Служу Советскому Союзу 3

Глава 29

Женский вскрик запустил действие. Он прозвучал выстрелом для бегунов — сразу всё закрутилось, завертелось.

— Всем сидеть, суки! Это захват самолета! — вскочил со своего места Дамиров.

В конце своей короткой речи он пустил «петуха». Вкупе с тем, что он выхватил из-под полы пальто обрез, этот резкий вскрик в конце был чем-то забавным.

Вот только сама ситуация забавной не была!

Краем глаза я зацепил Селиванова, который вернулся с двумя ружьями. Он нес их, как несут два веника в бане, то есть не особенно скрываясь и как-то даже не страшно, что ли…

— Вы чего, ребята, охренели, что ли? — спросил пассажир с переднего сидения. — Чего вы делаете?

— Ты! — Дамиров нацелил на него обрез. — А ну встать! Встать, я сказал!

— Чего-о-о? — непонимающе протянул мужчина.

Он до конца ещё не понял, что всё серьёзно и что сейчас смерть зависла на тоненьком волоске. Вот-вот спусковой крючок дернется и по салону расплещутся мозги вперемешку с осколками черепа и клочками волос.

— Вставай, ..ля! Вставай, ментяра поганый! — чуть ли не провизжал Дамиров.

Женщина в конце салона вскрикнула, но туда тут же был направлен ствол одного из ружей:

— Всем молчать! Если жизнь дорога, то заткнитесь, суки!

— Мальчики, это вы чего удумали? — подала голос какая-то женщина справа.

— Я сейчас тут всё рас..рю! — завопил Дамиров. — Всем заткнуться! Это угон самолета! Ворон, обыщи этого!

Мужчина с переднего сидения всё-таки оказался благоразумным. Он завел руки за голову, а Селиванов в это время прохлопал по его карманам. В карманах кроме ключей от дома и пачки «Примы» со спичками обнаружился ещё паспорт и кошелек. Никакого оружия не было.

По всей видимости Дамиров заподозрил в этом мужчине скрытого милиционера, но ошибся. На такие малые рейсы не давали сопровождения.

— Сядь на место и не вякай! Так, давай сюда, — Дамиров взял двустволку у Селиванова, а Розальеву отдал свой обрез.

Он явно красовался перед тремя десятками людей. Сейчас мы оказались в его власти, вот он и впитывал свою минуту славы сполна. На ум невольно пришли слова Тамары: «… Дамиров и компания. Всякие пакости строили другим ученикам, а когда те им возражали или смели противиться, то жаловались завучам или директору школы. Вот такие вот «интересные» личности…»

И сейчас этот минилидер несостоявшейся преступной организации имел власть над людьми. Это был его звездный час.

Воздух свободы уже пьянил его, в его власти было подарить людям жизнь или отобрать её… Он упивался своей крутизной.

Если сейчас броситься на него, то я могу задрать ствол вверх, могу перехватить движение указательного пальца. Зинчуков бросится следом. Мы за пару секунд схомутаем всю эту гоп-компанию, но…

Тогда мы не сможем выйти на того, кто своим влиянием заставил четверку пойти на преступление. Загадочный Граф не выступит из-за кулис, оставаясь в тени. И тогда снова ищи его, разыскивай, тяни за ниточку…

— Всем сидеть на местах! Никому не вставать, суки! Не переговариваться, …ля! — прикрикнул Дамиров, направляя ствол на сидящих в салоне. — Если услышу хоть один звук, то стреляю без предупреждения! Я повторять не буду!

Ствол подрагивал в руках. Черное дуло бесстрастно обежало салон, заглянув каждому в душу. Люди мрачно сидели. Женщина через три ряда от нас тихо уговаривала своего ребенка:

— Не бойся, моя хорошая. Дяди снимают кино. Не надо им мешать. Это спектакль. Закрой глазки, Таня, закрой…

Дамиров кивнул Розальеву и Селиванову, те покрепче взялись за оружие. После этого главный угонщик направился к кабине пилотов. Ударив в дверь, он крикнул:

— Открывай! Открывай, сука!

