Смертельная карусель

Глава вторая

Я вопросительно взглянула на Бригова.

— Вот и проясняется одна из многочисленных деталей, Вера Владимировна, — не спуская глаз с опасной дороги, сообщил Бригов. — Поместье Кронбери, некогда полноценное творение каменных и прочих дел мастеров. Вы видите все, что от него осталось. В девятнадцатом веке эту развалину пытались реконструировать, снесли лишние стены, соорудили вход в донжон, но в целом не преуспели. Слишком малое пространство, чтобы развести строительство. Бросили. Но даже уцелевшее впечатляет, не так ли?

— Сурово, — призналась я, с унынием созерцая вздымающиеся в небо башни. — Полагаю, у него имеется хозяин?

— Чисто номинальный, — охотно откликнулся Бригов. — Некая семейка по фамилии Стэнфорд. Отдаленная родня драчливого сэра Кронбери. Много лет проживают в Оклахоме, а право сдавать эту рыцарскую обитель в аренду поручили одной риелторской конторе в Гримсби. Вы чем-то недовольны, Вера Владимировна?

— Я в восторге, — буркнула я. — Обожаю призраки.

— В самом деле, — расхохотался Бригов. — С призраками в этом замке нам предстоит столкнуться плотно; надеюсь, вы понимаете, о чем я? Но в целом штука безвредная, только ходите поосторожнее — многие конструкции в плачевно аварийном состоянии. Переломы конечностей не будут способствовать продуктивной работе.

Мы спустились с пригорка и въехали на перешеек. Но добрались не дальше чем до середины: дорогу преграждали камни.

— Конечная, — возвестил Бригов. — Дальше пешком.

Мы вышли из машины. Справа кусты, слева камни. Я невольно замерла, охваченная странным чувством. Картина перед нами раскрылась поистине жутковатая — для художника-мариниста, возможно, находка, но для человека, которому предстоит здесь жить... Небо, затянутое плотными тучами. Дождь еще не добрался до берега, но далеко на востоке серую муть полосуют молнии. Слепые очертания башен обретают резкость, становясь от этого еще мрачнее. С горы они напоминали фантом — нечто призрачное, несуществующее, вблизи представали пугающе реальными. Изъеденные временем башни: слева повыше и стройнее, справа — более приземистая, мощная, вытянутая прямоугольником вдоль моря. Волны цвета асфальта разбиваются о камни, бурно растекаясь пеной, а вокруг, насколько хватает глаз, сплошная вода, с ревом идущая в атаку...

— Нравится? — спросил Бригов. — Видок у вас какой-то отъехавший, Вера Владимировна.

— Я просто кайфую, — проворчала я. — Знаете, Вадим, нестандартно. За долгие годы перед глазами устоялась другая картина, нужно время, чтобы привыкнуть, А вы уверены, что здесь есть тропа?

— С вечера была, — ухмыльнулся Бригов. — Следуйте за мной, не отставайте, будем искать. Давайте сюда вашу сумку...

Особенностью местного колорита являлся также нестихающий ветер, так и норовящий сбить с ног. Преодолевая его сопротивление, мы сделали несколько маневров между камнями и вышли непосредственно к замку. Территория пребывала в глубоком запустении. Пространство перед входом заросло кустами, на флангах высились щербатые останки стен, словно мхом поросшие травой. Однако электричество имелось — я разглядела провода, висящие довольно низко над землей. Несколько столбов на перешейке и связка через трансформаторную будку с линией электропередачи, проходящей за скалами.

Из помпезного средневекового ансамбля уцелели три строения. Они стояли параллельно морю, связанные между собой. Слева так называемый донжон, головная башня — облупленная ротонда с зубцевидным окончанием стен и заостренной конусной крышей. Под порталом имелся «парадный» вход — тропа упиралась в арочное углубление, в котором просматривалась тяжелая дверь. Справа высился жилой флигель — прямоугольное сооружение о трех высоких этажах с крохотными оконцами и впечатляюще массивной пирамидальной крышей. На первом этаже со стороны суши также просматривалась дверь, но очень узкая, лишенная архитектурного оформления, ведущая, очевидно, в одно из подсобных помещений (о чем говорили груды угля и какие-то ржавые баки, выстроенные в ряд). Донжон с жилым флигелем соединялись нефом — одноэтажным горизонтальным строением с двускатной крышей. На уровне чердака располагались слуховые окошки. Крыша обветшалая, с выбитой черепицей, видны контуры каминных труб, явно потерявшие функциональное значение.

