Слово силы: Боль

Глава 21 Начало

Поиски затянулись.

Минут через тридцать, когда никаких сподвижек не было, лично я был готов бросить эту затею к хренам. Но вот Клим, кажется, закусил удила. Как же! Буквально вызов его профессионализму. Мол, всё его чутьё твердит о наличии еще одной заначки и тут даже сомневаться не приходится!

Глядя, во что превратилась уютная когда-то комната, испытывал что-то близкое к зубной боли. Нет, золотые монеты, несомненно, грели душу, как и кучка украшений, но их ценность для меня пока слишком эфемерна.

— Есть контакт! — радостный возглас Клима сбил с мысли. — Я так и думал! Да! Курт, иди, смотри!

Заходя в ванную комнату, где запашок от вскрытого пола под унитазом неприятно резал обоняние, с погасшим интересом глянул на небольшую выемку в полу. Сбоку от сточной трубы, а строение местных туалетов практически ничем не отличалось от таковых с Земли, лежал сверток. Длинный, продолговатый, он сразу подтолкнул мысли в сторону меча.

— Скучно, — бросил я, без интереса. — Меч, конечно же. Прям, кладенец, мать его.

Клим в это время даже и не думал хватать сверток, но в нетерпении чуть ли не пританцовывал. Весь его взгляд лучился любопытством, и признаться, им заразился и я.

Подхватив находку в свои руки, стал не спеша разворачивать алую, бархатистую ткань. Правда, спустя несколько секунд стало понятно, что ткань на самом-то деле белая, а вот алый оттенок это цвет запекшейся крови.

— Неплохая железяка, — бросил я, взяв клинок в руку.

Одноручный меч, без лишних изысков, в руке лежал, как влитой. Округлая, вместо крестовины, гарды, смотрелась странно и слегка непривычно. Рукоять не скользит, пусть и не обмотана кожей. Больше этот черный, ромбовидный материал похож на чешую. Лезвие прямое, с широким округлым долом по центру. Внутри него имеются руны, что под светом местной магической лампочки, то и дело, слегка переливаются.

— Да подожди ты, — подал голос Клим. — Не тряси им.

Застыв на несколько секунд, после стал свидетелем довольно забавной картины. Видимо, что-то поняв, глаза Клима полезли на лоб, а после он довольно шустро отскочил от меня к самому дверному проему.

— Ты влип! — сиплый голос, а фраза, словно диагноз. — Мы влипли. Лург!

— Неужели у кого из местных шишек сперли? — хмыкнул я, не воспринимая всерьез слова Клима.

— Если бы, — сморщился тот, словно лимон куснул. — Это одна из княжеских регалий северян, а их обычно три: венец, меч и браслет. Символ тройственности их бога — Кхиньяту.

— И в чем проблема? — пожал я плечами. — Вроде обычная железяка.

— Обычная, да не обычная, — тяжело вздохнул Клим. — Все три регалии, есть суть одного артефакта. Точно так же, как и весь клан это фактически одна семья. Не кровная, нет, но подобные узы там сильнее родственных. В общем, ношение всех трех наделяет тамошнего князя, силами, где-то даже сравнимыми с нашими архимагистрами. Но, если хоть одна из них пропадет, то две оставшиеся становятся на порядок слабее, а клан, фактически, переходит в разряд «мертвого». Ибо без дозволения князя ни ребенка родить, ни на славные подвиги отправиться: на всё это требуется благословение Кхиньяту. Догадаешься, что нужно сделать, чтобы «оживить» клан?

— Вернуть клинок? — кивнул я на меч.

— Не только, — медленно покачал головой Клим. — Нужно убить всех чужаков, кто его касался. Неа, не поможет.

Последнее было обращено ко мне, когда меч я отбросил в сторону, словно ядовитую змею.

— Считай, что на тебе метка, — произнес Клим. — И каждый член клана чувствует её и сделает всё, чтобы смыть позор и вернуть регалию назад.

Смотря на железяку, что совсем еще недавно валялась у трубы сортира, мысли невольно крутились вокруг Лика. Да, Волт что-то там говорил, что за убийство князя меня ждет только смерть, но вот на подобный исход я как-то не рассчитывал.

— Как я понимаю, — спустя несколько минут тишины, начал Клим, — главу местной банды ты к праотцам отправил? Он, либо полный идиот был, либо даже не представлял обладателем чего является.

