Слово президента

Глава 62 Приготовиться, и вперед!

То, что люди обычно называют инициативой — как на войне, так и в других сферах своей деятельности, — является ничем иным, как психологическим превосходством. Оно представляет собой сочетание чувств одной стороны, уверенной в том, что она побеждает, с чувствами другой, считающей, что все развивается неудачно, что тебе нужно реагировать на действия противника, вместо того чтобы активно действовать по собственному плану. Хотя это понятие выражается такими высокопарными словами, как «наступательный порыв» или «доминирующее влияние», фактически оно сводится к тому, кто делает, что и кому. Внезапная резкая перемена в этом уравнении оказывает более сильное воздействие на людей, чем постепенные изменения при тех же обстоятельствах. Ожидаемое, когда его сменяет неожиданное, остается, продолжает сохраняться в течение некоторого времени в человеческом сознании, поскольку легче гнать от себя мысль о случившемся, чем приспосабливаться к новым обстоятельствам, что делает создавшуюся ситуацию более трудной для тех, с кем это происходит. А вот для активных людей все обстоит иначе.

Для американских войск, вошедших в контакт с противником, наступила короткая и нежелательная, зато необходимая пауза. Легче всего должен был перенести ее полковник Ник Эддингтон со своей «Волчьей стаей», однако наделе все оказалось иначе. Его бригада Национальной гвардии почти не продвигалась вперед во время своей первой битвы. Она заманила вражеские силы в смертоносную ловушку, засаду шириной и глубиной в пятнадцать миль. Если не считать разведывательного заслона, Каролинская бригада все время оставалась на прежних позициях. Но теперь все должно измениться, и Эддингтону пришлось вспомнить то обстоятельство, что он является в своем роде балетмейстером, а его исполнители — это танки, массивные и неуклюжие, движущиеся в темноте по незнакомой местности.

Впрочем, в помощь ему была современная технология. Его танки были оборудованы рациями, которые позволяли отдавать людям команды, когда и куда двигаться, и информационными системами ИССЭ, говорящими им, как это делать. Тактическая группировка «Лобо» начала с того, что отошла назад со своих позиций на склонах, обращенных к югу, которые так им помогли всего сорок минут назад, повернула на юг и направилась вдоль нескольких заранее рассчитанных навигационных реперов к месту назначения, находившемуся меньше чем в десяти километрах от первоначальных позиций. Во время перехода этот усиленный батальон рассредоточился и его машины отошли одна от другой на большее расстояние. Штабные офицеры с помощью электронных средств сумели рассчитать процесс перехода и сообщить разработанный план командирам подразделений, входящих в состав батальонов. В свою очередь те, получив точные координаты участков, за которые отвечали, смогли почти автоматически разделить их на секторы, так что теперь каждый танк и бронетранспортер знал свое место с точностью до метра. Первоначальная задержка в осуществлении плана «Нейтан» после поступившей команды к его началу позволила приступить к этой операции. На боковое смещение потребовался час, в течение которого машины двигались по пустынной местности со скоростью транспорта в час пик на загруженном шоссе. Несмотря на это, все прошло гладко, и через час после начала маневра, передислокация завершилась. «Волчья стая», растянувшаяся теперь по фронту шириной больше двадцати миль, развернулась на север и продолжила движение со скоростью десять километров в час. Разведывательные группы выдвинулись вперед и заняли позицию в пяти километрах перед главными силами. Это было намного меньше, чем предписывалось уставом, однако Эддингтону приходилось считаться с тем обстоятельством, что под его командой находилась крупная воинская часть, укомплектованная резервистами, которые всецело полагались на электронную технику, что не могло не беспокоить его. Полковник принял решение строго контролировать движение своих трех батальонов до тех пор, пока не будет установлен контакт и картина не прояснится.

Тома Доннера удивило, что машины поддержки — главным образом мощные грузовики — следовали за боевыми машинами, ничуть не отставая от них. Почему-то раньше он не понимал этого, привыкнув останавливаться на заправочных станциях один или два раза в неделю. Здесь, как стало ему ясно, машины поддержки должны двигаться вместе с теми, кого они обслуживают, и это очень важно. Автозаправщики останавливались, бронетранспортеры и тяжелые танки попарно подъезжали к ним, а затем направлялись к точкам на периметре, где с грузовиков сбрасывали боезапас, который экипажи забирали сами. Доннер также узнал, что на каждом «брэдли» находится торцовый ключ, который стрелки покупали сами за свой счет в магазинах «Сиерс»[136], потому что с помощью таких ключей заряжать магазины «бушмастеров» было легче, чем с помощью специально приданных для этого инструментов. Это показалось ему забавным, и Доннер решил когда-нибудь рассказать об этом.

Командир роты, который пересел теперь из своего танка М1А2, в командирский «хаммер», ездил от одной боевой машины к другой, проверяя состояние каждой и ее экипажа. «Тройку-четверку» он оставил напоследок.

— С вами все в порядке, мистер Доннер, сэр? Репортер пил кофе, сваренный механиком-водителем «брэдли». Он поднял голову и кивнул.

— Да. А у вас всегда так? — спросил он молодого офицера.

— Я впервые участвую в боевых действиях, сэр. Впрочем, это мало чем отличается от учений.

— А что вы думаете обо всем этом? — спросил корреспондент. — Я имею в виду сам факт, что вы со своими подчиненными только что, так сказать, убили столько вражеских солдат.

Капитан задумался на мгновение — Скажите, сэр, вам приходилось вести репортажи о торнадо, ураганах и прочих стихийных бедствиях?

— Да, конечно.

— Вы видели тогда пострадавших от них людей и ведь спрашивали их, что они думают об этом?

— Это моя работа.

— Вот и у нас тоже. Эти парни объявили нам войну. Мы нанесли ответный удар. Если происшедшее им не по вкусу, ну что ж, может, в следующий раз подумают, стоит ли так поступать? У меня родной дядя в Техасе — вообще-то дядя и тетя. Он был профессиональным игроком в гольф, и меня учил, а потом работал в компании «Кобра», торгующей принадлежностями для гольфа, понимаете? Так вот, незадолго до того, как мы выехали из Форт-Ирвина, мне позвонила мать и сказала, что оба они умерли от этой Эболы, сэр. Вы действительно хотите знать, что мы об этом думаем? — спросил офицер, подбивший этой ночью пять вражеских танков. — Тогда садитесь в седло, мистер Доннер. Через десять минут «Черная кавалерия» начинает наступление. Можете рассчитывать, что мы встретим противника еще до рассвета. — На горизонте появилась тусклая вспышка, а через минуту донеслись отдаленные раскаты грома. — По-моему, «апачи» уже взялись за дело.

