Смертельная карусель

Глава десятая

Бригов схватился за руку — словно обжегся. Внезапная боль перекосила лицо. Пистолет со стуком упал на площадку. Раздался второй выстрел. Охнув, Бригов схватился за живот, вперился в меня изумленными, умоляющими глазами.

Он уже не испускал энергичный запах «Бустера». Он изливался болью и страхом.

Я еще не знала, что этот вызов предназначен всем нам. Одна лишь Жанна догадалась. Она совершила фантастический прыжок: оттолкнувшись от ступени, лихо сиганула через перила, юркнула под обрыв. Покатились камни, весело стуча и умножаясь. А то, что совершила в этот момент я, никаким умом не понять и даже трудно назвать дурью. Поскольку никакая это не дурь, а вообще полная, беспросветная дикость, неподвластная даже женской логике. Бригов стоял передо мной, согнувшись в три погибели, держась за пробитый живот. Смотрел на меня с первобытным ужасом. Время замерло. Он не падал. Даже ветер, заинтересованный происходящим, перестал дуть. Отличный стоп-кадр, подумала я. Запустила руку в карман и вынула фотокамеру. Навела на Бригова.

— Вы... — прохрипел Бригов. — Ты... Ты что?..

Ну вот, подумала я, дело движется. Мы уже на «ты». Я надавила кнопку пуска. Прогремел третий выстрел. Бригова отшвырнуло на перила. В голливудских стрелялках такие моменты обсасывают с особой любовью. Жертва проламывает перила (пусть и чугунные), эффектно взмахивает руками и уносится в бездну. В жизни происходит скромнее. Но тоже впечатляет. Испустив мучительный вопль, Бригов завалился на балюстраду. Центр тяжести сместился, унося тело к морю. Он перевалился через перила и, продолжая взывать к справедливости, сверзился за террасу. Снова покатились камни...

Я убрала фотоаппарат, мучительно догадываясь, что все должно происходить не так, и моя позиция на данный момент выбрана не вполне удобно. Хотя кто ее выбирал?

Грохнул четвертый выстрел. Пуля чиркнула по перилам. Отрикошетила и, противно жужжа, куда-то унеслась.

— Убегай!!! — заорала из-под обрыва Жанна. — Какого хрена ты там стоишь?!

Я прозрела. Кончился стоп-кадр. Что же я делаю, идиотка, торчу налобном месте!.. Я совершила, подобно Жанне, фантастический прыжок. К сожалению, на месте.

— Прыгай сюда! — неслось из-под обрыва.

Какого черта? Под террасой — тупик. Уходить в море — как врангелевские офицеры, погружаясь в пучину?..

Я мгновенно оценила ситуацию. Стрелять могли только из замка. Значит, я должна бежать к кладбищу. Одолеть тридцать метров открытой террасы — и в канаву с терновником. Терновый куст — мой дом родной...

Не дожидаясь очередного выстрела, я пригнулась и опрометью бросилась наискосок от моря, к спасительной кучке надгробных изваяний. У меня страсть к посещению кладбищ! Это был потрясающий забег. Какой драйв, какая динамика, пластика! Жаль, опять впустую. Стрелявший, вопреки моим оценкам, находился именно там — на кладбище! Благо я его заметила. Человек отделился от ближайшей плиты и спокойно в меня прицелился. Как на стенде! Я даже черную дырочку разглядела! Он не шутит. Такие уроды вообще никогда не шутят. На принятие решения даже секунды не было. Я отставила левую ногу — швырнула ее не вперед, а изрядно в сторону и, не сбавляя хода, отвернула вправо. Ударил выстрел, следом второй. Пуля провыла, чуть не зацепив ухо. Так и есть, на поражение бьет! Но я уже меняла курс. До дверей в вестибюль жилой башни — десять метров. Наращивая ускорение, я понеслась туда. А стрелку явно изменила удача. Он выстрелил в седьмой раз. Застекленная часть двери разлетелась вдребезги. Седьмая пуля — это кино такое было?..

Через секунду я подлетела к двери. Я опять забыла, куда она открывается! Провозилась, как неопытный воришка, туда дергала, сюда...