Самолет в это время чуть дернулся и Дамиров пошатнулся. Он наткнулся на столик с минералкой, стоящий в проходе. Бутылки зазвенели, а одна сорвалась вниз и разбилась.

Дверь в кабину пилотов открылась. Я помнил, что будет по прошлой своей жизни и открыл рот, чтобы грохот выстрела не порвал барабанные перепонки. В прошлой жизни капитан сказал бортмеханику посмотреть — что за гвалт в салоне?

Как таковых бортпроводниц не было, зато тележка с минералкой и конфетами стояла неподалеку от кабины. Вот когда командир самолета услышал стук и звон бутылок, то подумал, что это пассажиры не поделили минералку.

Когда бортмеханик открыл дверь, то на него тут же уставился вороненный стол двустволки.

С реакцией у механика было всё хорошо. Он повернулся в сторону пилотов, и быстро бросил:

— Нападение!

После этого механик перехватил ствол ружья и отвел в сторону от кабины. Таким образом он перевел линию огня к боковой двери в салон. Заодно и дверь в кабину пилотов захлопнул. Бортмеханик оказался не робкого десятка.

Ну да, если у Дамирова не выдержали бы нервы, то он мог запросто шмальнуть в кабину. А это было очень и очень чревато дурными последствиями.

Крепкий бортмеханик смог совладать с Дамировым. Тот явно не ожидал такой прыти от человека, на которого было направлено оружие. Дамиров оказался притиснут к выходной двери. Оружие почти вырвано из рук. И сверху на него давил уверенный в себе мужчина, который осознавал, что делает правое дело.

— Стреляй! — истерично прокричал Дамиров из-под бортмеханика. — Стреляй, ..ля!

Розальев замер, глядя на борьбу. Сейчас бы его и дернуть, повалить на пол, но тогда я бы оказался под стволом Селиванова. А что на уме у того? Красное лицо выдавало его замешательство. Они явно не хотели стрелять в людей. В головах у них был план наставить на всех ружья, всех запугать и беспрепятственно улететь туда, где их с радостью примут в распростертые объятия буржуазии.

— Стреляй! — снова выкрикнул Дамиров.

Грохнул выстрел…

Завизжали женщины. Раздался крепкий мат, который пробивался как сквозь заложенные ватой уши. От выстрела в замкнутом пространстве уши заложило у всех. Послышался детский плач.

Я видел, как бортмеханик покачнулся, зажал рукой рану, а потом опрокинулся навзничь.

— Суки! — скрипнул за спиной голос Зинчукова.

— Сиди, убью! — рявкнул Розальев.

— Да пошел ты на хрен, гандон с ушами! — именно с таким криком Зинчуков бросился на террористов.

К этому времени Дамиров уже выбрался из-под бортмеханика и направил ствол на Зинчукова. Тот пригнулся и только благодаря этому поймал пулю в плечо, а не в грудь. После пуля ушла в обшивку.

Но даже пуля не остановила майора!

Он схватил Розальева за обрез и крутанул его, вырывая из рук.

Почти удалось, но в этот момент самолет качнуло в воздухе и бросило майора на ряд кресел. Он оказался рядом со мной!

— Не дергайся, жди до Москвы, — быстро прошептал Зинчуков, а потом на его плечо обрушился приклад двустволки.

Майор со стоном упал на грязное ковровое покрытие. В воздухе жутко запахло металлическим запахом крови.

Я наклонился было на помощь, но тут же в лоб уперся ствол двустволки:

— Не лезь, старый ..уй! И без тебя тошно!

— Да он же помрет! — выкрикнул было я, но ствол надавил сильнее, заставив откинуться назад.

— Сука! Сука! Сука! — кричал Дамиров, пиная лежащее тело Зинчукова.

