Славянин 1. Возвращение к истокам

Глава 2

15 июня 530 года

Копье втыкается в то место, где я только что был. Все же чуйка сработала. Вижу другое копье, лежит в трех метрах от меня. Конь проскакал мимо. Разворачивается. Идет на вторую атаку. Все еще не понимаю, что происходит. Да и не до размышлений. Полная концентрация.

Шаг, шаг. Подхватываю копье. Неудобно, конечно, никогда не тренировался древковым оружием. Шестом — да, баловался. Металлическая «машина» фырчит, бьет копытом в предвкушении. Всадник ударяет животному по бокам. Медленно, но ускоряясь, конь вновь прет на меня.

— Ну, давай! — кричу я.

Что за язык? Понимаю, что говорю, но ведь это иностранный. Или диалект… Русский… славянский. Но все потом, сейчас…

Где он взял второе копье? То оружие так и торчит в песке. Ситуация сложнее. Без копья всадник мне бы понравился больше. А так он мне что, нравится? Щит. Вот он мне нужен. Быстро беру круглый щит. Деревянный, обшитый кожей. Выдержит ли? Но менять решение некогда.

Стою. Жду. Метров пять до коня. Чуть смещаюсь в сторону. Запрокидываю щит вверх, на голову. Вставляю свое копье в землю, другой конец держу крепко.

Удар… Мля, больно же! Но всадник бьет в щит. Тот трещит, но выдерживает удар. Что не скажешь про мою руку. Ушибся точно. Такая отдача от удара копья!

Тут же конь цепляется о подставленное копье. Животное прет дальше. Я удерживаю копье, но заваливаюсь с ним в руках. Треск, древко моего оружия ломается. Но и конь заплетается, рушится исполин. А его всадник кубарем летит в сторону.

Встаю. Беру обломок своего копья и быстро подхожу к врагу. Рыцарь, или кто он такой, лежит на спине. Шлем покосило, но один глаз противника я вижу. Молящий взгляд. Каждому живому существу, даже тому, кто казалось готов умирать, все равно жизнь дорога. И меня беззвучно молят о пощаде.

— Вставай! — говорю я.

Одновременно смотрю вокруг. Что за место? Похоже, что есть какие-то схожие черты места с тем, где я погиб. Погиб? Да я живее всех живых. Такой легкости не ощущал… Да и не помню, когда раньше.

Мужик в железе застонал и стал все более оживленно шевелиться.

Черт его знает, что происходит. Но вот так, за здорово живешь лишать жизни человека? Да и вдруг это фестиваль такой… реалистичный. Тут организаторов нудно на копье насаживать, как бы это не звучало двусмысленно.

— Убей! Убей! — кричал, наверное, мне.

Очередной «киношедевр» про гладиаторов снимают?

— Аве Цезарь! Идущий на смерть приветствует тебя! — выкрикнул я, ходя вокруг поверженного соперника.

Что-то мне кажется — вон те мужики в льняных рубахах переигрывают. Так рьяно кричать об убийстве… Наберут, мля, массовку.

— Срази его! — кричат из толпы.

Мой соперник встает. С трудом, опираясь на руки. И что делать? Толпа ликует убить. А с хрена ли я должен повиноваться толпе?

Подхожу к мужику, подаю ему руку.

Лезвие согнутого клинка рассекает воздух в том месте, где только что была моя рука.

— Что происходит? — спрашиваю я вначале на русском языке.

Отклика нет.

Против меня выставили что-то похожее то ли на ятаган, то ли на тяжелую саблю. Я пячусь от мужика, повторяя все ту же фразу, но теперь на разных языках.

— Что происходит? — говорю на аравийском диалекте арабского языка.

— Я тебя убиваю, грязный склавин, — прорычал мужик.

— Ты саблю спрячь, а то рассержусь, — говорю я, начиная идти по кругу.

Вот же человек! Ну только что молил о пощаде. Да молчал, но тот взгляд сложно спутать.

И тут он делает рывок в мою сторону. Двумя шагами ухожу влево, лезвие вновь чуть меня не задевает. Сгибаюсь, беру песок и кидаю его в лицо мужику в железе. Да, там наносник, там и подбородок прикрыт железом. Но глаза у мужика открыты.