Выстрелов не было. А ведь я представляла собой отличную мишень! Обойма кончилась! — осветилось в голове. Урвав секундочку, я на свой страх и риск застыла, повернула голову. Похвальная догадливость. Убийца выбрался из-за своего надгробия. Обеими руками возился с пистолетом и попутно передвигался к торцу здания. Почему я не проследила, куда он направляется?! Поспешила, кретинка...

Я ворвалась в вестибюль жилой башни, оставив дверь открытой — так светлее. И заметалась, как волчонок в лучах прожекторов. Куда бежать? Информации ноль. Кратчайший путь на волю — напрямик, через кухню. Там есть небольшая дверь, уставленная баками, ведрами с углем и прочей окологастрономической дрянью. Можно через неф й донжон, но только время терять. Да и дверь закрыта на брусья...

Черт! Ведь стрелявший не дурак, он за десять секунд добежит до торца жилой башни, и прощай навсегда, Вера Владимировна, ты была отличным парнем. Там открытое пространство, а он такой любитель стендовой стрельбы! И не повезет тебя обратно суровый Харон через мрачные воды Ахеронта...

Я метнулась было к северной лестнице — мчаться наверх, кружить по ненавистным этажам, прятаться?.. Вернулась, как последняя дебилка, снова заметалась. Так и свершилось непоправимое — пока я шарахалась, время ушло. Убийца вбежал в замок через кухню и загромыхал баками! Он резвее, чем я думала. Он отшвыривает их ногами, он бежит по проходу, между обеденными столами и навесными шкафчиками. Он проследовал мимо печки, мимо сложенной и упакованной посуды, приготовленной для «уборщиков». Через несколько секунд он вырвется в вестибюль. Вот веселье-то начнется...

Как и всякий человек, я убеждена в своей исключительности. Я горюю, когда умирают другие, но решительно не представляю, как можно умереть самой. Это чушь, простите: был такой-сякой мир, и вдруг бац! — и никакого нет? Это решительно невозможно. Я обязана жить. Я обязана чувствовать и дышать. Я очень важная персона, у меня даже инициалы как у президента!..

Я побежала ему навстречу. Главное — внезапность. Подлетела к закрытой двери, которая вот-вот бы распахнулась, и истошно завопила:

— Не выходить!!! У меня пистолет, стрелять бу-у-ду-у-у!!!

Полный сдвиг по фазе. А почему бы и нет? Он прекрасно знает, что у меня нет пистолета, но какова фраза! Я рванула правую от кухни дверь и влетела в комнату шиншиллы. Плотно закрыла, прислушалась. А послушать там было чего — он растворил свою дверь пинком и, невзирая на «запрет», ворвался с топотом в вестибюль. Я отпрянула от двери, в растерянности обернулась. Чуть не завизжала от страха — вовремя зажала рот рукой. У шиншиллы в комнате свои потрясающие сюрпризы. Она лежала рядом с кроватью, лицом вниз, в своем сереньком мерзком платьишке с кружевным белым передником... Нелепо разбросала свои коротенькие ножки. Не двигалась. Убили, бедненькую.

Происходило что-то запредельное. Подумать и оценить не оставалось времени. Убийца не был безумцем, ошалевшим от вида крови. Здесь не место для безумцев. В этой «отрасли» их не держат. Здесь все хладнокровные, расчетливые и подчиняются приказу. Значит, в происходящем должна быть логика.

К черту логику! Какое мне дело до правильных умозаключений? Я затравленно оглядела комнату. Кромешная убогость. Как нарочно, горничной предоставлено самое худшее помещение. Оконце узкое, перегорожено стальным профилем — не пролезешь. Старинная кушетка, старый комод с убогим «иконостасом». Какая-то скатерочка с узорчиком... Даже ножки от стола нет!

В вестибюле между тем воцарилась тишина. Я недоверчиво прислушалась. Никто там не топал, не пытался вломиться по мою душу. Безмолвие, как в крематории. А вдруг он стоит за дверью? Стоит, мерзавец, и гадливо ухмыляется, слушает мое прерывистое дыхание. Отшвырнет дверь ногой и войдет со стволом наперевес. Не желаете ли отобедать, душечка?..

Я в страхе отшатнулась от двери. Но вернулась, совершив над собой богатырское усилие. Умирать — так на пороге. В этой комнате абсолютно негде спрятаться. Гардины отсутствуют, комод узок, а кушетка настолько продавлена, что между ней и полом даже кулак не пролезет.

