Глава 2

Пробежав третью милю, Бен перешел на бег трусцой, а затем и на ходьбу. Не то чтобы ему было прохладно этим влажным флоридским утром. Стоял еще только март, но жара уже надвигалась. Выросший в Нью-Йорке, он часто там отмораживал себе зад по утрам. Временами он скучал по тем денькам.

Правда, снег не вызывал особой ностальгии.

Оказавшись у себя на складе, он стянул майку и, вытираясь ею, побежал вверх по лестнице в жилую часть, чтобы достать из холодильника бутылку витаминной воды. Модная хрень, но на вкус не так уж и плохо.

Спустя час силовой тренировки в домашнем спортзале он принял душ и прихватил пакет с готовым завтраком в машину. Бен добрался до парка Сограсс-Лейк, когда послеполуденное солнце косо пробивалось сквозь надвигающиеся на болото грозовые тучи.

Идеально.

Установив штатив, он сделал несколько снимков изящной маленькой голубой цапли. Невероятно, как она умудрялось быть одновременно миниатюрной и величественной, совсем как Анна.

Слишком быстро начался проливной дождь. Бен укрылся в беседке для пикника и сделал последний снимок. Что-то — какое-то движение в объективе — пробудило в нем воспоминание о том, как он вглядывался в прицел, расслабленно касаясь спускового крючка. Мир замирает. Тело становится сверхчувствительным к ветру и свету. Он медленно и спокойно выдыхает, затаивает дыхание. Смертельный выстрел.

Нет.

Он глубоко задышал, как учил его Зет, и позволил флешбэку рассеяться.

Исчезло.

Спасибо, Зет. Бен задолжал этому мужику больше, чем мог выразить словами.

Засунув фотоаппарат в водонепроницаемую сумку, он устроился на бетонной скамейке в беседке.

И за вчерашнее удовольствие он тоже задолжал.

Блять, эта женщина была прекрасна, словно утренний Нью-Йорк после снежной метели. Волосы цвета темного ореха, серо-голубые глаза, как зимнее небо. Сильная и яркая настолько, что могла запросто остановить мужское сердце.

Её легкая улыбка подчеркивала острые скулы, тогда как настоящая позволяла увидеть ямочки и преображала её внешность. Делала ее более человечной. Женственной. Той, кого он хотел настолько сильно, что желание, казалось, можно было попробовать на вкус.

Порыв ветра проник в беседку, растрепав его волосы. И окружающий мир вспыхнул при ударе молнии. Пять секунд спустя он услышал раскат грома, возвещающий о приближающейся буре, наполненной яростью. Он любил флоридские грозы, даже при том, что время от времени его накрывало флешбэками. ПТСР — и что за идиот-психоаналитик придумал этот термин?

Молния напомнила ему о том, как он впервые услышал низкий смех Анны. Это была ночь девичника, когда он в первый раз увидел её вне образа строгой Домины. Когда он увидел ее такой, какая она на самом деле, и его сердце остановилось.

Не прошло и часа, как она заметила, что одна из ее подруг попала в беду, и приняла огонь на себя, разобравшись с мудаками.

Именно тогда он понял, что увяз по уши.

Анна. У нее прекрасное имя. Короткое. Лаконичное. Как и она сама. Анна была полной противоположностью его последней женщины, с которой он встречался, и которая имела привычку болтать без умолку. И без повода. И на рассвете. И на закате. При каждом вдохе. Господи. Все было бы не так плохо, если бы её интересовало что-нибудь еще, помимо собственной болтовни.

Но Госпожа Анна не болтала без умолку. И она не просто слушала — она слушала со всем вниманием.

И одно лишь это могло отнять у мужчины способность дышать.

Но.

Она была Госпожой. В этом крылся корень всех проблем. Эта женщина обладала определенной репутацией. Она была не просто Доминой — она чертова садистка. И хотя она играла с самыми разными сабмиссивами, её обычным типажом были стройные, великолепные модели лет двадцати пяти. Члены клуба называли их «красавчиками Анны».

Прижавшись спиной к столбу беседки, он поставил ногу на скамейку и оперся локтем о колено. Шрамы покрывали его мускулистое предплечье, и ещё больше шрамов белело на костяшках пальцев. Даже будучи подростком, он не был «хорошеньким».

С тех пор много воды утекло. На самом деле своим видом он пугал ни одну женщину.

Но Анна не испугалась.

Бен ухмыльнулся. Она относилась к тому типажу властных женщин, которые пленных не берут и никогда не сдаются сами. И, черт возьми, его это возбуждало. До вчерашнего вечера он надеялся, что, если попробует ее на вкус и подберется чуть ближе, его любопытство будет удовлетворено. Вместо этого она лишь разогрела его аппетит, как первая порция хорошего виски.

Теперь он всерьез нацелился на эту женщину.

И, как могли подтвердить рейнджеры из его подразделения, он никогда не промахивался.


* * * *


— … для этого хорошо подойдет трость, — говорила Анна Оливии, когда они вошли в «Царство Теней». Они спорили о своих любимых методах наказания, пока шли со стоянки. — Попробуй эту, — Анна протянула свою супер-длинную черную трость, дополнявшую её костюм Малефисенты.

— Господи, женщина, кажется, я велел тебе оставаться в постели, — услышала она рык слева от себя.

Вторая Домина в изумлении вытаращила глаза.

Анна распрямила спину и повернулась, чтобы сосредоточить свой взгляд на охраннике Зета.

Поднявшись со своего места, Бен сердито посмотрел на нее.

— Тебе не стоило сюда приходить. Ты…

Она вздернула подборок.

