Сломленная Джульетта

18

ДОМИНИРОВАНИЕ

Наши дни

Нью-Йорк

Театр Граумана

Сегодня первый день репетиций на главной сцене театра. Как только я переступаю порог, меня охватывает трепет. Нахождение в театре всегда вызывает волшебные ощущения. Есть в нем некая энергетика. Облупившиеся стены и толстый тканевый занавес. Памятная атрибутика из постановок десятилетней давности. Выцарапанные надписи на кирпичных стенах закулисья, которые описывают историю и традиции, объединивших искусство и воображение.

Наш стажер, Коди, приветствует меня и вручает мне чашку кофе, после чего провожает в гримерную. Как и большинство гримерных, это помещение не вычурное, но отвечает всем требованиям исполнителей, которые были тут прежде. Я улучаю минутку и закрыв глаза, просто сажусь перед зеркалом, чтобы насладиться атмосферой.

Я не разговаривала с Итаном с того воскресного вечера, хотя почти ничем другим моя голова не была занята. Я провела весь понедельник и вторник за чтением его дневников, разрываясь между желанием врезать ему по физиономии и хорошенько трахнуть.

Я не смогла заставить себя прочитать его дневники, написанные во время второго курса. На данный момент, мне кажется, что это причинит больше вреда, чем пользы.

Я слышу чье-то присутствие позади себя. Оборачиваюсь и вижу Итана прислонившегося к дверному проему и смотрящего на меня таким проницательным взглядом, что мне приходится отвернуться.

— Привет.

— Привет.

Тяжесть миллионов вопросов витает в воздухе, но он ничего не говорит. Ему хочется знать мое мнение о том, что я прочла. Я бы сказала ему, только вот сама без понятия. Он хочет знать, улучшит ли это отношения между нами и равносильно ли понимание прощению. Нет, но это не мой выбор. Если бы я могла в мановение ока изгнать из памяти каждую частицу недоверия, то вся эта ситуация уже разрешилась бы. Я бы излечилась, а он был бы благодарен, и мы бы провели бесчисленное количество ночей, задыхаясь от нашего счастья в объятиях друг друга.

Это было бы неплохо, но я еще не пришла к этому.

— Ты в порядке? — спрашивает он, продолжая стоять в дверях.

Я встаю с места, чтобы выбрать себе сценический костюм. Это не занимает много времени. И тем не менее, внезапно занервничав, я провожу руками вдоль всех швов. Частично это вызвано его присутствием, частично – пониманием того, что через три дня мы будем выступать перед зрителями на предпоказе. Как бы там ни было, я в ужасе оттого, что могу кого-то разочаровать.

— Вроде бы, — отвечаю я. — такое ощущение, что вот-вот стошнит.

— У меня тоже.

— Тебе удается это лучше скрывать.

— Думаю, я уже просто привык к этому. Обнимемся?

Вопрос сбивает меня с толку. Моя рука замирает на рукаве платья.

— Хм…

Я чувствую его позади себя и потом он проходится рукой по моему костюму, на уровень выше моей замершей руки. Когда он говорит, его дыхание обдает мое ухо.

— Раньше это помогало, помнишь? Нам обоим. К тому же, мне кажется, я сойду с ума, если не прикоснусь к тебе. Строго платонически, конечно же.

Я не могу смотреть на него. Не могу даже прикоснуться к его пальцу.

— Кэсси? — Он касается моих волосы и перекидывает их через плечо. — Я не прошу тебя о сексе. Или даже о поцелуе. Я просто хочу обнять тебя.

Это не просто объятия. Это никогда не было чем-то обычным. Это нечто интимное.

Появление Элиссы в дверях спасает меня от отказа.

— Эй, вы двое. Мы вот-вот начнем технический прогон. Не могли бы вы, пожалуйста, появиться на сцене в костюмах? Приготовьтесь быть терпеливыми. Марко нравится работать над прогонами тщательно и медленно.

Она исчезает, и я отхожу от Итана. Он вздыхает и дает мне мой костюм.

— Это твой костюм для первого акта?

Я киваю.

— Неудивительно, что я влюбился в тебя.