Только что был уничтожен командный пункт Второго корпуса, расположенный в пятнадцати милях к северо-западу.

План начал осуществляться. Первый бронетанковый батальон будет наступать на север, истребляя по пути еще уцелевшие подразделения Второго корпуса Армии Аллаха. Третий батальон устремится на юг, где не было особой угрозы, и сосредоточится для атаки на левый фланг Третьего корпуса противника. В десяти милях отсюда Хэмм начал переброску своей артиллерии, чтобы завершить полный разгром остатков Второго корпуса, штаб которого минутой раньше уничтожила его вертолетная эскадрилья.

Эддингтон снова напомнил себе, что действовать нужно как можно проще. Несмотря на многие годы подготовки и то имя, которое он присвоил своему контрудару, полковнику было далеко до Нейтана Бедфорда Форреста, тем более что поле боя слишком велико, чтобы действовать экспромтом, как часто делал блестящий генерал с расистскими убеждениями во время войны против агрессии с Севера.

Полковнику пришлось широко растянуть разведывательные группы «Волчьей стаи», так как за последние полтора часа фронт бригады расширился почти вдвое, и это замедлило их действия. Впрочем, может быть, и к лучшему, подумал полковник. Терпение, прежде всего терпение. Войска противника не смогли продвинуться слишком далеко на восток из-за опасности столкновения с левым флангом «Черной кавалерии» — если, разумеется, они знали о расположении американского полка, подумал Эддингтон, — а местность на западе слишком пересеченная для свободных маневров. Армия Аллаха попыталась двигаться по центру и понесла тяжелые потери из-за этого Таким образом, самым логичным для Первого корпуса противника будет предпринять обходный маневр, пожалуй, с некоторым отклонением к востоку. Снимки, поступающие с беспилотных «хищников», подтверждали предположение Эддингтона.

Командир дивизии «бессмертных» уже не мог пользоваться прежней командной цепью, и ему пришлось отозвать штабных офицеров уничтоженной Первой бригады на временный командный пункт. Кроме того, он понял, что теперь ему необходимо постоянно маневрировать. Первым делом он решил восстановить связь с командованием Первого корпуса, что оказалось совсем непросто, поскольку штаб находился на марше, когда генерал натолкнулся на американскую — это могли быть только американцы — засаду на шоссе, ведущем в Эль-Артавийя. Теперь Первый корпус снова собирался с силами и вел непрерывные переговоры с армейским командованием. Командиру «бессмертных» все-таки удалось связаться с командиром корпуса, генерал-лейтенантом, тоже иранцем, и как можно быстрее доложить о том, что стало ему известно.

— У них не может быть больше одной бригады, — заверил генерала его непосредственный начальник. — Что ты собираешься предпринять?

— Сконцентрирую все оставшиеся войска и еще до рассвета нанесу фланговый удар, — ответил командир дивизии. Впрочем, у него не было выбора, и оба генерала об этом знали. Первый корпус не мог отступить, так как приказ идти вперед получил от высшего руководства. Если он останется на месте и будет ждать, саудовские войска атакуют его со стороны Кувейта. Таким образом, перед ними стояла задача перехватить инициативу — этого можно добиться, обойдя американскую бригаду, преграждающую им путь, и затем нанести по ней сокрушительный удар. Задача танков заключалась именно в этом, а их у него по-прежнему оставалось больше четырехсот.

— Согласен. Я вышлю тебе корпусную артиллерию. Гвардейская бронетанковая дивизия на твоем правом фланге поступит также. Добейся прорыва, — сказал генералу командир корпуса, — и мы еще до сумерек войдем в Эр-Рияд.

Так и поступим, подумал командир «бессмертных». Он приказал своей Второй бригаде замедлить наступление, чтобы дать возможность Третьей догнать ее, собраться в мощный кулак и предпринять маневр на восток. Иракская бронетанковая дивизия, расположенная на запад от него, предпримет то же самое, только в зеркальном отражении. Затем Вторая бригада «бессмертных» двинется вперед и завяжет бой с американцами, а тем временем Третья обойдет их правый фланг и ударит с тыла. Генерал решил увести свои войска с центра, оставив там пустое пространство.

— Они остановились. Наступавшая на нас бригада прекратила движение. Она находится в восьми километрах к северу от нас, — доложил начальник разведки. — «Совы» увидят их через несколько минут и сообщат об этом. — Теперь полковник понял, что делала одна из бригад противника, занимая позицию прямо перед ним. Западная группа войск располагалась несколько глубже, она не остановилась и продолжала медленно двигаться вперед, ожидая, по-видимому, приказа о каких-то переменах в диспозиции. Скорее всего противник хотел получить передышку и сменить тактику.

Эддингтон не мог допустить этого.

Единственной серьезной проблемой для ракетных систем залпового огня являлось то, что стрельба на минимальное расстояние была менее эффективна, чем стрельба на максимальное. Второй раз за одну ночь грузовики с ракетными установками, которые даже не сменили позицию, снова замкнули свою подвеску, чтобы создать более жесткие платформы при стрельбе, и подняли вверх пусковые контейнеры с ракетами, наводимыми на цель на основании общей электронной информации. И снова ночную темноту прорезали языки пламени, вырывающиеся из дюз твердотопливных двигателей, хотя на этот раз ракеты летели по гораздо более пологим траекториям. Огонь открыла и ствольная артиллерия. Таким образом обстрелу подверглись наступающие бригады противника по обеим сторонам шоссе.

Целью обстрела было скорее психологическое воздействие, чем уничтожение вражеских бронетанковых частей. Бомбочки, высыпающиеся на цель из носовых отсеков ракет, не могли уничтожить танки. Удачное попадание в двигательный отсек могло вывести из строя дизельный двигатель, а боковая броня бронетранспортеров иногда не выдерживала близких разрывов, но все это было делом случая. Главным сейчас было заставить солдат противника спрятаться внутри бронированных боевых машин, закрыть люки, чтобы экипажи не могли наблюдать за происходящим, и вызвать панику под стальным дождем бесчисленных осколков. Офицеры, покинувшие свои командирские танки, чтобы посовещаться, были вынуждены поспешно вернуться, а некоторые из них погибли, застигнутые врасплох неожиданным огнем. Сидя в безопасности неподвижных машин, экипажи слышали, как по броне бьют осколки, и поглядывали в смотровые щели, чтобы убедиться, что обстрел не предвещает танковой атаки. Реже падали 155-миллиметровые артиллерийские снаряды, они наносили более значительный ущерб, так как разрывались не в воздухе, а на земле. По законам вероятности какие-то из них должны были непременно попасть в машины, и действительно, несколько танков и бронетранспортеров взорвались, превратившись в огненные шары, тем более что Вторая бригада вынуждена была неподвижно оставаться на месте, пока Третья не выйдет на ее левый фланг. Не в состоянии двигаться, потеряв свою дивизионную артиллерию и лишившись тем самым возможности открыть ответный огонь, оставалось только сидеть в танках, вздрагивать от близких разрывов, поглядывать в перископы и смотровые щели и слушать, как осколки колотят по броне.