И Бен уставился на нее, чертыхнувшись, и рухнул на свой стул. Всё еще хмурясь, но молча.

Интересно.

Она была ещё более заинтригована его кротким поведением.

— Прошу прощения, Госпожа.

Он не мог не знать. Не мог не знать, что нужно называть её Госпожой Анной, а не просто Госпожой, будто бы он принадлежал ей.

Но она не чувствовала раздражения.

Не в силах устоять, Анна откинула назад черный плащ, обошла огромный стол и остановилась прямо перед ним. Когда Бен попытался встать, она положила руку ему на плечо, пресекая эту попытку. Домина секунду наслаждалась прикосновением к крепким мышцам, прежде чем прикоснуться кончиками пальцев к его щеке.

Бен был таким высоким, что ему даже не пришлось особо поднимать голову, чтобы встретиться с ней взглядом.

— Бенджамин, я ценю твою заботу, но, если ты ещё раз заговоришь со мной в подобном тоне, я прикую тебя к столбу и выпорю.

Его эмоции выдал чудесный румянец, пробившийся сквозь темный загар. Золотисто-карие глаза изучали её добрую минуту, а затем, к её удивлению, он громко повторил, подчеркивая каждое слово:

— Господи, женщина, кажется, я велел тебе оставаться в постели.

Пристально наблюдая за ним, она заметила, как он слегка склонил голову набок. Перчатка брошена.

Её первой реакцией был гнев, но она не начинающая Домина, чтобы позволить нижнему вывести её из себя. Она наблюдала за его глазами и выражением лица. Он не столько дерзил, сколько… бросал вызов.

По сути он попросил о том, чего хотел, таким способом, как только и мог сделать человек его склада характера. Он — не умоляющий сабмиссив с отсутствием уверенности в себе.

Искра интереса разгоралась всё сильнее. Не мальчик. Кончиками пальцев она чувствовала его жесткую щетину. Бен был мужчиной. И он бросил ей вызов. Анна слегка улыбнулась, наслаждаясь тем, как изменился его взгляд, когда он это заметил.

— Бенджамин, ты просто полон сюрпризов, — Анна смотрела ему прямо в глаза. — Если я попрошу Зета отпустить тебя с поста охраны на час, что ты на это скажешь?

Уголок его губ слегка дернулся:

— Спасибо, Госпожа?

Теперь ей было не только интересно, но и весело.

— Хороший ответ, — она сжала его плечо, на ощупь похожее на кирпичную стену. — Увидимся позже.

Он откинулся на спинку стула.

— Госпожа, с нетерпением жду этого момента.

Его взгляд, оценивающий и заинтригованный, послал волну жара к низу ее живота. И в этом случае мудрым решением было бы обдумать свою реакцию еще раз.

Но ей не хотелось быть мудрой.

Когда она снова присоединилась к Оливии, та хмурилась.

Как только дверь главного зала захлопнулась за Анной, все ее чувства захватил клуб «Царство Теней». Ароматы секса и кожи, вперемешку с оттенком цитрусового моющего средства. Духи. Резкий запах спиртовых салфеток дал понять, что кто-то играет с иглоукалыванием.

На танцполе, справа, сабмиссивы в школьной форме сплелись в танце с жуткими фигурами под песню Athamay «Restrict and Obey». Мастер Z приказал всем сабмиссивам одеться в школьную форму, и каждого, кто не справится с заданием, ожидало наказание тростью.

Затем он сообщил Доминантам, что им необходимо нарядиться в монстров — ему все равно, в каких именно.

Вслед за Анной и Оливией в зал вошли две новенькие сабы. Косички, короткие плиссированные юбки, гольфы. Они резко остановились в дверях. Очевидно, девушки ожидали увидеть Домов, одетых в профессоров, дабы те гармонировали с их школьной формой.

Вместо этого они попали в страну кошмаров. Одна из них тихо пискнула.

Анна окинула взглядом помещение. Холт этим вечером был Фредди Крюгером.

Мастер Рауль, в образе Кинг-Конга, обхватывал огромными лапами свою рабыню Ким.

За барной стойкой сидел Маркус — элегантный Имхотеп из «Мумии», а наливал ему напиток Оборотень Каллен, чья разорванная рубашка была покрыта пятнами крови.

Сабочки нервно перешептывались.

Прекрасная идея, Зет. Анна с Оливией обменялись улыбками.

Каллен заметил их у входа и приподнял бутылку в знак приветствия.

Боже, как она любила это место. Здесь Домины и Мастера были равны. Способности, навыки, сила — вот чего требовал от тебя клуб. И неважно, какие у тебя гениталии.

Когда она двинулась вперед, Оливия схватила её за руку.

— Мне послышалось, или ты и вправду собираешься наказать Бена? Ты совсем с ума сошла?

Все любили сторожевого пса Зета.

Анна поджала губы.

— Возможно. Но в последнее время жизнь стала такой скучной.

— Скучной? — свой неодобрительный взгляд Оливия словно скопировала у матери Анны. — Я бы сказала, что в последнее время в твоей жизни достаточно веселья, ведь ты передвигаешься, как моя прабабушка. Ты хромаешь, и у тебя синяк на лице.

Что ж, черт возьми, ей казалось, что она шла довольно ровно. С другой стороны, наблюдательность опытной Домины не уступала наблюдательности супергероя, и Оливия более чем заслужила свой титул Госпожи. Анна пожала плечами.

— Это просто издержки профессии.

