Смерть и круассаны

Глава двадцать девятая

Устало откинув белую простыню, старший капрал-шеф Филипп Боннивал попытался припомнить, сколько раз он уже это проделывал, всегда открывая безымянный труп. Возможно, он мог бы попасть в «Книгу мировых рекордов Гиннесса» и наконец добиться признания, которого, по собственному мнению, заслуживал. Однако из раза в раз приятнее это зрелище не становилось, неважно, как часто приходилось с ним сталкиваться, и он старался приглядывать за хорошо одетой пожилой женщиной, стоящей по другую сторону каталки.

Мадам Полин была гордой женщиной и держала себя соответственно. Она представляла себе, чего ожидать, а возможно, даже готовилась к этому несколько лет, зная, что представляет собой ее бывший супруг. Но руки, настолько крепко сжавшие поручень, что побелели костяшки и разгладились морщины, говорили о другом. Зрелище было ужасным. На Боннивала она посмотрела почти извиняющимся взглядом: того, что лежало перед ней, было недостаточно для точного ответа.

— Есть какие-нибудь особые приметы, мадам? Хоть что-нибудь, что может помочь опознать в покойном вашего мужа?

— Бывшего мужа, — поправила она машинально, — да. У него на запястье, под ремешком часов, была татуировка с армейским номером. Хоть он и пропил часы много лет назад.

— На правой или на левой руке? — спросил Боннивал, уже зная ответ.

— На левой, мсье.

— В таком случае нет ли еще каких-нибудь примет, по которым его можно опознать? — Она в смущении посмотрела на него. — Вынужден сказать, что левая рука вашего мужа пропала. — Он тут же пожалел о своем выборе слов. — То есть…

— Кто-то отрубил ему руку?

— Да, — сказал он и добавил неуместно: — Мне жаль.

Но, похоже, мадам Полин ничему не удивлялась, если речь шла о ее бывшем муже, и, судя по выражению ее лица, решила, что руки он лишился в какой-нибудь карточной игре, а то и заложил вместе с часами.

— Еще что-нибудь, мадам? Родимое пятно, шрам?

Она опустила глаза, а затем, медленно обойдя каталку, приблизилась к Боннивалу. Очевидно, она хотела шепнуть ему что-то на ухо, и он нагнулся, чтобы ей было удобнее, хотя в этой холодной комнате они были только вдвоем.

— Правда? Но зачем? Как могло произойти подобное? — невольно спросил он в ответ на ее тихие слова.

— Он считал, что это — акт саморазрушения, — объяснила она, качая головой. — Такой же, как то, что я сделала с собой. — Она продолжала при этом качать головой.

— Вы сделали операцию по уменьшению груди, мадам.

Его учили, как быть нейтральным в подобных ситуациях.

— По медицинским показаниям — да. Знаете, он тогда просто из себя вышел. В общем, вот так.

Боннивал потянул белую простыню ниже, обнажив пах покойного.

— Да, — прошептала она, — это точно мой старый дурак, — и повернулась к двери.

В комнате ожидания по соседству сидела мадам Таблье в компании Ричарда и Валери. Ричард помешивал безвкусный, слабый кофе в стаканчике.

— Я и не знала, мадам, что вы ездите на мотоцикле. — Валери определенно веселила мысль о мадам Таблье, оседлавшей мощный навороченный мотоцикл.

— А вам и не к чему, — получила она ледяной ответ, а вот к Ричарду мадам обратилась с большей теплотой: — Спасибо, что подвезли, мсье; как-то неправильно было бы везти Эстель, мадам Полин, сюда на мотоцикле.

— Не за что, — ответил Ричард, — не беспокойтесь об этом.

— А вы всегда ездили на мотоциклах, мадам Таблье?

Мадам Таблье как раз готовилась ответить, когда дверь комнаты ожидания открылась, и мадам Полин быстро вышла к ним.

— Да, это, несомненно, он. Нет лица и левой руки, но это точно он. — Ее будничный тон застал врасплох всех, даже обычно непробиваемую мадам Таблье. Мадам Полин шмыгнула носом, лишь этим позволив себе показать свое горе на людях. — Старый дурак, — повторила она.