Рота «Браво» Первого батальона Одиннадцатого бронетанкового полка двинулась вперед точно в указанное время, рассредоточившись и направляясь на север. Разведывательные «брэдли» шли впереди, и танки «Боевые звезды» следовали в полукилометре за ними, готовые немедленно отреагировать на сообщение о столкновении с противником. Все это оказалось странным откровением для Доннера. Он был умным и проницательным человеком, любил проводить время на природе, вместе с семьей путешествовал с рюкзаком за спиной по Аппалачам, но теперь, сидя внутри бронетранспортера, не мог представить себе, что же происходит. В конце концов, преодолев смущение, он надел наушники внутренней связи и спросил сержанта, откуда тот знает, куда направлять машину и как действовать. В ответ командир пригласил его пройти вперед, где репортер третьим втиснулся в место, рассчитанное на двоих, а скорее на полтора человека, подумал Доннер.

— Мы находимся вот здесь. — Сержант указал пальцем на экран ИССЭ. — И направляемся вот сюда. Судя по всему, вблизи нет машин противника, и нам ничто не угрожает, но тем не менее мы стараемся их обнаружить. Противник, — сержант изменил масштаб на дисплее, — вот здесь.

— Далеко от нас?

— Еще километров двенадцать, и мы увидим его.

— Насколько надежна эта информация? — спросил Доннер.

— Пока мы сумели добраться сюда с ее помощью, — напомнил сержант.

Характер движения тоже был странным и напоминал репортеру транспорт на загруженном шоссе вечером пятницы — они то двигались, то снова останавливались. Бронетранспортеры устремлялись вперед со скоростью, не превышающей двадцати миль в час, от одной возвышенности к другой, тормозили, осматривали местность перед собой и делали новый бросок. Сержант объяснил Доннеру, что на более ровной местности они двигались бы более равномерно, однако эта часть Саудовской пустыни усеяна холмиками, пригорками и лощинами, а в них может скрываться противник. Хотя каждый «брэдли» представлял собой самостоятельную боевую единицу, бронетранспортеры, похоже, передвигались парами. Пары состояли из «ведущего» и «ведомого» — термин, позаимствованный у авиации.

— Что, если впереди кто-то скрывается?

— Тогда скорее всего он попытается обстрелять нас. — Башня бронетранспортера все время двигалась из стороны в сторону в поисках инфракрасного излучения от любого предмета с температурой выше окружающей местности. Доннер с удивлением узнал, что в темноте танкисты видят лучше, а потому предпочитают охотиться ночью.

— Стэнли, сверни налево и остановись за вон той дюной, — скомандовал сержант. — Если бы я был пехотинцем, то спрятался бы за холмиком справа. Мы прикроем Чака, пока он занимает позицию. — Башня «брэдли» повернулась, и дуло уставилось на песчаную дюну, ожидая, пока «ведомый» проедет мимо. — О'кей, Стэнли, продолжай движение.

Оказалось, что обнаружить местоположение штаба Армии Аллаха чертовски трудно, но теперь Хэмм выделил для решения этой единственной задачи две группы разведывательных вертолетов. Кроме того, снова начала действовать группа электронной разведки, присоединившаяся к штабу Второго батальона. Штабу армии присвоили название «Энчилада»[137]. Операция заключалась в том, чтобы обнаружить штаб, уничтожить его и лишить Армию Аллаха руководства. Офицеры саудовской разведки, прикомандированные к американским частям, прислушивались к радиопереговорам. В распоряжении старших военачальников Армии Аллаха имелись шифрованные каналы связи, однако пользоваться ими можно было только при переговорах с теми, кто располагал такой же аппаратурой, но постепенный распад вражеской сети радиосвязи позволял надеяться, что рано или поздно «Энчилада» заговорит открытым текстом. Уже нанесли удары по одному корпусному и двум дивизионным штабам, причем два из них были полностью уничтожены, а один надолго выведен из строя. Более того, американцы примерно знали, где находится Третий корпус, и штаб армии обязательно должен был вести с ним радиопереговоры, так как это было единственное пока полностью уцелевшее соединение, если не считать незначительные потери от нескольких нанесенных по нему воздушных налетов. Расшифровывать текст переговоров не требовалось, хотя это было бы неплохо. Американцам была известна частота, на которой велись переговоры высшего командования, и нескольких минут прослушивания будет достаточно, чтобы обнаружить местоположение армейского штаба. Тогда вертолетные группы устремятся к этому месту и примутся за дело.

Это походило на атмосферные помехи, но цифровые кодированные радиопереговоры обычно не особенно отличаются от них. Умение отличить шифрованные радиосигналы от атмосферных помех — своего рода искусство, а лейтенант и его подчиненные, специалисты электронной разведки, прослушивающие эфир на разных частотах, владели им.

— Нашел! — воскликнул один из солдат. — Пеленг три-ноль-пять, похоже на шипение змеи. — Шумы были слишком громкими для атмосферных помех, хотя казались беспорядочным набором звуков.

— Ты уверен в этом? — спросил лейтенант.

— На девяносто процентов, босс. — В километре от первого поста электронного прослушивания находился второй, что создавало достаточную базу для триангуляции... — Вот. — На экране компьютера появились координаты. Лейтенант поднял телефонную трубку — этот канал связывал его с командным пунктом вертолетной эскадрильи.

— "Ангел-шесть", это «Сыщик». Похоже, нам удалось обнаружить расположение «Энчилады»...

Вертолетная группа "М", состоящая из четырех штурмовых «апачей» и шести разведывательных вертушек «киова», находилась в двадцати километрах от указанной позиции, занимаясь визуальным поиском. Получив информацию, вертолеты через минуту повернули на юг.

— Что происходит? — потребовал ответа Махмуд Хаджи. Он не любил пользоваться радиотелефоном, а тут даже связаться со своим собственным командующим армией оказалось весьма сложно.

— Мы столкнулись с противником к югу от военного городка короля Халеда. Ведем бой.

— Спросите его, что это за противник, — посоветовал начальник разведслужбы.

— Может быть, ваш гость сможет рассказать мне об этом, — последовал ответ генерала. — Пока нам не удалось ничего выяснить, хотя мы и стараемся.

