Смерть притаилась в зарослях. Очерки экзотических охот

Профессиональные белые охотники Африки, кто они?

В книге столь часто упоминаются профессиональные белые охотники, что, видимо, настал черед поподробнее рассказать об этих людях. К тому же нашему читателю редко приходится встречаться с публикациями на эту тему.

Английские аббревиатуры PWH и PH, видимо, мало что говорят даже тем нашим специалистам, которые в силу своих профессиональных интересов приятны заниматься вопросами охоты и биологии. Тем по менее в западных, особенно англоязычных, странах эти сокращения широко используются не только в специальной, но и в художественной литературе. Они здесь настолько устоялись, что понятны каждому, даже не связанному с охотой, и не требуют специальных объяснений. Первое сокращение обозначает начальные буквы английского термина «профессиональный белый охотник» (на нашем языке ПБО), второе — «профессиональная охота» (ПО). Оба термина уподобляются в большинстве своем в Приложении к охоте на Африканском континенте и связаны с деятельностью охотничье-туристических фирм, организующих охотничьи экспедиции, или, как их называют с давних пор, сафари.

ПО — это способность ружьем и охотой обеспечить свое существование. ПБО — тот человек, который служит в охотничье-туристических государственных или частных компаниях для обслуживания клиентов, богатых охотников-любителей, во время их сафари в Африке. В век цивилизации оба, казалось бы, архаичных термина продолжают существовать бок о бок с более привычными современными понятиями: защита окружающей среды, резерват, национальный парк, заказник и прочее. Нам же эти слова известны больше по произведениям Э. Хемингуэя и популярной у нас книге Д. Хантера «Охотник». У Хемингуэя достаточно много места отводится описанию сафари. Американский писатель сам любил риск встречи с опасным зверем. Он познал эту охоту в совершенстве, принимая участие в африканских охотничьих экспедициях. Тонкий знаток человеческих характеров, он очень точно передает дух царивших в сафари людских взаимоотношений. Это можно сказать и о «Зеленых холмах Африки», и о рассказах. В произведениях Хемингуэя внимательный читатель может найти точные, профессионального уровня сведения об африканских охотах: и об оружии, и о поведении зверя в момент попадания пули, и о технике выслеживания опасных подранков, и о взаимоотношениях ПБО со своими черными помощниками-следопытами.

Современное понятие «сафари» приобрело уже несколько иной смысл. Если раньше оно вмещало в себя только охоту, то сейчас оно распространяется и на экскурсии, которые могут быть и чисто туристическими, и фотографическими. Вместе с тем эти изменения мало влияют на характер работы ПБО. Он должен обслуживать клиентов в любом сафари. А это значит быть не только широким специалистом по фауне и флоре, этологии и оружию, но и обладать многими другими способностями и познаниями: водить машину, знать местные языки, уметь оказать медицинскую помощь, да еще располагать к себе собеседника и иметь «легкий» характер. При всем том это должен быть ПБО — отважный, смелый и хладнокровный стрелок, от которого зависят благополучие и доходы его хозяев, а подчас жизнь его клиентов и его самого. ПБО не следует сравнивать просто с проводником, которых активно используют охотники США, Канады и Южной Америки. Их функции и задачи более узкие.

Устаревшая на первый взгляд профессия ПБО продолжает оставаться популярной и в наши дни, так как сафари, в том числе и только охотничьи, организуют многие фирмы и компании в Замбии, Ботсване, Южной Африке, Танзании и других странах. Они рассчитаны на состоятельных клиентов, так как стоимость одного дня сафари обходится в 500–700 американских долларов, без учета транспортных расходов и стоимости лицензии. Фирмы не прогорают.