Он морщится и я, разбегаясь, отталкиваюсь и двумя ногами бью в грудь мужика. Он заваливается, сабля улетает в сторону. Не хочу убивать, но вот по морде настучать, чтобы охладить пыл, я должен. Кожаные ремешки перерезаю наконечником копья и снимаю шлем у мужика. Темноволосый, смуглый, с большим выразительным орлиным носом. Не русская физиономия. Тем легче.

— На! На! — оседлав «железного человека» лупашу его по лицу.

— Убей! Убей! — орет толпа с одной стороны.

Сыплет проклятиями толпа с противоположной стороны, где, видимо, болельщики моего оппонента.

Лицо противника в крови. Хватит…

Начинаю вставать. И тут… Я не понял, как почувствовал, но мужик в железе, уже лежащий на песке и должный ждать медиков, попытался пырнуть меня ножом.

Перехватываю его руку. Выбиваю нож. Завожу на болевой руку мужика, но ничего не выходит, несмотря на то, что доспехи на мужике были удивительно гибкими. Еще раз, уже с изрядной силой бью ему в нос. Такой выразительный… был. Сейчас покосившийся в сторону. Готов. Нокаут.

Встаю.

— Андрей! Андрей! — кричат в одной стороне толпа воинов.

В другой стороне тоже звуки. И вот этот язык мне было сложно разобрать. Фарси? Если и он, то очень отдаленно похожий. Но какие-то слова я разбираю. И вот эти мужики явно недовольны произошедшим.

Прохожу мимо еще одного поверженного воина. Этот был, словно брат-близнец вырубленного мной. По крайней мере, в таком же доспехе. Закрались предположения, что это я его так.

Я? А кто я? Смотрю на руки. Не мои. Руки — не самое то, по чем можно судить, я это или не я. Тут бы в зеркало взглянуть. Однако, словно бы не моя походка. Легкая, словно подпрыгиваю. Зрение лучше. У меня-то уже портилось и так далеко и отчётливо я не видел.

Подозрения, что я не в своем теле, уже считаю доказанными.

— Андрей! Андрей! — скандируют воины.

Оглядываюсь. Приходится щуриться. Яркое солнце будто бы специально только меня и выслеживает, чтобы слепить. Но замечаю, или чувствую, что… Место то, где я только что был. Вон тот взгорок, в километре. Там стоят воины, видимо, союзники мужика, что я только что оглушил.

А руины? Их нет! Но есть крепость, большая. Стены по метров двадцать в высоту. Под стенами ров с водой. Повсюду перекинуты мостки через ров. Это… Это же руины.

Вон видно, как из скальной породы справа от крепости, торчат люди, словно бы нависают из окон. Но это, скорее, двери в те небольшие помещения, выдолбленные в небольшой скале, которые я успел заметить… До вот только что и заметил, а потом картинка сменилась и я тут. Где?

Крехтя, словно тот старый дед, я подхватываю тело мужика. Он дышит, но не приходит в себя. Кровь хлещет из сломанного носа. Нужна срочно медицинская помощь. Иду в сторону скандирующих мое имя.

Оглянулся. С одной стороны, стоящие на холме, явно грозили оружием. И точно не призывали отобедать. По тону выкриков оттуда было понятно, что приятного мне вслед не кричат. Как бы не проклинают и не грозят карами небесным. Вычленил знакомое словно на фарси: «огонь». Наверное посылают меня в пекло.

Стоять и дальше хлопать ресницами? Не умно. Идти? Да, но в ту сторону, где меня приветствуют. Посмотрел на небо. Прищурился от яркости солнца. Ни росчерков пролетевших самолетов, ни жужжащих дронов, не обнаружено.

Я шел и как-будто бы погружался в топи. Уже кое что начинал понимать, но отказывался верить.

— Врача! — кричу на обступающих меня людей.

Никого не волнует, что у меня на руках избитый человек.

— Помогите, мля! — начинаю злиться я.

Точно не пушинку на себе тащил. Хотя и силушки вроде бы как хватает.

