Славянин 1. Возвращение к истокам

Глава 6

Крепость Дара

17 июня 530 года

Военный Совет закончился. Я отправился, к своим соплеменникам. При отсутствии русских людей, и склавины — русские. Точка. Я так хочу.

У входа в башню командующего стояли, сбивались в кучки воины. Ожидали своих предводителей. Словно бы из тюрьмы выхожу и братва ждет. Хотя, откуда мне знать такие эмоции. Бог миловал, не сидел.

Но фильмов в будущем насмотрелся. И в хату, как каждый интеллигентный советский, российский, человек, входить знаю как. Социально ориентированный отечественный кинематограф, словно бы готовит каждого гражданина к такому. Шансон вроде бы никто не слушает, но он случайным образом в музыкальных подборках каждого второго россиянина. А менты под «Владимирский централ» слезу пускать умеют.

— О чем договорились? — требовательно спрашивал Пирогост, встречающий меня.

— Я должен отчитываться перед тобой? — грубо спросил я.

Воин застыл, не ожидал такого поворота. Я главный? Да. И вольности в отряде слишком много. И с этим нужно бороться. Постепенно, но необходимо.

— Нет, не должен ты мне говорить. Ты военный вождь, — растеряно сказал Пирогост.

Хламидий… Хламудий… Тьфу ты… Хлавудий было открыл рот, чтобы задать и свой вопрос, но смолчал.

Я специально повысил голос и сказал грубо. Не представляю, что в бою, который судя по всему завтра случится, мы коллективно, чуть не голосованием, будем принимать решения. Слишком много панибратства, если учитывать, что мы — боевое подразделение. И после совместного обеда ситуация могла усугубиться.

А еще нужно же проверить степень допустимого. Если бы я сейчас сказал что-то не так, что точно превышает возможности моего статуса, то понял бы по реакции Пирогоста. Но, нет, его удивление быстро сошло. Воин будто бы подтянулся, стал вести себя смирно. И правильно.

И скоро мы были под навесами в своем лагере. Горели костры, возле самого большого лежали бревна. Я бы тоже полежал, но приходилось сидеть и раздавать указания.

— Зачем? — сокрушался мудр-инженер Доброслов. — Зачем ты, вождь предлагаешь? Нужно сейчас готовить веревки, чтобы скреплять повозки, всю ночь их вывозить и готовить.

Я рассказал о своей задумке. И все бойцы, в общем, приняли. Ведь, действительно, не хотелось стоять под возможным градом стрел, даже если и прикрываться при этом щитами. Но… я уже заметил, что у большинства моих воинов щиты из тростника, обмотанные кожей. Выдержат ли такие?

Есть и другие щиты, явно трофейные, или купленные. Но их мало. И насколько они способны защитить? Большие сомнения на этот счет.

Так что, да… Если оказывается, что дело только в том, чтобы сохранить имущество; и в том, что сделать задумку сложно технически, то я прав. Нужно делать. Жизни людей всяко дороже.

— И как передвигаться станем, если лишимся повозок? — спрашивал Пирогост.

— Велизарий выручит, — соврал я. — Возьму у него повозки.

На самом деле, не уверен, что дука расщедриться. Если мне за победу над двумя персами только женщину пообещали, да еды дали, словно животному. То это не говорит в пользу щедрости командующего. Или же, я опять чего-то не знаю.

— Нет, — сказал Доброслов. — Не буду.

Небольшой круг приближенных посмотрел на меня. Реакцию изучают.

— Будешь, или ты не в моем отряде больше, — жестко сказал я. — Я еще встанешь против меня и я покажу своим воинам новые удары. Понял ли ты?

Мудр убрал надменность, перестал с вызовом смотреть.

— Прости, военный вождь. Прав ты и для того я здесь нахожусь, — повинился Доброслов и опустил глаза.

И только тогда я решил объяснить и привести еще один довод.

— В плане сражения были удары по левую и правую руки, но не по центру. И тогда мы не получили бы добычи. Нам предлагается постоять под стрелами, чтобы получить свою долю! Все! Стрелы стучат по повозкам, а мы получим добычу, — сказал я и вот тогда все поддержали идею с фургонами.

Выждал время. А после жестко сказал:

— Кто будет в моем слове сомневаться, то или уходите, или я того прогоню. А перечить станет кто, то сперва побью, а нет, так и убью. На том слово мое. И если кто против, то скажи сейчас, или не говори никогда, — сказал я и обвел глазами всех, кто был в поле зрения.