Я стоически тряслась у двери и заставляла себя внимать звукам в коридоре. Я отринулась от всего сущего — от гаденького страха, ползущего по спине, от значимости собственных инициалов... Я оставила только слух. Неплохое упражнение из курса йоги для начинающих.

Мне показалось, в вестибюле что-то скрипнуло. Но явно не под дверью. Дальше. Я притиснула ухо к косяку. Стало ясно, что не показалось: скрипнуло вторично. Кто-то тихо бродил по залу.

Я сгребла всю оставшуюся под рукой смелость и медленно, миллиметр за миллиметром, стала тянуть на себя дверь.

Прямой, как мачта, дворецкий возвышался в глубине полутемного вестибюля. Вокруг него витала белесая аура — мелко дрожащая бледно-голубая кайма; очевидно, спутник любой нечисти в момент ее нервного возбуждения...

На вид он казался спокойным. Я бы тоже казалась спокойной, имейся у меня в руке заряженный пистолет. Он стоял в двух шагах от северной лестницы. Затем медленно, не сгибая ног, продвинулся вперед. Подошел к подножию лестницы, поставил ногу на ступень, переложил пистолет в левую руку, а правой взялся за перила. В такой нелепой позе, подняв голову и прислушиваясь, он простоял секунд десять. Затем оторвал руку от перил и шагнул назад. Я прикрыла дверь, оставив щелку минимальной. Но прекрасно видела перемещения местного вампира. Он медленно миновал выход на террасу, удостоив его пристального взгляда, после чего, растворяясь в полумраке, заскользил к южной лестнице. Около нее он опять замер. Поднял голову и навострился.

Пора, решилась я. Дальше выстаивать нет смысла. Отойдя от лестницы, он примется проверять двери, начиная со своей, а это готовая могила...

Закусив губу, я расширила щель и выскользнула в вестибюль. До прохода в неф десять метров. Уж пройду как-нибудь, не заметит... Винтер продолжал мерцать в южной оконечности вестибюля. Я пошла «от бедра», плавно, как модистка на подиуме — не касаясь пола пятками. Успешно прошла метров пять, а потом мое гламурное дефиле было прервано неприятным событием, в котором сама виновата. Просто черт дернул меня отвести глаза от пола и бросить взгляд направо. Невозможно двигаться вслепую, не ведая о действиях противника. Я запнулась о неровный стык! Не упала, замерла на месте. Но звук пошел. Дворецкий бесшумно отпрыгнул от лестницы и повернул ко мне лицо. Мы стояли, оторопелые, поедая друг друга глазами. Он не мог поверить своему счастью, а я не могла сдвинуться с места. Затем он плавненько поднял пистолет — очень даже плавненько, как бы боясь меня спугнуть. Тут и подкосились мои ноженьки. Я просто рухнула на колени. А он выстрелил. Пуля отбила от стены кусок штукатурки, он взмыл в воздух и осыпал меня пылью. Я метнулась с низкого старта — в арочный проход. Влетела в неф и помчалась через колонный зал — верным курсом на донжон. Больше, собственно, и некуда...

Винтер в несколько прыжков перескочил вестибюль и помчался за мной. О тишине он больше не заботился, хватит тишины, его демисезонные дерьмодавы грохотали, как сапоги по жести. На бегу он выстрелил. Пуля ушла в далекий потолок, но я даже не встрепенулась. Очень трудно бегущему навести на цель, тем более попасть.

«Считай выстрелы, — подсказал кто-то услужливый в черепной коробке. — Хоть какое-то, а развлечение».

Подвывая от этого «развлечения», я вылетела в вестибюль донжона. К выходу нельзя, как ни заманчиво. Даже пусть не заперт — там открытая тропа с редкими кустиками. Он убьет меня в упор... Я помчалась к северной винтовой лестнице над двумя окошками-бойницами. Хитросплетения донжона я отчетливо помнила — уже неплохо. Эта лестница — единственно пригодная для подъема. Остальное в жутко аварийном состоянии...

Я уже хваталась за иссеченные трещинами перила, когда дворецкий вылетел из нефа. Пальнул навскидку, зная, что не попадет. Я запрыгала по ступеням. Он бросился меня ловить — он тоже прекрасно знал, что другой лестницей воспользоваться не сможет. Как приличный домоправитель, он обязан иметь представление о подведомственной территории...