Он одаривает меня улыбкой, отчасти ласковой, отчасти терпеливой.

По какой-то причине, это заставляет меня встрепенуться и почувствовать себя чересчур уязвимой.

Он оставляет меня, и я стараюсь избавится от негативных мыслей. Мне не нужно это сегодня. Я должна быть сфокусирована и хладнокровна.

Должна держать все под контролем.

— Теперь расстегни его рубашку. Хорошо. И положи голову туда, где она была бы, если бы ты целовала его грудь. Хорошо, великолепно. Оставайся в таком положении.

Итан крепко сжимает и разжимает свои руки на моих бедрах, пока я держу свои губы в миллиметрах от его груди. Марко наставляет художников по свету, жалуясь, что прожектор слишком маленький и боковые огни расположены слишком далеко. Он хочет, чтобы постельная сцена была затененной и мрачной, но, очевидно, единственный, кто сейчас мрачный в этом театре– это он сам.

Техническая репетиция продвигается со скоростью улитки. Еще никогда мне не доводилось работать с режиссером, который был бы так сильно помешан на освещении и позах. Такое ощущение, что он работает над покадровой анимацией.

Я концентрируюсь на редких волосках на груди Итана и стараюсь абстрагироваться от того, как его запах влияет на меня. Это непросто. В данный момент, я заведена сильнее, чем швейцарские часы, а он пытается так усердно уважать мое личное пространство, что мне хочется ударить его.

— Кэсси?

— Хммм.

— Я сейчас спрошу тебя кое о чем и хочу, чтобы ты пообещала ответить честно.

В ту же секунду меня охватывает настороженность, и я поднимаю на него взгляд.

— Кэсси! Опусти обратно голову. Лэнс настраивает технику. Не двигайся!

Холт стонет.

— Черт бы побрал эту дурацкую техническую репетицию.

Я смотрю на его грудь.

— Опусти голову ближе!

Я опускаю голову. Мои губы случайно задевают его кожу. Итан матерится.

— Что ты хотел спросить? — бормочу я.

— У тебя недавно случился психологический срыв, и ты решила меня медленно убить? Могу поклясться Богом, когда твои губы нависают над моей грудью и не целуют меня, это кажется жестокой и досадной версией Ада, частью которого я не хотел бы быть.

Он говорит это таким плаксивым голосом, что из меня вырывается смех.

— Блин! — выдыхает он. — А сейчас ты дуешь на мой сосок? Если я еще не умер, то пожалуйста, убей меня.

— Хорошо, Итан, теперь сними с нее рубашку.

Он вздыхает.

— И мучения продолжаются.

Он расстегивает мою рубашку и раскрывает ее. Потом закрывает глаза и шепчет:

— Пожалуйста, Боже, сделай так, чтобы Марко попросил меня положить руки ей на грудь. Пожалуйста.

— Такого нет в сценарии этого акта.

Он гневно смотрит на меня.

— Замолчи, женщина. Я разговариваю с высшими силами. Не отвлекай его своей бесполезной логикой.

Он медленно поднимает руки к моей груди, когда Марко командует.

— Так, Итан, приподними ее.

— Боже мой!

Он обхватывает меня руками и поднимает, а я тем временем смыкаю лодыжки за его спиной. Странно находиться в этой позе, не являясь одним целым. Не целуясь. Он опускает руки ниже и хватает меня за ягодицы. Я вздергиваю бровь.

— Просто нашел опору, — говорит он бесстрастно. — Это никак не связано с моим желанием потрогать тебя за задницу.

— И тем не менее, ты трогаешь мою задницу.

— Только слегка. Пожалуйста, заметь – мои руки на твоей юбке, а не под ней.

Мне заметно одно – мое тело хочет, чтобы его руки были под юбкой и поддевали пальцами эластичную ткань трусиков. Отвлекали меня от всех противоречивых эмоций, с которыми мне слишком страшно иметь дело.

Свет снова меняется и Марко начинает орать.

— Ради всего святого, Лэнс! Они напоминают гигантского двухголового Квазимодо! Можно получить хоть какую-то четкость в перекрестном свете?! Это просто абсурд!