— Точно, — Оливия шла в ногу с Анной с кровожадной улыбкой, обнажив пластиковые клыки. — Ты позволишь мне посмотреть, как Зет разорвет тебя на мелкие кусочки за то, что ты прикоснулась к его охраннику?

— Он этого не сделает. — Я надеюсь. — Пойди и найди себе какую-нибудь милашку и поиграй с ней.

— Зануда, — Оливия огляделась вокруг и направилась к своей сабе месяца — хорошенькой рыжеволосой девушке, сидевшей в компании других сабмиссивов.

Анна подошла к бару, скользнула на стул и подавила стон от прострелившей боли в ребрах. Наблюдая за Калленом, смешивающим какой-то, несомненно, девчачий напиток, она осознала, что Бен был примерно такого же роста — добрых шесть футов пять дюймов или около того. Оба они были мощного телосложения, с грубыми чертами лица. Хотя Каллен, вероятно, набрал бы более высокий балл, участвуй они оба в конкурсе на «смазливую мордашку».

Но Бен, несомненно, победил бы в номинации «опасная внешность». Впервые она поняла это, когда какой-то мудак приставал к девушке на девичнике Габи. Той ночью Бен выглядел вполне способным разорвать чье-нибудь горло, и разве не было извращением с ее стороны, что она находила это невероятно сексуальным?

«Просто оказал небольшую услугу», — сказал тогда Бен. Это очень, очень заметно.

— Прекрасная Малефисента, у тебя однозначно подходящие скулы, — заметил Каллен, встав напротив нее. Прежде чем она успела озвучить ему свой заказ, он поставил перед ней изящный хрустальный бокал, полный льда, и наполнил его газированной водой.

Анна в недоумении уставилась на него.

— Вода?

Он поджал губы.

— Если ты еще когда-нибудь запьешь обезболивающее алкоголем, я больше никогда не налью тебе спиртного.

Зет ему рассказал.

Анна затарабанила ногтями по барной стойке. К сожалению, она заслужила выговор. Каллен был непреклонен в отношении правил клуба: он отказывал людям уже после первого напитка, если видел, что они пьяны. Он бы винил себя, если бы с ней что-то случилось.

Поэтому, вместо того чтобы обижаться, она мягко ответила:

— Справедливо.

— А я уж думал, мне понадобится щиток для паха, чтобы уберечь от тебя мою гордость и отраду.

Маркус коротко рассмеялся.

Каллен вылил остатки воды в пивную кружку и чокнулся с Анной, прежде чем выпить.

— Ты вчера меня ужасно напугала, дорогая.

— Прости, друг мой. Я и не подозревала, насколько сильны эти таблетки, — она отхлебнула клубничной газировки. Не так уж и плохо.

— Ты в порядке?

— Ещё побаливает. Так что сегодня вечером моим любимым наркотиком будет ибупрофен, — она никогда больше не совершит подобной ошибки с обезболивающими, если только не соберется остаться дома. И то не факт. Эта ситуация напугала не одного Каллена.

— Зет снял с тебя на сегодня обязанности Смотрителя.

— Зет ведёт себя как заботливая мамочка.

— Нет, просто есть кому этим заняться. Федералы вернулись в Тампу.

Хотя Гален и уволился из ФБР, его партнер Вэнс всё ещё был при делах, и оба так часто уезжали из города, что их не включали в список дежурств. Но, будучи дома, оба Мастера наслаждались упомянутыми обязанностями.

— В таком случае перерыв будет весьма кстати.

— Ты собираешься сегодня поиграть? — спросил Маркус своим глубоким голосом с южным акцентом.

Она не собиралась, потому что все тело по-прежнему болело. Хотя и потратила время и усилия на этот наряд. В конце концов, девушка должна держать марку.

— Играть? Есть шанс, что буду, — она поняла, что улыбается.

— Серьезно? И какому везунчику сегодня достанется Госпожа? — поинтересовался Каллен. — Давненько я не видел, чтобы ты проявляла к кому-то интерес.

— Действительно, вынужден согласиться, — бокал стукнул о стойку, и Зет занял место справа от нее и оглядел с ног до головы привычно оценивающим взглядом Дома.

Она вздохнула, но не почувствовала никакого раздражения. Зет вёл себя одинаково со всеми членами клуба, вне зависимости от того, были они сабмиссивами или Доминантами, мужчинами, женщинами или неопределившимися с половой принадлежностью. По его мнению, он был ответственен за каждого из них.

— Зет, я как раз хотела с тобой поговорить, — начала она. — Я бы хотела украсть твоего охранника на час.

Секунду Зет выглядел абсолютно ошеломленным.

А Каллен в этот момент поперхнулся газировкой.

— Бен? Сегодня он на дежурстве. Ты хочешь Бена?

Зет потер губы, явно подавляя улыбку при виде реакции Каллена. Затем взгляд его серых глаз остановился на Анне. Зет нахмурил брови.

— Он всегда настаивал на том, что ванилен. Он намекнул тебе, что хочет участвовать в сцене?

— Да. Способом «я-слишком-брутален-чтобы-прямо-попросить-о-том-чего-хочу». Довольно чётко.

— Ты не из тех, кто неверно истолковывает намерения мужчины, — спокойный ответ Зета принёс некое удовлетворение. — Я пришлю кого-нибудь на замену, пока у Бена будет перерыв. В одиннадцать часов тебя устроит?

Одиннадцать часов вечера. Её любимое время для сессий. Достаточно рано, чтобы атмосфера в клубе ещё была накаленной. И довольно поздно для того, чтобы чересчур увлеченные посетители уже закончили и не стояли над душой, в ожидании своей очереди. Она сможет не торопиться во время сцены.