— Прошу вас, — Бригов с усилием отворил входную дверь. — Здесь проходит земная слава... Как-то там про «глорию мунди», да? И вы в этом доподлинно убедитесь.

— Сик транзит глория мунди... — машинально прошептала я.

Испытывая нарастающее беспокойство, я ступила под стрельчатую арку...

Я стояла в совершенно новом для себя мире. Напряженная, чуть вибрирующая тишина. Огромный вестибюль с облицовкой из топорно обработанного камня. Окутанные мглой лестницы. Тусклый свет, сочащийся через два мутных окна на северной стороне. По правую руку — широкий арочный проход. Вероятно, в неф, а из него далее — в жилую часть замка.

Безрадостно вспомнились слова Бритова о призраках. На воздухе они звучали иначе. Это шутка была такая? Насчет плотного компактного проживания...

Шаги отзывались гулким эхом. Мы вошли в неф — сумрачную галерею, украшенную резными столбиками-колоннами. Через тридцать шагов новый вестибюль — начало жилой башни. Нереально высокий потолок — куда такой? Слева две винтовые лестницы: рядом с нами северная, в дальнем конце зала — южная. Между лестницами еще один арочный проем — видимо, выход на террасу, к морю. Напротив, на западной стороне, тяжелые дубовые двери.

— Запоминайте хорошенько, Вера Владимировна. Комнаты дворецкого и горничной. Между ними кухня, совмещенная с обеденным залом.

С ощущением какой-то ирреальности я по стопам Бригова поднялась на второй этаж. В нормальном доме это был бы четвертый. Непривычно просторный коридор. На видимом протяжении — массивные колонны с вычурными капителями. Узоры в форме виноградных гроздьев. (Плитчатый известняк, — буркнул на ходу Бригов, — На века возводили.) В глубоких нишах — двери. Каждую дверь обрамляет собственный декор: на одних цветочные барельефы, на других какие-то сцепки из охотничьей жизни, на третьих — переплетения геометрических фигур. Чересчур тяжелое великолепие. Игра объемов и форм. Но в сущности обычная коридорная система, не понаслышке знакомая каждому россиянину. Вот кабы не эти обескураживающие архитектурные излишества...

— Ваша усыпальня на южной стороне, — объявил Бригов. — Пройдемте.

Этот огромный коридор не был глухим. Мы дошли до середины, когда слева открылся еще один, перпендикулярный главному. Значительно уже и короче. Он заканчивался массивной дверью с витражом из цветного стекла, через который и проникал в коридор тусклый свет. Я вопросительно посмотрела на Бригова.

— Лоджия, — пояснил сопровождающий. — Если угодно, широкий балкон. Нависает над террасой и служит неплохой смотровой площадкой. Если вам захочется полюбоваться морем, то милости просим.

Мы отправились дальше. Я обратила внимание на очередную не очень приятную «мелочь». В этом коридоре отсутствовало электрическое освещение. Ни на стенах, ни на потолке я не увидела ламп. Лишь по колоннам на уровне плеч были развешаны какие-то тяжеловатые подсвечники-жирандоли. Но гильзы для свеч были пусты, да и вообще трудно представить, что в наше время можно жить при лучинах. В дневное время суток освещения хватало — свет поступал от лестничных пролетов, снабженных узкими оконцами, и от «аппендикса» на лоджию, но как, интересно, здесь выкручиваются в ночное время, когда не видно ни зги?

— А вот и ваша комната, — распахнул Бригов последнюю дверь на южной стороне. — Добро пожаловать, располагайтесь.