ПБО может стать не каждый человек. Надо сдать экзамен и заплатить крупную сумму за приобретение лицензии на право работы, то есть на ПО. Здесь главным движителем может быть только любовь к охоте и природе, животным и лагерной жизни. В своей книге «Серенгети не должен умереть» знаменитый Гржимек писал про ПБО: «Он обязан зорко следить за тем, чтобы ни один волос не упал с головы гостя, пока тот будет охотиться на львов и слонов. Такие профессиональные охотники, как правило, отличные ребята, которым просто тесно в четырех стенах. Между прочим, мне пока не довелось увидеть среди них хоть одного, который бы разбогател на этом деле. Богатеют разве что только фирмы, в распоряжении которых они находятся. Этим людям мила свободная жизнь среди дикой природы; своих клиентов они, как правило, откровенно презирают за то, что вынуждены играть при них роль няньки или ангела-хранителя, да еще при этом вежливо улыбаться». Справедливости ради нужно сказать, что это не всегда было именно так. Клиенты попадались разные, были и разные ПБО. Последние не выбирают себе попутчиков по охоте, главным для них остается все же сам процесс охоты да еще реальная возможность риска. Тем не менее многие ПБО дружили со своими клиентами и после того, как кончали заниматься охотой. Я уже не говорю о том, что часто ПБО спасал жизнь своего клиента. Мне можно было бы возразить: ведь это входит в его непосредственные обязанности. Но в экстремальной ситуации чего не бывает! Однако ПБО — человек дела. Любое недовольство клиентов пагубно может отразиться на дальнейшей судьбе охотника. Потерять работу и лицензию на нее для многих равносильно крушению всей жизни.

У читателя, естественно, возникнет еще один вопрос: «Почему именно белый?» Здесь следует слово «белый» толковать исключительно как «не из числа местного населения». Никакого расистского смысла в термине ПБО нет, как нет никакой дискриминации со стороны ПБО к местным жителям, без помощи которых он просто не может обойтись. Кроме того, в его «команде» обслуживания обязательно находятся местные охотники-следопыты. Успех в работе ПБО нередко зависит от этих людей. Часто ПБО идет на смертельный риск, спасая жизнь своему следопыту, и наоборот. Обычно их связывает искренняя дружба… Без этого невозможна охота на опасных хищников. Вместе с тем с давних времен ПБО мог стать только белый человек, обладающий необходимой суммой знаний и умением в совершенстве обращаться с оружием. К тому же чаще всего белый охотник обслуживал сафари белых людей. Со временем правило превратилось в традицию. Именно по совокупности этих причин в термине присутствует слово «белый». Некоторые ПБО добавляют к этим причинам и полное отсутствие именно у белого охотника национальной или религиозной непримиримости. Как это ни покажется странным, у некоторых африканских племен более выражены дискриминационные начала по отношению к представителям других племен и народов, чем у белых. Известен случай, когда ПБО столкнулся с такими отношениями между народностями банту и бушменами.

ПБО может стать только тот, кто испытывает неистребимое желание проверить себя на мужество, испытать рискованные и опасные приключения. Многие современные профессии отмечены подобной романтикой, но ПБО свойствен еще старинный дух первооткрывательства, авантюрного риска землепроходцев прошлого, открытого общения с дикой природой, да и самого процесса охоты на крупного африканского зверя, который практически не изменился за последние сто лет. Непосвященный может посчитать этот риск преувеличенным в пору развития этологии, появления новых мощных боеприпасов и оружия, использования возможностей авиации и автомобильного транспорта. Однако риск, притом смертельный, продолжает для ПБО оставаться реальностью. Парадокс заключается в том, что в его работе с момента ее возникновения ничего не изменилось. То есть не изменилась сама сущность открытого поединка с опасным зверем. По свидетельству многих современных ПБО, естественный уход из жизни в их среде скорее исключение, чем правило.

Мера риска определяется довольно реально. Взять хотя бы случаи с хищниками-подранками. Некоторые ПБО считают, что войти в буш, чтобы добрать подранка льва, а это обычное для ПБО дело, равнозначно боевому вылету летчика во времена второй мировой войны. Сами охотники объясняют реальность риска довольно просто и логично. Сначала ПБО предельно осторожен и при контактах с опасным зверем соблюдает необходимые меры предосторожности. С опытом постоянного пребывания в условиях угрозы нападения внимание притупляется и самоуверенность берет верх над осторожностью. В критических ситуациях хищник остается зверем, и предсказать его действия заранее невозможно. Небольшая небрежность оборачивается трагедией.