Последнюю ступень перед выходом на второй этаж перегораживало увесистое орудие пролетариата с рваными краями. Я упала на колени, навалилась на него. Чуть сама не загремела по пройденному пути! Булыжник охотно покатился вниз, считая ступени. Не думаю, что он причинил дворецкому вред. Нужно быть полной глухней, чтобы не услышать его и не посторониться. Но какую-то фору он мне дал. Я выбежала на второй этаж, где царила полная разруха. Разбитые стены, рухнувшие колонны, деревянные балки. Битый камень — на всем видимом пространстве. Целые баррикады камней, хоть знамя поднимай и держи оборону...

Помню, лестница была где-то напротив. Не винтовая, а вырубленная в толще стены — со всевозможными дефектами и заваленная мусором. Но успею ли я до нее добежать? Я рванулась, как спринтерша. Но споткнулась — под ногами вообще ни черта не видно! Тупая боль обожгла щиколотку — я аж присела. Матюкнулась в полный голос, хотя обычно этого не делаю. А по лестнице, сокрушая куски цемента, уже вовсю топал дворецкий! Я мигом оценила ситуацию (жить захочешь — оценишь). В метре — славная кучка камней, будто созданная неизвестным разрушителем для толковой обороны. Буду держаться. Я упала на колени, стараясь не упустить из виду прилепившийся к стене провал. Оттуда вот-вот появится Дракула...

Первый камень я метнула по навесной траектории. Точно мину из миномета. Но слишком резво метнула, пристреляться не было времени — он вонзился в стену над лестницей и вернулся ко мне по закону бумеранга. Но уже летел следующий — увесистый, килограмма в полтора. Аккурат в черную дыру. Вот где мышцы-то качать! Винтер завопил от боли. Хорошо-то как...

Я в азарте привстала и принялась метать один за другим, почти без пауз. Он вскричал еще раз, а затем примолк. Видно, отступил. Я тоже примолкла. Но не потому, что из сил выбилась (хотя и это присутствовало), а потому, что внимание мое привлек чересчур уж солидный камешек. Килограмма три. Бомба целая. Если такой, да с высоты по кумполу... Целый праздник русского баяна. На тот свет за шесть секунд. Я рискованно поднялась на ноги, нагнулась и попыталась приподнять орудие возмездия. Как ни странно, оно приподнялось. Но это был предел, на который оказались способны мои внутренние резервы. Я сделала два неверных шага, раскачала эту беду между ног и аккуратно спустила в провал. А сама вернулась за баррикаду.

Грохот был обнадеживающий. Но, к сожалению, я не попала Винтеру по кумполу. Случись такое счастье, он не смог бы заорать. Нечем. Но он заорал — как ненормальный. Видимо, ногу отдавила. Или другую незначительную часть тела. Я ожидала в ответ вспышку ярости, но такую!

Несмолкаемый рев боли перешел в рев воинственный. Он бросился на приступ, невзирая на потери. Защищая голову рукой, появился над полом и наугад выстрелил. Глупое животное... дальше продвинуться я ему не позволю. Я продолжала бомбометание. Я швыряла уже не «минами», а по прямой наводке, кинжальным огнем. Один из камней пробил Винтеру руку. Он захрипел от боли и спрятал голову.

Но с этой минуты в моей обороне наметились трещины. Отбитая голова дворецкого наконец заработала. Брошенные мной камни стали возвращаться! Я не сразу разобралась, в чем дело. Один из камней свалился в груду, взметнув фонтан известки. Два других упали сбоку. А от четвертого я едва увернулась, откатившись в сторону. Пара дюймов, и он бы раздробил мне голень...

Самое противное, что под прикрытием этой «артподготовки» Винтер в любую секунду мог пойти в атаку. И тогда моя «царица полей» станет бесполезной. Он меня дожмет. Я должна отступать. Здесь не ставят памятники героическим защитникам замка Кронбери. К чему упорствовать? Я переползла к следующей баррикаде. Развернулась, бросила для острастки еще пару камней. Поднялась на ноги и побежала в ту сторону, где, по моим представлениям, находилась лестница.