Я шагнула за порог, машинально отметив, что дверь почти не заскрипела, а комната выходит на восток, к морю. На гостиничный номер это помещение тянуло с сильной натяжкой. Или вовсе не тянуло. Не бывает таких гостиниц. Верно подметил Бригов — усыпальня. Огромный жутковатый холл с полузадернутыми портьерами на окне. Громоздкая паровая батарея в углублении под подоконником. На потолке остатки былых украшений, фигурные укосины между потолком и стеной в форме каких-то крылатых кошачьих с разинутыми пастями и ядовитыми жалами. Воплощения человеческих грехов, не иначе. Стены идеально ровные, но в грязно-бурых, вряд ли отмывающихся разводах. В принципе не грязно. Но обстановка скудная и пахнет плесенью. Помимо пыльных портьер — увесистый стол с резными ножками, пара стульев, низкая тахта с комплектом белья на одного человека. В изголовье чугунный светильник с электрической (неужели?) лампочкой под тряпичным абажуром.

— По-спартански, согласен, — оценил мои лицевые ужимки Бригов. — Царица Клеопатра жила получше. Но на четыре дня, думаю, сойдет.

— Да, конечно, о чем речь. Лишь бы не в склепе, — отшутилась я. — Где наша не пропадала?

— Золотые слова. — Бригов подошел к столу и поставил мою сумку на сложенную треугольником скатерть. — А теперь пойдемте, осмотрим мою холостяцкую берлогу. Она как раз над вами.

— А это еще зачем? — испугалась я.

Бригов в третий раз удивился — давно я не давала ему повода.

— А вы не собираетесь делать репортаж на заданную тему? — Он снова сместил в кучку брови и сделался далеким и холодным.

По правде говоря, я не собиралась делать репортаж. Я бы охотно сделала ноги.

— Ну что вы, Вадим, — попыталась я изобразить наивность. — Просто не представляю, какое отношение к моему репортажу имеет ваша, как вы остроумно выразились, берлога. В ней будут происходить заметные события?

Бригов расслабился и вновь озарился плакатной улыбкой.

— Ценю ваш острый язык, Вера Владимировна. Никаких событий в моей усыпальнице происходить не будет. Это бы выглядело по меньшей мере странно. Но вы имеете право посещать любые уголки этой крепости — когда вам вздумается и по любому поводу. Я скажу больше — это ваша первейшая обязанность. — Он медленно окинул меня взглядом покупателя-оценщика и зачем-то добавил: — Если вы, конечно, журналистка... Я имею в виду, толковая журналистка...

По всем намекам и недомолвкам, в этом доме назревал журфикс — торжественный прием по случаю чего-то. Но пока никто не шел. А возможно, люди грамотно прятались, используя складки местности, не желая выставляться раньше времени.

Мы поднялись по южной лестнице на третий этаж. Обстановка точь-в-точь копировала второй — за исключением «аппендикса» на лоджию. Те же колонны с капителями, арочные перекрытия с выступающими замковыми камнями. Канделябры в шахматном порядке.

Комната Бригова была поскромнее моей и смотрелась не в пример уютнее. Вместо тахты здесь стояла просторная двуспальная кровать под балдахином, имелся старинный шкаф с бронзовыми ножками, овальная тумбочка. Ковровая дорожка на полу — не первой свежести, но лучше, чем никакая. А главное, воздух не такой затхлый.

— Поменяемся? — тяжеловато пошутила я.

— Э нет, — заулыбался Бригов. — Вы можете приходить сюда в любое время, Вера Владимировна, я всегда рад гостям, но меняться — увольте. Не мое удовольствие. Как говорится, кто успел — того и тапки. А чем вам, собственно, не нравится ваша комната? У вас в Москве спальня поболее?

Я ощутила на лице новое дыхание страха. Возможно, оно повеяло от слов Бригова, а возможно оттого, что он подошел ко мне слишком близко. Для продолжения разговора незачем соблюдать такую короткую дистанцию. Но я не выдала своего страха, осталась на месте.

— Вам, видимо, нравится запах фиалки? — достаточно резко спросила я.

Он не перешел критическую точку. Подавил «хотенцию». Очевидно, сообразил, что в критической точке производная равна нолю (или вовсе отсутствует) и такая глупая ситуация нас может досрочно завести в тупик.

— Извините, — сказал он, притормаживая. — Очень нравится. Я, видите ли, Вера Владимировна, тоже не портянкой утираюсь, поэтому весьма неравнодушен к запахам. Но вы подспудно правы — мы должны в первую очередь заниматься делами. Осмотрите замок, если есть желание. А я устал с дороги, отдохну минут пяток на своем ортопедическом матрасе, не возражаете?