Ассистенты художников по свету начинают носиться по разным сторонам сцены, а Холт тем временем медленно опускает меня, и я упираюсь в его пах. И я снова выдергиваю бровь.

— Что? — С годами у него стало лучше получаться строить из себя саму невинность, но меня не одурачить. — Тебя так легче держать.

— Это потому, что я упираюсь в твою эрекцию.

— Я знаю. Это как сидеть на полке.

Я качаю головой.

— У тебя ни грамма совести, ты знаешь это?

— Неправда. Совести у меня более чем достаточно. Я просто дал ей выходной. Я долго с ней работал в последнее время, и сейчас она вымотана и ей нужно восстановиться.

— В отличие от твоего пениса.

— Ему редко нужен выходной. Не рядом с тобой, в любом случае.

У него непринужденный тон, но его дыхание и едва заметные движения бедер говорят мне об обратном. Видеть его таким – с трудом сдерживающим себя, вызывает во мне желание помучить его еще больше. Марко помогает мне с моей миссией.

— Ладно, Итан, неси ее к кровати. Кэсси, я хочу, чтобы он оказался у тебя между ног.

— Вот же блин! — Итан опускает меня на кровать и пролезает между моих ног. Я стягиваю с него рубашку и обвиваю шею руками, пока он устраивается у моей промежности. Издавая стон, он опускает голову мне на плечо.

— Как же это нелепо! Почему нельзя сделать так, как делают на съемках фильмов, где дублеры занимаются подобной фигней?

— Больше синего! — говорит Марко. — И направь розовый на задний фон!

Я пытаюсь не двигаться. Если до этого к техническим репетициям я относилась нормально, то данного опыта – достаточно, чтобы заставить меня презирать их. С каждой минутой, мне кажется, что я вот-вот потеряю контроль. Мои инстинкты говорят, чтобы я вернула власть над собой. Трахнула его. Позволила дрожи от мощного секса притупить мои другие мыслительные процессы.

Упростить вещи самым сложным способом.

— Ты в порядке? — спрашивает он, опираясь на локти. — Я не сильно давлю на тебя?

— Ты хорош.

— Спасибо. Просто я много занимаюсь. Все думал, когда же ты заметишь. Ты тоже ничего.

— Ты пытаешься вывести меня из себя?

— Не-а. Само собой получается. А ты пытаешься свести меня с ума, двигаясь так?

— Как?

Он смотрит между нами. Я понимаю, что трусь об него. Совсем чуть-чуть. Достаточно, чтобы умерить желание.

Итан испускает стон.

— Кэсси… — Он закрывает глаза и опускается ниже. Дополнительный вес приятен, но он прерывает мои движения.

— Сжалься, женщина. Ты убиваешь меня.

Свет становится немного ярче.

— Хорошо, Итан, — говорит Марко. — добавь толчки, пожалуйста.

Итан испускает короткий смешок.

— Толчки. Ну, конечно. Как раз то, что мне нужно.

Он имитирует толчки, стараясь держать свою эрекцию подальше от меня.

Порочные мысли заполняют мой мозг, пока я поглаживаю его по затылку и прикладываю одну руку к его груди, чтобы приласкать соски.

Его ритм замедляется.

— Прекрати.

— Почему? — Я пробегаюсь пальцами вдоль его пресса, и его лицо становится красным.

— Ты знаешь, почему. — Тон его голоса снижается на октаву. Он сочится желанием и его дыхание спирает.

— Скажи мне.

— Кэсси… пожалуйста… не сейчас.

И снова, у меня появляется ощущение, что я – Афродита. Он не может скрывать, как сильно хочет меня, и это одурманивает.

— Разве ты не хочешь, чтобы я прикоснулась к тебе? Не хочешь, чтобы я снова стала твоей девушкой? Не хочешь прервать целибат, который уже длится три года?

Я трусь об него сквозь его штаны. Он шипит и выругивается. Я улыбаюсь и продолжаю.

— Это совсем не смешно. Мы работаем.

Я прикасаюсь к нему ладонью. Все его тело напрягается.

Ахххх, наконец, это чувство! Прилив силы. Мое доминирование над ним отражается на его лице. В том, как его веки подергиваются и закрываются.

