунда, привлекая всеобщее внимание. Город был небольшим, но не пустовал. Не был настолько малым, чтобы удивляться каждому незнакомому лицу, но конкретно мы внимание привлекали.

Возможно, несколько переборщили с преобразованием Данаи в истинную красотку. Либо же выбранный мною образ арабского купца был достаточно экзотичным для этих мест. Оборачивались, смотрели в след, что-то говорили, но…

— Пирогост, прямо! — сказал я так, чтобы не сильно выдавать себя, не громко, не делая лишних движений.

Братки! Вот почему они во все времена такие похожие? Стоят трое, ножичком играют, делают вид, словно бы и не при делах, но один то и дело зыркает на нашу процессию.

И вот он, сплюнув, по-пижонски лишь спиной отталкивается от стены одного из строений, на которую только что облокачивался, направляется нам наперерез. Причем настолько демонстративно смотрит в другую сторону, что так и хочется упрекнуть плохого актера в неискренности. Тут же еще один идет навстречу. Сзади появляется третий.

У меня на поясе висят толстые кошели. Но… денег с собой почти и нет. Ну не идиот же я брать с собой в пока что условно враждебный город большие суммы. У нас у каждого по пару серебряных монет. Лишь только, так, на всякий случай, пять золотых. Но те были спрятаны под одеждой и не на показ.

И тут тот, что шел спереди, вроде бы, как и не замечая нас, дернулся ко мне. Его рука потянулась к моему поясу. А в руке мелькнуло малое лезвие, что-то похоже на скальпель, зажатый в двух пальцах. Подрезать хотел кошели и свалить? Или меня подрезать?

— Бум! — мощнейший удар кулаком Пирогоста укладывает первого бандита на утрамбованную землю.

— Ах ты тать! — взревел Хлавудий и как…

Сверху, словно бы забивая гвозди, вбивая в землю, великан обрушил удар на второго уличного бандита. Тот как будто стал ниже. Может так быть, что и несколько позвонков сложились от такого мощного удара.

— Куда! — на словенском сказал я, хватая третьего за руку. Прокручиваю ему кисть и вынуждаю стать на колени.

— Отпусти, господин! Богом молю, отпусти! — взмолился мой пленник, пока два его подельника все еще находились в глубоком нокауте.

— С чего напали на меня? — спросил я на греческом.

— Так по всему видно, что ты богат… Отпусти, и не будет у меня зла на тебя, — продолжал молить бандит.

Нет, все же не молить. В его тоне угадывается угроза.

По всему я должен был сдать этих воров властям. Полиции тут не будет, но какая-то стража быть обязана. Но я на чужбине, они у себя в доме.

— Что тут происходит? Почему ты ломаешь руку этому уважаемому горожанину? — словно бы случайно… нет… появился, судя по всему, страж порядка.

Боец был с копьем, в кожаном доспехе. Рядом с ним еще двое. В зеленых плащах с гербом Восточной Римской империи.

— Это я тебя спросить должен. Что тут происходит? Почему меня, героя сражения при Даре ограбить хотят в этом городе? Или мне нужно послать вестового к дуке Месопотамии Велизарию? Я четыре дня назад вино с ним пил перед сражением, — сказал я.

И ведь почти ни в чем не солгал.

Стражники стушевались. А я сделал максимально надменное лицо, да еще как бы ненароком показал свои руки. Мои пальцы были увешены перстнями с камнями.

— Я тогда отправлю своего человека, чтобы он привел сюда архонта Артавазда. Он поклонился мне, а ты… Ты не архонт. Ты кто? — наседал я на стражника. — Пошли вон! [архонт — офицер в войске ромеев].

Я отшвырнул все еще стоящего на коленях бандита.

Если бы я жил здесь, то порядок навел бы. А так… было видно, что коррупционер и бандит уже поняли — я не по их зубам. По крайней мере, спросят у архонта букерллариев Артавазда. А я долго в городе быть не намерен.

— Пошли! — сказал я своему сопровождению и показал пример, как можно уходить с гордо поднятой головой, как всласть имущий.

Даже задел плечом того стражника, что работал заодно с бандитами. И… не удержался. Ловкость рук и никакого мошенничества. Уж больно мне понравился тот ножичек, что зажимал бандит двумя пальцами. Ну и подрезал кошель на поясе. А чего это они! Тем более, что стражники начали разборки со своими подельниками-бандитами.

— Ты бы выбирал кого грабить, пес! — донеслось до меня начало выволочки побитых щипачей.

Я не знал куда идти, но понимал, что лучше покинуть это место. Так что, как те потерявшиеся, зашедшие за границы отеля, туристы, мы пошли, чтобы идти. Главное же держаться моря.

Вопреки тому, что присланный к нам в лагерь архонт букеллариев жаловался на крайне скудную торговлю в городе, мне показалось, что порт этого города достаточно многолюден, и товаров, выложенных на лавках, стоящих под навесами, немалое количество. И не заметил, чтобы многие пространства рыночной площади пустовали.

Нет, все же я бродил вдоль лавок более вдумчиво, чем большинство туристов в будущем.

— Хлавудий, спрашивай у всех сколько серебра стоит их товар, — через некоторое время сказал я.

— Почему я? — с интересом спросил великан.

Я только покачал головой. Ну не объяснять же недалекому умом человеку, что он недалекий человек! Если услышат вопрос от Хлавудия, то ответят, убоятся промолчать. Ну и он обладатель лица, не искушенного интеллектом, ему можно. А вот если я начну у всех спрашивать, чтобы точно определить стоимость серебра, то мне не по статусу. По крайней мере, того статуса, что я отыгрываю.