— У американцев не может быть там больше двух бригад! — раздраженно бросил разведчик. — Еще одна воинская часть в Кувейте, по силе равная бригаде, вот и все!

— Вы так считаете? Так вот, за последние три часа я потерял целую дивизию, и мне все еще неизвестно, с кем я веду бой. Второй корпус понес тяжелые потери. Первый натолкнулся на упорное сопротивление и ведет бой. Третий пока остается в резерве. Я могу продолжать наступление на Эр-Рияд, но мне нужна информация о том, какие силы противостоят нам. — Шестидесятилетний генерал, командующий Армией Аллаха, был опытным и умным командиром и все еще считал, что ему удастся одержать победу в войне. У него оставались четыре бронетанковые дивизии, следовало только правильно распорядиться их огневой мощью. Он считал, что ему повезло, так как американские и саудовские ВВС до сих пор не наносили по его войскам весомых ударов. Кроме того, генерал быстро усвоил несколько дополнительных уроков. Исчезновение трех штабов научило его осторожности, во всяком случае когда речь шла о собственной безопасности. Сам генерал находился в своем командном бронетранспортере БМП-1Кш, расположенном в километре от радиопередатчиков, соединенных с ним проводами. Его окружало отделение солдат, старающихся не прислушиваться к взволнованному голосу командующего армией.

— Черт возьми, ты только посмотри на все эти пусковые установки «земля — воздух», — заметил по системе внутренней связи наблюдатель разведывательной «киовы» за восемь километров до объекта. Пилот передал эту информацию по радио, а наблюдатель тем временем начал подсчитывать расположенные впереди машины.

— "Мародер-ведущий", это «Талисман-три». Думаю, мы обнаружили «Энчиладу».

— "Третий", это «Ведущий», говорите, — последовал короткий ответ.

— Вижу шесть «бимпов», десять грузовиков, пять гусеничных пусковых установок «земля — воздух» и в вади — три артиллерийских зенитных ЗСУ-23. Рекомендую приближаться с запада, повторяю, с запада. — Здесь было слишком много огневой мощи для охраны любого командного пункта, кроме подвижного штаба Армии Аллаха. Все ракетные пусковые установки были французскими «кроталь», а «Талисман-три» знал, что эти ублюдки обладают пугающей точностью. Однако им следовало выбрать иную позицию. В таких условиях лучше находиться на открытом месте или даже на возвышенности, чтобы радиолокаторы наведения могли действовать более эффективно.

— "Третий", это «Ведущий», можете осветить цель?

— Да. Сообщите когда. Начинаю с радиолокаторов. Капитан, сидевший за штурвалом ведущего «апача», летел с запада над самой землей, подкрадываясь со скоростью тридцать узлов, и приближался к невысокому гребню, за которым, по его мнению, открывается вади. Медленно, очень медленно, доверяя датчикам на выступающей вверх мачте наблюдать за обстановкой, пилот вел свой вертолет с осторожностью мальчишки, который учится парковать автомобиль, а стрелок тем временем следил за показаниями датчиков.

— Все, достаточно, сэр, — донесся голос стрелка с переднего сиденья в носу вертолета.

— "Третий", это «Ведущий», включайте музыку, — скомандовал капитан.

Пилот «киовы» включил лазерную установку и приготовился направить невидимый инфракрасный луч прежде всего на дальний радиолокатор, смонтированный на грузовике. По сигналу с «апача» он осветил цель, штурмовой вертолет накренил нос и выпустил одну ракету «хеллфайр», через пять секунд — другую.

Генерал услышал встревоженный возглас с расстояния в тысячу метров. Действовал только один из двух радиолокаторов, да и то лишь время от времени, чтобы не обнаружить своей позиции. Но сейчас он был включен, и к нему летела ракета. Одна из четырехствольных пусковых установок развернулась на платформе грузовика и выпустила встречную ракету, но как раз в этот момент «хеллфайр» нырнул к цели, «кроталь» потеряла захват и полетела дальше по баллистической кривой. Через мгновение первая радиолокационная установка исчезла в огненном взрыве, а шесть секунд спустя взорвалась и вторая. Командующий Армией Аллаха опустил телефонную трубку, прервав разговор с Тегераном, не обращая внимания на доносящиеся из трубки слова. Ему в буквальном смысле не оставалось ничего другого, кроме как спрятать голову, он присел, закрыв ее руками, что заставили его сделать телохранители.

Все четыре штурмовых «апача» зависли полукругом, ожидая, когда их командир выпустит свои антирадарные ракеты «хеллфайр». Он сделал это с промежутком в пять секунд по лазерному лучу наведения с «киовы», сначала в одну цель, потом в другую.

Затем пришла очередь ракетных установок «земля — воздух», а потом и зенитных «тунгусок», изготовленных в России. Наконец командные бронетранспортеры остались без всякой защиты.

Генерал осознал всю безнадежность ситуации. Солдаты пытались отстреливаться, но они не видели, куда следует стрелять. Одни оглядывались по сторонам, другие на что-то указывали пальцами. Несколько человек кинулись бежать. Большинство пытались защищаться. Ракеты летели, по-видимому, с запада. Генерал видел бело-желтое пламя ракетных двигателей, мчащихся через темноту, подобно светлячкам, но не заметил, кто их запустил. Ракетные установки и орудия противовоздушной обороны взрывались одно за другим, следом за ними взорвались бронетранспортеры и, наконец, грузовики. На это потребовалось меньше двух минут, и лишь тогда появились вертолеты. Охрану передвижного командного пункта осуществляла рота отборных пехотинцев. Они отстреливались из крупнокалиберных пулеметов и портативных ракетных гранатометов, но призрачные очертания вертолетов виднелись слишком далеко. Ракеты, казалось, не могли долететь до них. Солдаты делали все возможное, пока со стороны вертолетов не появились струи трассирующих пуль, добавляя света на обширном пространстве, и без того ярко освещенном пылающими машинами. Солдаты пытались бежать, но теперь вертолеты, приблизившись, вели огонь с нескольких сотен метров, жестоко и безжалостно преследуя их. Трубка радиотелефона молчала в руке генерала, но он по-прежнему сжимал ее, наблюдая за кровавой бойней.

— "Ведущий", это «Третий», вижу группу на востоке, — доложил один из пилотов командиру «апачей».

— Приканчивай их, — приказал командир. Штурмовой вертолет опустил нос к земле и полетел за убегающими фигурами, огибая пылающие остатки командного пункта Армии Аллаха.

