Случайная невеста командора

Глава 25. Осколки

Чувствуя, как немеют губы и пальцы, цепляюсь за слова Айролда. Очнулся?.. Речь может идти только о Валэйрде, ником ином.

У него не может быть столько энергии?..

Бить на поражение?

Полсотни эль-дайо? Если дайо — это воины, то эль-дайо, это сильнее или слабее? Или вооруженные? Каких дайо у Нэйлина полсотни?

Мне переживать или?..

Изображение Нйэлина на окне идёт рябью. Видно, как он резко оборачивается. Изображение гаснет.

Айролд медленно касается стекла своими длинными тонкими пальцами. Сжимает руку в кулак и резко поворачивается ко мне.

От взгляда его сузившихся глаз, переполненных злобой, мне плохеет.

Кажется, всё тело сковывает холодом и лёгкой болью, пока терпимой, на грани восприятия, но мне хватает.

Падаю на колени, кутаясь в плащ, потому что ноги ослабели — это не моя воля, это его приказ, он хочет меня видеть склонённой, пресмыкающейся перед ним, я это отчётливо сейчас понимаю.

Не знаю откуда, я это знаю, но… знаю. Видимо, уже что-то успел настроить под себя.

Это длится долгие мгновения.

Айролд делает шаг ко мне.

А я…

Выпрямляю спину.

Гордо поднимаю голову.

Улыбаюсь.

Айролд будто в стену врезается.

Смотрит на меня.

И…

Резко разворачивается.

Чтобы увидеть за окном во всей красе здоровенный космический корабль!

Я-то видела, как он возник в яркой вспышке.

И сейчас он приближается с огромной скоростью — увеличивается в размерах, наклоняет узкий нос вниз, а широкую часть кормы вверх. Широкий, выглядит как плоский треугольник, надвигается всё ближе и ближе — очевидно, что он просто огромный, и сейчас снесёт корабль Айролда.

Айролд вскидывает руку вперёд, перед ним возникает марево, и корабль застывает.

Мой взгляд приковывает — напротив окна Айролда — вытянутое стекло капитанской рубки.

Корабль застыл так близко, что мне видно — в центре рубки стоит, скрестив руки на груди и опустив голову, тёмная мужская фигура, вокруг которой непрерывно струятся спиралью белые светящиеся потоки.

До меня доходит: эти двое что-то сделали с пространством и временем.

Стекло здесь и на приблизившемся корабле взрывается осколками. Они разлетаются по всей комнате и застывают в воздухе, на несколько мгновений недолетев до меня.

Между двумя кораблями возникает длинный туннель — как тот, через который Валэйрд переместил нас со спасательно-боевой капсулы на истребитель.

Осколки висят в воздухе. Айролд разворачивается ко мне и широко улыбается, протягивает руку — меня швыряет к нему — острые края стекла разрезают ткань плаща, задевают кожу на лице, обжигая болью — в воздухе повисают шарики моей крови.

Я не долетаю — между Айролдом и мной возникает тёмная светящаяся фигура высокого широкоплечего мужчины — осколки разлетаются от нас в стороны, мой полёт замедляется и меня мягко прижимает к твёрдой броне, на поясницу собственнически опускается тяжёлая рука, надёжно закрепляя меня в несокрушимой хватке.

Мужчина разворачивается и перехватывает вскинутую руку Айролда, дёргает и с размаху бьёт его лбом в лицо, одновременно сбивая с ног подсечкой — белые одежды вздымаются и он падает вниз.

Занесённая нога в чёрной броне над шеей Айролда — впечатывается подошвой в пол — этот гад успевает откатиться и выбросить обе руки ладонями вперёд — нас сносит волной силы — мужчина в тёмной броне отворачивается, подставляя спину под поток, и закрывает меня собой.

Вокруг нас возникает сфера из странной густой массы, похожей на студень.

Яркая вспышка. Ничего не вижу. Изо всех сил пытаюсь обуздать страх. Ощущение невесомости. Почти не чувствую тела, только тяжёлую ладонь на пояснице — там, где у меня была бы поясница, если бы я чувствовала тело…

Это длится долго. Очень долго.

Наконец, ощущение тела возвращается — я падаю явно на песок. Тело кажется очень тяжёлым. Я едва могу повернуть голову, чтобы осмотреться.

Рядом лежит мужчина в тёмной броне, теперь покрытой трещинами.

Шлем исчезает, и я вижу… Валэйрда! Внутри меня всё вспыхивает счастьем, улыбаюсь ему радостно, но улыбка застывает на моих губах, накатывает острая тревога — его лицо выглядит каменной маской, только губы упрямо сжаты в линию, а в глазах светится непреклонность.

— Сейчас, моя Алья, — едва слышно говорит он. — Сейчас уберёмся отсюда, ты, главное, не двигайся.