Понял… Серебряная монета — это очень немало. Скажем так, это неделя относительно шикарной жизни, обрез шелковой ткани, хороший, без укрошательств, кинжал. Это очень важно знать стоимость денег.

— А теперь разделяемся. Даная с Пирогостом, идите в местный дом встреч, — приказывал я, когда всё же удалось немного затеряться в толпе.

Нашей единственной женщине предстояло раздобыть информацию. Я посчитал, что в публичном доме обязательно должны будут знать, какие корабли в Трапезунде стоят, к кому можно обратиться за тем, чтобы переправиться через море.

Там при желании могут узнать всё, что угодно. И если предложить пару серебряных монет, то информация обязательно будет добыта. И уж кому будет проще всего договориться со своими коллегами, пусть бы даже и с приставкой «бывшие», чем не Данае?

Ну а то, что её будет сопровождать исполняющий роль охранника Пирогост, должно защитить нашу единственную даму в отряде от посягательств кого бы то ни было.

Я не мог досконально знать, но был убеждён, что в подобных портовых городах, где немалое количество иноземцев, должна быть определённая правоохранительная система или же правила, продиктованные позицией сильного. Если тебя охраняют — значит, ты важный. Если ты важный, то с тобой не нужно связываться, себе дороже.

Подобные правила на Востоке были и в покинутом мною будущем. Уверен, что они работают для всех времён. Ну и одежда — она маркер достатка, положения в обществе и силы. Одетая в шелка Даная и облачённый в двойной доспех Бессмертного Пирогост неизменно произведут впечатление.

Да? И вот это все сработало, когда меня хотели ограбить? Или подрезать кошель можно и у статусного?

Я, в сопровождении Хлавудия, продолжал прохаживаться по рынку. И не нужно было делать удивлённое лицо, потому как оно и без того было заинтересованным, когда я рассматривал различные товары и людей, которые их продавали.

Нет, абсолютного интернационала на рыночной площади, которая находилась рядом с портом, я не обнаружил. Азиатов не было. Двух чернокожих людей я увидел, они сопровождали, наверное, одного из купцов. Видно было, как двое молодых мужиков несли на плечах карету со своим господином, а тот прятался за шторками. По-моему, в Европе в XVIII веке этот экипаж назывался портшез.

— Сколько это стоит? — изображая ломаную речь на греческом языке, спросил я.

При этом указывал на льняную ткань. Не выдержал, сам поинтересовался. Все же лен… Мои предки его должны производить в товарном количестве. А стоит то…

— Такому важному господину отдам недорого: серебряный кругляш за два обреза.

Я чуть было не поперхнулся. Конечно, ещё не освоился с нынешними товарно-денежными отношениями, что сколько стоит. Но обрез, если я правильно понял, — это около трёх метров, и целая серебряная монета за него — это очень прибыльно сюда приехать со льном.

Можно взять себе на заметку. Если когда-нибудь будет такая возможность, то один раз приплыть и привезти партию льна можно. Но, конечно же, не на постоянной основе, так как цены на товар быстро упадут.

И о чём я только думаю? Ещё не обзавёлся себе углом, где можно будет прилечь и отдохнуть, а уже планирую о каких-то торговых операциях.

В целом на рынке предлагали всё те же товары массового потребления. Было здесь немало металла — не столько оружия, сколько бытового или украшений. С оружием была только одна лавка, и цены, как по мне, там просто зашкаливали.

У нас могло бы быть много оружия для продажи. У тех же гуннов было собрано почти три сотни гнутых сабель. Ещё немало было копий, вместе с нашими, которые склавина имели с самого начала, — теперь их почти четыре сотни.

Но когда я заикнулся, что легче всё-таки переносить серебро в мешках, чем таскать большие объёмы железа, намекнув, что было бы неплохо продать часть оружия, на меня впервые посмотрели, как на слегка не в себе. И я понял, что нет у меня власти заставить воинов продавать хорошее, по их мнению, оружие.

— Где же ты столько железа возьмёшь, когда вернёмся в места наши? — удивлённо спрашивал меня тогда мудр Доброслав.

Ну, имеются у меня мысли, как можно железо производить больше, чем это делают славяне. Чем это делают даже ромеи. Но пока это всё идеи. И, действительно, не стоит лишаться такой возможности, как вооружить людей хоть каким оружием, пусть и не одинаковым, бессистемным.

А вот я предпочёл бы приобрести что-то вроде казацкой шашки образца самого конца XIX века или начала XX века. По мне, то оружие было очень даже подходящим под современные реалии.

Но ничего похожего на продажу не выставляли. И никаких тебе шпаг или рапир, или хотя бы полуторного меча. Силёнок-то у меня хватает, чтобы использовать клинок куда как больший, а не этот на вид несуразный толстыш-гладиус, что был приторочен к поясу.

Зря я всё-таки Пирогоста отправил вместе с Данаей. И обсудить-то увиденное не с кем. Хлавудий, конечно, как мера устрашения всех вокруг подходит куда как больше, но вот с ним не поговорить и не обсудить ничего.

— Купец… Если ты купец… С тобой хотят поговорить, — неожиданно сбоку раздался голос.

Говорили на греческом языке, но я слышал знакомый акцент… Что? Словом владеющий человек? Славянин? Очень интересно.