Удача ПБО зависит от многих объективных и субъективных причин, даже мелочей. Это и подготовка самого ПБО, знание повадок зверя, местности, опыт, уверенность в следопыте и других помощниках и многое другое, и даже индивидуальный характер животного. Неизменная любовь клиентов к малым калибрам и слепая вера в патроны типа магнум, какими они привыкли пользоваться на охоте в своих странах, оборачиваются большим количеством подранков. А хищник-подранок для ПБО — еще один шар судьбы-рулетки. Вспомните, каким ружьем пользовался ПБО Роберт Уилсон в рассказе Хемингуэя «Недолгое счастье Фрэнсиса Макомбера». В руках Роберта Уилсона была короткая, неуклюжая, с непомерно толстым стволом винтовка Гиббса калибра 505. А его клиент Макомбер применял лишь легкую винтовку «Спрингфильд» под патрон 30–06, с чего и начались для него неприятности этого сафари, приведшие к трагическому концу. Одно дело оружие калибра 12,8 миллиметра и совсем другое — 7,62. Здесь Хемингуэй писал, как настоящий охотник.

ПБО всегда в буше сопровождают один-два чернокожих следопыта из местного населения. Этому правилу подчиняются практически все охотники, оно опробовано и выработано опытом нескольких поколений. Пока следопыт разбирает следы, ПБО постоянно готов к внезапной атаке зверя, чтобы, дав шанс клиенту, одновременно подстраховать его и уберечь от опасности. На добор подранка ПБО идет в буш, как правило, один. В этом случае, несмотря на мощное оружие, зверь в расцвете сил всегда имеет возможность выйти победителем из поединка. Испытывает человек в эти моменты и сильные психологические перегрузки. Если ПБО подведут нервы, беда неминуема. А шоковое воздействие атакующего зверя таково, что даже опытный охотник может растеряться. Вспомните, как погиб охотник Билли Пикеринг, который был убит слоном. Охотники утверждают, что, если после подобного шокового воздействия человек выживет, он все равно поставит крест на своей карьере охотника и никогда больше не сможет войти в буш — страх не покинет его. В итоге это всегда приводит к трагическим последствиям.

Постоянный риск и требовательность к себе постепенно выработали в среде ПБО неписаный кодекс чести. Благородство и порядочность издавна отличали профессиональных белых охотников прошлого. Ни один уважающий себя ПБО не воспользуется бедственным положением животного и не применит калечащего оружия, не будет стрелять по зверю из безопасного для себя места, например из машины. По его мнению, животному должен быть дан шанс к спасению, а возможно, и защите себя. На зверя ПБО смотрит как на партнера в рыцарском турнире, а противоборство строит на условиях партнера. Есть у ПБО и еще одно правило: как бы ни был силен риск, любой, даже самый опасный подранок должен быть добран. И какой бы степени угроза ни возникала, ПБО обязан взять ее на себя, не подвергая опасности жизнь клиента. Это правило работает всегда, даже ценой жизни охотника или его команды. ПБО постоянно готов к самым непредсказуемым, неожиданным поступкам своих клиентов в момент стрессовой ситуации. Один из таких случаев приводит Д. Хантер в своей книге «Охотник». Он обслуживал сафари молодой и богатой клиентки и ее друга. Девушку звали Фей, и она была страстной охотницей. Как-то во время охоты на африканского буйвола молодой человек из легкого ружья лишь ранил зверя, и тот бросился на охотников. Фей также выстрелила из своего ружья небольшого калибра. Далее события развивались, по словам автора, молниеносно: «Это было все равно что плеваться жеваными бумажными шариками. Увидев, что животное продолжает бежать, Фей уронила ружье и бросилась в объятия своего знакомого. Стоя на узкой тропе, тесно прижавшись друг к другу, эти дети не давали мне возможности обойти их, чтобы сделать выстрел по зверю. Я уже различал хлопья пены на черной груди зверя и острия его рогов. Если бы это животное весом в 2 тысячи фунтов наскочило на нас, мы бы наверняка были сбиты и втоптаны в землю. Когда до его рогов оставалась какая-нибудь пара ярдов, мне удалось протиснуть ствол ружья между Фей и ее знакомым и выстрелить. Буйвол грохнулся на землю, забрызгав брюки Фей пеной и кровью».