Я учтиво кивнула и вышла из комнаты. И за порогом чуть не окочурилась, когда столкнулась с каким-то вампиром в черном...

Об этом субъекте стоит рассказать подробнее. Он был достаточно в годах и абсолютно лыс. Классический вампир — без преувеличения! Сухой, как щепка, глаза белесые, с красной прожилью, смотрит не на тебя, а куда-то вглубь. На лице вообще никакого выражения — сплошная маска. И одет во все подходящее — для соответствия, видимо, уровню: стоячий ворот с белым нашивным воротничком, прямой в талии костюм — абсолютно черный; жакет почти до колен, брюки с идеальными стрелками. Руки-ноги — по стойке смирно, голова вверх, ну, зомби ходячий...

Я могла стоять часами, отходя от столбняка, рассуждая на тему, а существуют ли зомби лежачие, но положение спас Бригов. Вероятно, моя застрявшая в дверном проеме фигура повлекла за собой резонное удивление. Меня никто, как Штирлица, не просил остаться. Бригов слегка отодвинул меня в сторонку и недовольно произнес:

— В чем дело. Винтер?

— Трое уже прибыли... — произнес со скрипом и неопределенным акцентом упырь. Так и просилось в качестве окончания: сэ-эр... Но он закончил более прозаично: — Вадим Евгеньевич.

— Хорошо, — суховато сказал Бригов. — Они уже расселены?

— Полагаю, да.

— Что-то еще, Винтер?

— Да, Вадим Евгеньевич.

Надо думать, присутствие журналистки не вдохновляло на откровения.

— Познакомьтесь, Вера Владимировна, — сказал Бригов. — Этот человек выступает в роли дворецкого. В роли профессионально подготовленного, всамделишного дворецкого. Поэтому, если возникнут какие-то бытовые вопросы, можете смело обращаться к нему. Не откажет. Этот парень отзывается на имя Винтер, не забудете?

— Постараюсь, — кивнула я.

— Вы не хотите прогуляться по замку, Вера Владимировна?

— О том и мечтаю. — Я неуклюже соорудила какой-то аляповатый книксен и поспешила оставить этих двоих.

В этом замке было что-то привораживающее и отталкивающее одновременно. Очень странное ощущение — когда глаза боятся, а ноги ходят. Здесь все дышало стариной. Резные «оклады» узких окон, паутина на растрескавшейся штукатурке, деревянные ступени винтовой лестницы, по необъяснимым причинам не издающие скрипа...

Я медленно, навострив уши во избежание нового сюрприза, спустилась по южной лестнице. На втором этаже господствовал полумрак. Слишком мало источников света для такого обширного пространства. Будто в тумане уходили на север ряды каменных колонн, увенчанные виноградными гроздьями. Виднелся освещенный проем на северную лестницу. Я взялась за дверную ручку, чтобы войти к себе в комнату, как внезапно полумрак качнулся. В дальнем конце коридора мелькнула гибкая тень. Я застыла. Человек возник из ниоткуда, а исчез в проеме на лестницу. Все произошло очень быстро, я не успела его рассмотреть. Вроде бы мужчина, но почему такая плавная женственность в движениях? Странно это как-то.

После минутного созерцания пустого коридора я насилу сообразила, что человек не мог появиться из ниоткуда. Из ниоткуда появляются только инкубы, суккубы и прочая нечисть.

А человек, скорее всего, вышел из своей комнаты на той стороне коридора и отправился на лестницу. Надо ему туда. «Трое уже прибыли», — доложил Винтер Бригову. Они расселены по комнатам, не во дворе же. И ничего в этом странного.

А все равно странно. Я толкнула дверь в свой «гостевой зал», а когда стала ее закрывать, обнаружила еще один обидный сюрприз. На двери отсутствовал замок!

Вернее, замок когда-то присутствовал, но это было слишком давно, чтобы обольщаться. Начинка вынута, а на двери красуется лишь ржавый корпус, приличия ради, дабы не болтался, схваченный двумя шурупами. Очень милая картина. Получается, любой желающий может войти в мои апартаменты и делать в них все, что посчитает нужным.