Майор только закрывал голову, чтобы подошвой не досталось по макушке. По спине прошлись прикладами, но удары не были сильными, чтобы нанести ощутимый вред. Размахнуться как следует не получалось. В тесноте самолета бить было неудобно, поэтому вскоре его оставили в покое.

— Бьют как бабы, — послышался шепот снизу.

Какая-то женщина вскочила и крикнула:

— Люди, помогите! Помогите!

— Сядь на место, сука! — крикнул Дамиров, тут же наставив на неё ствол. — Или тебе твоя дочь недорога?

В самолете были другие мужчины, но они застыли в ступоре. Пролитая кровь застала всех врасплох. Плохой спектакль превратился в место казни.

Бортмеханик и Зинчуков стонали, показывая, что живы. А остальные пассажиры? Остальные как бандерлоги из сказки про Маугли смотрели на удава Каа.

Я взглянул в глаза Дамирова и остальных. Перешагнув через определенную черту, они поняли, что могут делать так дальше. Что дальше они повязаны кровью и спрос с них будет общий. А дальше остается только стрелять и надеяться на то, что им удастся выбраться…

Все трое поняли, что дальше может быть хуже и они были к этому готовы. Почему трое? Потому что Воронов так и остался сидеть, не поднимаясь с кресла. Со стороны могло показаться, что это обычный пассажир, такой же, как и остальные.

Я уже знал, что командир экипажа уже подал сигнал бедствия на землю. Как и у банкиров, у него была тайная кнопка, которую нажимали при аварийных ситуациях. То есть на земле уже знали, что на борту рейса Ф-19 что-то случилось.

Невольно на губы вышла грустная ухмылка — в Брянске этот сигнал не приняли всерьез. Диспетчер даже произнес такую фразу: «Вот же медведи брянские — летать аккуратно не умеют! Случайно нажали лапищами на фальшрозетку».

— Кули лыбишься, черт старый? — рявкнул Розальев, наставляя на меня обрез.

— Не тыкай своей железякой, — буркнул я в ответ. — В Великую Отечественную фашист не пугал, а уж сейчас какой-то сопляк и подавно не испугает.

— Ты чего? Совсем страх потерял? Героем себя почувствовал?

Меня не узнавали. Всё-таки хороший гример у Евгения Павловича. Сейчас на ребят смотрели старческие глаза пожилого мужчины. Они не воспринимали меня, как опасность, но как раздражающий фактор — пожалуй.

Однако, чтобы не натворили лишних дел, надо попробовать достучаться до их разумов.

— Каким героем? — проскрипел я. — Просто что вы будете делать с трупами? Одних постреляете, других, а дальше что? Дальше наше правительство вас терпеть не будет и в случае гибели пассажиров просто взорвет вас к едрене фене истребителями. Не тыкай своей дурой, сынок, лучше дай я посмотрю на ребят. Ведь истекут же кровью… помрут не за хрен собачий. Я же доктор со стажем… А что я смогу с вами сделать? А? Неужели испугались старика?

Троица переглянулась. Дамиров сощурился, словно пытаясь во мне узнать кого-то, но потом кивнул:

— Посмотри, но если что…

— Ага, лягу с этими двумя, — буркнул я в ответ.

После этого присел рядом с Зинчуковым, но тот сказал, что с ним всё нормально — пуля прошла через мягкие ткани навылет. Тогда я сказал, что должен заняться бортмехаником. Террористы расступились, не спуская с меня стволов. Я присел возле второго раненого. Вот у того дела были гораздо хуже.

В это время за дверьми кабины пилотов было совещание с диспетчерами из Москвы. Люди из столицы не были такими недоверчивыми, как из Брянска. Диспетчер тут же спросил:

— Шестьсот седьмой, у вас что? Нападение?

— Да, нападение, — проговорил командир.

— Что планируете делать?

— Будем садиться в Брянске…

Их разговор прервался стуком в дверь и криком:

— Открывайте, суки! Открывайте!

Следом раздался ещё один выстрел.