— Он князем был, — обронил я задумчиво. — И что-то никаких регалий на его теле я не припомню.

Да, тело Лика раздевал я сам, так что наличие венца, либо же браслета какого, заприметил бы.

— Ты убил князя? — с недоверием в голосе спросил Клим. — Князя северян⁉

— Да хрен его знает, князь там, не князь, — сморщился я. — Спутник его, здоровенный такой, белобрысый, говорил, что за убийство князя меня ждёт только смерть.

— Я бы выпил, — невпопад бросил младший следователь. — Пока еще живой.

— Рано ты хоронить себя начал, — фыркнул я. — Сам посуди: банде Лика не один день, но он всё еще жив. Да и на великого воина он смахивал не сильно. Так что вопрос, как бы остается.

За секунду на лице Клима промелькнуло сразу несколько эмоций. Тут тебе и удивление, и сомнение, и недоверие. А после он просто заржал. Заржал настолько дико, что сразу сложился пополам и не в силах стоять сполз по стеночке.

— Предлагаю сразу на меч броситься! — сквозь слезы и хохот выдавил он. — Чтоб, значит, без мучений. Я просто не могу, ахахаха! Такое не может быть просто потому что не может быть в принципе! Ты ахренеть какой везучник! Со знаком минус! Ахахахаха! Теперь, — не мог остановиться он, — узнай кто, и убить тебя захочет вообще любой северянин! Ты понимаешь⁉ ЛЮБОЙ!

Смотря на явную истерику пытался переварить сказанное. И по всему выходило, особенно, если учесть реакцию Клима, приятного мало.

— Пояснить не хочешь? — спросил я, когда он немного успокоился.

— Северяне странный народ, — рассеяно начал Клим. — Их кланы в постоянной конфронтации друг с другом, да и со всем остальным миром тоже. Но, стоит только появиться внешнему врагу, как разрозненные кланы становятся единым кулаком. А это, скажу я тебе, нервное событие даже для Империи. Ты, Курт, убил не просто северянина, ты убил одного из их Князей. Скорее всего, но это только мои догадки, он был последним представителем какого-нибудь клана. Бежал сюда, где и сколотил свою банду. И пусть метку на тебе чувствовать могут лишь члены клана, но любой другой из северян, кто узнает о том, что именно ты убил Князя, захочет лишить тебя жизни. Но это еще полбеды: где мы, а где они. Знаешь, какие прерогативы получит тот, кто тебя убьет? Право создать клан.

Наверно, подобные масштабы и глобальные события слишком от меня далеки. Именно поэтому эта проникновенная речь особо эффекта на меня не возымела. Ну, клан, и что?

— Ты, прям, как ходячая энциклопедия, — проворчал я.

— Сдать экзамен на право получения значка «младшего следователя» можно только после десятилетнего обучения в Высшей Военной Академии имени Монеста Завоевателя, — сказал Клим. — И, поверь, за эти десять лет в твою голову впихнут даже то, чему там не место.

Десять лет? Психи какие-то. Это чему там должны учить ажно десять лет?

— А еще он, кстати, одним только словом мог причинять боль, — раз знаний в его голове много, надо это использоваться.

— Что? — поднял на меня Клим слегка задуманный взгляд. — Повтори?

— Ну, — задумался я, почесывая нос. — Он просто сказал — Боль, и все, кто был в том переулке, рухнули на землю, корчась в муках. Я пережил немало пыток, но это, прям, что-то на грани.

Глядя на парня, который устало потер лицо ладонью, а после и вовсе облокотился затылком о стену, стало слегка не по себе.

— Давай ты лучше сам меня убьешь, а? — устало выдохнул он. — Кажется, мне даже вернуться безопаснее будет, чем с тобой оставаться. Лург! Да что ж мне так везет! Сначала герцог этот, чтоб его лурги драли! Потом гости его, теперь, вот, ты со своим маниакальным желанием сдохнуть! Да к черту! Напьюсь и пойду в залив, благословения Атлаана просить. Сиреном быть хочу, песенки петь, да моряков жрать, а не вот это вот всё.

Махнув рукой, парень сморщился и прикрыл глаза.

— Поделишься? — осторожно бросил я. — А то о подобном проявлении магии я даже и не слышал.

