Смерть и круассаны

Глава пятнадцатая

Писк телефона Валери вырвал Ричарда из плена размышлений. На самом деле это вряд ли можно было назвать размышлениями — так, переливание из пустого в порожнее. Лицо его сейчас напоминало деловой квартал ночью: огни горят, но жизни никакой не заметно. Он старался изо всех сил, по сути, старался как никогда в жизни, но просто не мог понять, как ему меньше чем за сорок восемь часов удалось превратиться из умеренно привлекательного (собственное описание), слегка выпивающего любителя кино в охотника на мафию и телохранителя. Было ощущение, что пора обзавестись плащом или чем-то вроде того. Вместо этого он надел поношенную клетчатую рубашку, которую Клер, его жена, купила несколько лет назад и которая, по утверждению Валери, «совершенно ему не шла», очередной раз переступив черту, и без того сдвигавшуюся каждый день.

Как до этого дошло? Ричард Эйнсворт — гроза международной организованной преступности и неустрашимый защитник жертв мафиозных разборок? Бога ради, у него же даже очки висят на шее на специальном шнурке.

— А, это наш друг-полицейский. — Валери разблокировала телефон. — Должна признать, он весьма оперативен.

— Извини, что?

— Пожалуйста, сосредоточься, Ричард, на кону теперь жизни людей, я полагаю. — Ричард содрогнулся. Он мог бы и застонать, но подозревал, что такое поведение нехарактерно для борцов с преступностью. — Я сказала, офицер Боннивал прислал мне список мест, где останавливался и бывал мсье Граншо.

Ричард вздохнул.

— Понятно. А как он узнал, где тот бывал?

— Вероятно, все дело в том, что мсье всегда либо выгоняли со скандалом, либо жаловались позже на его поведение.

— Какой странный человек.

— Похоже на то, что он намеренно пытался привлечь внимание к себе.

— Или к своему брату.

— Точно. Молодец, Ричард!

— Но зачем? Как будто у этих двоих был свой особый образ жизни — метания от ядовитой злобы к смертной тоске.

— Они, должно быть, и впрямь ненавидели друг друга, — согласилась она. — У тебя есть брат или сестра?

— У меня? Есть брат, но мы почти не общаемся. Он живет в Лондоне и работает сутками, чтобы оплачивать счета двух бывших жен и взрослых детей, которых терпеть не может.

— Довольно печально.

— И да, и нет. Он убежден, что является главным винтиком в машине мироздания и что без него мир просто прекратит свое существование. Он как-то раз был здесь, остался жутко недоволен. Маловато шума, наверное. — Лицо его стало задумчивым. — Клер он нравится. — Похоже, эта мысль потрясла его. — А у тебя?

— Несколько братьев. — И она взмахом руки отмахнулась от них всех разом, не поясняя, двое их или целый легион. — Клер — это твоя жена? — спросила она нарочито незаинтересованно, глядя в экран своего телефона.

— Пока да. Так сколько братьев?

Они оба играли в эту игру, знакомую только взрослым, — когда пытаешься, не показывая интереса, разузнать о другом как можно больше, при этом не сообщая лишнего о себе. С точки зрения Ричарда, у него в любом случае было до смешного мало секретов, но он начал подозревать, что у Валери д’Орсе может оказаться намного больше скелетов в шкафу, которых она не готова показать. Он надеялся, что это временно; следовало признать, что она волновала его, даже несмотря на довольно равнодушное отношение к птицеликвидации, если так можно выразиться. Удручающий образ Авы Гарднер всплыл перед глазами, снова заставив его содрогнуться.

— Ладно. — Он нацепил очки. — С чего начнем?

— Ну, список довольно длинный.

— Так ты имеешь в виду, что наш друг-полицейский проявляет больше интереса, чем хочет показать?

— Нет, он объяснил так: судья заставил его вести записи, что весьма характерно для его бывшей профессии, где все пишется, а Боннивал просто переслал их мне. Я обратилась к нему всего лишь пару минут назад. Я же говорила: он весьма оперативен.

Скорее всего, напуган, подумал Ричард. Он подозревал, что немало мужчин брались за дело, напуганные боевым кличем Валери до состояния оперативности. Она передала ему телефон, позволив ознакомиться со списком, что он и сделал, проглядев его поверх очков.

— Зачем ты это делаешь? — спросила она невинно.

— Что? Зачем я делаю что? — Он встревоженно повернулся к ней, снова глядя поверх очков.

— Носишь очки, хотя совершенно в них не нуждаешься?

Он снял их.

— Они в основном для вождения.

— Думаю, тебе просто нравится выглядеть старше своего возраста.

Ричард в молчании продолжил листать документ в телефоне.

— С чего бы это?

Чертова мадам не собиралась отвязываться.

— Знаешь, что меня поражает в этом списке? — начал он решительно, про себя надеясь успеть придумать что-нибудь подходящее, когда она спросит «что?».

— Что?

— Ну…

— Эй, вы. — У подножия лестницы стояла мадам Таблье.

— Не сейчас, мадам, Ричард на пороге открытия, я полагаю.