Ничего предпринять нельзя. Скрыться негде. Трое солдат из его охраны подняли автоматы и открыли огонь. Остальные пытались убежать, но бежать и прятаться было бессмысленно. Стрелки с вертолетов расстреливали всех, кого видели. Это наверняка американцы. Разъяренные тем, что им сообщили. Не исключено, что все это правда, успел подумать генерал, и если...

— Как на здешнем языке сказать «конец вам, ублюдки»? — спросил стрелок, проверяя, не шевельнется ли кто-нибудь на земле.

— Думаю, они поняли это и без слов, — ответил пилот, разворачивая вертолет в поисках дополнительных целей.

— "Ангел-шесть", «Ангел-шесть», говорит «Мародер-шесть-старший». Это действительно был командный пункт, и мы всех их поджарили, как тосты на сковородке, — доложил командир звена. — Нам надо заправиться и пополнить боезапас. Конец связи.

— Так вот, немедленно восстановите связь! — закричал Дарейи в телефонную трубку. Начальник разведывательной службы молча стоял в кабинете аятоллы, подозревая, что им больше никогда в этой жизни не удастся поговорить с командующим армией. Хуже всего было то, что он не мог понять причины случившегося. Оценка численности прибывших американских войск, сделанная его службой, была правильной, в этом он не сомневался. Тогда почему столь малочисленные силы смогли нанести такой сокрушительный урон?

— У них была пара бригад — или полков, как там они называются, не так ли? — спросил Райан, глядя на экран телевизора, где появилось изображение хода битвы, только что полученное из Саудовской Аравии.

— Совершенно верно, — кивнул генерал Мур. Он с удовлетворением заметил, что даже адмирал Джексон хранит молчание. — Но теперь они уничтожены, господин президент. Слава Господу, эти гвардейцы отлично проявили себя.

— Сэр? — послышался голос Эда Фоули. — Что вы собираетесь предпринять дальше?

— У нас есть какие-нибудь сомнения в том, что Дарейи лично принимал все эти решения? — спросил Райан, понимая, насколько глупо говорить об этом. Разве он сам не сказал американским гражданам, что вина Дарейи неоспорима? Но он должен был задать этот вопрос, и все присутствующие в ситуационном центре понимали почему.

— Никаких, — ответил директор ЦРУ.

— Тогда пойдем до конца, Эд. Русские согласятся с нами?

— Да, сэр. Думаю, согласятся.

Снова вернулась мысль об эпидемии. Она шла на убыль. В стране погибли тысячи людей, и погибнут еще. Джек подумал о солдатах, моряках и летчиках, выполнявших его приказ, чьи жизни подвергались опасности вдали от родины. Он даже подумал о солдатах ОИР, виновных лишь в том, что шли в бой под ложным флагом, служили выразителями ложных идей и теперь платили столь страшную цену за то, что родились в стране, повелителем которой был религиозный фанатик. Если они не совсем невиновна, то и признать их полностью виновными тоже нельзя, потому что большинство из них всего лишь исполняют полученные приказы. Он также вспомнил взгляд жены, когда вертолет доставил ее на Южную лужайку. Иногда он позволял себе быть просто мужчиной, таким же, как и все остальные, если не принимать во внимание громадную власть, сосредоточенную у него в руках.

— Проверьте, — холодно произнес президент.

В Пекине было солнечное утро. Адлер только что получил шифровку из Вашингтона и теперь знал больше, чем все остальные. Нельзя сказать, чтобы депеша была особенно подробной, в ней освещались только главные вопросы, и Адлер показал ее военному атташе. Армейский полковник, которому государственный секретарь привык доверять, сказал, что в ней можно верить каждому слову. Однако содержащаяся там информация была мало кому известна. Телевизионные репортажи поступали по военным каналам, а поскольку сейчас была еще ночь, в них только сообщалось, что идут бои. Если КНР состояла в сговоре с ОИР, китайцы могут даже по-прежнему считать, что их друзья в далекой стране близки к победе. Можно попробовать, подумал государственный секретарь, уверенный в том, что президент Соединенных Штатов поддержит его.

— Мы рады снова видеть вас, господин секретарь, — приветствовал его министр иностранных дел. И опять здесь сидел Чанг, молчаливый и загадочный, как всегда.

— Спасибо. — Адлер опустился в свое прежнее кресло, которое было менее удобным, чем в Тайбее.

— Вы считаете, что сообщения о том, что происходит, действительно соответствуют истине? — спросил его китайский коллега.

— Такова официальная позиция моего президента и моего государства, — ответил государственный секретарь. Следовательно, это правда.

— У вас достаточно вооруженных сил, чтобы защитить свои интересы в том регионе?

— Господин министр, я не являюсь военным экспертом и потому не вправе комментировать, — прозвучал ответ Адлера. Все так и есть, однако человек, уверенный в силе своей страны, сформулировал бы ответ по-другому.

— Будет очень плохо, если вы не сможете одержать победу, — заметил Чанг.

Сейчас следовало бы поинтересоваться, какова позиция КНР по этому вопросу, но ответ будет ничего не значащим и ничего не прояснит. В равной степени они ничего не скажут относительно присутствия у берегов Тайваня боевой авианосной группы «Эйзенхауэра», самолеты которой патрулировали сейчас «международные воды» Формозского пролива. Фокус заключался в том, чтобы заставить их вообще сказать хоть что-то.

— Ситуация в мире иногда требует пересмотреть позицию, занимаемую страной по многим вопросам, и время от времени следует тщательно обдумать проблему, с кем стоит поддерживать дружеские отношения, — пустил пробный шар Адлер.

Воцарилось молчание, которое продлилось полминуты.

— Мы стали друзьями Америки с того момента, когда президент Никсон впервые приехал сюда, что было мужественным поступком, — ответил министр иностранных дел по некотором размышлении. — И мы продолжаем оставаться ее друзьями, несмотря на временные недоразумения.

— Приятно слышать это, господин министр. У нас есть поговорка о друзьях, которые познаются в трудные времена. — О'кей, пусть задумаются над этим. Может быть, сообщения средств массовой информации соответствуют действительности. Может быть, ваш друг Дарейи и впрямь добьется успеха. Соблазнительная приманка висела перед китайцами секунд пятнадцать.

— Видите ли, единственным разногласием, постоянно возникающим в отношениях между нашими странами, является позиция, занятая Америкой по вопросу, который ваш президент неосторожно назвал «двумя Китаями». Если удастся урегулировать этот вопрос... — задумчиво произнес министр иностранных дел.

— Я уже говорил вам, что президент пытался объяснить свою точку зрения репортерам в крайне сложной ситуации.

— Значит, нам не следует обращать на это внимания?

