Смерть понтифика

ГЛАВА 54

Одной из основных радостей нью-йоркской жизни для Джеффри Барнса была еда. Впервые за несколько дней ему удалось отменно пообедать в хорошем ресторане, и теперь шеф разведуправления чувствует себя гораздо спокойнее; он понимает, что все, случившееся с Джеком просто издержки работы. Чем-то напоминает мастерски проведенную Джеком игру: тот заставил противника потерять голову. Несомненно, если бы Барнсу удавалось вертеть Джеком по собственному усмотрению, все было бы иначе. А так этот козел, этот хитрый лис, был себе на уме, и умело пользовался наиболее удачным моментом.

К черту этого итальяшку, или откуда он там… Тот факт, что он разговаривает на итальянском, еще не говорит о национальной принадлежности. Он по-прежнему оставался непреклонен: «Никто не умрет, не зная, что это я обрек его на смерть». Когда говорит начальство, остальные должны молчать и слушать. В такие моменты помрачения сознания смысл полученных распоряжений теряется. Было так просто попасть в расставленную Джеком ловушку. А упускать бразды правления было бы непростительной ошибкой.

Но лучше обо всем этом не думать. Джеффри переключается на еду, уже предвкушая десерт. И тут звонит мобильник, проклятый телефон, крадущий чудные мгновения, подобные этому. Джеффри нашаривает в кармане трубку и отвечает, не глядя на номер звонящего:

— Барнс.

В течение следующих мгновений шеф разведуправления только слушает, ограничиваясь редкими междометиями. «Да», «нет», «будет сделано»… Судя по беспокойству, с которым Барнс, ерзая на стуле, выслушивает обращенные к нему слова, с ним говорит далеко не рядовой собеседник. Следует еще несколько междометий, а напоследок — «до свидания».

Под конец разговора у шефа разведуправления резко меняется выражение лица. Со лба ручьем стекает пот. Вилка по-прежнему зажата в руке. Дерьмо плюхнулось в вентилятор, и если только немедленно что-нибудь не предпринять, оно неминуемо все забрызгает. Положив деньги поверх лежащего на столешнице счета, поспешно направляется к выходу. Набирает на мобильнике номер и уже на улице подносит трубку к уху. Идет быстрым, уверенным шагом.

— Стафтон, это я, Барнс. Пусть они ничего не делают, пока я не вернусь. — От напряжения голос дрожит. Шеф разведуправления говорит на ходу, торопясь. Но слова звучат по-прежнему уверенно и категорично: — Так, пустяки. Почему — не объяснил, сказал только, что расскажет все по приезде, — несколько секунд Барнс прислушивается, а затем продолжает: — Ни Пейна, никого. Да, пусть не трогают, пусть даже пальцем не шелохнут, и остальные пусть делают то же самое, иначе все пойдет прахом. — Не глядя, переходит улицу. Автомобили сигналят, но он продолжает говорить. — Почему? Я объясню, конечно, но только тебе, больше никому, понятно? И ни с кем не обсуждай причины, слышишь меня, Стафтон? — Подчиненный сидит у телефона в кабинете, расположенном в самом центре Манхэттена: — Я только что получил звонок из самых высоких сфер Ватикана, — Барнс вздыхает, — девчонка нас перехитрила!