— Еще бы, — иронично бросил Клим. — Эпоха Слов, мать его. О ней вообще мало какая информация в свободном доступе имеется.

— Это да, — поддакнул я. — В книгах о ней упоминания только вскользь, да и то без конкретики.

— Эпоха Слов — первая из выделенных эпох современного мира, — начал Клим. — Рассвет человечества, как самостоятельной расы и его восхождение к величию. Увядание светлорожденных и их нелепые попытки возродиться за счет расы людей. Тогда ушастые стали вовсю делиться знаниями о магии, в надежде вырастить, скажем так, донора для себя. Но, как это обычно бывает, что-то пошло не так. Магия, есть сила, воздействующая на мир, посредством заклинаний, что в Абсолюте своем, способна изменять основы мироздания по желанию владеющего ей. Заклинания, ритуалы, плетения — всё это костыли, чтобы обезопасить мага от тлетворного воздействия магической энергии. Она не нейтральна, как это принято сейчас считать, просто маги современности настолько хорошо научились нивелировать её позывы, что всё опасение сошло на нет. Раньше же, всё было иначе. Один неправильный звук, символ или же жест рукой, как всё могло выйти из-под контроля, вплоть до изменения самой сути мага. Именно в те времена, когда самые первые люди начали постигать азы магии, эльфы впервые столкнулись с таким феноменом, как Несущие Слово. Причем, что самое интересное, подобной силой обладали только люди. Представь, какой удар под дых, для самых величайших магов? Ни заклинаний, ни ритуалов, ни плетений — одно только слово и мироздание откликается. Причем это была не магия, но что-то другое. Слова Силы, как принято их сейчас называть, способны напрямую воздействовать на окружающее пространство, минуя все аспекты бытия. Боль? Будет тебе боль. Огонь? И пламя, повинуясь воле Несущего Слово способно, как костер зажечь, так и низвергнуть в геенну огненную целые города.

На несколько секунд Клим замолчал, позволяя и мне переварить всю эту информацию и самому себе собраться с мыслями.

— И, что, никакого ограничения у их силы не было? — представить подобное получалось с трудом.

— Да было, конечно, — сморщился Клим. — Природа не любит всесильные сущности. Но сейчас не об этом. Суть Слов в том, что они, как трофей. Убей Несущего и тогда у тебя будет шанс забрать себе его Слово. Но шанс пятьдесят на пятьдесят, человек банально может не выдержать принятие и тогда — смерть. Как думаешь, кого-нибудь это останавливало?

— Обладание такой силой? — медленно покачал я головой. — Да за один только шанс, даже призрачный, пусть и ценой собственной жизни — рискнут многие.

— Судя по тому, что ты еще живой, — криво усмехнулся Клим, — принятие прошло успешно?

— Ну, если под принятием ты имеешь в виду ту волну, боли, которой меня накрыло после убийства Лика, — фыркнул я, — то, да. Успешно.

— И пока ты не научился этой силой пользоваться, — покивал головой Клим, — очень многие попробуют её у тебя забрать. Надеюсь, здесь мои пояснения не нужны?

В ответ я только молча покачал головой.

И вот, казалось бы, столько всего позади, но теперь появилось стойкое ощущение, стягивающейся вокруг шеи, петли. Неприятно, черт тебя дери, но в то же время появился внутри какой-то азарт, что ли? В любом случае, всё это в будущем, сейчас нужно подготовиться к вечеру.

— Насколько ты можешь за себя постоять? — спросил Клима. — Вечером у нас ожидаются гости, и скорее всего, разойтись миром не выйдет.

— Звезд с неба не хватал, — сморщился, бывший уже, младший следователь, — но с мечом обращаться умею. Да и магия земли, пусть и на уровне неофита тоже дает кое-какие преимущества.

— Значит, у нас плюс один боец, — подытожил я его слова. — Подберем тебе бронь и будем ждать.

Время до вечера пролетело слишком быстро. Вот я еще в шоке от того количества информации, что вывалил на меня Клим, а вот местное светило начинает медленно скрываться из виду. Внизу собралась вся наша компашка. Толстый, как и до этого, находился с наружи и ждал. Все остальные заняли места в обеденном зале и тоже ждали.