Люди промолчали. Ну и хорошо. Прослыть хорошим человеком успею. Тут сделать пару поблажек, и уже хорошо. А вот быть хорошим командиром — это не одно и тоже, чем человеком, без порядка и дисциплины не получится.

— А теперь делитесь на части: одним спать, иным готовить повозки. Но я буду спать, ибо и бился сегодня и… — не стал я договаривать.

Пусть привыкают, что не всегда я буду объяснять свои поступки. Да и было у меня предположение, что больше этих людей не увижу. Вот усну, и все придет в норму. Я в больничке, рядом медсестрички… Красота.

Поднялся. Первым вышел из-под навеса.

— Военный вождь, военный вождь! — кричал мне в след Славмир. — Тебя Данарис ждет. Никого не подпускает, дразнится, порази ее Сварог.

«Папа, папа, а девочка песком меня обсыпала в песочнице и дураком назвала!» — примерно так слова Славмира для меня прозвучали.

— Посылай ее прочь! Завтра бой, — сказал я, направляясь к своей кибитке.

Удалось правдами и неправдами, но узнать расположение своего спального места.

— Ты вождь склавинов? — навстречу мне вышла девушка, когда я уже собирался залазить в кибитку.

Приятной наружности, но ее нос… Большой, с горбинкой. Хотя и не только нос был большим. И она была не худышкой. Очень даже не худышкой. Славмир подбежал и встал рядом с представительницей древнейшей профессии.

— Вождь, ну скажи ты ей! Данарис не ложится со мной!

— Славмир, быстро отправляйся к мудру и помогай перетягивать повозки! Мал ты еще, — потребовал я и обратился к дамочке: — Если ты отказалась быть с моими войнами, то и мне ты не нужна.

— Меня подарили тебе! — с обидой сказала Данарис.

— Подарок не ко времени, — сказал я, думая, что отказ может быть по разному воспринят.

Еще подумают чего не того, что я не способен.

— Тогда… Я не могу так. Мне не заплатят, — сказала девушка на греческом, но она знала и славинский.

Удивительно образованная девица. Язык развит… В смысле… Да ладно…

— Что? Что ты высматриваешь? — спросила Данарис.

Я невольно, но изучал-таки ее зубы. Удивительно! Не выбиты, без щербин и даже не сильно желтые. Прям красотка!

— Залазь в кибитку. И будешь рассказывать мне… Все… ну и покричишь, какой я сильный мужчина, — сказал я.

Нет предала моей доброты! И, если сперва я не хотел иметь с Данарис близость потому как откровенно брезговал. То потом… тоже не хотел иметь с ней близость, но уже потому, что проснулось странное ощущение, желание… Словно бы друг она мне. С чего бы?

— А! А! — из полудрема вырвала меня девушка, ее похожий на сладостраный крик.

Еще и кибитку стала раскачивать. Как будто тут не люди, а медведи-свингеры поселились, настолько умудрилась Данарис раскачать кибитку.

— Все… Иди к себе! Я спать! — сказал я.

Сказал и был уверен, что сразу же усну. Хотелось, раз уж проснусь и всего этого не будет, насладиться моментом.

Я лежал в своей кибитке и размышлял, прислушивался к ощущениям. Вообще комфортно. Был ковер, постеленный на дно, сверху сено наложено. Духмяное. Потом шерстяное одеяло, или скорее отрез ткани.

Мда… Вождь… Убого все, скудно! Но вот оружие по углам лежало. И судя по всему, его было не мало. Особенно что прибавилось, я заметил, что и некоторые трофеи, утром добытые, тут уже. Копье, пять дротиков, лук со стрелами, боевой топор. А еще, уже под телегой, доспехи с убитых «бессмертных».

Итак, я попал. Как к этому относиться, уже для себя понял. Ведь я в прошлой жизни погиб. Это факт. Был ранен и ещё в руках разорвалась граната. Так что нелепо думать, что после всего этого я вдруг встал на ноги и начал бегать. Хотя надежда все равно теплилась.

Почему это произошло? Кто виноват в том, что я оказался здесь — все эти вопросы не стоит даже поднимать, так как на них нет ответа. Хотя можно было бы утверждать и о божественном провидении и выверте мозга. Да, что угодно.

Я склавин, по сути, славянин. И это обстоятельство меня более чем устраивает, даже радует. Сознание не принимало бы иную мою этническую принадлежность.