— Черт…

Я продолжаю ласкать его, и он выглядит так, будто его бьют электрошокером. Он стонет и опускается ниже, заключая тем самым мою руку между нами. Я сжимаю его, потому что это все, что я могу сделать, и очевидно, этого достаточно. Он напрягается и крепко закрывает глаза, потом сжимает челюсть, чтобы подавить стон. После долгих секунд напряжения, он расслабляется и гневно смотрит на меня.

Я пытаюсь разыграть невинность, но я не так хороша в этом, как он. После того, что я сейчас сделала, это весьма очевидно.

Он выдергивает мою руку, которая была зажата между нами и кладет ее сбоку от моей головы. Он зол. Очень зол.

— Это было не по сценарию, — шепчет он. — Что я такого сделал, чтобы заслужить это?

Я опускаю взгляд, мне слишком стыдно, чтобы ответить. Какого черта я делаю?

— Тебе незачем это делать, — говорит он, и мне очевидно, что он пытается скрыть то, как сильно он, на самом деле, зол. — в какую бы игру ты ни играла, просто, блин, остановись. Это совсем необязательно. Я и так весь твой. Всегда был. Я думал после того, как ты прочла мои записи, я доказал тебе это.

— Так, внимание всем, — говорит Элисса в микрофон. — Сейчас будет получасовой перерыв, пока мы готовимся к следующей сцене. Спасибо.

Итан слезает с меня и хватает свою рубашку. Затем спускается со сцены, ни разу не оглянувшись.

Мое лицо начинает гореть, когда чувства сожаления и вины проникают в меня сквозь вены. Я прикрываю глаза руками, словно так смогу спрятаться от самой себя.

Он так старается показать мне, что изменился, а я целенаправленно пытаюсь втянуть его обратно в состояние наших прошлых отношений. Почему? Потому что это привычно? Потому что так я чувствую спокойствие? Что хорошего это может дать кому-то, и в особенности, мне?

— Кэсси?

Я открываю глаза и вижу Элиссу, стоящую надо мной.

— Ты в порядке?

Внезапно мне хочется истерически засмеяться. В чем я точно уверена, так это в том, что я не в порядке.

— Конечно, Элисса. Все отлично.

Она кивает, но тонкая линия ее губ говорит мне, что она не повелась на это.

— Хмм. Итан выглядел взбешенным. Что ты сделала?

Я сажусь и запускаю руки в волосы. Может совесть Итана и взяла выходной, но моя-то – нет.

— О, ну знаешь. Как обычно. Натравила на него свою внутреннюю стерву.

Она снова кивает. Ее неодобрение окутывает меня подобно ядовитому облаку.

— Как ассистент режиссера, я должна напомнить тебе, что необходимо поддерживать профессиональное поведение со всеми членами труппы. А как сестра Итана, хочу, чтобы ты знала, что он проделал путь в Ад и обратно, чтобы стать лучшим человеком для тебя, и если ты понимаешь, что у него нет никаких шансов наладить с тобой отношения, скажи ему об этом сейчас и позволь жить своей жизнью.

— Под «в Ад и обратно» ты подразумеваешь аварию?

Она хмурится.

— Он рассказал тебе об этом?

— С неохотой.

— Тогда ты знаешь через, что он прошел.

Я киваю.

— Знаю. И я хочу, чтобы у нас все наладилось, но я не могу измениться за одну ночь.

— Понимаю. Он тоже не может, но хочет. А ты?

Марко пересекает сцену, явно раздраженный.

— Элисса! Ты мне нужна. У меня есть твердое намерение поймать Лэнса и спустить с него шкуру. Мне надо, чтобы ты остановила меня.

— Уже иду.

Она уходит, и я остаюсь сидеть одна на фальшивой кровати в фальшивом доме, пытаясь понять, как собрать воедино все фальшивые частички себя и сформировать в настоящего человека.

Я стучусь в дверь гримерной.

Ответа не следует.

— Я не говорил, что можно войти, — недовольно бубнит Итан, когда я вхожу.

— Ну, еще ты не сказал, чтобы я отвалила, так что я решила воспользоваться шансом.

