Служу Советскому Союзу 3

Глава 15

На лекции по уголовному праву произошел небольшой казус. Преподаватель Семён Павлович Латуфьев чем-то походил на богомола. Возможно, своей сухостью, а может быть тем, что имел привычку держать согнутыми в локтях руки перед животом. Однако, как преподаватель был тоже хорош.

Когда представился, то начал лекцию с анекдота:

— Товарищи студенты, был у меня в практике один случай, как раз непосредственно относящийся к теме нашей лекции. Пришел лет десять назад на сдачу один студент и произошел у нас следующий диалог. Я его спросил: «Можете сказать, что такое обман?» Студент ответил: «Это произойдет, профессор, если вы провалите меня на экзамене…» Признаться, я немного опешил от подобной наглости, но спросил: «Каким образом, поясните» На что тот, не моргнув глазом, ответил: «Согласно уголовному кодексу РСФСР, обман совершает тот, кто, пользуясь незнанием другого лица, причиняет этому лицу ущерб». Пришлось за находчивость увеличить оценочный балл.

Профессор сделал паузу, позволив аудитории посмеяться.

— Однако, если уловка проходит один раз у одного человека, то это не означает, что подобная уловка пройдет и у другого. Много уловок для раскалывания подозреваемых есть у следователей. Эти зубры могут многих вывести на чистую воду. Вот вы, — профессор обвел взглядом аудиторию. — Знаете какие-нибудь уловки следствия?

Мои однокурсники молчали. Выглядеть тупым классом не хотелось, поэтому я поднял руку.

— Ну куда уж без Орлова, — раздался сбоку ехидный голос.

Я даже не стал оборачиваться. И так знал — кому принадлежит ехидство.

— Да-да, — кивнул профессор.

— Если перед следователем какой-нибудь вор-рецидивист, то вряд ли он расколется так просто. Но его можно взять в оборот при помощи записки, — ответил я.

— Какой записки? — Семён Павлович снова сложил руки на животе и опять напомнил богомола.

— Допустим, нужно внедрить в банду одного человека, а как его внедрить, если там все насквозь подозрительные? Можно воспользоваться пойманным вором. Так следователь может написать загодя записку, где будут угрозы в адрес жертвы, — продолжил я развивать мысль, почерпнутую из фильма «Место встречи изменить нельзя». — Конечно же рецидивист не признается в том, что это писал. Даже скажет, что это не его почерк и вообще он невинный и пушистый одуванчик. Тогда следователь может ради почерковедческой экспертизы попросить рецидивиста написать разные тексты…

— Так-так, и что дальше? — профессор что-то записал на листе бумаги.

— Так можно написать три-четыре фразы из классики, чтобы успокоить бдительность рецидивиста, а потом нужный текст, который будет пропуском в банду. Чем не уловка?

— Хм, вполне себе. А какой текст, чтобы не разгадал подозреваемый?

— Ну, допустим… — я сделал вид, что напрягаю память и потом выдал: — Весточка моя с синего моря-океана. Здесь сильно штормит, боимся, как бы не потонуть. Боцман наш по болезни уволился, шлю тебе с ним, Анюта, живой привет. Будь с ним ласкова, за добрые слова его одень, обуй и накорми — вечно твой друг. А потом подпись и число. Вот и пропуск в банду.

— Да, весьма интересно, молодой человек. Как вас зовут? Михаил Орлов? Должен признаться, у меня два знакомых брата-писателя, думаю, что их ваша уловка заинтересует. Они как раз над одной детективной книгой работают. Вайнеры, может читали таких?

Я даже на миг обомлел — получается какой-то змей, кусающий свой хвост: я видел фильм по произведению Вайнеров, а теперь выдал текст из этого фильма, чтобы потом, в будущем, снова увидеть этот фильм и запомнить фразу…

Черт, надо поаккуратнее с подобными выражениями, а то мало ли чего можно натворить…

— Но правомерна ли будет подобная уловка следователя? — поднял руку Дамиров.

— Вы правы, не вполне правомерна. Процедура изъятия образцов для сравнительного исследования регламентируется статьями УПК РСФСР. А это значит, что нужно вынести постановление об изъятии образцов, а потом составить протокол изъятия образцов. Если вы, разумеется, хотите потом по этим образцам провести экспертизу и получить какое-то доказательство, годное для суда. Но то, что описывает студент Орлов, не следственное действие, а оперативное мероприятие. Суть его вовсе не в получении доказательств, и записка нужна вовсе не для прикладывания её к делу. И если следовать всей букве закона, то нужно вынести постановление и составить протокол. Однако, мы говорим об уловках следствия, и этот пример можно отнести к этой категории. Пожалуй, студент Орлов заработал свою первую пятерку прекрасным примером…

— Да что это за уловка? Фигня на постном масле. Вот у меня знакомого посадили через фразу: «Ты нам на допросе скажи, как мы хотим, и пойдешь домой, не скажешь, пойдешь на нары». Вот он и сказал, а потом отправился по полной, ведь назад сказанного уже не вернуть. А тем более подписанного, — обиженно заметил Дамиров.

Похоже, что его уколола моя первая оценка. Существует такая категория граждан, которые через ущемление других стараются возвыситься. Вместо того, чтобы самим расти, пытаются принизить других.

— И это правда. Но это очень грубый пример. Таким пользуются нечистые на руку милиционеры, но таких быстро находят и вычищают из рядов нашей доблестной милиции. Да, существует подобное… Однако, подобный пример берет начало ещё со времен инквизиции, со времен «охоты на ведьм». Сначала подписываешь то, что хотят милиционеры, а потом садишься в тюрьму с вероятностью девяносто девять процентов, так как оправдательный приговор при зафиксированном в протоколе признании крайне маловероятен. Отказаться от своих слов в большинстве случаев очень сложно. Суд расценивает это как попытку уйти от ответственности, — покачал головой профессор.

— Таким же грубым примером может быть уловка с «подсадной уткой», — я снова поднял руку и ответил после кивка преподавателя. — Когда помещают в изолятор, а там уже находится человек, который отнесется с участием и пониманием. Ведь он в такой же ситуации, может даже хуже. И человек, заключенный в изолятор, может даже не понять, что его специально выводят на разговор, чтобы потом показания прикрепить к делу.

— И это имеет место быть, — кивнул профессор. — Туда порой подсаживают таких ухарей-психологов, что хочешь не хочешь, а ответишь на гладкие вопросы. Потом показания этого «товарища» ты увидишь в материалах дела при ознакомлении. Еще чуть позже встретишься и с ним самим в качестве свидетеля обвинения по твоему делу в суде. Да, уловок много как со стороны преступного мира, так и со стороны правоохранительной системы. В конце концов, если очень долго общаться с преступными элементами, то поневоле приобретаешь характер, схожий с характером преступников. Это «болезнь» милиции — подозрительность, мнительность, цинизм. Иначе не получается — порой в преступной среде столько грязи, что чистым остаться никак нельзя. Поэтому они и уходят раньше других на пенсию. Такой досрочный уход связан с тяжелой, ненормированной работой, опасной для жизни и здоровья сотрудников.

Я кивнул. Среди моих бывших знакомых было немало работников полиции. Порой от них на общем распитии спиртного такого наслушаешься, что волосы на затылке начинали шевелиться. И нервы у таких людей портились быстро, закостеневали и прекращали эмоционально реагировать на посторонние раздражители.

— Хорошо, я доволен вашими познаниями, — сказал профессор. — Это означает, что вам будет легче принять новые знания, ведь вы уже кое в чем разбираетесь. Итак, приступим к нашим научным трудам…