Следы апостолов

29

В эту теплую июньскую ночь Гетлинг и Штольберг вышли из ресторана на улицу подышать свежим воздухом. Прошло уже почти два месяца с тех пор, как после расстрела гетто офицеры завладели золотом и ждали оказии, чтобы переправить его на родину. Не далее как неделю назад Штольберг, наконец, получил приблизительные инструкции, где и когда приземлится самолет, который доставит золото в Германию. Варианты по доставке богатства к борту требовалось просчитать незамедлительно, потому что времени оставалось в обрез, и более точная информация о месте и времени посадки самолета могла придти в любую минуту.

— А это что за важные шишки? — указал Гетлинг на остано-вившийся возле ресторана «Опель-Адмирал», — новое начальство что ли пожаловало? Штольберг, как думаете, оно по наши души или по своим делам?

Из водительской двери вышел человек в штатском, отворил заднюю дверь и проводил своего попутчика в ресторан.

— Не уверен, что мы интересуем этих боссов, — ненадолго задумавшись, ответил Штольберг, — я думаю о другом — на машине с такими номерами можно доехать вплоть до Берлина, причем открывать шлагбаумы и кричать «Хайль!» вам будут, не спрашивая документов.

За несколько часов до того момента, как Генрих распахнул двери «Опеля» у Несвижского ресторана, Вагнеру стало немного лучше. Доктор с максимальным комфортом поселился в гостинице, оставив своему попутчику право выбирать жилье на свой вкус, и попросил не тревожить его до вечера. После недолгих поисков выбор Генриха пал на комнату в крепком домике неподалеку, откуда прекрасно просматривались двор и улица и был выход на крышу, через которую в случае необходимости можно было легко покинуть жилье.

Генрих улегся на диван, скинул сапоги и принялся изучать планы замка, неожиданно оказавшиеся в его руках. По имеющимся у него разведданным, которые следовало перепроверить, в левом крыле замка располагалась секретная лаборатория, где немцы исследовали обломки секретной советской техники. Создав знаменитую «Катюшу», русские опередили немцев в разработках реактивного оружия нового поколения. Новая техника, бывшая причиной тяжелых потерь врага, тщательно охранялась, и в случае невозможности ее эвакуации во время отступления командирам артподразделений был дан строжайший приказ о ее уничтожении. Приказ строго выполнялся, заставляя немцев складывать сложную мозайку из обломков и отсылать материал напрямую к самому Вернеру фон Брауну — создателю первых в мире ракет «ФАУ1» и «ФАУ2». Теперь перед Генрихом стояла сложная задача взорвать лабораторию и лишить немцев даже того минимума исследовательского материала, что был у них в руках. Вагнеру не было дела до реактивных разработок. Его интересовало другое.

— В 1813 году, во время кампании Наполеона, перед наступлением русских этот кабинет был замурован, — сообщил Вагнер, когда их «Опель» остановился у гостиницы. — Мне кажется, Генрих, что именно там должны быть спрятаны статуи Двенадцати Апостолов. К сожалению, я не успел хорошенько изучить варшавские планы и тем более сравнить их с новыми, но рассчитываю, что нам повезет. Вот, держите, — Вагнер с заднего сидения протянул Генриху конверт с новыми чертежами, — теперь одна надежда на вашу память. Постарайтесь сегодня к вечеру все вспомнить, нарисовать различия, в общем, найдите этот чертов кабинет.

Теперь, сравнив чертежи замка, Генрих точно представлял, где может находиться комната, о которой говорил Вагнер. Изображать ее на новых бумагах он не стал, решив высказать доктору свои соображения лишь после посещения замка. Планы — это, конечно, хорошо, но в реальности все может выглядеть совершенно по-другому. Генрих вышел во двор, прогулялся по участку и, обнаружив в его дальнем углу старый крытый соломой сарай, спрятал в нем варшавские бумаги. Теперь можно было немного отдохнуть. До встречи с Вагнером, который просил забрать его в одиннадцать тридцать вечера, оставалось совсем немного времени. К тому же до этого Генрих собирался немного ознакомиться с городом, осмотреть подходы к месту явки и найти приличный ресторан для предстоящего ужина.

Эрих бросил взгляд на расположившихся за соседним столиком Генриха с Вагнером.

— Надеюсь, эти господа прибыли сюда хотя бы на неделю. Итак, Гетлинг, я пошел знакомиться. Вы ведь понимаете, о чем я думаю? — Эрих поднялся со стула, поправил китель и уверенным шагом подошел к столику гостей.

— Понимаю.

— Разрешите представиться, комендант города Эрих фон Штоль-берг, — произнес гауптштурмфюрер и щелкнул каблуками.

Вагнер оценивающе — с ног до головы — оглядел офицера, молча развернул и положил перед ним на стол удостоверение оберштурмбанфюрера СС и жестом пригласил присесть рядом.

— Извините, гауптштурмфюрер, у меня сегодня нет сил даже на разговоры. Чертова лихорадка. Сейчас я доем ужин, и Генрих отвезет меня домой. Потом он вернется, и вы вместе отпразднуете наше знакомство.