— Идеально. Спасибо.

— Всегда рад помочь. Только не сломай моего охранника, пожалуйста.

— Без проблем, — она уже давно не испытывала потребности ломать мужчин, по крайней мере, так как раньше.

И, вне зависимости от того, жесткой будет сцена или нет, играть со сторожевым псом будет забавно.


* * * *

Тем же вечером Бен ответил на стук в запертую дверь и впустил своего приятеля Госта в «Царство Теней».

— Привет.

— Меня вызвали, чтобы подменить тебя. Босс сказал, ты хочешь поиграть, — Гост повредил на войне голосовые связки, и его хриплый голос звучал как в фильме ужасов — крайне устрашающе. — Серьезно?

— Ага, — Бен ухмыльнулся. — Я решил, что пришло время встряхнуться.

— Думаю, это не может быть хуже, чем получить пулю, — седовласый ветеран знал, о чем говорил. Он служил в войсках специального назначения и за последние двадцать лет побывал в каждой Богом забытой горячей точке. Одетый в черные джинсы и рубашку, застегнутую на все пуговицы — обязательный дресс-код, установленный Зетом, — Гост пересек комнату, не хромая, несмотря на протез ноги, и кинул журнал с кроссвордами на стол.

— Сегодня довольно тихо, — Бен постучал по списку посетителей. — Отмечай членов клуба, когда они будут уходить. Если кто-то покажется тебе неадекватным, или какая-то компания — подозрительной, вызывай Зета.

— Понял тебя.

Месяц назад Бен стал работать меньше, порекомендовав на это место Госта, затем всему его обучил. Для этой работы требовалось вести минимальную бумажную отчетность, уметь держать язык за зубами, хорошо драться, но больше всего было необходимо внутреннее чутье. Зет говорил, что если охраннику пришлось вступить в драку, значит, он уже не справился с ситуацией.

Гост уселся в кресло и откинулся на спинку.

— Хотя я рад, что появилась необходимость поработать сегодня. Здесь интересно, а мне было чертовски скучно.

— Мне знакомо это чувство. — Военным тяжело живется после ухода в отставку.

Бен вошел в клуб, чувствуя, как нарастает предвкушение. Ему было приказано пройти вглубь Темницы. Минуя главный зал, он осторожно осматривался по сторонам.

Бар по центру и стоявшее вдоль стен оборудование достаточно хорошо освещались. Остальное помещение было погружено в полумрак. Слева располагалась зона перекуса: там была еда, стояли столы со стульями. Справа — танцпол. Еще дальше — места для уединения, отделенные от основного зала большими растениями в горшках. БДСМ-сцены проводились на участках комнаты, отгороженных веревками. Перед ними стояло множество стульев для зрителей.

Даже в такой поздний час люди танцевали, а площадки для сцен были заняты.

Ему пришлось признать, что сегодня «Царство Теней» было поистине зловещим. Блуждающие и невинно выглядящие школьницы и школьники оставлены на милость охрененно мерзких существ. Место было похоже на съемочную площадку фильма «Резня в школе Метрополиса».

Он бывал пару раз внутри, но всегда лишь для того, чтобы доложить о чем-то Зету. Никогда в качестве зрителя. Теперь же всё выглядело и звучало как-то иначе, ведь он должен был стать… участником.

Нельзя сказать, что он не обращал внимание ни на что, когда бывал здесь. Нет, он знал, на что шел. Даже однажды видел, как Госпожа Анна трудилась над каким-то бедолагой.

Теперь он будет этим несчастным ублюдком. Это был идиотский поступок, такой же, как и решение добровольно пройти курс ВУСП[1]. Выживание, уклонение, сопротивление и побег — да, он смирился с тем, что ему будет больно. Но в тот момент это только усилило его решимость.

Сегодня вечером было почти то же самое. Решимость… и полномасштабный стояк. Госпоже Анне достаточно было одного взгляда на него, чтобы понять, чего он хочет.

Может быть. Он и сам не был в этом уверен.

Проходя через зал, он увидел много разнообразных сцен. Порка флоггером. В одной из зон Дом-зомби капал воском на женские сиськи, впрочем, ей похоже это очень нравилось.

Но подобные развлечения не для него. В безопасности, в здравом уме, даже по обоюдному согласию он никогда не смог бы причинить боль женщине, и именно поэтому он знал, что в нем нет ничего от Дома. По этой причине он уверенно заявил Зету, что «ванилен».

Он никогда даже мысли не допускал, что великолепная женщина могла бы причинять боль ему.

Но это совершенно другая тема для разговора.

Крик заставил его остановиться. Привязанная к столбу малышка Узури пыталась уворачиваться от мужчины, избивающего ее тростью.

— Красный, — выкрикивала она, но тупой придурок был слишком увлечён, чтобы понять, что она использовала стоп-слово.

Бен подошел, вмешиваясь в сцену, и перехватил руку с тростью, подставив ладонь под удар. Сукин сын, как же больно. Он выдернул трость из руки Дома.

— Она сказала «красный», — его голос прозвучал достаточно угрожающе, что Дом побледнел и отшатнулся.

— Спасибо, Бен, — Вэнс Бьюкенен похлопал его по плечу, забирая трость. Он был одет в костюм монстра Франкенштейна, а поверх был наброшен жилет с золотой отделкой, который носили Смотрители Темницы.

— Без проблем. — Приятно осознавать, что даже если бы его здесь не было, Смотритель Темницы спас бы эту милую чернокожую сабочку. Оливия проскользнула мимо него и одной рукой приобняла Узури, а другой начала отвязывать от столба.