Рядом был ров, оказалось, что и кроме того, с водой, вокруг крепости, есть другой, не особо глубокий, выдвинутый словно по центру. Я вступил на дощатый настил. Два толстых и длинных бревна соединяли края рва. На них набили грубо обтесанные доски.

Странно. Где такие бревна то взяли? Вокруг было немного деревьев, да и то, какие-то низкие, с пышной кроной, похожие на ивы, но вряд ли они.

— Вождь, давай помогу! — подскочил один молодой парень.

Светловолосый, с пронзительными яркими голубыми глазами.

Он вбежал на настил и конструкция чуть пошатнулась. Пришлось остановится, а мужик, которого я не переставал тащить, чуть было не соскользнул и не упал вниз.

Парень перехватил у меня ношу. Словно бы камень сбросил с себя, стало легко. Я пошел вперед уверенно, стараясь быстрее перейти ров.

Словно засасывало в воронку. Вокруг становилось все больше людей. Но я шел. Ориентир — ворота крепости. Они не далеко, всего-то оставалось метров шестьсот. И сколько же людей! Тысячи! Мужики, радующиеся, как дети. Явно это их так осчастливила моя победа.

Дети? Присмотрелся я к таким детишкам… На лицах многих были шрамы, а внешний вид говорил, что я среди злых бандитов, ну или воинов, которые уже давно забыли, что могут выглядеть пристойно, и что можно было и помыться. Глазами зыркают, словно бы хотят напасть, или ждут нападения. Смеются беззубыми улыбками, явно же выбили зубы и не случайно. И вонь… Мыться тут явно не принято.

Что происходит? Где я? Здесь ответы вряд ли найду. Словно бы неадекватные люди кругом. Но должен же быть кто-то, с кого спросить. И я рассчитывал, что там, за воротами увижу привычную обстановку. Может быть и услышу: «Стоп! Снято!»

Навстречу выбежали пять воинов. Они были одеты в куда как более простые доспехи. Ну насколько я вообще могу в этом разбираться. Кожаная куртка, на которую нашили железные несимметричные пластины, наверняка хуже, чем защищающий почти что все тело металлический доспех. Бежавшие были в кожаных куртках, ну а поверженный мной воин в металле.

И я в металле. Железо на груди, спине, прикрывает пах. Да — это важно, чтобы килограмм-другой потратить железа. Металл был и на моих плечах и локтях. И если я вышел на бой в таком облачении, против мужика, что я обездвижил… То это словно бы бронированная машина против тяжелого танка. Сильно больше у меня открытых мест. И шлема нет.

Воины приближались. Я насторожился. Нащупал справа нож в ножнах. Большой такой нож. Меч, не иначе. Но доставать не стал. Хотя установку в мозг послал, чтобы сделать это как можно быстрее при необходимости.

— Андрей, ну как же! А забрать добычу? Это же твое! Оно дорого, как дом в Зеленом квартале Константинополя. Хочешь, я заберу для тебя? — обратился ко мне один из подбежавших. — И зачем ты его тащишь сюда? Бессмертный убьет себя, но рабом не станет. Зачем такой раб?

Как ответить? Понимать я понимаю. А говорить? Напрягся, но сказал.

— Делай, что должно. Потом доложишь! — говорю я и еще больше удивляюсь.

Говорю понятно для подбежавшего! Тот кивает, кричит другим. Я не смотрю, что там происходит. Не интересно. Мне нужен тот, кто объяснит.

— Тяжко! — кряхтит тот парень, который вызвался помочь тащить раненного мужика.

Толпа никуда не делать, но передо мной расступаются.

Напрягаюсь, замечаю, как мужик, избитый мной приходит в себя.

— А-а! — кричит какой-то неадекват.

Он толкает ближайших в толпе людей и устремляется к мужику в железе. Тот смотрит на всех шальными глазами, уже заплывавшими мощными синяками. И тут неадекват, черноволосый, с вплетенными в волосы кожаными ремешками, замахивается саблей.

Не успеваю. Я в пяти метрах.

— А-а! — с криком мужик рубит моего подранка.

А потом наносит еще один удар, уже точный, разрезая шею…

— Ты что, сука, сделал? — выкрикиваю я.

Несмотря на то, что у мужика окровавленная сабля, опущенная к земле, по лезвию которой стекает кровь, бью с правой в челюсть убийце. Его отбрасывает в толпу.