Тихо вошедший следом Боннивал прикрыл за собой дверь.

— Благодарю вас, мадам Полин. До ухода вам нужно будет подписать несколько бумаг. — Он достал из папки стопку бумаг.

— Найти один труп без лица и левой руки, — Ричарду по какой-то причине показалось, что надо разрядить атмосферу, — это неудача, но найти два… — Он резко умолк. — Простите.

— Но труп только один, мсье.

Ричард и Валери обменялись взглядами.

— Я не понимаю, мсье. — Валери все прекрасно понимала. — Вы говорите, что мсье Граншо не умер?

— Нет, мадам, — Боннивал опустил свое грузное тело на маленький стульчик, доставая всё новые и новые документы, — этого я вовсе не утверждаю.

Теперь взглядами обменялись уже три человека: Ричард, Валери и мадам Таблье.

— Тогда что вы утверждаете? — Ричард знал, что он единственный из них может публично признать свою неосведомленность хоть в чем-то.

Боннивал глубоко вздохнул.

— Мсье Граншо вполне может быть мертв, мсье, вот что я утверждаю. Но еще я утверждаю, что покойный там, — он кивнул мадам Полин, — это мсье Шарль Полин. Мадам Полин была в… к-хм… в полной уверенности.

— Чтоб мне провалиться! — воскликнул Ричард и вдруг подумал, что, постоянно окруженный французами, он с каждой минутой все больше становится типичным англичанином.

— Вам придется заполнить довольно много разных форм, мадам, — извиняющимся тоном обратился Боннивал к мадам Полин. — Могу я предложить вам пойти в более удобное место? Например, к Бруно?

— Буду признательна, мсье, спасибо.

— А разве Бруно не закрыт до обеда в понедельник?

Валери смутно припоминала, что Мари говорила об этом прошлым вечером.

— Обычно — да, мадам, но я подозревал, что утро может выдаться не из легких, и попросил его разок открыться в понедельник пораньше.

— Это очень любезно и с вашей стороны, и с его.

— Так и есть. — Ричард поднялся, потирая руки. — Умираю от жажды.

И они потянулись в центр городка, походя на группу эксцентричных туристов. Боннивал возглавлял шествие, решительно шагая вперед, но то и дело останавливаясь, чтобы остальные успели догнать его. Лицо у него было встревоженное. Прежде всего он не мог понять, почему старый судья так ошибся при опознании собственного брата.

Мадам Таблье шагала рядом с возвышающейся над ней мадам Полин; вместе они представляли силу, с которой следовало считаться, и на лицах обеих застыло выражение, которое говорило: мир — действительно ужасное место и они это утверждали миллион раз, но разве вы слушали?

Ричард, Валери и Паспарту тащились в хвосте группы, к тому же Ричард с Валери заговорщически перешептывались.

— Знаешь, я действительно решила, что было два тела! — Валери покачала головой.

— Это же Франция; вероятно, одно отправили на переработку.

— Ричард, сейчас не время для шуток. — Она остановилась. — Как думаешь, мадам Полин не могла ошибиться?

— Сомневаюсь в этом. Вряд ли мадам Полин, как и мадам Таблье, хоть когда-нибудь хоть в чем-то ошиблись. Боннивал, конечно, ни слова не сказал о доказательствах, но нет, думаю, это точно Полин. Однако понятия не имею, к чему это нас приведет.

— Что ж, во всяком случае мы пока еще в игре, Ричард.

Она была очень серьезна.

— В игре? Не уверен, что это можно назвать игрой.

— Чем бы это ни было, — торопливо заговорила она, — тот, кто забрал руку, полагал, что она послужит доказательством смерти мсье Граншо. Но это не так, поэтому…

— Поэтому два миллиона все еще на кону, хочешь сказать?

— Именно так. Нам нужно найти этот труп.

— Если это труп. — Несколько метров они прошли в молчании, прежде чем Ричард замер, получив от Паспарту взгляд из разряда «Ну что еще?». — Я серьезно: вдруг он не умер? Что будем делать?

Валери тоже остановилась и, не оборачиваясь, сказала:

— Прежде чем пересечь мост, нам нужно до него добраться.