Я закрываю дверь и прислоняюсь к ней. Итан сидит на диване напротив зеркала, голова откинута назад, глаза прикрыты рукой. Он переоделся в свои джинсы, что вполне объяснимо, учитывая произошедшее.

— Чего ты хочешь, Кэсси?

— Поговорить.

— Нет, я имею в виду, что ты хочешь от меня? Скажи, что я делаю не так, потому что я очень стараюсь, но такое ощущение, что все, что я делаю – это только нахожу новые способы потерять тебя.

Он не двигается. Не смотрит на меня. Я прислоняюсь спиной к двери. Это напоминает мне о том, что позвоночник нужен не просто для того, чтобы соединять кости друг с другом.

— Прости, — шепчу я.

Меня охватывает стыд. Страх, что после такого количества времени, именно я уже не достойна его. Что теперь он лучше, чем я когда-либо была.

— Тебе не надо извиняться, — говорит он, потирая глаза. — просто у меня очень романтичные мысли о том, как все будет, когда мы снова станем близки. Странно, конечно, но кончить полностью одетым во время технической репетиции, не входило в планы.

Он все также не двигается. Я сажусь рядом с ним и убираю руку с его лица. Он весь красный, и мне непонятно, от стыда или от злости. Возможно, причина и в том, и в другом.

— Да, я видимо упустила этот намек. Прости, что заставила тебя кончить против воли.

Он смеется.

— Это иронично, учитывая сколько раз я чуть ли не умолял тебя прикоснуться ко мне таким образом. Я даже почти забыл, как быстро ты можешь заставить меня кончить, если надумаешь. Это унизительно.

Он по-прежнему не смотрит на меня. Вместо этого, он смотрит на свои руки, которые поддевают подол моей юбки и время от времени касаются моего бедра.

— Я не знала, имею ли я еще на тебя такое влияние, — признаюсь я. — я думала... что возможно... ты перерос это.

Теперь Итан смотрит на меня с недоумением. Попеременно открывает-закрывает рот и моргает. Затем он с хмурым видом переводит взгляд на пол, на стену и зеркала, после чего издает звук полный неверия и снова смотрит на меня.

— Ты как будто первый день меня знаешь. Эй, это я – Итан. Бухой ночной звонила. Навязчивый любитель потрогать твою задницу. Вечно эрегированный в твоем присутствии дрочер. Как я, черт побери, мог перерасти это? Если уж на то пошло, то с годами это только усилилось. Разве ты только что не стала свидетелем того, как я кончил от того, что ты ласкала мой член меньше трех минут?

Его полнейшее недоумение вызывает у меня смех.

Он качает головой.

— Какое же это бредовое заявление! Ты думаешь, что не привлекаешь меня? Господи. — Он замолкает. — Что ж, тайна раскрыта. Тебе было приятно наблюдать, как я потерял голову в рекордно быстрое время?

— Есть немного.

Он кивает.

— Ну, по крайней мере, ты честна со мной.

Честно, так и есть. Раньше он говорил мне, что я буду шокирована, если узнаю мысли, которые ежедневно крутятся у него в голове. Теперь все наоборот. И все же, я знаю, что между нами ничего не изменится, если я буду продолжать что-то скрывать от него.

Я делаю глубокий вдох и говорю:

— Элисса сказала, что мне нужно понять, справляюсь ли я с этой ситуацией, и если нет, то мне нужно позволить тебе жить своей жизнью.

Он поворачивается ко мне. Выражение его лица напряженное и взволнованное.

— Я люблю свою сестру, но лучше бы ей перестать давать тебе отстойные советы.

— Она пытается защитить тебя.

— Мне не нужна защита.

— Разве? Ты не думал, что возлагаешь все свои надежды на что-то, что обречено на провал?

Это заставило его замереть. Он пристально посмотрел на меня.

— Нет. А ты?

Мне хочется смеяться.