Разрази меня слепота, я ее не видела! Я тыкалась в раздолбленные стены, запиналась о какие-то стропила, нарывалась на колонны... Но не все безнадежно. Оглушительная вечность уложилась секунд в двадцать. Я нащупала эту нишу в стене, а в ней — покатые ступени, усеянные острым крошевом. Боже, дай мне хитрости... Дворецкий одолел наконец винтовую лестницу и ступил на отвоеванное пространство. Он знал, где вторая лестница. Он не стал блуждать по опасным баррикадам, а сразу направился в мою сторону, отшвыривая ногами препятствия. Вероятно, он меня пока не видел. А может, экономил патроны, которых у него, по моим расчетам, оставалось не больше трех.

Эта лестница была жутко осыпанная. Чтобы сделать несколько шагов, мне пришлось привстать и прижаться спиной к стене. Далее ступени приходили в норму, но благодаря низко провисшему полусводу пришлось присесть и двигаться на четвереньках, помогая себе руками. В каком виде я оттуда выбралась, трудно представить. Затекшая спина не желала разгибаться. Я лежала, тяжело дыша, обреченно слушая, как, поскрипывая крошевом, приближается дворецкий. Если с такой настойчивостью он будет отбивать этаж за этажом, то скоро я окажусь на крыше...

Он двигался как-то вяло, натруженно волоча ноги. Я слышала, как он закряхтел, всовывая себя, длинновязого, в узкий проход. Я ощупала пол. Никаких камней в зоне досягаемости. Жалко, но что поделаешь...

Я перевернулась на спину и вытянула из «брюшного» кармана капкан. Никудышное оружие. Да и в цель не всегда попадает. Уперла пальцы в выступы, напряглась и, сжав до боли кулаки, развела дуги. Чуть пупок не развязался... Перевернувшись на бок, я подтянула себя к лестнице. Выпластала руку далеко вперед и уложила «розочку» куда-то в темень.

Нужно было уходить. Третий этаж ничем не лучше второго. Та же разруха плюс кучка догнивающей мебели. Сил швыряться камнями уже не находилось. Я поднялась и побрела куда-то в глубь этажа, мучительно соображая, где тут лестница...

Дикий вопль заставил меня остановиться. Ну и ну...

На лестнице загремело, посыпались камни. Крик перетек в хриплый скулеж и продолжал услаждать мой слух. По такому значительному поводу я даже вернулась. Присела на корточки и стала всматриваться в чернющие изгибы лестницы.

— Эй, — тихонько позвала я, — ты где, Бэрримор драный?

Это чучело гороховое еще не вышло из игры. У него хватило сил нажать на курок (не та рука попала в капкан). Пуля забилась в тесной клетушке, как огонь в печурке. Фу, как некультурно. Скулеж продолжал ублажать мой слух, но сопровождался он каким-то загадочным кряхтением. Скрежетало железо. От капкана освобождается, догадалась я. А ведь освободится, дьявол упрямый, проползет лестницу и отправится рыскать по этажам, с двумя-то пулями в обойме...

Перспектива загреметь во встречный капкан заставила меня двигаться. Наверху круговая анфилада, там и побегаем. А пока я должна сохранить иллюзию дееспособности. Заработавшая память услужливо подсказала, что лестница находится за огромным тумбообразным шкафом — еще одна глубокая ниша с крутым подъемом...

Меня качало, точно пьяную. Изображение начинало выкидывать фортели. Шкаф внезапно раздвоился, я порывалась его обойти, но задела плечом…

Эта мощная тумба оказалась совсем не монолитом. Она качнулась и протяжно заскрипела, растревожив тишину этажа. Я недоверчиво коснулась ладонью рассохшегося дерева, толкнула от себя. Эта дохлая конструкция могла упасть в любую минуту, вместе с ножками и всем содержимым. Изрытое, изъеденное насекомыми дерево ничего не весило! С равным успехом можно облачить иссохшийся скелет в камуфляж омоновца и выдавать его за способного бойца.

Я взяла этот мебельный мираж за угол и тихонько подвинула. Шкаф поехал, как по салу, издавая жалобные причитания...

Я хотела разом завершить эту погоню. Надоело — пуще смерти.

Я стояла в двух шагах от лестницы, уперев ладони в древо, и равнодушно слушала, как бредет по этажу дворецкий. Этот дядя тоже был крепким орешком. Получив от меня по полной программе, он упрямо двигался дальше, наплевав на синяки и увечья. Я слышала, как он с трудом переставляет ноги, спотыкается, надсадно, со всхлипами дышит. Неумолимо приближается к лестнице, как к заветной цели, за которой ему неизмеримо станет легче...