— Америка по-прежнему считает, что мирное решение этого вопроса, носящего сугубо местный характер, послужит интересам всех стран. — Это было подтверждением прежней позиции, занятой Америкой, когда она была мощной, уверенной в себе державой, и раньше Китай не решался открыто подвергать ее сомнению.

— Мир всегда предпочтительнее конфликта, — согласился Чанг. — Но вы ведь не можете бесконечно испытывать наше терпение, правда? Недавние события только подтверждают необходимость скорейшего решения проблемы, лежащей в основе этих разногласий.

Наконец-то, отметил Адлер, китайская сторона сделала шаг, направленный на то, чтобы в скрытой форме выразить свои устремления, — Мне понятно ваше разочарование, — произнес он, — но все мы знаем, что терпение является самой ценной из всех добродетелей.

— Однако наступает момент, когда терпение становится потворством. — Министр иностранных дел протянул руку к чашке с чаем. — Понимание нашей позиции со стороны Америки будет воспринято нами с исключительной благодарностью.

— Значит, по вашему мнению, нам следует внести некоторые изменения в прежнюю позицию Соединенных Штатов? — Интересно, подумал государственный секретарь, вступит ли Чанг снова в разговор, после того как он слегка изменил его направление.

— Мы всего лишь считаем, что важно обратить внимание на логику ситуации. Это значительно упрочило бы дружбу между нашими странами. К тому же, в конце концов, вопрос Тайваня является второстепенным в отношениях между такими странами, как наши.

— Понятно, — кивнул Адлер. И ему действительно все стало ясно. Теперь исчезли последние сомнения. Он поздравил себя с тем, что ему все-таки удалось заставить китайцев выразить свою точку зрения. Нужно побыстрее связаться с Вашингтоном, если они там не слишком заняты военными действиями и смогут уделить внимание другим проблемам.

Десятый бронетанковый полк пересек границу и снова вернулся на территорию Саудовской Аравии в половине четвертого утра по местному времени. Теперь «Буйволы» двигались фронтом шириной в тридцать миль. Еще через час они перережут линии коммуникаций Армии Аллаха, причем оказавшись здесь незаметно для противника. Американские войска двигались теперь гораздо быстрее, почти с тридцатимильной скоростью. Разведывательные группы Магрудера обнаружили несколько вражеских патрулей и подразделений войск внутренней безопасности на территории ОИР — это были главным образом грузовики с солдатами — и сразу же уничтожили их. Теперь, когда американцы выйдут на следующее шоссе, патрулей будет больше. Прежде всего это будут группы военной полиции — или как там они называются у противника, — управляющие движением транспорта. Сейчас в сторону военного городка короля Халеда из ОИР движется множество автозаправщиков, и первостепенная задача «Буйволов» состоит в том, чтобы прервать снабжение Армии Аллаха горючим.

Вторая бригада дивизии «бессмертных» почти час подвергалась американскому обстрелу, пока наконец не прибыл приказ возобновить движение. Машины бывшей иранской бронетанковой дивизии устремились вперед. Генерал-майор, командующий ею, находился теперь в тылу Третьей бригады, которая обходила фланги противника. Он старался меньше говорить и побольше слушать, продолжая удивляться отсутствию американской воздушной мощи и благодаря Аллаха за это. Корпусная артиллерия прибыла и скрытно заняла позиции, не сделав пока ни единого выстрела, чтобы не дать противнику обнаружить себя. Генерал знал, что это не может долго продолжаться, но ему хотелось использовать фактор неожиданности. Американские войска силой не более бригады занимали позицию рядом с шоссе, а он располагал вдвое большей огневой мощью. Но даже если ему противостоит целая бригада на фланге, его поддержит иракская дивизия, так поступил бы и он сам, будь перед ним открытое пространство. Не прекращая движения, чтобы избежать неожиданного нападения вертолетов или артиллерийского обстрела, генерал приказал по радио своим бригадным командирам перейти в наступление. Сам он следовал за войсками в открытой командирской машине. Теперь, если только войска противника останутся на тех же позициях, на которых они находились во время первого сражения, столь успешно закончившегося для американцев, генерал сумеет продемонстрировать им свою силу...

Батальон «Лобо» пересек первый этап «Манассас» на двадцать минут позже, чем было предусмотрено графиком движения. Это вызвало раздражение у полковника Эддингтона, который считал, что выделил достаточно времени для такого маневра. Зато этот чертов адвокат, командующий подразделением «сов», снова двигался впереди, прикрывая правый фланг, в то время как заместитель командира батальона находился на левом фланге, и требовал огневой поддержки, хотя сам не сделал ни единого выстрела.

— "Волчья стая-шесть", это «Сова-шесть», прием.

— "Волчья стая-шесть" слушает вас, «Сова».

— Противник наступает, сэр, две бригады по фронту сконцентрированы в один кулак, сейчас пересекают границу второго этапа «Хайпойнт».

— Они далеко от вас, подполковник?

— В трех тысячах метров. Я приказал своим людям отойти. — Планом были предусмотрены пути отступления. «Совы» надеялись, что все помнят, где они находятся. В результате передислокации разведывательные подразделения окажутся на востоке и смогут прикрыть правый край батальона, находящегося на восточном фланге.

— О'кей, прошу очистить мне поле боя, господин адвокат.

— Понял вас, профессор Эддингтон. Отвожу своих людей. «Совы» полетели. Конец связи, — ответил адвокат в чине подполковника. Через минуту он приказал своему водителю проверить, с какой максимальной скоростью сможет тот вести в темноте их бронетранспортер. Такая команда привела в восторг водителя, который не пропускал ни одной телевизионной передачи о чемпионате Америки по кольцевым гонкам, предоставив ему возможность продемонстрировать свои способности.

Спустя четыре минуты Эддингтон получил такой же доклад с левого фланга. Итак, его бригаде противостояли четыре бригады противника. Пора было несколько изменить соотношение сил. Артиллерийский батальон «Волчьей стаи» перенес огонь на новые цели. Командиры танков и бронетранспортеров «брэдли» принялись искать движущиеся цели на горизонте, и все три бронетанковых батальона устремились вперед, чтобы встретить противника на марше. Командиры рот и взводов убедились, что между их подразделениями сохраняются соответствующие интервалы. Батальонный командир в своем танке занимал место на левом фланге, а S-3, заместитель по оперативной части, находился на правом. Как обычно, «брэдли» двигались чуть сзади пятидесяти четырех тяжелых танков «Эйбрамс» — перед ними стояла задача обнаруживать и уничтожать пехотинцев и машины поддержки.