В какой-то мере сегодняшний вечер обещает быть интересным. Остатки банды Лика будут меня оценивать и это не удивительно. Сомнений в их глаза предостаточно и именно сейчас, в серьезной заварушке, каждый для себя сделает окончательный вывод. Беспокоило ли меня это? Ни капли. Я прекрасно осознаю, в каком нахожусь обществе, так что подобное даже правильно. Только сильнейший имеет право вести за собой других и это право, дарованное силой.

Приближение чужаков почувствовал даже не слухом: что-то внутри встрепенулось и ощерилось. Звериная часть, в ожидании драки за территорию, буквально жаждала выйти наружу. Это не было второй частью сознания, нет. Здесь, скорее вверх брали инстинкты всего того звериного, что скрыто внутри меня.

— Идут, — произнес я в почти полной тишине и буквально через полторы секунды внутрь влетел Толстый.

— Они здесь, — бросил он, нервно. — Хрус со своими, человек двадцать.

— Чууудно, — протянул я, потягиваясь. — А то заждались уже.

Да, можно было выйти и встретиться, как говорится — стенка на стенку, но зачем? Бегай потом за ними, ищи ветра в поле. Нет, пусть набьются, кто, сколько сможет, в зал трактира, а уже отсюда живым не уйдет никто. Это я гарантирую.

Скрип несмазанных петель в тишине нашего собрания, раздался подобно раскату грома. Первым вошел невысокий, жилистый мужчина, с цепким взглядом убийцы. Следом за ним, практически сразу, протиснулся здоровяк, размером с Зака. Дальше, заросший по самые брови, крепыш невысокого роста, с сощуренным взглядом удава. А вот четвертым, если судить по походке и повадкам, был тот самый Хрус. Что ж, наверно таким и должен быть воин. Не гигант, но первому, жилистому, по размеру фору даст. Взгляд с эдаким пренебрежением, а движения слишком специфические, чтобы принадлежать простому рубаке. Черные волосы стянуты в тугую косу, растительности на лице минимум. В глаза бросается татуировка глаза на левой щеке и безобразный шрам, пересекающий весь лоб.

— Хоб, снаружи останься, — бросил он шепотом, но я услышал.

Тишина. Люблю тишину. Особенно такую, тягуче-липкую, что затаилась по темным углам в ожидании смерти.

Одиннадцать — именно столько смертников набилось в трактир. Все крепкие, как на подбор и явно не через одну поножовщину прошедшие. Да, забавно я, наверно буду смотреться посреди всего этого сброда. С телом-то семнадцатилетнего худощавого юнца.

— Вроде сказано было освободить нашу точку, — медленно оглядев каждого, спокойно произнес Хрус. А после, остановившись взглядом на Шустром, криво усмехнулся. — Не по лургу вилы, малой. Или думаешь, нацепив шмотки Лика, стал больше, чем пустое место? Вы, псины, совсем страх потеряли? К вам по-хорошему, а вы, судя по одежке, огрызнуться решили? Или, что? Влиться захотели? Так сброд нам разве что на уборку и нужен, на остальное ни один из вас не сгодиться.

Тишина. Люблю тишину.

Хрус замолчал, ожидая слов и действий. Его сопровождающие разошлись по второй части зала и даже с учетом двадцати с лишним человек, внутри было просторно.

Вдох, выдох.

Прикрыть глаза, на несколько секунду сосредоточив всё своё внимание на сердцах. Местами ровные удары, разбавлялись бешенным стуком тех, кто нервничал. Страх ли, готовность вот-вот сорваться и закружиться в смертельном танце — всё накладывает свой отпечаток на эту неповторимую мелодию тела.

Секунды текли медленно, и наверно каждый из остатков банды Лика сейчас прокручивал в голове слишком многое. Наверно, даже усомнились во мне, раз я до сих пор не взял слово и не вышел вперед. Наверно, проклинали те свои порывы остаться со мной и довериться.

Что ж. Созреет каждый по-своему.

— Знаешь, трехглазый, — начал я разговор, когда, казалось бы, натянутая струна ожидания должна была лопнуть, — весь этот день я раздумывал над тремя вариантами. Первый, — оттопырил я палец, под насмешливый и слегка удивленный взгляд Хруса, — я убиваю вас всех и тем самым даю понять Картену, что слишком уж рано он открыл свой роток. Второе, — находясь в центре внимания, буквально купался в нем, — мы находим общие точки соприкосновения, и вы присоединяетесь ко мне, — уже не усмешка, но ироничная улыбка, словно перед ним несмышленыш. Ах да… — Ну и третье: я, на глазах у твоего отряда, отрываю тебе голову и беседу веду уже с ними. Но, знаешь, разговоры это удел слабаков высшего города: здесь и сейчас только смерть.

