Смерть не заразна

ЕЩЕ ОДНО САМОУБИЙСТВО

Одним из лучших друзей отца был прекрасный писатель Дон Карпентер.[35] Как-то вечером мне позвонила его дочь. Она сказала, что Дон покончил с собой. Она хотела сама мне это сказать, чтобы я узнала от нее, а не из газет. Я не заплакала. Я пошла приготовила обед, подстригла газон, разобрала белье для стирки.

Когда отец застрелился, Дон позвонил мне и кое-что посоветовал. Друзья прозвали его Телефонный Будда. Благодаря Дону и тому короткому разговору я не стала алкоголичкой. Дон не стал говорить: «Надеюсь, ты понимаешь, что алкоголизм передается по наследству, и не будешь пытаться залить горе вином», вместо этого он спросил:

— Пьешь?

— Иногда. Раза два в месяц, стаканчик-другой вина, — ответила я.

— Зачем? — сказал он. — А знаешь ли ты, что я сам не стал алкоголиком только благодаря твоему отцу?

— Как это? — спросила я недоверчиво, прекрасно зная, сколько пил отец.

— Я тогда уже не мог есть, только пил и как-то, совершенно уже невменяемый, ему позвонил. Он сказал, что потом я все равно не вспомню про наш разговор, и потому велел взять лист бумаги. Он велел написать одно только слово: «ПОЕСТЬ». Утром я продрал глаза, увидел записку и что-то съел. В первый раз за неделю. С того раза я хоть понемногу, но ел и таки продержался до тех пор, пока не начал соображать, и, например, сообразил, что пора это кончать, хватит.

Несколько дней у меня в ушах стояло его «зачем?»— а потом желание выпить пропало. Каждый раз, едва я собиралась налить себе стаканчик вина, я слышала его сухой, иронический голос.

Не глядя на светофоры, я шагала по залитой солнцем благополучной Милл-Велли-стрит в Книжное собрание, где прощались с Доном, и пыталась убедить себя в том, что он имел право свести счеты с жизнью. Дон был много лет болен. Не только отчаяние или депрессия бывают причиной самоубийства. Бывает, что безнадежно больной человек не видит иного пути избавиться от страданий, а кое-где, в других странах, при определенных обстоятельствах самоубийство считается даже единственно достойным выходом из положения. При воспоминании, какой он выбрал способ, к горлу подступала дурнота, но я старалась принять и это его решение. Во время прощальной церемонии выступил Майкл Макклюр[36] и сказал, что Дон был одним из тех немногих, кто до конца сохранил дружбу с моим отцом. У меня потекли слезы. В некрологе в «Нью-Йорк Таймс» я прочла, что Дон так и не смог пережить самоубийства Ричарда Бротигана и в конечном итоге это и привело его к тому же исходу. Я едва не швырнула газету на пол.

Помню, как примерно за месяц до гибели Дона умирал от рака один человек по имени Харлоу. Харлоу принял другое решение: он прошел свой долгий страшный путь до конца, до последнего вздоха буквально держась за людей. Он обнимал детей, утешал жену и шутил с друзьями. Что тут можно сказать?

Дня через два после похорон я начала сползать в настоящую депрессию, примерно такую, какая была у отца. К счастью, Элизабет находилась тогда в летнем лагере. Каждое утро, проснувшись, я собиралась провести очередной день в полном одиночестве, но кто-нибудь непременно приходил. Мои друзья, те, кто любил ходить по магазинам, увлекали меня с собой в магазин. Те, кто любил наводить в доме уют, приходили и у нас убирали, заставляя и меня шевелиться. Звонила моя сестра Эллен. Каденс костерила всех самоубийц, вместе взятых, на чем свет стоит. Мне ей нечего было ответить. Мне опять начало казаться, что смерть отца на моей совести. Я обвиняла себя даже в смерти Дона.

Каким-то чудом мне удалось заставить себя собрать вещи, свои и дочери, которую мы обещали по пути отвезти к подружке. Чтобы Элизабет в дороге не скучала, я купила ей книжек, а на случай, если надоест читать, взяла напрокат магнитофонные пленки на двадцать часов звучания, где книги читали дикторы, купила и упаковала консервы. Я нашла для нас с Каденс спальные мешки, сгоняла машину на станцию техобслуживания, постаралась ничего не забыть. Деньги. Бабушкин адрес, найденный на открытке с ответом от издателя, датированной 1956 годом, где отцу сообщалось, что его рукопись отклонена. Солнечные очки. Гигиеническую помаду. Дневник. Фотоаппарат. Леденцы. Карты. Много дорожных карт.

Трубку Мери Лу так и не сняла. Старики ходят медленно, и я долго ждала, считая гудки. Ждала столько, что за это время можно было бы дойти до Северного полюса и вернуться, но бабушка так и не сняла трубку.