Не поощряется среди охотников плохое или недостойное отношение к местному населению. К тому же любое нарушение правил охоты или этических норм, а также жалобы клиентов могут послужить причиной лишения охотника права на ПО, а с этим и работы со всеми вытекающими последствиями. Более того, ПБО не может допустить нарушения охотничьих правил и своими клиентами, иначе он будет лишен лицензии на работу. Даже в экстремальной ситуации ПБО не имеет права нарушить букву закона. Обнаружив хищника-людоеда, ПБО не может отстрелять его без разрешения охотничьей администрации, если только клиент добровольно не предоставит ему свою неиспользованную лицензию на зверя, стоимость которой он должен, однако, возместить. Более того, только с согласия клиента он может прервать сафари и заняться уничтожением хищника-убийцы, пообещав компенсировать все дни, используемые на себя (то есть на охоту за людоедом). Во всех случаях он действует прежде всего в интересах клиента. Вот такие довольно любопытные правила действуют в сафари. Один неблаговидный поступок, обман или ложь — и ПБО оказывается за воротами компании.

Охотничий клан представляет определенную общественную среду, в которой ценятся рыцарские законы этики и благородства. И не дай бог кому-нибудь из членов клана поступить подло или низко, он сразу же лишается права на охоту и с позором изгоняется из круга ПБО. Презрение — высшая мера наказания. В настоящее время даже действует ассоциация, объединяющая ПБО.

Чрезвычайная щепетильность в вопросах чести и благородство находили свое отражение даже в одежде ПБО, подчеркивающей аристократизм профессиональных охотников. Именно таких людей описывал Д. Хантер: «Я познакомился с некоторыми знаменитыми охотниками-профессионалами. Это были самые колоритные люди, которых я когда-либо видел. Среди них был Аллан Блэк, который украсил свою шляпу кисточками хвостов четырнадцати убитых им львов-людоедов. Некто Билли Джадд — один из самых известных охотников, промышлявших слоновую кость в Африке. Позже его убил разъяренный слон-самец. Фриц Шинделар постоянно носил белоснежные верховые бриджи. О нем ходил слух, что в его жилах текла королевская кровь. Фриц когда-то служил офицером в Венгерском лейб-гусарском полку и охотился только верхом. Пуская лошадь галопом рядом со львом, он стрелял в хищника из карабина. В конце концов Фриц был убит львом, стащившим его с седла.

Мне пришлось познакомиться и со стариком „Карамоджо Белл“, который охотился на слонов с легкой винтовкой калибра 256. Он настолько хорошо знал уязвимые места огромных слонов, что ему не требовалось более тяжелого ружья. Знал я и американца Лесли Симпсона, который считался лучшим охотником на львов. За один год он убил 365 львов. Для меня это были настоящие герои, и я мечтал походить на них».

Конечно же, не все ПБО были именно такими людьми, встречались среди них и люди пришлые, случайные, с темным прошлым. Но такого рода авантюристы со временем как бы растворялись в буше. Со своими взглядами и принципами они не могли удержаться в среде истинных охотников. Как бы ни смотрел настоящий охотник на свою работу как на способ существования и получения хорошего заработка, все же сам процесс охоты был для него определяющим. Да и не променял бы он свою полную риска жизнь ни за какие сокровища. Именно по этой причине многие ПБО, отойдя от сафари, становились смотрителями заповедников, служащими правительственных учреждений по учету диких животных и любым другим способом оставались верными своей увлеченности дикими животными, африканской природой.

Случайный человек в среде охотников заметен сразу: он стремится получить сиюминутную выгоду от первого же сафари за слоновой костью. Вкусив риска в диких местах, он или останавливается на полученном барыше, или начинает заниматься любым другим выгодным делом. Настоящий ПБО или охотник за слоновой костью, даже получив прибыль от удачного сафари и притом большую, не удержится от того, чтобы не отправиться в свой мир приключений вновь. Многие ПБО именно таким образом спускали баснословные состояния, заработанные ружьем и риском.