И снова моя любимая тишина. Продлилась она, правда, секунды три, не больше. После со стороны пришедших посыпались смешки разной степени активности. Кто-то, как крепыш невысокого роста, заржал в голос. Другой, здоровяк, соперник Зака, позволил себе лишь ухмылку в густые усы. Только Волки хмурились, обмениваясь взглядами, радужного в которых было мало.

— Ты откуда выполз, щенок? — где-то даже по-доброму оскалился Хрус. — Нет, парни, гляньте какая милая рожица. Робушу понравится!

— А, если еще принарядить, — причмокнул губами один из пришедших, — даже за бабу сойдет!

И снова взрыв хохота, на который моей реакции не было от слова «совсем».

— Ты кто такой вообще? — глядя мне в глаза, оборвал всё веселье Хрус.

Умный, сука. Даже шага в нашу сторону не сделал.

— Ты только сейчас решил этим вопросом задаться, ущербный? — издевательски хохотнул я. — Я тот, кто убил Лика. Тот, кто отправил к праотцам и его наседку Волта. И тот, кто сегодня убьет тебя и твоих быдлят.

Ох, как забилось сердце, сидящего справа от меня, Шустрого! Прям, галопом по Европам! Вспотел, бедняга, запах пошел неприятный, аж сморщился непроизвольно.

— Пока кончать этот цирк, — серьезным Хруст стал, как по щелчку пальцев. — В посмертии не вините меня! Да будет Шекес к вам благосклонен!

Признаться, не думал, что придется так долго изображать тугодума. А вообще я рассчитывал на Зака, но вышло всё иначе.

Шустрый сидел слева от меня и чуть-чуть, буквально на пару десятков сантиметров позади. Шелест металла по ткани нельзя было не услышать. Кинжал падает в ладонь, после скрежет грубо обработанной кожи на рукояти и тихий выдох на рывок. Острие летит прямо мне в висок, а замах такой, что лезвие должно войти по самую рукоять. Вижу мерзкую ухмылку Хруса, краем глаза замечаю, как в гримасе злости искажается лицо Зака и он выкидывает свой пудовый кулак, хм, прямо наперерез лезвию кинжала. Неожиданно, черт тебя дери! Но крови всё равно будет много.

Левая рука сгибается в локте и предплечье чуть вывести вперед. Столкновение наших рук, где Шустрый априори проиграл. Доворот корпуса в его сторону и правая рука, прямо от пояса, копьем летит в горло ублюдка.

Молниеносный тычок ознаменовал начало моего действа.

Брызги крови хлынули в разные стороны, а следом за ними, вперед полетел стол. Опрокидывая его в сторону Хруса, даже не надеялся на эффективность, лишь на мгновения форы. Их я, впрочем, получил с избытком.

Тяжелый хлопок тетивы и в горле здоровяка, стоящего по левую руку от головореза, появляется оперение болта. Краем глаза отмечаю Лику, что с полными от ужаса глазами, отшатывается назад, удерживая в руках арбалет.

Хрус был быстрее всех, и действовать начал практически сразу. Только вот разделяющие нас шесть шагов это слишком короткая дистанция для человека. Всё, что он успел, так это толкнуть в мою сторону одного из своих.

Волна изменений, что рванула по телу, принесла с собой такое опьяняющее чувство силы. С хрустом костей удлинились руки, а следом в размерах увеличились и ладони. Когти блеснули в свете магических светильников, и под возглас первой жертвы челюсть раздалась вширь.

Тот самый, с глазами убийцы, видимо, свою смерть осознал быстрее всех. Его вскрик захлебнулся, как только мои клыки сомкнулись на его глотке. Рывок в сторону и привкус сладкой плоти на языке неприятно раздражает рецепторы. Мертвое уже тело отбрасываю в сторону, и буквально влетаю в следующего смертника. Тот с поднятой рукой делал выпад в мою сторону, но закончить не успел. Вплотную к нему я оказался раньше, нежели короткий широкий клинок устремился вниз. Схватить его руку с оружием, и легким усилием сломать лучевую кость, но это мелочи. Моя правая рука вышла из спины урода, правда, вместе с его сердцем.