Сейчас нахожусь в крепости Дара. И вот теперь необходимо включать свои некоторые познания в истории. Помню, что битва, которая уже утром может начаться, стала существенным трамплином для карьеры полководца Велизария. С ним я знаком, как с историческим персонажем и одним из великих полководцев всех времен и народов.

Победили при Даре? Должны победить ромеи и их союзники. Уже этот факт несколько склонял меня принять сторону победителей. Ведь эта война не моя и не моего государства.

А в остальном… Спать нужно. Может, и зря я женщину не взял? Устроил бы турнир между мужиками. Пускай бы носы друг другу расквасили за тёлку… В смысле за Данарис. Хотя странная она, не вижу в ней падшую и глупую дамочку.

— Вождь! — на склавинском языке обратилась ко мне…

— Данарис, я же сказал тебе идти. Все… пошатали телегу, — сказал я.

— Я же вижу, что ты хороший человек. Твои воины не выпустят меня. Они спорят, кто первый будет со мной. Серебро считают.

— Так это же твое ремесло, — усмехнулся я.

— Мне нельзя много… Мне… Пусти к себе! — голос девушки был, я бы даже сказал, жалостливый.

Подумал. Ощущение, что эта дама резко отличается от окружающих меня людей не покидало. Ну и пусть бы прилегла. И нет, я спать, конечно, собираюсь. Бой завтра с самого утра. Вот если бы уверен был, что проснусь в своем времени, то… Приключения разбавил бы еще и пикантными сюжетами. А так…

— Поведай мне все, что знаешь. О мире, о происходящем, о склавинах и иных народов. Где словном склавинов научилась владеть. Ты рассказывай, а могу и спать, — сказал я, призадумался.

Нет… Не украдет. Да я и уверен, что за моей кибиткой, как минимум одно рыжие малолетнее существо наблюдает. Увидит, если что девица тащить вздумает.

Данарис что-то говорила. Я слушал, но голос девушки будто бы удалялся. А перед самым сном сознание зацепилось за надежду, что утром я открою глаза, а вокруг меня фигуристые девчата в белых халатах. Здесь же командир, радующийся моему воскрешению, боевые товарищи. А еще борщ и пюре с котлетами.

Кругом шумели, тягали телеги, но я засыпал. А проснусь уже в больнице, в своем времени. Но это не точно.

— Дзин-бом, дзин-бом! — словно в бубен стучали над головой.

Первым желанием было настучать в бубен тому, кто это делает. Удивительно, но понимание того, что я всё ещё нахожусь в кибитке, а не в больничной палате, не расстроило. Несмотря на то, что я явно не выспался, настроение было боевое.

— Э! Данарис! — тормошил я женщину.

И нет, она показалась мне полной, но сейчас смотрю на спящую, так и несколько не толстая. Если бы не ее ремесло, то мог бы подумать, что на четвертом- в начале пятого месяца беременности. Ну не может же она в таком состоянии…

— А? — резко открыла глаза девица. — Да, ухожу!

Сказала она и необычайно ловко выскользнула из одеяла и покинула мое жилище. Вот так… И никаких неловкостей, но и не было же ничего такого.

Выглянув из кибитки, я увидел, что мои бойцы начали суетиться. Громкие звуки раздавались и со стороны крепости. Со всех сторон. Муравейник, обитателями которого были воинственные мужики, ожил.

— Хламидий… Хлавудий! — позвал я стоящего неподалёку воина.

Он подбежал ко мне. Глаза Хлавудия горели огнём.

— Мудр сказал, что сегодня боги будут на нашей стороне, — сообщил мне радостную новость десятник.

— Ну да… Они же ему поведали, пришли и как на духу раскрыли тайны, — сказал я, а Хлавудий был не из тех, кто может распознать иронию и сарказм.

Вот, и ещё информация мне в копилку. Получается, что мудры — не только военные инженеры, но и примеряют на себя функции жрецов.

А я даже не удосужился узнать, каким именно богам поклоняются мои войны. Поминали Сварога и Рода. Когда читал Прокопия Кисарийского, то вроде бы упоминался некий бог, метающий молнии. А вот историки, которые занимаются Древней Русью, считают, что Перун долгое время не входил в главный Пантеон славянских богов. Кому верить? Себе!

Да, мне ещё разбираться и разбираться с этим миром. А пока повоюем.