Возвращаясь к разговору о щепетильности в вопросах чести и щегольстве в одежде, можно сказать, что в глазах ПБО они были неразрывны с понятием джентльменства, то есть благородства, честности, порядочности. Некоторые из охотников прошлого нарочито изысканно одевались. Это хорошо видно из приведенного выше отрывка. С особой гордостью подчеркивалась профессиональная принадлежность. Полувоенный френч с короткими рукавами и шляпа, украшенная лентой из шкуры зебры или леопарда, пришли из прошлого на страницы книг и экраны кинотеатров. Известный уже многие годы стиль сафари в современной моде утвердился благодаря ПБО и его удобной хлопчатобумажной одежде цвета хаки, созданной специально для тропических охот. Покупая рубашку стиля сафари — с погончиками и декоративными нашивками для патронов, — мы и не помышляем, из каких глубин африканских охот дошла до нас эта одежда, ставшая употребительной во всем мире. Франтовство ПБО в прежние времена было связано еще и с желанием выделиться в колониальном обществе. Наше время с упрощенным подходом к условностям внесло в кодекс ПБО свои коррективы. Нынешние охотники не носят столь экзотических нарядов, однако понятиями чести по-прежнему дорожат.

Интересно посмотреть, как же начиналась ПО и как сформировалось братство ПБО. Истоки ПО уходят в эпоху интенсивного освоения белым человеком Африканского континента в конце XIX — начале XX века. Это было время энергичного освоения и познания людьми глубинных девственных районов Африки, суливших их первооткрывателям несметные богатства. Вот где было настоящее Эльдорадо. Не тронутые губительной рукой цивилизации, по саванне кочевали неисчислимые стада диких животных, богатые недра были полны редчайшими сокровищами полезных ископаемых. Жажда познания и желание испытать себя в экзотических приключениях толкали первопроходцев в африканские дебри. Многие из них искали более легкую возможность поправить свои материальные дела. Почти все известные охотники того времени начинали с охоты за слоновой костью. Этот совсем не простой промысел приносил наибольшие прибыли. Охотник на слонов должен был не только разбираться в повадках этих зверей, но и знать правила сохранения слоновой кости от влаги и усыхания, быть дельцом, чтобы не попасться на крючок проходимцу. Ко всему этому надо было обладать еще и здоровьем, чтобы противостоять лишениям дикой африканской природы, уметь находить общий язык с примитивными племенами, которые в то время довольно агрессивно встречали белых пришельцев, да и просто быть отважным человеком. Нельзя рассматривать всех охотников той эпохи только как промышленников, алчущих наживы. Большинство из них были натуралистами и путешественниками по натуре, сделали весомый вклад в познание африканской фауны. Обвинения же их в чрезмерной кровожадности не имеют под собой почвы. Конечно же, практиковался хищнический промысел, так как только он мог принести реальные прибыли. Однако это взгляд на природу из нашего XX века. Тогда же охота воспринималась в порядке вещей и была морально и юридически оправдана обществом. Зверей было очень много, и не было причины задумываться о последствиях. Африканский континент долго оставался примитивным и диким в представлении цивилизованных людей Европы, а видимость обилия дичи не вызывала тревоги за ее будущность. Как можно обвинять охотников XIX века в недальновидности, когда совсем недавно мы сами с воодушевлением цитировали из наших школьных учебников: «нельзя ждать милости от природы…»

И всегда ли мы честны и нерасточительны даже сейчас в отношении родной природы и ее животного мира? Да и только ли от охотников исходят главные беды в дикой природе?! К тому же дикие звери в прежнее время являлись серьезным препятствием для освоения континента. Слоны вытаптывали посевы, разрушали жилища. Кстати, вопрос о перенаселенности слоновьим поголовьем угодий и сейчас стоит в некоторых национальных парках довольно серьезно. Хищники создавали еще большую угрозу. Люди не выходили из поездов — львы разгуливали по перронам. Поезда останавливались, когда путь им преграждали стада диких животных.

Имена многих охотников Африки вошли в историю. Часто именно к ним обращались ученые с мировыми именами за исчерпывающей информацией, касающейся поведения животных, этнографических проблем, оружия и прочего. А книги этих людей, рассказывающие о похождениях охотников в девственных дебрях Африканского континента, приковывали внимание широкой публики и научных кругов, быстро становились бестселлерами. Многие из них выдержали несколько переизданий и не устарели в наши дни. Имена этих охотников-натуралистов, хорошо известных всему миру, к сожалению, не столь популярны у нас. Очень мало кому знакомы, скажем, Жерар, Коттон, Селус, Преториус. А ведь жизнь этих людей может быть примером служения родине и общественному долгу. И право, стоит хотя бы кратко остановиться на некоторых именах.