Хрус был не просто воином, он был умным воином. Он не стал бросаться на меня, как оголтелый, а вместо этого рванул к лестнице. Причем страха в его глазах не было. Только сосредоточенное внимание, не более.

— Не пускайте выродка за мной! — рявкнул он своим оставшимся мордоворотам. — Сотню желтых за его голову!

Бросок кинжала в сторону от меня отметил краем глаза. Да и то лишь потому, что цепко следил за Хрусом. Клинок пролетел через весь обеденный зал и разбив крайнее от двери окно, оказался снаружи. Тут-то входная дверь и поддалась, а внутрь поперли остальные члены карательного отряда. Благо, взревев раненным зверем, прямо на них попер Толстый, немногим отставая от которого шел Зак. Морды бешенные, глаза на выкате, из оскаленных пастей чуть ли не пена валит: и кто здесь после этого зверь?

Всё это смешалось, погружая трактир в самую настоящую вакханалию. Крики, стоны, лязг железа и запах крови и кишок.

Обещание золота за мою голову сработало не хуже красной тряпки для быка и четверо мордоворотов, практически синхронно, рванули вперед. Хрус же, время терять не стал и даже не оглядываясь, понесся вверх. Куда? Зачем? Не проведи мы с Климом обыск, и я бы засомневался, а так ответ напрашивался сам собой.

Смерть первого из четверки даже не особо отложилась в памяти. Распорол ему когтями эту псевдоброню, попутно разрывая плоть. Когда кишки покидают твоё тело, особо не посопротивляешься.

Второй умер, лишившись головы. Сначала взмах рукой и убрать с шеи всё лишнее, а после добавить второй рукой, чтобы перебить шейный отдел позвонка.

Третий успел-таки оказаться ближе, и даже лезвие его короткого меча уже практически прошлось по моему плечу. Но челюсть, сомкнувшаяся на его предплечье, продолжить замах не позволила. Небольшое усилие, хруст костей и подобно волку, одним лишь движением головы, отбрасываю неудачника в сторону.

Последний уже не выглядел таким смелым, как до этого. Глаза по три копейки, животный ужас во взгляде и мокрое пятно, что расходилось по штанам.

Рывок вперед, не человеческий, нет. Подобно дикому зверю, оттолкнувшись от пола удлиненными руками, набросился на бедолагу, тут же вцепившись тому в глотку. Хватило одного укуса, чтобы всё это закончить. Во рту остался неприятный, сладковатый привкус человеческой плоти, лишь на сотую часть перебиваемый железистым отголоском крови.

Перед тем, как броситься за Хрусом, огляделся. Мой взгляд натолкнулся, если не на ужас, то на страх, в глазах тех, кто всё еще стоял на ногах. Казалось бы, прошло от силы полминуты, но на тот свет я отправил уже шестерых. Оставшихся троих отправили к праотцам без меня, но тоже технично: у одного из шеи торчала рукоять ножа, второй осел у стены, зажимая распоротую бочину, а третий, валялся в углу, с пробитой головой.

Потерь с нашей стороны также избежать не удалось. Толстый находился при смерти и даже, если всё это остановить, наврятли уже выживет. Своей тучной тушей он не позволил головорезам Хруса ворваться через входную дверь. Сейчас в его теле находилось под полдюжины ножей, но он всё еще сопротивлялся. При поддержке Зака, орудуя стулом, как щитом, сдерживал натиск детины, одного из всех, закованного в броню из металлических полос. Пусть тот ревел и тужился, но даже просто отодвинуть эти два центнера человеческой плоти тому было не по силам.

Увидев всё, что мне было нужно. Понесся вверх по лестнице. Запах Хруса вел именно на третий этаж, так что я даже не удивился, когда оказался перед комнатой Лика. Ну а там, естественно, ванная комната, где возле трубы, под досками, находился сверток с мечом. И лург меня побрал оставить его там же! Мог бы хоть на пару метров в сторону убрать, но нет, как всегда, самый умный.

— Воля моя сильнее оков ледяных! Сила моя не ведает границ! Судьба моя повелевать тысячами! Да благословит стремления мои Дыхание Вьюги!