— Итан, это все, о чем я думала последние три года. В смысле, я понимаю, что несчастный случай вдохновил тебя на то, чтобы стать лучше, попытаться вернуть меня или что-то в этом духе, но пока мы не начали работать над этой постановкой, я не знала этого. Все, что мне было известно, это только, что между нами все кончено. Так было долгое время. Я распланировала свое будущее, и как бы больно это ни было признавать, ты не был его частью. А теперь я должна допустить вероятность того, что ты изменился и будешь всегда рядом? В смысле, серьезно? Это сложно принять. Ты никогда не задумывался, что перед тем, как так грандиозно спланировать наше воссоединение, тебе стоило бы для начала спросить мое мнение?

— Я пытался сказать тебе об этом в электронных письмах.

— Но ты этого не сделал. Ты сказал, что обратился за помощью и снова хочешь быть частью моей жизни, но речь шла о дружбе и ни о чем большем. Ты даже не сказал, что любишь меня, не помнишь такого?

Он трет глаза.

— Я думал, что дал это понять, но... черт, Кэсси, прости. Мне в новинку все эти методы по возвращению любви всей жизни.

Он говорит это с такой легкостью. Словно эти слова – не одни из самых важных, которые он когда-либо произносил.

Любовь всей жизни.

Казалось бы, это такое клише, но это именно то, кем мы являемся друг для друга. Даже, если мы сейчас разойдемся и начнем другие отношения, мы навсегда останемся друг для друга любовью всей жизни. Некоторые люди никогда не находят этого. Но вот – все прямо передо мной, но я понятия не имею, как сохранить это.

— Кэсси, помнишь, как ты начинала злиться, когда я задумывался о важных вещах, но не говорил тебе?

— Да.

— Ну, я вижу, что именно это ты и делаешь сейчас. Не хочешь поделиться?

Я вздыхаю.

— Я думаю... мне очень хочется измениться, но я не знаю как, и часть меня думает, что возможно, уже слишком поздно.

— Это не правда.

— А что, если правда? Отрицание того, как плохо это может закончиться – еще не значит, что этого не случится. Мне кажется, ты веришь, что игнорирование факта того, что я сломлена, каким-то образом сделает это неправдой. Но это правда.

— Кэсси...

Я встаю и начинаю вышагивать. Он хочет знать, о чем я думаю? Что ж, мне как никогда хочется высказаться.

— И временами я думаю, что единственная причина, почему ты хочешь меня вернуть – это потому, что в сексуальном плане мы превосходны. Но что, если мы сойдемся, и спустя несколько месяцев осознаем, что помимо секса между нами нет ничего общего? В таком случае, мы зря пройдем через все это.

— Это чушь, и ты это знаешь.

— Разве? Может мы – одни из тех непостоянных пар, которым надо потрахаться пару месяцев, а потом пойти каждый своей дорогой. У нас никогда не было настоящей возможности выкинуть друг друга из головы. Но что, если бы у нас это получилось? Что было бы, если бы мы наконец осознали, что все дерьмо, которое подпитывает наши проблемы, также подпитывает и нашу страсть, и без этого мы – ничто?

Он пристально смотрит на меня.

— Ты сама не веришь в это.

— А может и верю. Я больше ничего не понимаю.

Он качает головой и улыбается.

Улыбается.

Почему у него не испуганный вид? Я только что выплеснула на него всю свою горечь, а он кажется абсолютно спокойным.

Что, черт побери, этот психолог сделал с ним? Она что, хирургическим путем вырезала из него весь страх и панику?

— Кэсси, подойди.

Он все также спокоен, словно он чертов Будда. Если бы Тристан был здесь, то у него был бы уже стояк.

— Пожалуйста, — говорит он, и я гашу свое волнение. — Мне надо показать тебе кое-что.

Я подхожу и становлюсь напротив него. Он берет мои руки и нежно проводит по ним, затем тянет за них, пока я не оказываюсь поверх него.

Теперь я взволнована и возбуждена. Сомневаюсь, что этим можно что-то доказать.

— Я думала, мы договорились держать все на платоническом уровне, — говорю я, когда он сжимает мои бедра.

— Так и есть.

Я трусь об его увеличивающуюся эрекцию.

— Хм. Твой дружок выдает тебя.