Известный охотник конца XIX века Фредерик Кортней Селус. Он попал в Африку впервые в 1871 году, когда ему было 19 лет. Начинал как охотник за слоновой костью. Через 25–30 лет слава его как специалиста по африканской фауне и охоте достигла своего апогея. Этому способствовало и издание в 1881 году его книги «Охотничьи чудеса Африки». Книгами Селуса зачитывались. Президент США Теодор Рузвельт, сам страстный охотник, перед своим первым сафари в Африку лично завязал переписку с Селусом, который в то время жил в Англии. Текст одного из таких, посланий мне удалось отыскать в американском журнале «Спорт эфилд». Вот его перевод[20]: «Мой дорогой Селус! Я в большом долгу перед Вами за участие и беспокойство, которые причиняю, злоупотребляя вниманием. Я бесстыдно пользуюсь Вашим предложением помощи в выборе снаряжения для нашего предприятия. Я намереваюсь приобрести двухствольный бездымный экспресс 450-го калибра, как Вы и советовали („Ригби 450 нитроэкспресс“). В дополнение к этому, если только Вы полагаете, что это верно, возьму с собой новую армейскую винтовку „Спрингфильд“ (модель 1903 года, калибр 30–06), которую я уже припас и подогнал под себя. Это очень мощное, сильно поражающее оружие небольшого калибра — я полагаю, не хуже Маузера. Я также намереваюсь взять мой старый и верный Винчестер 45–70 (модель 86). Под него подходят новые патроны с бездымным порохом. Я обычно пользуюсь им для охот на медведя, ваппи, лося и других зверей. Предполагаю, что подойдет он и для другой крупной дичи. Не считаю более необходимым беспокоить Вас всеми этими мелочами».

В очередном письме прославленному африканскому охотнику Рузвельт писал: «Я очень хотел бы узнать, что Вы слышали об использовании Винчестера 405. Я заказал это оружие для себя и своего сына. Мне кажется, что это будет наиболее подходящее оружие для большинства видов дичи. Ко мне приходил повидаться племянник вице-губернатора Филиппин, молодой человек по имени Фобе. Он только что вернулся из Восточной Африки, где охотился прошлую зиму. В течение трех месяцев охоты он добыл 13 львов, 3 слона и 5 носорогов, 3 из которых при защите каравана, и одного буйвола. Во всех этих случаях он использовал Винчестер 405. Он разделяет Ваше мнение о носороге, однако с оговоркой, что тот может быть опасен из-за исключительной тупости. Мне трудно даже представить, что и я смогу когда-нибудь взять льва или слона, но, конечно же, буду стараться это сделать и буду бесконечно рад, если это удастся. За все. время охоты Фобе не пользовался москитной сеткой и даже не имел признаков лихорадки и, что более забавно, носил обычную шляпу. Я читал где-то, что в африканских сафари нужно соблюдать чрезмерную осторожность и предусмотрительность. Мне самому не хотелось бы делать этого, если бы не Ваши советы».

Как видно, Рузвельт очень дорожил рекомендациями Селуса. Дружба их продолжалась многие годы. По свидетельству очевидцев, судьбы этих знаменитых людей были очень схожи. Взять хотя бы гот факт, что сыновья Селуса и Рузвельта оба летчики, погибли в небе Парижа. Имя Селуса носит резерват в юго-западной части Танзании, основанный в 1951 году для охраны слонов. В годы первой мировой войны Селус, которому было уже 64 года, вступил добровольцем в армию. Он служил в 25-м батальоне королевских стрелков английской армии в Восточной Африке и геройски погиб от пули немецкого снайпера, когда увлек солдат в атаку на позиции вчетверо превосходящих сил противника. О благородстве Селуса с восторгом отзывались многие, знавшие его.

Перси Хорас Гордон Пауэл-Коттон вошел в историю как охотник-натуралист. Он родился в 1866 году в Англии, а через 30 лет организовал свой музей, экспонаты которого были собраны им в результате многочисленных охотничьих экспедиций в Азию и Африку. С 1889 по 1895 год он трижды посещал Индию. В 1896-м он организует первое свое сафари в Африку. До 1939 года Коттон ежегодно посещал этот континент. В его коллекцию попадают практически только рекордные трофеи, добытые охотником самостоятельно. Среди них рекордные бивни слона, которые когда-либо добывал европеец. Он был первым европейцем, добывшим ибекса[21] в Абиссинии (Эфиопии). До 1924 года этого никто не мог повторить. Скончался Коттон в 1940 году.