Тарабарщина прошло мимо разума и увидев Хруса уже собирался пустить в ход когти. Рывок вперед, с замахом правой руки, как меч в руках мужика вспыхивает ослепительно белым светом, а плотный вал холода сносит меня в сторону, будто я ничего не вешу. Острые льдинки вгрызались в кожу, насквозь пройдя через всю мою бронь и одежду. Белый иней покрыл стены и пол, а изнутри ванной комнаты вырвались настоящие глыбы ледяных копий.

От силы удара меня впечатало в шкаф, но и это не остановило полет. До слуха донесся хруст, и то ли это мои ребра, то ли хрустнула межкомнатная стена.

Боли не было. Точнее это я запретил себе обращать на неё внимание. Произошло что-то, что нужно купировать сразу, не дожидаясь дальнейшего развития событий.

Биение сердца прервалось на несколько секунд, чтобы после оно начало свой стремительный бег, набатом отдавая в ушах. Кровь заструилась по венам, словно под действием мощного насоса. Напитывая тело, она разжигала внутри жар настолько сильный, что никакому холоду с ним не справиться.

Из вороха тряпья и ошметков шкафа, вырвался я, подобно дикому зверю. Восприятие мира изменилось, сузившись до одной только цели: Хрус.

Рывок вперед, прямо сквозь завывания ветра, когда его порывы срывают с меня разорванную в клочья одежду. Сила воздушных потоков не поддается никакому сравнению, но они не отталкивают, а подобно лезвиям, режут плоть, тут же заставляя кровь покрываться мельчайшими кристалликами льда. Я чувствовал это. Ощущал, как они разрывают плоть изнутри, но всё равно рвался вперед.

Вот комната осталась позади и вцепившись в дверной проем, встречаюсь с Хрусом взглядами. Тот выглядит удивленно, но мешкает на секунду, не более. Оскал на его губах становится нечеловеческим и мне даже показалось, будто все его зубы заострились. Рывок! Для него простой шаг вперед, с мечом наперевес. Для меня дверные косяки служат упорами, которые сминаясь, помогают преодолеть вихрь.

Ванная комната размера не отличалась. К тому же, рвущие плоть потоки ледяного ветра не позволяли использовать всю мою прыть.

Краем сознания отмечаю, как лезвие меча входит мне в грудь, проходит тело насквозь и вырывается из спины. Только вот и я оказываюсь практически вплотную к Хрусу, где с превеликим удовольствием уже рукой, пронзаю тому грудь. Вот теперь удивление на его лице радует. Жаль, только, оно очень быстро сменяется гримасой боли, которая застывает на лице, как, впрочем, застывает и всё тело. Отмечаю изменение цвета его кожи: из привычного человеческого в мертвенно ледяной. А после, когда вены набухают льдом, оно разлетается на ошметки, покрывая и меня и комнату целиком, целым водопадом из плоти и крови.

Тишина.

Дышать одним только легким, где-то даже привычно. Боль с левой стороны притупилась, так что вытаскивал из груди меч я одним рывком.

Вокруг больше не было льда. Даже иней полностью пропал, а вместе с ним затихли и завывания, хм, вьюги? Всё, как обычно, не считая раскуроченной комнаты, окрашенной в красные тона.

Поднимая к лицу руку с мечом, с интересом разглядывал тонкие кристаллики льда, что переходя по рукояти к руке, слегка искрились. Впитываясь в кожу, они не приносили холода или боли. Всё было с точностью, да наоборот: волна тепла расходилась по телу, вымывая усталость и боль. С еле слышимым хрустом срастались раздробленные этим же клинком ребра. Ткань легкого соединялась, как зарастала и резаная рана на сердце. Проткнуть его насквозь у Хруса не вышло, но задеть он его задел.

Секунды текли медленно, постепенно складываясь в минуты. Осознать произошедшее пока еще не получалось. Я понимал, что случившееся не рядовое событие, но каких-то стройных теорий выдвигать не пытался. Одно я знаю точно: с сегодняшнего дня всё будет иначе. Именно сегодня, здесь и сейчас, родилось новое начало. Без оглядки на прошлое. Без сомнений и сожалений. Только веред, выгрызая у этого дрянного мирка своё право на жизнь. И, конечно же, выполнения обещания ради.