Самое время перестать бояться и унижать себя презренным малодушием. Ничего не происходит! — сказала я себе. Ровным счетом ничего. Нет причины бояться. Есть только поводы. А твои поводы — мы их давно наизусть выучили. Они определяются твоей врожденной бытовой впечатлительностью.

Некий добрый человек постелил под дверью коврик. Я вытерла ноги и принялась более внимательно изучать свои владения. За занавеской обнаружилось смежное помещение — в некотором роде санузел. В нем имелся унитаз, рукомойник с протекающим смесителем и голые стены. Вода холодная, причем текла тоненькой струйкой, без веселого напора. Я застелила постель, накрыв ее клетчатой шотландкой, раскрыла окно и долго стояла, наблюдая за неспокойным морем.

В 11.80 по местному времени я решилась выйти в коридор.

Где и получила новый стресс. С испугом, окаменением, прочими сопутствующими. В этом доме все сговорились сделать меня заикой! Я чуть не сбила какую-то шиншиллу со стопкой белья! Натуральную мышь. Мордасик остренький, глазки бусинками. Одета в серое, с белым передником. Рюшечки, кружавчики. Вылитая горничная из какой-нибудь страшилки про старый замок. Волосы сальные, секущиеся, собраны пучком на затылке — идет по коридору, и хоть бы хрен — никого в упор не видит. Как ни в чем не бывало прошествовала мимо, даже не покосилась.

— Здравствуйте, — сказала я ей в спину.

Шиншилла, не говоря ни слова, повернула на южную лестницу и исчезла. А я осталась с раскрытым ртом, гадая о природе явления. На привидение эта мышь не тянула. Возможно, она была глухонемая и слепая и двигалась по памяти?

Собравшись с мужеством, я отправилась по коридору. Добралась до «аппендикса» на лоджию и повернула направо. Будучи «толковой журналисткой», я должна отметиться во всех закоулках этого дурдома. Дверь на лоджию отворилась беззвучно. Я вышла к каменной балюстраде с узорчато выгнутыми балясинами. Основную часть лоджии составляла квадратная площадка, вымощенная плитами. По ее краям располагались каменные вазы, из которых по решеткам вился плющ. В обе стороны от площадки тянулись отводы — небольшие, в полтора метра шириной террасы, заканчивающиеся колоннами, подпирающими козырек. На одной из террас происходило нечто. Вау! — как говорят англичане. Двое самозабвенно занимались сексом.

Не дом, а какая-то грязная клиника... Я оцепенела от такого откровенного бесстыдства. Час от часу не легче. Они меня не видели — я стояла за решеткой, обвитой растениями, и подойти к краю балюстрады просто не успела. Но даже встань я у них под носом, они бы не прекратили своего увлекательного занятия. Страсть застала врасплох. Они совокуплялись яростно, наплевав на весь мир, будто в последний раз. Голубоглазая блондинка с ладно скроенной фигурой вцепилась в перила балюстрады, извиваясь, как змея, и дыша, как загнанная лошадь. А русоволосый парень с приятными, но немного брутальными чертами лица ублажал ее сзади со всем напором молодого энергичного самца.

Тропической жары вблизи океана не наблюдалось, но одежды на партнерах был самый минимум. На блондинке только часы и весело болтающийся крестик, а на ее воздыхателе — спущенные до пола джинсы. Остальная одежда живописно валялась в ногах. Да еще в каменной вазе у них за спиной мирно покоились два чистых фужера и заткнутая пробкой бутылка вина.

Я вышла из оцепенения. Не люблю я контрасты. Секс не выглядел виртуальным, напротив, все выглядело живо и задорно. Но вместе с тем ощущался привкус какого-то сюрреализма. Такое впечатление, что замок стоит сам по себе, а эти двое — сами по себе, ошибочно спроектировались. А я и вовсе — не пришей куда рукав... Я медленно стала сдавать на исходную — к дверям. Определенно, в этом доме все сумасшедшие (кроме Бритова; этот экземпляр — порядочный темнила).