— Эй, я её не услышал, — запротестовал этот мудак и сделал шаг в сторону маленькой стажёрки, та в свою очередь съежилась. — Послушай, Узури, я…

— Пожалуйста, оставайся на месте, — Вэнс сжал руку Дома достаточно крепко, чтобы тот умолк, а затем вопросительно поднял бровь, глядя на Бена. — Я не знал, что ты и здесь тоже следишь за безопасностью.

Похоже, у Бьюкенена всё было под контролем.

— Не слежу, — Бен отсалютовал ему, коснувшись пальцами лба, и пошел дальше.

Госпожа Анна отдыхала на каменной скамье в углу темницы, прислонившись спиной к стене и вытянув левую ногу. Часть волос она подняла вверх и скрутила в некое подобие двух рожек. Чёрная длинная мантия была наброшена на умопомрачительный латексный комбинезон, облегающий каждый из её аппетитных изгибов. Спереди тянулась длинная молния, расстегнуть которую хотелось сильнее, чем сделать следующий вдох.

И его чертовы джинсы стали слишком тесными.

Она наблюдала за тем, как он идет к ней, ее светлые глаза были непроницаемы… пока ее взгляд не достиг его промежности.

Он мог поклясться, что заметил появившуюся ямочку. О, да, она была садисткой.

Согнув левое колено и прислонив его к стене, она похлопала по скамье у себя между ног.

— Сядь сюда, пожалуйста.

Хорошее начало. Он сел там, где она указала, чувствуя, как ее левая нога со спины давит на его задницу. К его удовольствию, правая нога, которую она опустила ему на колени, была настолько близко, что внутренняя сторона ее колена прижималась к его члену.

Он смотрел прямо перед собой и размышлял о достоинствах ледяных горных ручьев, ледников и иглу. Ни хрена не помогало.

— Итак, Бен. Во-первых, это всего лишь сцена на ближайший час или около того. Ничего больше. Я не знаю, как много тебе известно о БДСМ, но я не беру тебя к себе рабом. Просто собираюсь дать тебе попробовать, что это, и, возможно, помочь обуздать твой длинный язык.

Другими словами, она предупреждала, чтобы он не питал никаких надежд. Они поиграют, а потом она выбросит его туда, где и нашла. Сохраняя бесстрастное выражение лица, он кивнул.

— Я понимаю.

— Хорошо. Тогда давай обсудим твои пределы. Что для тебя абсолютно не приемлемо? В чем ты не уверен? И есть ли у тебя какие-либо медицинские или эмоциональные проблемы, о которых я должна знать?

Зная, что он ни о чем не сможет думать, пока её нога трется о его член, он слегка развернулся к ней, делая вид, что очень внимательно слушает ее, и поменял угол касания так, чтобы избежать полного давления. Пределы. Хорошо.

— Никаких серьезных повреждений. Никаких шрамов. И я бы предпочел не пищать фальцетом, — он задумался. — И я знаю тебя не настолько хорошо, чтобы согласиться на хлысты или анальные хреновины.

— Отличная аргументация. Что насчет связывания?

О, черт. Он почувствовал, как напряглись его мышцы.

В приглушенном свете её глаза казались скорее серыми, чем голубыми.

— Похоже, ты ничего не имеешь против.

Спустя секунду он кивнул.

— Мне, вероятно, не понравится, если Вы поместите меня в какие-нибудь условия, откуда я не смогу выбраться.

— Буду знать, — она наклонилась вперед и взяла его руки в свои. Ее мозолистые ладони резко контрастировали с тонкими пальцами. — А как насчет боли? Ты выглядел весьма… заинтересованным… в том, чтобы тебя выпороли.

— Госпожа, если вам нравится боль, я готов попробовать, — слова повисли в воздухе. Черт, неужели он сказал ей это вслух? Но, да, он это сделал. И это именно то, что он имел в виду.

Радостное удивление в ее глазах и то, как она сжала его пальцы, доставляло ему такое же удовольствие, как и бесконечный момент идеального выстрела.

— Ладно, остановимся на этом и посмотрим, что получится, — подвела итог она.

Стоит признать, что ему понравилась ее решительность. Никакой пустой болтовни, никаких «А ты уверен, что этого хочешь?» или ожиданий, что он прочитает ее мысли и поймет, чего хочет она. Анна прямо сказала ему, что чувствует и чего ждет от него. Гребаное облегчение.

Словно подчеркивая это, она протянула руку и сняла резинку, удерживающую его волосы.

— Если я захочу, чтобы твои волосы были собраны сзади, — мягко сказала она, — я сделаю это, — и убрала резинку в карман его джинсов. — А теперь иди к Андреевскому кресту, — она указала на Х-образное сооружение высотой в семь футов, — и разденься. Если тебе некомфортно, можешь остаться в нижнем белье.

— Это было бы против правил… если бы я его вообще носил.

Ее глаза загорелись весельем.

— В таком случае я получу удовольствие, не так ли?

Она тихо зашипела от боли при попытке убрать ногу с его колен. Это напомнило Бену об её сломанных рёбрах. Сумасшедшая женщина. Бен положил руку ей под икру и аккуратно опустил ногу.

Он выпрямился и понял, что она прижалась к его плечу. Ее губы были всего в дюйме от его, а дыхание пахло клубникой. Черт, да он уже заслужил наказание. Подумаешь, будет одним больше. Он приблизился и коснулся губами ее губ. О, да!

Прежде чем он успел сделать ещё хоть что-то, она схватила его за волосы и потянула назад.

— Бен, — с упреком сказала она. — Думаю, ты знаешь, что переступаешь границы дозволенного.