— Персов кормить начали. Они всегда утром едят. Сегодня кормят их раньше обычного. Они тоже решились на бой, — сообщал мне Халавудий.

Я, признаться, также был бы не прочь перекусить. Нырнув обратно в свою кибитку, пока собирался, немного похрустел лепёшкой и прикусил куском брынзы. Мало, но уже не голодный. И перед боем наедаться нельзя.

Мои же воины, видимо, привыкли к такому режиму и никакого протеста насчёт того, что сейчас мы выдвигаемся на позиции вместо того, чтобы принимать пищу, не высказывают.

Уже примерно через полчаса мы были в том месте, которое весь вечер и полночи готовили к обороне. Мудру Доброслову благодарность нужно бы высказать, ночь трудился. Но пусть отсыпается.

— Славно было бы сейчас умереть! — воскликнул Славмир.

— Ты опять рядом? — по-доброму удивлялся я, пока рыжий паренек больше забавлял.

Как только я вышел из кибитки, этот конопатый подросток не отходил от меня ни на шаг. При этом я замечал, как и Пирогост и Хлавудий пробовали прогонять парня. И я вроде бы как от него отделался, но нет…

— Военный вождь, так славно бы умереть в такой день? — повторил свой вопрос Славмир, глядя прямо мне в глаза.

— Славно было бы сегодня выжить, — поправил я высказывания Славмира.

Я заметил, что мои войны словно бы готовятся к смерти. Даже свою обувь, эти грубо сшитые лоскуты кожи, и то вычищают. И разговоры лишь о том, что боги уже заждались их. Сетовали бойцы лишь на то, что не получилось достойную жертву принести богам. И вообще, тут, где царствуют другие боги, и все больше распятый Мертвец, наши боги не слышат. Ну если только не с десяток быков за раз предать жертве.

Признаться, даже и не определился: фатализм — хорошо это или плохо. Наверное, как в каждом явлении, всегда правильной является золотая середина. Ведь с одной стороны, если бы воины сейчас тряслись от страха, то это было бы ещё хуже, чем они смеются от радости, что могут умереть.

С другой же стороны, если такое отношение к смерти, то ее не боишься. И это не самое лучшее в бою. Теряется чувство самосохранения, которое, пусть и минимально, но должно быть. Иначе можно стоять и «принимать душ», где вместо струй воды, стрелы с острыми наконечниками.

Скоро мы отправились на позиции. Шли толпой, словно бы и не воинское подразделение. Так, словно бы шпана идет драться с пацанами из соседнего района. Но быстро это не исправить. Да и нет понимания у воинов о воинской дисциплине, уж тем более о шагистике. Должно вбивать в головы не один день, и сперва в более спокойной обстановке, что порядок не только в бою соблюдается, но и вне его. Так что… Идем в соседнее село на дискотеку.

Скоро заняли свой центр. Конечно, мы тут были не одни, но именно отряд склавинов казался наиболее многочисленным. Я залез на крышу одной из кибиток, посмотрел вперед. Были соображения, что скоро тут поднимется пыль и ничего не рассмотришь.

Первые лучи солнца пробивались сквозь утренний туман, земля под ногами начинала нагреваться. Далеко на горизонте виднелись силуэты первых отрядов, выстраивавшихся в боевые порядки. Персы готовились к удару. Мы… И мы уже были готовы.

Нелепо ощущать себя в доспехах, с мечом на ремне и копьем в руках, с луком и стрелами. Что угодно нужно мне делать, но только не стрелять из лука. Опозориться на раз плюнуть, а эффективности от моей работы с этим вооружением чуть больше, чем никакой. А, нет, есть вероятность, что и сам пораниться могу. Так что эффективность в отрицательных значениях.

А вот что было лепо, так наблюдать, как выдвигаются на свои позиции конные византийские воины. Хотя, что странно для меня, никто не знает, что он византиец. Все тут ромеи, если только не варвары.

В стороне готовились к бою гунны. Они только что забили трех больших быков и теперь обступили жертвы и что-то там делают. Может обмазываются кровью?

Каждый сходит с ума перед боем по-своему. Мне бы голову не потерять. Это же только звучит залихватски и несерьезно, что мы окажемся под стрелами. А как оно будет… Гуннам их боги сказали? Наши, славянские, к Доброслову, уже «приходили». А я бы тихо, чтобы никто не слышал, «отче наш» прочитал, да перекрестился.