А не взять ли мне фотоаппарат? — вдруг подумала я. В самом деле, чем не мысль? Злополучный профессионализм обрушился на голову в самый неподходящий момент. Он поспешил напомнить, что я в этом замке не только запуганная особа женского пола, но и журналистка с заданием сделать репортаж обо всем увиденном. Я могу ходить, где вздумается и делать, что заблагорассудится. В сумке — компактная японская фотокамера, затвор бесшумный — идеальная штуковина для освещения пикантных ситуаций. А кое-что я уже увидела... Любовная партия еще не вошла в стадию эндшпиля.

Я выскользнула с лоджии и на носках устремилась к себе. И снова застыла в шоке! У меня в помещении находился посторонний! Я слишком быстро влетела в комнату, озабоченная лишь неблаговидным желанием заснять соитие. И чуть не родила от испуга, когда гибкое худое тело метнулось за портьеру, прочертив параболу от моих вещей к окну. Но слова не потребовались. Он сам сообразил, что номер не удался. После короткой паузы портьера отогнулась, и появился невысокий чернявый человек с азиатскими чертами лица. Молодой, не старше тридцати. В руке четки, в глазах восточное коварство. На лице противная ухмылка. Мягко ступая, он отделился от портьеры и приблизился ко мне, оторопело застывшей у двери.

— Вы что себе позволяете? — жалобно пролепетала я.

Человек улыбнулся с радушием самаркандского деспота. Во влажных миндалевидных глазах сузились зрачки. В них таилась гремучая энергия.

— Простите, — сказал он мягко и почти без акцента. — Я не знал, что здесь живут люди. — По-кошачьи ступая, он обогнул меня, подошел к двери. У порога обернулся, посмотрел крайне пронырливо. — Меня зовут Рустам, а вас? — Ответа он не стал дожидаться, змейкой перетек за косяк и бесшумно растворился в полумраке.

Жуть рогатая. До кошмаров не дожили, а уже страшно. А чего хотел-то? Пошарить по моим вещам? Я быстро переворошила содержимое сумочки. Деньги, документы, аспирин «Упса» — все на месте. Багаж в дорожной сумке: белье от сибирских и белорусских кутюр, крылышки на каждый день, фотоаппарат... Компактное плоское изделие фирмы «Никон» быстро перекочевало в джинсовую курточку, туда же отправились деньги, паспорт. Отчетливо понимая, что время срывать «клубничку» упущено, я все же вышла из комнаты и побежала на лоджию.

Так и есть, незваный гость с замашками домушника поломал все мои неблаговидные планы.

Когда я появилась на лоджии, там все уже было пристойно. Двое закончили альковные дела, успели одеться и в данный момент в расслабленных позах потребляли из фужеров темно-красный «Пино Нуар». Молодой человек, свесив ножки, сидел на перилах, что-то тихо рассказывал, а партнерша стояла рядом, прислонясь к балюстраде, и туманным взором искала истину в вине. На этот раз мое появление не осталось незамеченным. Оба одновременно повернули ко мне головы. На лбу у молодого человека образовалась глубокая морщинка. Целый каньон с обрывистыми берегами. Фужер угрожающе наклонился. Блондинка в первый момент изобразила испуг, но взяла себя в руки, перекинулась с партнером молниеносным взглядом и попыталась улыбнуться.

— Приветики, — сказала я.

— Хай, — воскликнула блондинка. — Очень рады вас приветствовать на земле древних кельтов и их друидов. Вы, наверное, Жанна?

— Нет, я Вера.

— А-а-а, — сказала блондинка, сильно вытянув тяжеловатое у основания лицо. — Ну тогда простите.

— Но все равно мы рады вас приветствовать. Решительно, — смастерил нехитрую улыбку молодой субъект. Настолько нехитрую, что она не помешала отметить покрывающую его лицо мертвенную бледность. Блондинка также не лучилась жизнерадостностью. У нее подрагивала рука, сжимавшая фужер. Возможно, это было следствием моего внезапного вторжения, возможно, остаточным явлением неистового любовного акта.

Но вероятнее всего, ее терзали нерадостные мысли, избавить от которых не могли ни прелести туманного Альбиона, ни сексуальная мощь партнера.

— Арсений, — представился молодой субъект, возвращая фужер в неопасное положение. — А это Эльза.