Он обхватывает меня руками и притягивает к своей груди. Прикосновение едва ли выносимо. Зловещая боль мгновенно нарастает, подкрепляя мои мысли о том, что наша сексуальная химия движет всеми бедствиями наших отношений. Я хочу успокоить жжение, но он сжимает свои руки и просто обнимает меня. Обдает своим дыхание мою шею и обволакивает меня, побуждая расслабляться с каждым вздохом.

— Просто дыши, — шепчет он. — Игнорируй все остальное.

Я закрываю глаза и пытаюсь сделать так, как он говорит.

Всего за пару минут моя страсть утихает до едва ощутимого тления, но вместо нее приходит нечто другое. Бурление охватывает мою кровь.

Он проводит по моей спине, и я растворяюсь в нем. Он откидывается назад, и я следую за ним. Через некоторое время, весь остальной мир перестает существовать.

Вся наша вселенная – это тихий воздух между его губами и моим горлом. Прикосновение его пальцев к моей шее.

— Ты чувствуешь это? — шепчет он. — Это именно то, что заставляет нас возвращаться обратно, несмотря на все через что мы прошли. Вот почему я решил измениться, и вот почему, несмотря на то, как сильно я сделал тебе больно, ты не можешь уйти. Потому что мы утопаем друг в друге. Потому что я не могу отличить свое сердцебиение от твоего. Когда бы мы ни находились вместе, между нами всегда возникает этот идеальный ритм, и в этом вся наша сущность. Причина не только в сексе. Причина вот в этом.

Он отстраняет меня так, чтобы я могла посмотреть ему в лицо.

— Кэсси, я хочу быть с тобой. Всегда. Если это означает быть голыми и заниматься любовью сотнями разных способов каждый день нашей оставшейся жизни, то это просто фантастика. Если это означает – просто сидеть и разговаривать, облаченными в железный костюм с колючей проволокой, то и это фантастика. Я просто хочу тебя. Сейчас. Как и буду хотеть через неделю. Год. Десять лет. Как только ты будешь готова. Мое желание никогда не изменится. Это ты. Только ты. Обнаженная ты или в одежде, для меня это не имеет значения.

Я прерывисто вздыхаю. Его слова...

Он проводит по моей руке. Удерживает в этом моменте.

— По этой причине у меня не было секса три года, — говорит он, проводя руками по моим плечам и лаская затылок. — Было много девушек, которые напоминали мне тебя. Такие же волосы, глаза, улыбка. Если бы я постарался, то мог бы с легкостью вообразить тебя вместо них. Но я не хотел лишь копию. Я не мог заниматься сексом без участия чувств с тех пор, как встретил тебя, а учитывая то, что ты владеешь всеми моими чувствами, с кем же мне еще заниматься сексом? С момента, как я встретил тебя, ты стала единственной.

Я прислоняюсь своим лбом к его лбу.

— Но...

— Никаких «но». Если бы наши отношения были основаны только на сексе, думаешь, нам нужно было бы решать все эти проблемы между нами? С сексом все просто. Это лишь желание, которое нужно унять, и как бы сильно мне ни нравилось заниматься с тобой сексом, то, что мне нужно от тебя – нельзя назвать простым. Это муторно и сложно, и в этом столько страсти, что я без понятия, как справиться со всем этим. Но я найду способ, потому что люблю тебя. Любовь – сложное чувство, но оно того стоит. Ты достойна этого чувства. И я надеюсь, однажды ты осознаешь, что и я тоже достоин.

Я слишком потрясена, чтобы что-то ответить.

Я знаю, что он достоин. Всегда знала. Я знала это до того, как он сам понял, и мне надо просто прекратить сомневаться в том, что мы преодолеем это.

— Итан? Твой психолог... она может взяться за меня?

Он хмурится.

— Я не знаю. Ты хочешь попробовать?

Я киваю.

— Мне надо измениться. Но я не могу сделать этого сама. Мне нужна помощь. Я не хочу больше быть... такой.

Он притягивает меня в объятия, и его прерывистое дыхание щекочет мою шею, пока я поглаживаю его волосы.

— Мне жаль.

— Я знаю.

— Мы пройдем через это. Не сомневайся.

Я крепче обнимаю его.

— Таков план.