Мадам Таблье фыркнула, пробормотала что-то вроде «недостаточно хороша для таких, как эти» и удалилась на улицу.

— Итак, ты говорил…

Внезапно Ричарда действительно озарило. Он посмотрел на Валери, но от волнения едва мог выговорить хоть слово.

— Ну, — начал он снова, — все эти места — самые популярные в своих… не знаю, как это… областях. — Она посмотрела с сомнением. — Нет, правда. Есть замок — это Шамбор. Есть jardin[51] — это Вилландри. А виноградник — конечно же, Сансер, расположенный довольно далеко отсюда, но зато самый известный. Получается, так и есть: он посещал только наиболее известные места. Я вот, к примеру, всегда предпочитал Шамбору — Шенонсо.

— И?

— Ну, на самом деле это все. Просто это не великое наблюдение, как-то так. Если речь о церкви — это Нотр-Дам де Шартрез. Если об аббатстве — то Фонтевро. Он как будто взял список достопримечательностей Луары для туристов и двигался по нему.

Она посмотрела на него.

— Да, ну что ж, — он начал терять уверенность, — понимаю, это не так много.

— Таким образом он изо всех сил старался, чтобы его заметили, — ты это хотел сказать?

Ричард и сам не знал, что хотел сказать.

— Наверное, да, — сказал он тоном нерадивого ученика.

Она что-то быстро набрала в телефоне.

— Десять самых популярных достопримечательностей долины Луары, — проговорила она, печатая буквы. — Шамбор, Вилландри, Нотр-Дам, Фонтевро… Пожалуй, тут что-то есть. Он даже посещает их по порядку! Ричард, гениально! Если он использовал такой же список — а все они наверняка не сильно отличаются, — мы сможем понять, куда он отправится дальше! — Наклонившись вперед, она обняла его, и в этот момент в комнату вошла мадам Таблье.

— О, да уймитесь уже! — процедила она. — Честное слово, везде эти нежности. — И она снова исчезла, упустив из виду полнейшую и абсолютнейшую неспособность Ричарда осознать, что сейчас с ним случилось. Он поднялся, но тут же сел назад.

— Итак, похоже, он побывал во всех известных замках, и нам ни за что не найти его, просто пытаясь наугад выбрать один из сотни оставшихся. Как ты считаешь?

Ричард, замерев и уставившись в пространство, пытался вернуть самообладание.

— Ты в порядке, Ричард?

— Что? Да-да, просто задумался. — Он попытался изобразить раздумья. — Замки, говоришь?

— Да, замки. Их слишком много.

— В этом вся проблема таких списков. Во всех них одно и то же: сплошные замки и больше ничего.

— А что еще есть?

— Зоопарк. Зоопарк здесь самое популярное место. Приводит семьдесят пять процентов моих клиентов на самом деле. У него собственный ТВ-сериал, арендованные панды. Он громадный, но в этих списках никогда не появляется.

— А кроме зоопарка?

Ричард был разочарован. Обычно стоило ему упомянуть, что зоопарк за большие деньги арендовал панд, как все сразу же начинали это обсуждать, и со временем у него появилось несколько замечательно остроумных фраз для поддержания беседы. Валери, очевидно, считала, что панды, арендованные или нет, — это лишнее в их ситуации.

— Кроме арендованных панд? — Он сделал еще одну попытку, закончившуюся ничем. — Ну, есть еще сама река. Речные круизы, сплавы по реке и так далее.

— О.

Валери ощутимо расстроилась.

— В действительности ты можешь думать о Риззоли что угодно, но они просили меня забронировать им поездку по реке. Нужно было позвонить по телефону, а их французский…

— Ты заказывал им речной круиз? — Валери внезапно очень оживилась.

— Да, и я тебе только что сказал об этом. Катеров несколько, я рекомендовал им выбрать тот, что поменьше, без толп народа, но у них были планы на… — он запнулся, — конкретный.

Валери смотрела на него отнюдь не с одобрением, скорее всего, подразумевая, что он тратит ее время.

— Можешь вспомнить, когда ты делал заказ?

— Э-э-э, ну да. — Он пытался не встречаться с ее суровым взглядом. — На самом деле на сегодня, вторую половину дня. Это недалеко отсюда, но придется поторопиться. Хочешь, чтобы я…

— Да, Ричард, хочу. Мы должны попасть на этот катер.

Двойные двери пропустили назад мадам Таблье.

— Вы закончили, да? Хорошо, тогда у меня для вас тоже новости.

— Расскажете позже, мадам, нам срочно нужно уехать. И еще: Паспарту не выносит лодок, его укачивает, так что позаботьтесь о нем, пожалуйста. Он уже поел. — Она передала потрясенной мадам Таблье не менее потрясенного Паспарту и кинулась наверх. — Возьми шляпу и очки, Ричард, будь добр, нам нужно постараться остаться неузнанными, — бросила на бегу через плечо.

Ричард взглянул на мадам Таблье, играющую в гляделки с Паспарту, и понял, что у них это может затянуться.