— Хай, — повторила Эльза. — Как поживаете, Вера?

У меня возникло сильное подозрение, что она пытается показаться глупее, чем есть на самом деле. Любимое занятие блондинок. И еще одно сильное подозрение — что все эти имена ненастоящие. Равно Бригов, Винтер... Что все люди, присутствующие в замке (кроме меня, неразумной), пользуются псевдонимами, намеренно прикрывая свою истинную суть.

— А вы, наверное... прислуга? — предположил Арсений.

— Журналистка, — объяснила я.

— Это как? — распахнула глаза блондинка.

— Род деятельности такой, — пожала я плечами. — Бойкая работница пера.

И тут я на своей шкуре почувствовала, до чего напряжены эти двое. Они выдавливали труса по капле, не позволяя страху взять верх над рассудком, но после моих слов как будто лопнули заслонки — и их свернутый в три погибели страх обрушился на меня, как самосвал с обрыва. Не в силах больше контролировать дрожь в суставах, блондинка расплескала вино. Арсений посерел, покрылся дополнительными морщинами. Да и я была не в лучшей форме: стало трудно дышать, словно вакуум навалился из космоса, вытеснив пригодный для дыхания йодистый воздух.

— Что-то не так? — глубоко вдохнув, поинтересовалась я. Не думаю, что я вела себя неправильно. Никаких указаний от Бригова относительно слова «журналистка» я не получала.

— Зачем вы здесь? — тихо спросил Арсений.

— Выполняю задание хозяев, — как можно безмятежнее ответила я. — Сделать репортаж о встрече в замке и предоставить его на рассмотрение. Вы участники встречи, я правильно поняла?

Они посмотрели так, как будто я уже превратилась в скелет и занесла над ними косу. Пусть слабое, но утешение: не одна я тут дергаюсь и припадочно страдаю.

— Что-то не так? — повторила я.

— Ур-роды... — сплюнул в сердцах на перила Арсений. — Какие, право слово, ур-роды... — Затем он быстро вскинул на меня глаза: — Простите, Вера, к вам это не имеет никакого отношения. Я имею в виду других людей...

— Каких людей?

— Да организаторов этого...

«Мероприятия», — закончила я за Арсения. Молодой субъект предпочел не развивать тему. Он даже не поинтересовался, а как лично я отношусь к столь деликатному поручению, что было бы логично. Они совсем скисли. Никто из них не предложил мне выпить вина и поговорить по душам. Блондинка опорожнила фужер, протянула партнеру за добавкой. Арсений машинально налил и сам приложился к горлышку.

— А вы давно знакомы? — полюбопытствовала я.

Блондинка отрешенно кивнула:

— Давно.

— Мы познакомились на этой лоджии, — добавил Арсений, вытирая рукавом уста. — Минут двадцать назад.

— Полчаса, — блондинка посмотрела на часы и пошевелила пухлыми губками. — Я вошла без четверти. Как в открытое бурное море. Ты стоял у этих перил, словно капитан на капитанском мостике. Твой корабль разрезал носом волну, и соленый ветер дубил твою мужественную кожу...

— Ты вошла совершенно случайно, — пробормотал Арсений.

— Ясное дело, — согласилась Эльза. — И бутылка вина с двумя фужерами оказалась в моих руках совершенно случайно.

Я не дерзнула задавать им лишние вопросы. Кто такие, откуда. Почему заброшенный замок в сердце восточной Англии оказался в руках подозрительных русских, каждый из которых занят своим сомнительным делом: одни темнят, другие пугаются, третьи... пугают. Слишком уж очевидное несоответствие. Подлинная Вера Владимировна Полякова, от имени которой я имею честь выступать, ответы на эти вопросы обязана знать.

— Приятно было с вами побеседовать, — сказала я и покинула странную компанию. Но оставаться совсем уж непосвященной я посчитала бы оскорбительным. Как-никак, а опыт работы в условиях затрудненного понимания задач за годы наработан.