— М-м-м… — Черт, у неё такие мягкие губы. И сильная рука — ее хватка на его волосах была чертовски крепкой. — Возможно, Вам стоит подробнее изложить правила этой встречи, Мэм.

— Хорошо. Во-первых, мы с тобой не пара Домина/саб, так что эти правила действительны только для темницы.

Удивительно, но он почувствовал сожаление.

— Ты уже используешь надлежащую уважительную форму обращения. Помни, что говорить можно только тогда, когда тебя спрашивают, или когда речь идет о твоей безопасности. Никаких прикосновений, пока не получишь разрешения. Стоп-слово здесь — «красный», это означает, что сцена полностью останавливается. Если тебе что-то нужно, но ты не хочешь полной остановки, скажи «желтый».

Забудь об этих полумерах.

— Полагаю, зелёный значит «поехали»?

— Совершенно верно. Я должна спросить, нет ли у тебя проблем с тем, чтобы мои руки — или что-нибудь еще — трогали твои член и яйца?

У меня были бы проблемы, если бы ты не прикасалась ко мне. Но чувство осторожности превратило эти слова в вежливое: — Никаких проблем, Госпожа.

— Великолепно. А теперь делай что я сказала.

Служба в армии в значительной степени уничтожила скромность, а пребывание в госпитале добило все остальное. Поэтому Бен, не колеблясь, разделся перед Андреевским крестом. У него была внушительная эрекция, но он подумал, что хорошая Госпожа, вероятно, расстроилась бы, если бы он не был возбужден.

Неподалёку стояла большая чёрная замшевая сумка. В ней находились так называемые игрушки Анны. Ощущение предвкушения усилилось.

Плавно покачивая бёдрами, она подошла ближе, и его рот наполнился слюной. Она была стройной, хотя ее пышная попка прекрасно поместилась бы в его больших ладонях.

В свою очередь, она смотрела на него… с удовольствием. В отличие от некоторых Мастеров, которых он видел, она не была бесстрастной, а открыто демонстрировала, что ценит то, что видит.

Нет, идиот, ты не можешь играть перед ней мускулами.

Анна прошлась ладонью по его груди, взъерошила волосы и провела пальцем по грубому шраму на правом боку.

— Пуля?

К счастью, повстанцы попали в него лишь высокоскоростным патроном с шариковой оболочкой, иначе это была бы рана размером с кулак.

— Да, Мэм.

Ее пальцы надавили сильнее.

— Вижу, у тебя сломано ребро, — не дожидаясь ответа, она провела мягкими ладонями по животу, спине и плечам. Вниз по рукам. По ногам. Анна нашла все его шрамы и каждую сломанную кость. Черт, да его доктора никогда так тщательно не осматривали.

— Раздвинь ноги, — она потянула его за лобковые волосы. Обхватила яйца и слегка помассировала их. Ее пальцы сомкнулись вокруг его члена — так доктора точно никогда не делали, — и ему потребовалось все его самообладание, чтобы не кончить.

Ее пальцы предупреждающе сжались.

— Не кончай без разрешения, Бенджамин.

— Понял, Мэм, — его голос, вероятно, звучал так, будто его придушили. Но, как ни странно, ее приказ отодвинул его от края. Его руки, которые до этого сжимались в кулаки, разжались.

И она заметила это. Ее взгляд встретился с его глазами, прямой, без каких-либо игр.

— Ты мне нравишься, Бен.

Ты мне тоже чертовски нравишься, женщина. Он мудро оставил при себе и эти слова.

— Повернись лицом к кресту и ухватись за рукоятки над головой.

Из каждой вертикальной перекладины кверху торчала железная рукоятка. Он сомкнул пальцы вокруг них, и теперь его руки были направлены вверх, образуя букву V. В промежутке между ударами сердца он осознал, что музыка сменилась на зловещее «Let Me Break You» в исполнении группы «London after Midnight». В темной холодной Темнице музыка производила гораздо более угрожающий эффект, чем на его хорошо освещенном посту у входа в клуб.

Он слышал женские всхлипы, и как что-то щелкало… похожее на удар хлыста. Его внутренности сжались, и он сделал медленный вдох.

— Я приказываю тебе держаться за эти рукоятки и не отпускать. Что бы я ни делала. Могу я доверять тебе, Бен? — хриплый голос Анны вернул его обратно, поддерживая его дух так, как деревянный крест тело.

— Можете, Госпожа, — он схватился сильнее. Он скорее умрет, чем отпустит хоть одну из рук.

— Я собираюсь причинить тебе боль, Бен, потому что именно это я и обещала. И потому что это то, что ты, очевидно, хочешь, чтобы я сделала.

На самом деле он согласился бы на все, что угодно, лишь бы получить её внимание и прикосновения. Боль не будет для него чем-то новым.

— Но, поскольку ты мне нравишься, и потому что это твой первый раз, — ее мягкий голос коснулся его ушей, ласково пройдясь по коже, словно застиранный флис, — и потому что я хочу преподать тебе урок, я собираюсь дать тебе гораздо больше, чем просто боль.

Ее слова заставили его притихнуть и прислушаться. Дьявол, его тело взбодрилось так, будто все клетки залили галлоном кофе. Когда кончики ее пальцев коснулись его задницы, к которой она прежде не прикасалась, он ощутил, как дрогнули его мышцы. Пальцы сжались сильнее, а затем одарили его нежным-нежным похлопыванием, словно брызги дождя.

Он фыркнул от смеха. Это было избиение?

И он волновался?