— Это вы меня извините, господа, за навязчивость, — ответил Штольберг, — желаю вам, господин Вагнер, скорейшего выздоровления, а вас, господин… — Эрих вопросительно взглянул на Генриха.

— Генрих Штраубе.

— А вас, господин Штраубе, я ожидаю за своим столиком, — любезно закончил Штольберг и собрался уходить.

— Подождите, гаупштурмфюрер, у меня к вам небольшая просьба, — окликнул его Вагнер, — срочно раздобудьте мне у кого-нибудь из солдат штык-нож от карабина, я его в скором времени обязательно верну.

— Будет сделано, господин оберштурмбанфюрер, разрешите выполнять? — отчеканил Эрих.

— Выполняйте, и не надо званий, обращения «господин Вагнер», вполне достаточно, — напутствовал доктор.

Через несколько минут Генрих сопроводил шатающегося Вагнера к машине. Вместе со Штольбергом они помогли больному устроиться на заднее сидение. Генрих сел за руль и завел двигатель. Эрих протянул ему завернутый в белую тряпицу штык-нож.

— Зачем он ему? — поинтересовался Штольберг.

— Понятия не имею, — пожал плечами Генрих.

— Счастливого пути, — пожелал Штольберг, — итак, мы ждем вас?

— Безусловно, я вернусь минут через двадцать.

— Генрих, вы человек умный, — едва машина тронулась, заговорил Вагнер, — и вам не стоит объяснять, о чем положено знать местному начальству, о чем — нет. Так что лишнего не болтайте, это первое. Во-вторых, я хочу вас попросить раздобыть мне завтра к утру молока, иначе так и помереть недолго.

— Никогда бы не подумал, что молоко обладает какими-то лекарственными свойствами, — перебил шефа Генрих. — А по поводу этих двух гауптманов можете не беспокоиться, они не узнают от меня ничего лишнего.

— Лекарство у меня есть, но запивать его нужно только молоком. В том месте, где я подцепил эту болячку, меня научили единственному способу борьбы с ней. А относительно молока вы, конечно же, правы — это напиток для детей. В касту кшатриев — истинных индийских воинов — никогда не попасть тому, чей желудок усваивает лактозу. Вам ли об этом не знать. У меня тоже начинается заворот кишок, если употребить молоко в чистом виде. И, теперь, третье — из-за этой лихорадки я забыл вас спросить насчет интересующей нас комнаты: вам удалось найти различие в планах?

— Я примерно догадываюсь, где она, но для более точного утверждения нам нужно обязательно побывать в замке. Кажется, приехали, — Генрих остановил машину возле входа в гостиницу.

— Ладно, сначала мне нужно придти в себя, а там разберемся, дайте мне штык. Желаю удачно повеселиться с этими местными головорезами. — Вагнер взял протянутое Генрихом оружие и скрылся за скрипучей дверью гостиницы.

Войдя в номер, Вагнер поставил посреди комнаты табурет и накрыл его белой простыней. Затем достал из саквояжа пять свечей, разжег спиртовку с подставкой для посуды, небольшую колбу наполовину наполнил водой и, всыпав вовнутрь немного коричневого порошка, поставил на огонь. Доктор зажег свечи, расставил их по периметру импровизированного алтаря, снял пиджак, бриллиантовую заколку с рунической символикой, рубашку и аккуратно сложил свои вещи на диван. Затем стащил с ног ботинки и носки, оставшись в одних брюках. Кот Шульц, внимательно наблюдавший за манипуляциями Вагнера, спрыгнул в комнату с открытой форточки, потерся доктору о ноги и мяукнул, требуя угощения.

— В следующей жизни, старина, — ответил коту Отто. Он задул спиртовку, разболтал начинающий закипать раствор, уселся напротив табуретки в позу лотоса и поставил зелье на пол остужаться. Справа от табурета он воткнул в пол штык-нож. — В следующей жизни у тебя будет все: самые красивые в мире кошки, реки из молока и сметаны и очень много вкусных жирных мышей.

Шульц с сомнением мяукнул, обошел доктора и уселся за ним, внимательно разглядывая покрывавшую всю спину хозяина загадочную индейскую татуировку. Вагнер отхлебнул из колбы остывший напиток, прикрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов и на несколько минут застыл как каменное изваяние. Выйдя из оцепенения, доктор произнес:

— О Великий Телем, Духо-Материя проявленной Вселенной! Твоя стихия объемлет необъятные бездны Мироздания и пребывает во мне, ибо Вселенная и я едины… — Вагнер забормотал заклинания на непонятном певучем языке, закончив которые опять перешел на немецкий. — И прими эту жертву во имя знаний и дарованной мне силы. Иди сюда, котяра.

Шульц подошел. Доктор положил животное на алтарь, пригладил и с криком «Ех» штыком отрубил ему голову. Затем он отложил клинок в сторону, взял голову в руку и под заклинание «Ар-Эх-Ис-Ос-Ур» кровью нарисовал себе на груди пентаграмму.