Я решила разведать, где поселили этих двоих. «Трое прибыли», — отчитался Винтер. Первый — Рустам с повадками багдадского вора. Гуттаперчевый торс мелькнул в конце коридора, напугав меня еще до возмутительного явления в моей комнате. Выходило одно из двух: либо он жил в этой зале — первой от лестницы на западной стороне коридора, либо опять же забрел к кому-то в гости с намерением покопаться в вещах. В коридоре никого не было. Я на цыпочках добежала до своей комнаты и притаилась за колонной. Идея отдавала легкомыслием — далеко не факт, что эти двое покинут лоджию. Раздавят бутылочку и опять займутся любовью, дабы стабилизировать падающее настроение. Дожидайся их тогда. Скорее опять шиншилла испугает. Или Рустам очередную пакость шепнет на ухо...

Я развернулась вполоборота — в этом доме надо контролировать все подходы, чтобы не оказаться раньше времени в дурке...

Я прождала минут пять. Наконец послышались голоса, и из «аппендикса» вынырнули Эльза с Арсением. Голоса стихли. Они застыли в матово освещенном пространстве, склеившись в подозрительно долгом поцелуе. К завершению трогательной сценки руки Арсения принялись похотливо блуждать по холмам и впадинам блондинки. Эльза отстранилась. Опять послышались голоса. Они звучали еле слышно, заглушенные колоннадой и наполненным миазмами ужаса пространством.

— Не надо, милый, я устала, приходи попозже... Я должна побыть одна. Да и тебе не повредит немного одиночества, нам ведь есть о чем подумать?.. Ступай к себе, не терзай меня, а вечером встретимся и все согласуем...

Преодолевая сопротивление мужских рук, Эльза оторвалась от Арсения. Ее комната находилась совсем рядом — напротив «аппендикса», она сделала два шага и исчезла в богато орнаментированной нише. Арсений остался один посреди холодного пространства. Он показался мне каким-то беззащитным. Поначалу дернулся за Эльзой, потом остановился, махнул рукой. Поозирался и принялся всматриваться в черноту коридора. Я боязливо ушла за колонну, по-шустрому прикидывая, сумею ли тихо смыться в нишу, а из нее — в комнату. Могла бы и не мучиться — стоящий на свету ни черта не видит во тьме.

Повертев головой, Арсений вынул из нагрудного кармана носовой платок, размашисто утер лоб (неужели вспотел?). Затем он развернулся и медленно направился к северной лестнице. Там свернул направо, то есть ступил на марш, идущий вверх. Я оторвалась от колонны и побежала на южную лестницу. В считанные секунды взлетела на третий этаж, вбежала в коридор и укрылась за аналогичной колонной — позади комнаты Бригова. Арсений поднимался куда медленнее. Я успела отдышаться, а он только появился в проеме. Унылой тенью вплыл в коридор, но далеко не пошел. Повернул налево и скрылся в первой же комнате. Над Рустамом, прикинула я. Наступила определенная ясность. Гости расселены, и каждый сверчок знает свой шесток — по крайней мере место средоточия своих личных вещей.

Но тщательно восстановленная в голове планировка башни и диспозиция гостей рассыпались в прах. Распахнулась дверь в комнату Бригова, и я чуть не получила по носу. Пришлось срочно нырять за колонну — в узкую щель между стеной и узорчатой опорой.

— Хорошо, — раздался исполненный корректности женский голос. — Я все прекрасно поняла.

Показался белый передник. За ним мышиный нос и все остальное, доходчиво свидетельствующее о том, что местная шиншилла не такая уж глухонемая.

— И позаботьтесь о белье, Юдифь. Не забывайте, нам понадобятся еще три комплекта, — донесся из глубины комнаты голос Бригова.

Юдифь?.. Ни хрена себе имя собственное. Благо я уже научилась удивляться в движении. Пока шиншилла выслушивала последние наставления Бригова, я протиснулась в щель, для чего пришлось максимально сплющиться.

— Я поняла, Вадим Евгеньевич, — сказала мышь и с натягом затворила дверь. Прошоркали подошвы — выставив нос и задрав крохотный подбородок, шиншилла поплыла по своим делам. Чтобы высвободить себя из объятий каменного плена, мне пришлось вдохнуть полной грудью. После чего я привстала на цыпочки и дюйм за дюймом вытянула себя из щели. При этом моя голова зацепилась за металлический предмет.