— Это Бен? — раздался едва слышный голос у него за спиной. Говорящий явно был шокирован. Еще больше шепота донеслось до его ушей. Ему не нравилось стоять спиной к двери, но, черт возьми, это же «Царство Теней». Он знал здесь всех.

И, как ни странно, верил, что изящная охотница за головами может вырубить девять десятых членов клуба, даже не вспотев.

Ритмичные похлопывания ладонями по его заднице на секунду остановились. Он мог представить себе выражения лиц сплетников, когда она повернулась, чтобы посмотреть на них, и, несомненно, одарила их одним из своих леденящих душу взглядов. Голоса, конечно же, стихли, остались только музыка и звук чьих-то стонов.

Госпожа шлепнула его по заднице сильнее, и по телу разлилось приятное тепло, как самый мягкий из солнечных ожогов.

А потом она подошла ближе и прижалась к нему всем телом, ее грудь усилила давление на верхнюю часть его спины. Сладкая. Он чувствовал её тепло повсюду: с верху до низу, а задница и вовсе горела огнём.

А потом она протянула руку и схватила его за член.

Вздрогнув, он дернулся, и его руки едва не соскользнули с рукоятки, но он быстро пришел в себя.

Ее пальцы больно и предостерегающе сжали его плоть.

— Не двигайся, Бенджамин.

— Да, Госпожа, — он услышал рычание в своем голосе.

Она засмеялась и сжала снова.

— Только шевельнись — и в следующий раз вместо члена я буду держать твои яйца.

Блять. Эти ее сильные маленькие пальчики могли причинить серьезный урон.

Но прямо сейчас она гладила его, скользя вверх и вниз, мягко и сладко, и Бен не думал, что такое возможно, но его член затвердел ещё сильнее. Если она не позволит ему кончить, придется дрочить в уборной, прежде чем он сможет вернуться к работе.

Он чувствовал ее дыхание между лопатками. Невесомый поцелуй в одну дельтовидную мышцу, в другую, шаг назад и следом пара сильных ударов по заднице. Такие маленькие ручки.

Пауза.

А затем что-то ударило его куда сильнее.

Господи Иисусе.

Он напрягся всем телом.

Прежде чем Бен смог справиться с болью, ещё несколько ударов обрушились на его ягодицы, оставляя после себя вовсе не легкое жжение. Было чувство, будто по его коже прошёлся лесной пожар, сжигая её дотла. Он крепче ухватился за рукоятки, опустил голову и выдержал этот взрыв боли.

Она остановилась и опустила паддл на пол у его ног.

На этот раз, когда она прижалась к нему, груди ощущались так же приятно, словно фруктовое мороженое. А вот его задница адски саднила. Она намеренно потерлась о пылающую плоть.

— Какой цвет, Бен?

Когда ее рука сомкнулась на его члене, ее пальцы были намного холоднее его напряженной эрекции, которая, вместо того чтобы сдуться от боли, стала ещё более мучительно твёрдой. Анна легонько погладила его.

Он сглотнул. Садистка. Он играл с садисткой. Помни об этом, тупица.

— Зеленый, Мэм.

— Храбрый солдат. Теперь ты жалеешь, что бросил мне вызов там, у входа?

Его задница определенно пожалеет об этом… завтра.

— Нет, Мэм. Я бы вынес куда больше, только чтобы почувствовать на себе ваши руки.

Тишина.

— Разве я просила дать развёрнутый ответ? — её тон был резким, и, будь он проклят, её пальцы двинулись ниже, чтобы обхватить его очень и очень уязвимые яйца.

— Нет, Мэм. Но я слышал, что честность между верхним и нижним приветствуется, — он не был уверен в определении Госпожа и саб, но чувствовал, что именовать себя так было бы, пожалуй, неразумно.

Он, в принципе, не был уверен, хотел ли он называть себя сабмиссивом или рабом.

— Ты очень смелый. Так что я позволю тебе выбрать. Хочешь получить три удара изо всех моих сил или же более лёгкие, но до тех пор, пока я не устану? — она потёрла большими пальцами его яички и надавила кончиками пальцев на местечко рядом с его анусом. Каждое движение посылало такие интенсивные электрические разряды к его члену, что он почти слышал шипение.

Выбор, выбор. И тогда он понял, какой ответ был правильным.

— Все, что угодно, если это порадует Госпожу, — странно, но слова звучали как нечто действительно правильное. Никакого выбора, отдать весь контроль ей.

Она прижалась лбом к его спине, и ее вздох образовал кружок тепла в районе лопатки. А затем она отступила.

Он напрягся. Готовый принять все, что она даст ему.

Она снова потянулась к нему, и ее холодная, скользкая рука обхватила его член, двигаясь вверх и вниз. Пальцы, покрытые смазкой, гладили его с таким мастерством, что он готов был взорваться уже через минуту.

Он сжал зубы.

— Госпожа… мне нужно…

— Еще пять поглаживаний, Бенджамин. Держись, пока я не скажу.

Он мог только хмыкнуть в ответ.

— Один. Два, — безжалостно схватив его, она скользнула от основания до самого кончика и большим пальцем обвела головку.

Боже. Никогда прежде он не был так возбуждён. У него было ощущение, будто яйца вжались в пах, а позвоночник вытянулся от напряжения.

— Три. Четыре. — Медленно. Скользя по каждому гребаному дюйму с крепкой хваткой гаечного ключа.

— Пять, — она потянула за член, и у Бена перед глазами замелькали звёздочки.