Тут же не менее двадцати мужиков, похожих на того неадеквата, начинают просачиваться сквозь толпу. Я извлек меч. Неудобный, словно бы огромный кухонный нож. Но и это оружие.

Биться? Если придется. Мне лишние смерти не нужны. Но и спину показывать так себе перспектива.

— Что, мля, происходит? — кричу на русском языке.

Повторяю фразу на турецком. Нет, не собираются со мной разговаривать. Заставлю, если придется. А пока два десятка озлобленных лиц смотрели на меня, словно ожидая приказа навалиться скопом.

— Вождь, я здесь! — кричит кто-то на понятном мне языке.

Кто именно кричал, не столь важно, но то, что за моей спиной уже собралось не менее двадцати мужиков, — факт. Похоже, что они за меня. И я кто? Вождь? А кого?

Противостояние Рима и Парфии — главное политическое явление на Ближнем Востоке вот уж как несколько столетий. Сколько уже было войн, сколько побед и поражений с двух сторон! Но Риму так и не удалось продавить парфян-персов.

И вот новый виток борьбы. Возможно, что Рим ослаб, а на слабого всегда найдется сильный, чтобы покорить. Западная Римская империя занята варварами, ну и Восток уже не так силен, как это было в эпоху величия Рима. И вновь войны с персами, снова империи бросают вызов. И только ромейская, византийская, крепость Дара, расположенная на северо-западе Мессопотамии — единственная твердыня, которая может остановить персидское войско.

Получится ли? Такой пестрой и нестройной армии Византия еще не имела. «Битва народов» — так можно было окрестить предстоящее сражение. Кого тут только не было: ромеи, герулы, гунны, армяне, лангобарды, остготы… А еще и склавины. Зачем они тут, не понимал никто. Ну рослые, ну сильные на вид. Вот только ни мечей у них нет, ни брони… Голые. Что ж это за воины? Но и они готовились воевать.

Уже третий день византийские и персидские войска готовились сойтись в схватке. Сражение должно было произойти раньше, но персидский военачальник Пероз ждал существенного пополнения. Он затягивал сражение, молодой полководец Велизарий так же не хотел наступать. Его тактика могла быть только от обороны с опорой на крепость. Иначе поражение.

С приходом к власти императора Юстиниана, персам уже не так вольготно себя ощущать. И они решились показать ромеям силу, прежде чем те решатся атаковать. Но тогда персы могут быть не готовы к сражению

Правда, еще предшественник нынешнего правителя Византии, Флавий Юстин, начал строительство крепости Дара, как и других цитаделей вдоль ромейско-персидской границы. Но кто же скажет, что ныне здравствующий император не причастен к оборонительной линии?

Скоро… Очень скоро случится битва. И даже поединки, предложенные персами, говорят об этом.

Полководец, дука Мессопотамии, Велизарий посмотрел на схватку Адреса и лучших персидских воинов [дука — военный наместник]. Молодой военачальник, стоял на стене крепости Дара, но мог, пусть и без подробностей, рассмотреть происходящее в шести стадиях [около 1,5 км].

Сложно было найти воина среди всего войска византийского полководца, кто мог бы выйти против лучших «бессмертных» персидского военачальника Пероза. Хватает умелых, смелых воинов у Велизария. Но и слава о лучших бойцах «бессмертных» велика.

Однако, Андрес-склавин сразил одного воина копьем верхом на коне. Потом сам был сражен, но не убит, пусть так и показалось. И вот… Немыслимо, как Андрес победил опытного, да что там, лучшего, воина из персидских «бессмертных» полководца Пероза.

Велизарию характеризовали склавина, как сильного и умелого воина. Андрес был из тех, кто хоть против дьявола выйдет драться. Сильный, смелый. Он был наставником по борьбе и бою без оружия не только среди своих соплеменников. И опытные воины из герулов, или гуннов, не гнушались взять урок у Андреса [по свидетельствам Прокопия Кесарийского был некий славянин, Андрес — условно инструктор по борьбе, который вышел против лучших воинов персов].