— В общем, — заговорила мадам Таблье, ни на секунду не отводя взгляда от пса, — мне есть что вам сообщить.

Паспарту совершенно по-собачьи облизнул свою морду, столь же сосредоточенно и неотрывно глядя на нее.

— Правда? — переспросил Ричард, захваченный их противостоянием.

— Да, о той паре.

У Ричарда зазвонил телефон, выдав довольно грустную пиликающую версию «Помни об этом» из «Касабланки», отчего он поморщился. Когда-то он счел это отличной идеей, но сейчас в этом виделось что-то трагическое. Нужно бы сменить ее, но все не удавалось вспомнить, как это делается. Он взял телефон и увидел, что это дочь Алисия, как она выражалась, «фейстаймит» ему, а это значило, что придется выражать интерес к ее словам не только голосом, но и лицом. С телефонами было намного проще, когда по ним только разговаривали. Он вспомнил сюжет из французских новостей, где говорилось о том, что общение по телефону перешло со слухового уровня на визуальный, и какой-то мужчина с горечью сказал, что это конец той цивилизации, которую мы знаем.

«Допустим, мне звонит жена, и я говорю ей, что задерживаюсь в офисе. — Он действительно разозлился. — Теперь она может увидеть, что это не так!» Репортер вполне логично спросил мужчину, где же он тогда может находиться. «Не ваше дело», — рявкнул тот и сбежал, без сомнений, надеясь, что его жена не смотрит новости.

— Алисия! Как приятно тебя слышать!

— Привет, папочка, — последовал ответ. В ее голосе всегда столько разочарования в нем, подумалось Ричарду.

— Я сейчас не могу долго разговаривать, милая, мне надо срочно уехать. У тебя все в порядке?

— Дело в мамуле, папочка. — Его дочери исполнилось двадцать семь, а она все еще разговаривала как в четыре, когда начала заниматься в балетном классе. — Я очень надеюсь, что вам двоим удастся что-то решить в эти выходные; знаешь, какой это стресс для нас всех?

Ричард задумался, существует ли такой закон, согласно которому взрослые отпрыски не могут продолжать возлагать вину за собственную неадекватность на родителей. Определенно, когда ты становишься взрослым, шоры должны упасть с глаз, чтобы ты смог понять, что большинство родителей так же напуганы и озадачены, как любой новорожденный.

— Извини, дорогая.

— Ты же знаешь, что мы со Слаем пытаемся завести ребенка; и вся эта неопределенность нам совсем не помогает.

Ричарда в разное время винили во многих, самых разнообразных вещах; иногда — справедливо, порой — лишь отчасти; изрядная доля обвинений, по мнению Ричарда, была полной чушью, но то, что на него свалили чью-то низкую фертильность и неспособность завести потомство, било все рекорды. Кроме того, он вовсе не был уверен, что человеку с именем Слай — агенту по недвижимости со склизким именем и такой же натурой (мнение Ричарда, которое не учитывалось) — вообще стоит заводить детей. По крайней мере, не тех, что имеют отношение к Ричарду. Слай был воистину ужасным человеком. «Привет, Дик, — заявил он при их первой встрече, и это стало ужасным началом. — Само собой, недвижимость — это временно, вообще-то я работаю диджеем по выходным». «Работать диджеем по выходным» для Ричарда мало чем отличалось от «ходить налево при каждом удобном случае». В одном Слаю, безусловно, удалось заслужить его уважение: он работал агентом по недвижимости в развивающемся, помешанном на недвижимости Центральном Лондоне и все же умудрялся быть феноменально, просто позорно неудачливым. Даже Ричарду пришлось признать, что это — своего рода подвиг.

— Прости, милая, постарайся не вспоминать обо мне, когда вы… Постарайся не думать об этом, я хотел сказать. Уверен, мы что-нибудь решим.

— Надеюсь, папочка.

— Я тоже.

Последовало неловкое молчание, и Алисия принялась накручивать волосы на палец, как делала когда-то в детстве.

— Думаю, мамуля рассчитывает, что вы помиритесь в эти выходные.

— О, — Ричард сел, — давай пока не будем спешить.

Его удивили выводы Алисии, идущие вразрез со всем, что ему было известно о сложившейся ситуации.

Алисия выглядела разочарованной.

— Вижу, ты снова установил на лестнице эту жуткую лампу в виде кинопрожектора. Мамуле это не понравится.

— Это нравится мне.

Ричард повернулся к лестнице как раз в тот момент, когда на ней появилась Валери. Элегантная, утонченная и невероятно шикарная, в своих громадных солнцезащитных очках и довольно старомодном — что было только к лучшему, по мнению Ричарда, — шарфе.

— Если сегодня нам не повезет, Ричард, думаю, завтра стоит попробовать зоопарк, — легкомысленно выдала она, исчезая с экрана «ФейсТайма» Алисии, едва успев на нем возникнуть. Ричард медленно обернулся и посмотрел на ошарашенную дочь.

— О, папочка! Как ты мог? — И экран опустел.

Да, все-таки Ричард предпочитал обычные, старомодные телефоны.