Я толкнула на него шкаф, когда он проходил под ним. Конструкция податливо поехала, скрежеща сочленениями. Я толкнула сильнее — ну же! Боже, какой это был кошмар!.. Шкаф упал, разваливаясь на куски. А потом началось настоящее непотребство! Взрыв бешеной ярости! Я, признаться, от израненного пожилого человека такого не ожидала. Рев разбуженного тиранозавра затряс стены! Достала!!! Груда обломков разлетелась в разные стороны — великий и ужасный терминатор вырос из пепла, оглашая пространство воплем мести! Я оцепенела от ужаса. Нечто кровавое, огромное, расшвыривая обломки, устремилось на меня, вытянув руки. Я взвизгнула и бросилась на лестницу. Слава богу, он обронил пистолет! Я устремилась на подъем, работая всеми четырьмя конечностями. Он схватил меня за щиколотку, рванул на себя. Сейчас поймает и съест — из большого уважения...

Я ударила свободной пяткой. Попала во что-то податливое, хрустящее. Хрусти веселее, голосистый ты наш! Он отпустил мою ногу. Кинулся куда-то, видимо за пистолетом. Я по инерции съехала вниз, но быстро наверстала упущенное. Грохнул выстрел — бабах! Куда он стреляет? Крыша рухнула? Я взлетела на четвертый этаж и тут же очутилась в одной из комнат круговой анфилады. А за спиной бушевал ураган — разъяренный терминатор, издавая «аз воздам», карабкался за жертвой.

Этот ужас казался бесконечным. Мы носились по кругу, словно гонщики. Условное, конечно, понятие — носились. Еле двигались. Я чувствовала: мне остается совсем немного. Этот гад, откуда он черпал силы? Я брела из одной комнаты в другую, мечтая лишь об одном — быстрее бы он выпустил последнюю пулю. А он не мог этого себе позволить — он ни разу не видел меня на прямой дистанции. А «качаться» я перед ним не собиралась. Не тот уровень техники, знаете ли. Он барахтался в проходах, упорно меня преследуя. Двигался на слух. А потом вдруг передумал, подался обратно. Хитрый, стервец. Я могла пробуравить длину окружности и уйти той же лестницей, оставив его с носом. А он посчитал себя умнее. Минуту назад наступал на пятки и вдруг оказался впереди, гиена мерзкая...

У меня открылось, если не ошибаюсь, третье дыхание (за ним самое уместное — искусственное), голова работала. Я увидела, как тень метнулась из соседнего проема, и успела сотворить что-то цирковое, до чего в мирной жизни не додумаюсь (да и не сумею, разве что разгонюсь до четвертого дыхания...).

Я нырнула вправо, вытянув руки, зацепилась за какую-то уцелевшую балку и в толчке влепилась в стену. В общем, ушла с линии огня. Грохнул выстрел. В перекрытии обвалилась штукатурка вместе с куском кладки. Под гул разрушений я и втемяшилась Винтеру в живот. Головой. Мы оба завопили. Он — победно, я, видимо, тоже. Он схватил меня за горло, но я замолотила кулачками и случайно долбанула ему в солнечное сплетение. Мы отпрянули друг от друга — со счетом один — один; тяжело дыша, лелея каверзы... А почему бы и нет? — вдруг проснулся садист в черепной коробке. Очень даже веселенькая мысль. Главное — своевременная. Ты и впрямь находишься на северной стороне башни, а слева от тебя вход в «овальный» зал. Помнишь такой? Как не помнить. Напротив — выход с сюрпризом. Но я же не миллиметровщица. А вдруг там весь пол?.. Но шальная идея уже воплощалась в жизнь. Безумство храбрых слагалось в песнь...

Я бросилась в «овальный» зал — не слишком быстро, чтобы Винтер успел оценить мои устремления, но и не слишком медленно, чтобы он не перекрыл мне дорогу. Я слышала, как он бежит за мной. Умница... Где же это место? Рядом с южным входом, я ползком добиралась до порога, вытягивала руку, цеплялась за его прочную балку... Метра два от порога, точно!.. Я неслась как угорелая, подо мной поскрипывал пол, проседал... Вот проход, а вот примерное место катастрофы. Там не видно ни зги, лишь контуры мрачного хаоса, а впереди неясный проем, за ним тускло полощется свет...