Артиллерия вела огонь как обычными снарядами, взрывающимися при ударе о цель или землю, так и снарядами с электронными дистанционными взрывателями, причем последние представляли грозную опасность для танков с открытыми люками и людей, оказавшихся на открытой местности. Были забыты рыцарские представления о справедливости и благородстве. Поле боя было слишком растянуто. Ситуация скорее походила на морское сражение среди песчаных отмелей и подводных скал. Эддингтон находился с батальоном «Белый Клык», которому была отведена роль подвижного резерва. Скоро стало ясно, что противник продвигается вперед на обоих флангах, оставив в центре только группу прикрытия.

— Контакт, — доложил командир одного из взводов по каналу связи своей роты. — Вижу танки противника на расстоянии пять тысяч метров. — Полковник посмотрел на свой дисплей ИССЭ, чтобы еще раз убедиться, что впереди нет своих машин. Отлично. «Совы» успели отойти. Теперь перед его бригадой были только танки «красных».

Взошла луна — точнее, ущербная четвертушка, — но она достаточно ярко осветила местность, и передовые части «бессмертных» заметили на своем видимом горизонте движение. Танкисты Второй бригады, подогреваемые яростью из-за обстрела, которому они подверглись в ожидании приказа о наступлении, были готовы к бою. На некоторых танках были установлены лазерные дальномеры, которые свидетельствовали, что противник находится на расстоянии, почти вдвое превышающем дальность огня. Поступил приказ увеличить скорость, чтобы быстрее сблизиться с противником и выйти из зоны артиллерийского огня, который скоро должен прекратиться. Стрелки в танковых башнях наводили орудия на цели, предвкушая, что случится через пару минут или того меньше. Усилившийся рев двигателей означал увеличение скорости, все приготовились к стрельбе. Теперь уже можно было пересчитать цели перед собой, и количество американских танков не произвело на иранских танкистов особого впечатления. У них огромное преимущество, решили они.

Но если так, то почему американцы продолжают наступление?

— Открыть огонь на дистанции четыре тысячи метров, — приказал командир роты своим экипажам. Танки «Эйбрамс» были рассредоточены с интервалом почти пятьсот метров, двигались двумя эшелонированными рядами и для одного бронетанкового батальона занимали очень широкий фронт. Все время сближения командиры танков смотрели из открытых люков, затем нырнули внутрь и включили системы управления огнем.

— Наводка закончена, — доложил стрелок своему командиру. — Т-80 опознан, дистанция четыре тысячи двести пятьдесят.

— Заряд? — спросил командир.

— Орудие заряжено подкалиберным. Заряжающий, пока не последует другой команды, подавай только «серебряные пули».

— Понял тебя, стрелок. Только не трать их понапрасну.

— Четыре сто, — выдохнул стрелок. Он подождал еще пятнадцать секунд и нажал на двойной спусковой крючок, первым в своей роте открыв огонь, и поразил цель. Огромный шестидесятидвухтонный танк вздрогнул при отдаче, но продолжил движение.

— Попадание, цель — танк на одиннадцать часов, — произнес командир по сети внутренней связи.

Заряжающий нажал ногой на педаль, открылась дверца отделения, он достал оттуда очередную «серебряную пулю», привычным движением сначала вставил, а потом загнал снаряд, изготовленный главным образом из пластика, в зарядную камору.

— Готово! — выкрикнул он.

— Цель опознана! — тут же сообщил командиру стрелок.

— Огонь!

— Летит! — Короткая пауза. Трассирующий след вел прямо к цели. — Попадание!

— Цель поражена! — послышался возглас командира. — Траверс направо, цель — танк на один час. Заряжающий:

— Готово! Стрелок:

— Цель опознана! Командир:

— Огонь!

— Ле-е-е-тит! — произнес стрелок, нажимая на спусковые крючки и отправляя к цели свой третий за одиннадцать секунд снаряд.

Это не походит на действительность, подумал командир батальона, увлеченный стрельбой из своего танка. Происходящее напоминало скорее набегающую волну. Первым взорвался передовой Т-80, затем последовало несколько промахов, исправленных через пять секунд, а потом начал взрываться второй ряд танков противника. Затем они открыли ответный огонь. Дульные вспышки походили на взрывы зарядов Хоффмана, имитирующих стрельбу на тренажере в центре подготовки НЦП, где он тренировался совсем недавно, и оказались такими же безвредными. Вражеские снаряды оставляли трассирующий след, и командир видел, что весь первый залп противника упал с недолетом. Несколько Т-80 успели выстрелить во второй раз, но ни одному не удалось произвести третий выстрел.

— Боже мой, сэр, найдите мне цель! — послышался голос стрелка.

— Выбирай сам.

— Тогда «бимп», — пробормотал стрелок. На этот раз снаряд был фугасно-осколочным, и бронетранспортер взорвался на расстоянии чуть больше четырех тысяч метров. Как и раньше, бой закончился меньше чем через минуту Американские танки продолжали движение. Несколько бронетранспортеров противника выпустили противотанковые ракеты, но теперь они попали под обстрел танков и «брэдли» и начали взрываться один за другим. В небо поднялись столбы огня и дыма. Появились бегущие солдаты. Они рассыпались в стороны, спасаясь от убийственного огня, порой оглядывались отстреливаясь или в поисках укрытия Стрелки, не видя крупных целей, открыли огонь из спаренных пулеметов. Теперь «брэдли» поровнялись с танками и взялись за охоту всерьез.

Передовые американские танки миновали дымящиеся остатки машин дивизии «бессмертных» меньше чем Через четыре минуты после первого залпа. Их башни поворачивались из стороны в сторону в поисках новых целей. Командиры открыли башенные люки и, глядя сверху, сжимали ручки крупнокалиберных пулеметов, установленных на башнях. Как только замечали, что кто-то открывает огонь, тут же следовала ответная очередь Это походило на соревнование «кто убьет больше». Гвардейцы испытывали боевой азарт, прежде незнакомое чувство божественного могущества: в их власти было даровать жизнь или смерть одним движением пальца. Они знали, за что воюют, понимали, что их послали сюда, чтобы отомстить. Боевые машины неумолимо ползли вперед, пожиная жизни. Они походили на доисторических чудовищ, бесчеловечных и безжалостных.