И двинулась дальше, а Ричард остался гадать, что она имела в виду.

Устало выглядящий Бруно, зевая на ходу, открывал зонтики на террасе, когда они вошли. Боннивал увел мадам Полин внутрь, чтобы продолжить заполнение форм, а вот мадам Таблье с явной неловкостью устроилась за столиком. Она не привыкла к тому, что ей прислуживали, это определенно не соответствовало ее характеру и тому месту, которое, по ее мнению, отводилось ей в этой жизни. Ричард и Валери присоединились к ней, и угрюмый Бруно принял их заказ, причем Ричард не преминул подчеркнуть, что хочет просто пива, ничего местного, всего лишь пива.

— Не нравится мне это, — рыкнула мадам Таблье.

— Признаю, все очень запутано, — согласилась Валери.

— То есть он, конечно, был дураком, настоящим первостатейным идиотом, но за что его убивать?

— Полагаю, что убийца перепутал его с мсье Граншо. Они были приблизительно одного возраста; на нем, возможно, были вещи старого приятеля.

— Тогда убийцы могут всё еще заблуждаться, — вставил Ричард после того, как Бруно принес напитки и отошел от их стола. — И вполне вероятно, что им к тому же поверят. Мафия, или кто там еще, принимая решение, вполне может допустить ту же ошибку, что и Боннивал.

— Но ведь ошибся судья, и я не могу понять, как такое могло случиться.

— Ну, он, наверное, заметил номер на запястье покойного и предположил худшее. Судя по всему, довольно сильно переживал. Интересно, как он воспримет эту новость?

— Что его брат жив?

— Да, вот бы узнать. Ведь кто-то должен будет ему сообщить.

Ричард откинулся на спинку стула и на мгновение прикрыл глаза, впитывая в себя солнечные лучи. «Волнение — вещь утомительная, — подумал он, — даже изматывающая». Внезапно он ощутил, как Валери схватила его за руку, глубоко впившись ногтями.

— Оу! Что ты творишь? — вскрикнул он.

— Взгляни, — прошипела она, кивая на дверь пивной, — посмотри, кто здесь!

Ричард повернул голову, мадам Таблье — тоже, и в этот момент на солнечный свет вышла чета Риззоли. Синьора Риззоли выглядела весьма эффектно в огромных солнцезащитных очках, позируя как перед фотографом, готовым запечатлеть этот момент. Синьор Риззоли был в панаме, которую поправил с не меньшим апломбом.

— Что ж, я буду… — начал было Ричард и тут понял, что не может подобрать слова.

— Это же чертовы итальяшки, — процедила мадам Таблье, даже не думая понижать голос.

Риззоли, заметив компанию за столиком, расплылись в мерзких улыбочках, полных фальшивого дружелюбия, от которого у Ричарда дрожь прошла по телу, стоило парочке направиться к ним. Подойдя к их столику, пара ненадолго остановилась, и синьор Риззоли театрально поклонился, сняв панаму.

— Buon giorno[79], — произнес он, придав этой фразе угрожающий оттенок, не способствующий прекращению дрожи. На этом можно было бы и остановиться, но, предлагая жене согнутый локоть в качестве опоры, он произнес очень многозначительно по-английски: — До скорой встречи!

После чего они зашагали прочь, выглядя идеально гармонично.

— А он чертовски дерзок! — произнес Ричард, не в силах скрыть, насколько впечатлен.

Мадам Таблье заворчала, а Валери спокойно проводила их взглядом, пока они не скрылись за углом.

— Ужасно интересно, — сказала она.

— Ну, это слабо сказано. Как думаешь, зачем они здесь? Наверняка это не совпадение?

— О нет, Ричард, это вовсе не совпадение. Должно быть, они знают.

— Знают?

— Что наш труп — это не мсье Граншо.

— Ого, вот это скорость; мы об этом узнали всего минут десять назад.

— Я сказала бы, — Валери отпила из своего стакана, — что они знали это сразу.

Ричард поднес к губам стакан.

— Черт, — пробормотал он скорее себе под нос, чем на публику, — черт побери.