До проема оставалось метра три с гаком, когда я совершила отчаянный прыжок. Мир взлетел. Я приземлилась на порог и кубарем вывалилась в смежное помещение анфилады. Все.

За спиной мерзко затрещало. Нечеловеческий вопль. Новый фрагмент напольных перекрытий отделился от этажа и с впечатляющим грохотом рухнул вниз...

Будь моя воля, я бы не стала подниматься. Я бы выспалась, отдохнула, а к утру бы привела себя в порядок и побрела искать ближайших вменяемых людей.

На носу были «уборщики», обещанные Бритовым, а чем они лучше всех этих уродов (преимущественно мертвых), я, хоть тресни, не представляла. Я мужественно вползла на порог, прощупала пяткой ближайшие половицы и спустилась в «овальный» зал. Немножко любопытства мне не повредит.

Винтер настырно цеплялся за жизнь. Окровавленные пальцы сжимали край обрыва. Он стремился подтянуться, сипло дышал. Ноги пытались уцепиться за свисающие с пола трухлявые ошметки, но только отталкивали их. Его лицо оказалось совсем рядом. Разбитая кровяная маска, в которой не осталось ничего демонического. Глаза навыкате с полопавшимися сосудами — словно червь-микрофилярия обмотался вокруг глазного яблока, причиняя невыносимую боль.

— Помоги... — прохрипела маска.

Я уселась перед ним на колени и стала с любопытством смотреть. Интересное имеется свойство у этих людей: почему-то перед смертью они все переходят со мной на «ты».

— Помоги, слышишь, прошу тебя... — умоляюще простонал дворецкий.

— С чего бы это вдруг? — удивилась я.

Он задергался, как я в позапрошлом году под щипцами стоматолога. Мне тогда казалось, что страшнее пытки в мире не бывает.

— Слушай... — застонал дворецкий, — помоги мне выбраться, и мы с тобой расстанемся с миром, обещаю... Дай мне руку...

— А мы и так расстанемся с миром, — совершенно искренне сказала я. — И незачем мне тебя вытаскивать. Мы дела решили, сам виноват. Хочешь, я тебя перекрещу?

— Не юродствуй... — От меня не укрылось, как напряглось его лицо в последнем усилии, как дрогнули пальцы, а нога нашла краешек опоры. — Не юродствуй... — повторил он, напряженно отдуваясь. — Дай мне руку, Богом заклинаю...

— Размечтался, глупенький, спешу и падаю. — Я на всякий случай отодвинулась. — Может, тебя еще и грудью покормить?

— Ах ты, гадина... — Он, кажется, всерьез нашел опору, правда хлипкую, и боялся приложить к ней весь свой вес. Но физиономия его слегка вылезла из дыры.

Получался, в сущности, неплохой ракурс. Я отодвинулась еще на полметра и выудила из кармана фотокамеру…

— Ты что? — испугался человек висящий.

— Скажи «сыр», — шепнула я и произвела съемку. Мгновенная фотовспышка его ослепила — он забился, как рыба на крючке. В отчаянном порыве дать последний бой он решительно полез из дыры. Укрепил ногу на опоре и начал медленно подтягиваться. Допустить такого безобразия я не могла. Увы.

В принципе я не чувствовала угрызений совести.

— Извини, — сказала я и оторвала его палец от пола. Он пуще вцепился остальными.

— Что ты делаешь, па-адла!..

Последнее слово с небольшим прибалтийским акцентом прозвучало забавно. Не их это слово. Не умеют они его употреблять в строку.

— Мне немножко жаль, — призналась я. — Честное слово. Ты вкусно готовил. И вино у тебя неплохое. Правда, пьянела я от него сильно. Ты в него ничего не подливал, нет?

Я отодрала от пола безымянный и средний пальцы. Рука сорвалась в пропасть.

— Не-ет! — заорал Винтер. — Не делай этого!..

— Поздно, — грустно вымолвила я. Посмотрела на оставшуюся руку. Пальцы судорожно сжимали перекрытия. Я пересела на пятую точку, уперлась ладонями в пол и сбила их пяткой.

Никогда до этого дня я не убивала человека.