Склавин, предводитель небольшого отряда склавинов в войске Велизария, Андрес сегодня снискал себе славу. А еще он изрядно обогатился. Два великолепных коня, а у «бессмертных» иных и не бывает, достались наставнику по борьбе.

А два набора доспехов и два персидских лука, если продать, то можно и дом купить, пусть и в пригороде Константинополя, уж точно не в Зеленом квартале. Ну или комнаты в одном из кварталов столицы ромеев. Велизарий точно знал цены на жилье в столице. Он мечтал о большом доме у порта, с видом на Босфор.

Чуть больше трехсот воинов-склавинов, которыми командует Андрес, не имели сколь-нибудь важного значения во всей римской армии. Но всегда выполняли поставленные задачи. Были бы они еще и вооружены лучше… А то все оружие, считай что — это дротики.

— Славное начало, как предвестник великой победы! — сказал писарь, воин и главный хронист Велизария, Прокопий.

Он часто находился рядом с молодым полководцем. Бывало, что и советы давал. Но чаще все же писал, готовил свое бессмертное произведение.

— Да, и я вижу в том знак. Двоих «бессмертных» сразил склавин Андрес. И моего войска в два раза меньше персидского. Если Господь будет благосклонным, то одолеем персов, — сказал Велизарий.

— Господь благосклонен к молящим его, — ответил Прокопий. — Расскажи мне об этом воине, чтобы я смог написать о нем.

— Ступай в Бездну! Не престало мне еще тебе надиктовывать. Завтра сражение. Недосуг мне.

— Но как ты отблагодаришь этого воина? — Прокопий сделал вид, что не обиделся.

— А разве великая честь первым сразить перса — уже не награда? — не без сарказма сказал Велизарий.

Прокопий поклонился и пошел прочь. Он сам будет участвовать в сражении. Нужно отдохнуть, а сперва так и вина выпить, причем не разбавленного, чтобы лучше уснуть и прогнать страхи.

— Арташес! — позвал своего подручного Велизарий.

Могучий воин-армянин всегда находился рядом, но удивительным образом не попадался на глаза полководцу.

— Слушаю, тебя, дука, — словно бы неоткуда вынырнул великан Арташес.

— Приведи ко мне того воина, что один сразил двух «бессмертных», — повелел Велизарий.

Подручный поклонился и тут же отправился исполнять волю своего господина.

В комнату, продуваемую сквозняком, с колышущимися белыми занавесками, зашла женщина. Статная, блестящая в полупрозрачной тунике. Эта знатная дама блестела не от пота, как остальные женщины, что были в крепости, а от благовоний на основе масла. А в сравнении с другими женщинами, она сияла, как ангел. Да тут и нет равных ухоженной даме, это только в Константинополе.

— Склавин победил двух бессмертных! Какая нелепость! — сказала Антонина, жена Велизария.

— Но он могуч. Это не отнять. А мне нужно было хоть как-то объяснить, почему в войске отряд, который кроме как метать дротики и мало что может, — сказал Велизарий, подойдя к своей жене сзади и поглаживая ее оголенные плечи, спускаясь все ниже, обводя гибкое женское тело своими натруженными руками тренированного воина.

Антонина притворно застонала, прижимаясь своим телом к мужнему. Стала ластиться, как кошка. Ну или виться, как змея. Оба образа подходили моменту одинаково точно.

— Ты… ах… — Антонина томно вздохнула, когда Велизарий стал задирать полы туники. — Обожди. Все будет. Но скажи мне, муж: а ты собираешься оставаться дукой Месопотамии? Или после битвы отдашь провинцию Суникасу, этому грязному гунну? Как вообще можно было допустить, чтобы гунн стал управлять богатой ромейской провинцией?

Велизарий отстранился. Вот только желание стало накатывать на него, а тут… Опять проблемы.

— Что ты предлагаешь? — спросил полководец, полагая, что его жена уже что-то придумала.

— Подставить этого склавина Суникасу, и пусть гунн растерзает Андреса, — выдала основу интриги Антонина.

— Я намеривался склавина звать к себе в телохранители, в букелларии, — задумчиво сказал Велизарий. — Но сперва я хотел бы выслушать тебя. Поведай, как можно подставить склавина, при этом не допустить возвращения провинции под управление гунна Суникаса