В 1855 году в свет вышла книга французского охотника и путешественника Дж. Жерара «Истребитель львов». Долгое время она волновала воображение читателей, вызвала шумный успех и выдержала более 12 изданий. В ней автор рассказал о своих приключениях в Африке во время охоты на львов. Жерар провел много охотничьих месяцев в Алжире. Вслед за этим произведением через 5 лет появилось второе: «Бонбоннель, истребитель пантер». Слава охотника потрясала Европу.

С самых юных лет испытал страсть к перемене мест П. Я. Преториус. Он тоже начал с охоты на слонов. Основные свои путешествия осуществил до первой мировой войны. Преториус родился в 1883 году, а когда ему исполнилось 16 лет, покинул отчий дом в Южной Африке. Своих родителей он вновь увидел лишь спустя 25 лет. Преториус исколесил территории нынешних Родезии, Анголы, Кении, Танзании, Мозамбика. В то время это была поистине черная Африка. Он первым из белых охотников жил среди пигмеев, первым добыл гориллу, первым побывал в местах, где до него не ступала нога ни одного белого человека. Однажды отряд сопровождавших его африканцев попал в сожженные дебри и люди сильно страдали от жажды. Тогда Преториус совершил 36-часовой переход по мертвому лесу и все же спас себя и товарищей, убив слона и утолив жажду его кровью и содержимым желудка. Из этого путешествия смогли вернуться только 14 человек. Средства к существованию Преториус добывал охотой и обслуживанием в качестве ПБО других сафари. Основной достаток он получал от добычи слоновой кости. Во время первой мировой войны немцы конфисковали его африканский дом и все имущество, лишив самого охотника права охоты. Преториус бросил все и отправился в Дар-эс-Салам через девственные земли и саванну. В город он вошел с грузом слоновой кости стоимостью более 20 тысяч долларов. Один из немецких крейсеров — «Кенигсберг» у берегов Африки успешно охотился за английскими кораблями. Топив их, он скрывался в устьях неизвестных рек у восточного побережья континента. Английское командование послало Преториуса отыскать стоянку крейсера. Он не только совершил опаснейший переход и нашел немецкий корабль, но и составил лоцию этих рек. Крейсер был потоплен сразу же.

В период разгара охоты на слонов в «заречном клину» считалось честью прослыть другом известного тогда охотника Роберта Форана. Это был один из первых браконьеров, удачно орудовавших на бельгийской территории. Охотой на слонов он начал заниматься в 1904 году в Восточной Африке. Ему везло с самого начала. В Кении он в том же году добыл слона с бивнями весом 169 фунтов. Всего он взял 400 слонов, но в сафари его отличало стремление добыть исключительно качественную слоновую кость, даже в ущерб ее количеству. Чаще всего он охотился в Бельгийском Конго и Уганде. Только за одну экспедицию Форан добыл однажды 3 тысячи футов кости. Сюда входило 5 пар клыков по 100 фунтов каждый. Его личным рекордом были добытые на территории Бельгийского Конго клыки весом 156 и 155 фунтов и еще одна пара в 148 и 146 фунтов. Охотиться Форан начал со штуцером-нитроэкспрессом Голланда калибра 500/450. Но это ружье было довольно тяжелым для него, и охотник перешел на винтовку системы Маузер фирмы Ригби 350-го калибра. С ней он охотился до 1916 года, когда окончательно прекратил охоту. Умер Форан в возрасте 83 лет.

«Глухой» Бенкс, получивший свое прозвище из-за того, что практически ничего не слышал, охотился в «бельгийском углу» с 1904 года до момента присоединения его к англо-египетскому Судану. Потом перешел на службу в Уганду, где занимался контролем за популяцией слоновьего поголовья. Всего отстрелял 3 тысячи слонов. Охотился с нитроэкспрессом 577-го калибра. Личный рекорд — бивни весом 185 фунтов. Ему принадлежит и другой рекорд… 13 выстрелами он убил 13 слонов. Активно охотился до 1941 года, когда в возрасте 66 лет ушел на покой. Он умер в 1954 году в Лондоне в возрасте 79 лет.