И вдруг азарт начал угасать. Это перестало быть долгом, перестало быть местью и перестало быть забавой, которой сначала им казалось происходящее. Это превратилось в убийство, и один за другим танкисты начали понимать, чего от них ожидают и кем они могут стать, если не прекратят жестокую охоту. Война, которую они ведут, не походит на действия летчиков, стреляющих в цели с сотен и тысяч метров, которые появляются в виде точек на дисплеях систем наведения, ничуть не похожие на людей. Здесь люди были гораздо ближе Танкисты различали лица, раны и кровь на беззащитных спинах солдат, убегающих от них. Их охватило чувство жалости даже по отношению к тем глупцам, которые в попытке отстреливаться падали, изрешеченные пулями. Им стала ясна бессмысленность происходящего, и американские солдаты, прибывшие в эту пустыню переполненными ярости и жажды мщения, почувствовали отвращение от того, куда завела их эта ярость. Пулеметы смолкли, скорее с общего согласия, чем по приказу командиров, вражеские солдаты перестали сопротивляться, и вместе с этим исчезла необходимость убивать Танки и бронетранспортеры тактической группировки «Лобо» проползли через то, что осталось от двух бронетанковых бригад противника, продолжая поиски целей, заслуживающих их профессионального внимания. Прежний азарт вызывал теперь у них чувство стыда.

Все кончено. Генерал отошел от своего командирского бронетранспортера, дав знак экипажу следовать за ним. По его команде солдаты положили оружие на песок и поднялись на холмик в ожидании американцев. Ожидание оказалось недолгим. Начинался рассвет. На востоке появились первые оранжевые лучи солнца, предвещающие начало нового дня, столь отличного от предыдущего.

Первый конвой проехал совсем рядом с ними — тридцать автозаправщиков с горючим для Армии Аллаха следовали с приличной скоростью, и, видно, шоферы приняли направляющиеся к югу бронемашины за собственные войска. Стрелки в башнях «брэдли» Первой роты Третьего батальона Десятого бронетанкового полка тут же разубедили их в этом несколькими очередями из своих «бушмастеров», отчего взорвались пять первых автозаправщиков. Остальные остановились, два опрокинулись в кювет при поспешной попытке водителей развернуться и спастись и взорвались сами. Американские стрелки подождали, пока водители в панике не выскочили из машин, затем уничтожили автозаправщики фугасно-зажигательными снарядами и продолжили путь на юг, мимо озадаченных шоферов, которые стояли на обочине, глядя им вслед.

На него натолкнулся один из бронетранспортеров, он подъехал на пятьдесят ярдов и встал. Генерал, всего двенадцать часов назад командовавший отборной бронетанковой дивизией, стоял не двигаясь. Он не шелохнулся, и когда четыре пехотинца, выскочив из заднего люка бронетранспортера, стали приближаться к нему с автоматами в руках, в то время как из башни на него угрожающе смотрели дула пушки и пулемета.

— Лечь на землю! — скомандовал капрал.

— Я отдам приказ своим людям. Я говорю по-английски, а они — нет, — ответил генерал и что-то произнес на фарси. Солдаты тут же легли лицом вниз. Он продолжал стоять, возможно, надеясь, что его застрелят.

— Подними руки вверх, приятель. — На гражданке капрал служил в полиции. Стоящий перед ним офицер — капрал еще не знал, какого он ранга, но его мундир был явно слишком нарядным для рядового — выполнил приказ. Затем капрал отдал автомат напарнику, достал пистолет, подошел к иранцу и, приложив дуло пистолета к его голове, привычными движениями обыскал его. — О'кей, можете опустить руки. Если будете сохранять спокойствие, никто не пострадает. Скажите это своим людям. В случае необходимости нам придется применить силу, но мы не собираемся никого убивать, ясно?

— Сейчас скажу.

Когда рассвело, Эддингтон снова поднялся в кабину вертолета, который получил во временное пользование, и отправился осматривать поле боя. Скоро ему стало ясно, что его бригада разгромила две бронетанковые дивизии. Он приказал разведывательным группам выдвинуться вперед и быть готовыми к преследованию противника, затем связался по радио с Диггзом и запросил указания, как поступить с пленными. Прежде чем разобрались с этой проблемой, из Эр-Рияда прилетел вертолет с телевизионщиками.

Пока не появился телерепортаж с места разгрома дивизий Армии Аллаха, начали распространяться слухи, как это обычно бывает в странах, где нет свободных средств массовой информации. Русскому дипломату позвонили домой еще до семи утра и разбудили его, но уже через несколько минут он ехал в своей машине по пустынным улицам Тегерана к условленному месту, чтобы встретиться с человеком, который, как надеялся дипломат, уже созрел для вербовки.

Русский разведчик потратил десять лишних минут, петляя, чтобы проверить, нет ли за ним слежки, но всякий, кто захотел бы следить за ним этим утром, должен был быть невидимкой. К тому же, подумал он, почти всю службу безопасности аятоллы наверняка отправили на фронт.

— Да? — спросил русский вместо приветствия. Сейчас не время для обмена любезностями, решил он.

— Вы были правы. Нашу армию разгромили этой ночью. В три утра меня вызвали в министерство, чтобы расспросить о намерениях американцев, и там я узнал все. Мы даже не можем связаться с нашими войсками. Командующий армией исчез. В Министерстве иностранных дел царит паника.

— Этого следовало ожидать, — кивнул русский. — Могу сообщить вам, что туркменский лидер...

— Мы знаем... Он позвонил Дарейи вчера вечером и спросил, имеет ли тот какое-нибудь отношении к эпидемии.

— И что ответил ваш духовный вождь?

— Он сказал, что это клевета, распространяемая неверными, — чего еще можно ждать от него? — Чиновник сделал паузу. — Его ответ не прозвучал достаточно убедительно. Как бы то ни было, туркменский лидер отошел в сторону. Индия предала нас — я узнал и об этом. Китаю еще не известно о происшедшем.

— Полагать, что китайцы поддержат вас, — все равно что нарушать ваш запрет на алкоголь. Мое правительство выступит, разумеется, на стороне Америки. Вы остались совсем одни, — подчеркнул русский. — Мне нужна информация.

— Какая именно?

— О месте, где находится лаборатория, производящая биологическое оружие. Эта информация нужна мне сегодня.

— На экспериментальной ферме к северу от аэропорта. Неужели все так просто? — изумленно подумал русский.

— Вы уверены в этом? — спросил он.

— Оборудование было закуплено в Германии и Франции. В то время я работал во внешнеторговом отделе. Если хотите убедиться, это очень просто. Много ли ферм, которые охраняют вооруженные солдаты? — Чиновник беспомощно пожал плечами.

Русский кивнул.

— Я проверю. Есть и другие проблемы. Скоро Америка объявит войну — я имею в виду тотальную войну — вашей стране. Моя страна сможет предложить вам роль посредника в переговорах. Если вы сможете прошептать пару разумных слов в ухо нужного человека, наш посол готов прийти на помощь, и вы окажете услугу всему миру.

— Это просто. К полудню мы будем пытаться найти выход из создавшегося положения.

— Для вашего теперешнего правительства выхода нет. Никакого, — подчеркнул сотрудник Службы внешней разведки.