— Кончи для меня, Бен, — выдохнула она. Одной рукой она сжимала его яйца, а ее тело терлось о его горящую задницу, воспламеняя кожу, как лесной пожар, в то время как горячий кулак стал двигаться по стволу вверх и вниз, как отбойный молоток.

И он кончил. Господи, мать его, Иисусе, он кончил, выплеснув всё на её пальцы, спазм за спазмом, пока не оказался исчерпан настолько, что, он мог поклясться, кончал уже кровью, а не спермой.

Он обмяк на кресте, мечтая, чтобы это был настоящий крест, чтобы ему было, куда прислониться лбом.

Она все еще скользила рукой по его члену, очень нежно, позволяя ему благополучно пережить последний спазм.

— Славно, Бен. Постой там минутку.

К его глубокому сожалению, она отошла. Прохладный воздух обдувал его потную спину и подарил райские ощущения истерзанной заднице.

А потом она обняла его за талию.

— Шаг назад. Давай посмотрим, хорошо ли работают твои ноги.

— Как будто Вы смогли бы меня удержать.

Резкий шлепок по заднице чуть не заставил его взвизгнуть.

Бен фыркнул и усмехнулся. Она напомнила ему его любимого сержанта по строевой подготовке.

— Простите, Мэм, — его ноги прекрасно справлялись с задачей, когда она подвела его к скамье, на которую бросила полотенце.

— Садись на него.

Он сел и стиснул зубы, чувствуя каждую жесткую нитку проклятого полотенца. Анна положила влажную салфетку ему на бедро, и ощущение прохлады на горячей коже просто ошеломило.

— Ты можешь вытереться, Бенджамин.

Она уже очистила руки, заметил он, проводя по ним пальцем.

— Очень хорошо, — стоя прямо перед ним, она гладила его по волосам, и, черт возьми, он чувствовал её запах — невероятно сексуальная женщина. Мгновенье она изучающе смотрела на него стальными голубыми глазами, прежде чем вручить бутылку с водой с уже открученной крышкой.

— Пей до дна.

Он отпил немного, размышляя. Как далеко он мог зайти?

Как далеко он хочет зайти?

— Спасибо, Мэм. Мне понравилось, — она присела рядом с ним, прижавшись к нему теплым бедром, взялась маленькой ладошкой за его подбородок и развернула лицом к себе. Воспользовавшись моментом, он прикоснулся губами к ее ладони и легонько поцеловал. Уголки её губ дрогнули, впрочем, улыбку она тут же подавила, а вот пальцы сжались крепче. Если он не внемлет предупреждению, несомненно, останутся синяки.

— Тебе понравилась боль, Бен?

Черт, она должна была об этом спросить. Вытянув ноги, он прислонился спиной к стене и глотнул воды, пытаясь сформулировать свой ответ.

— Я почти уверен, что сама по себе боль меня не заводит. Но когда она смешана с…

— Возбуждением? В сексуальной ситуации?

— Все так. Ага. — Она погладила пальцами его подбородок, и стало слышно, как поскрипывает его щетина. А что бы она почувствовала, если бы его жесткая однодневная щетина коснулась ее шелковистых бёдер? — Уже много лет так сильно не кончал.

— Понимаю, — на мгновение воцарилась тишина. — Что ж, думаю, это даст тебе некоторую пищу для размышления.

Черт, она уходила. Чувство разочарования было острым и немного нелепым. Неужели он ожидал, что она на него западёт, она — эта Домина, которая может заполучить любого мужчину, стоит ей только захотеть?

Тем не менее, ей нужно было дать понять, что он… хотел большего. Повернувшись, он оказался к ней лицом к лицу, и накрыл её руку своей, чтобы удержать на месте.

— Госпожа Анна, могу ли я в свою очередь оказать Вам ответную услугу?

Ее зрачки слегка расширились, и он услышал, как у нее перехватило дыхание. Она точно понимала, что именно он предлагает. Затем ее губы изогнулись в легкой улыбке, показывая одну ямочку.

— Я должна попросить тебя помыть мою машину?

— Я не это имел в виду, Мэм, — с упреком ответил он.

В её глазах заплясали смешинки. А он-то всегда думал, что она такая серьезная.

— Ты действительно восхитителен, Бен. Но мне ничего не нужно, — она убрала руку от его лица, несмотря на его попытки удержать ее. — Ты допил воду. Как самочувствие?

— Прекрасно, Мэм.

— Тогда я хочу, чтобы ты оделся и очистил оборудование, которое испачкал.

Она поймала его взгляд, ожидая реакции.

Как будто того, кто жил в казарме, можно смутить видом спермы… где бы она ни оказалась.

— Да, Мэм.

Раздался низкий довольный смешок.

— Тебя это не слишком расстраивает, не так ли?

— РПГ[2] и СВУ[3], вот что расстраивает. А все остальное — не особо.

— Ты настоящий мужик, сторожевой пёс, — она провела ладонью вниз по его плечу, скользя по бицепсу так, как это делали женщины, примерно так же мужчины наслаждаются женской грудью. Ей нравилось его тело. Нравился он.

И она, тем не менее, уходила. Блять.

Он набрался смелости и коснулся её волос. На ощупь те оказались такими же гладкими, как драгоценный шелковый платок. Если бы Анна была сверху, вся эта масса струилась бы по его плечам, как ласковый поток прохладной воды.

— Просто чтобы вы знали, Госпожа, моё предложение остаётся в силе. Дайте знать, когда решите им воспользоваться. Оно бессрочное.

Не только бессрочное, но даже если она не примет его предложение, что ж, всегда есть запасные варианты достижения поставленной цели. Анна стоила того, чтобы добиться ее, не жалея на это времени.

Загрузка...