«Пит» Пирсон предпочитал охотиться в одиночку. Родился в 1877 году. Этот нелюдимый и замкнутый человек ростом 1,9 метра обладал огромной физической силой. Пирсону принадлежало много замечательных рекордов. Свои трофеи он добыл из штуцера 577-го калибра фирмы Голланд-Голланд. Так, он добыл слона с бивнями весом 153 и 155 фунтов. После присоединения «клина» к англо-египетскому Судану Пирсон некоторое время работал профессиональным охотником в Бельгийском Конго. Потом переехал в Танганьику, затем в Уганду, где работал по учету слонов. Умер он в Кампале в 1929 году в возрасте 52 лет от рака. За все свои охоты он отстрелял более 2 тысяч слонов. С 1912 года использовал винтовку Ригби системы Маузер 375-го калибра магнум.

«Билл» Бакли — пионер «заречного клина». Известен как удачливый охотник. Одно время охотился и по лицензии. В основном стрелял из штуцера 577-го калибра фирмы Голланд-Голланд, потом заменил его на штуцер калибра 500/450 той же фирмы. Считал шиком отстрелять слона из автоматической винтовки всего лишь 303-го калибра с большого расстояния выстрелом в сердце. Личный рекорд — бивни весом 145 и 137 фунтов.

«Чарли» Росс всю жизнь пользовался легкой винтовкой Ригби 350-го калибра. Считался исключительно метким стрелком.

Кентин Гроган — большой друг Роберта Форана — пользовался штуцером 577-го калибра Голланда. Личный рекорд — бивни весом 134 и 125 фунтов.

«Вилли» Пикеринг был широко известен как охотник на слонов. Его рекорд — один из наибольших — бивни весом 191 и 193 фунта. Именно о нем вспоминал современный профессионал Капстик. В 1913 году 31-летний Пикеринг был убит слоном.

Не меньше Селуса в Англии был популярен Джон Говард Тейлор. Он родился в Дублине в 1904 году. Окончил колледж. В Африку попал в 1924 году, куда переехала его семья. Жизнерадостный, веселый и отважный человек. Носил кличку «Пандоро», что на одном из местных наречий означало «рык льва». Прозвище получил за свой оглушительный смех. Увлекался охотой на слонов. Автор двух классических книг об оружии: «Крупная дичь Африки и винтовки большого калибра» и «Винтовки и боеприпасы для охоты на африканскую дичь». Эти работы сейчас считаются классическими среди оружейников. Очень тщательно изучал действие патронов на дичь и превосходно разбирался в оружии. На слоновой кости нажил крупное состояние. Из оружия предпочитал нитроэкспрессы Голланда калибра 500/450. Своего первого слона убил в Восточной Африке. Написал еще одну прекрасную книгу об охоте в Африке под названием «Пандоро — последний охотник за слоновой костью». После второй мировой войны, в которой он участвовал, Тейлор отправился в Австралию и некоторое время жил там, охотясь на буйволов. Но Африка не давала ему покоя, и после трех лет жизни в Австралии он вернулся в Африку. В 1958 году был принужден возвратиться в Лондон.

Было, конечно, и много других охотников на Африканском континенте, приобретших славу своими трофеями и умением обращаться с оружием: «Самаки» Салмон, Джон Хантер, Дэвид Блант, Брор Бликстен, Тони Санчес-Арино, капитан Арчи Ритчи, Тони Хенлей, Билли Придхэм, майор Андерсон, Пат Айер, майор Билл Вудли и многие другие. А сколько было менее известных и вовсе канувших в вечность, просто не вернувшихся из очередного сафари. Отвага этих людей заслуживает искреннего уважения.

После первой мировой войны расцвет ПО приходится на 30-е годы, хотя и после второй мировой войны она еще оставалась в пике славы. Именно в это время белый охотник за слоновой костью чаще шел на службу ПБО.

Сейчас все острее встает вопрос о сохранении животных Африки. Сокращается количество зверей и птиц, но становится все очевиднее, что в этом меньше всего повинна ПО. Принятые в ряде стран запреты на охоту не стали панацеей от всех экологических бед. Происходит нарушение равновесия в отношениях между хищником и человеком. Хищник, все более теряющий инстинктивный страх перед человеком, стал при контактах от обороны переходить к нападению. В этой ситуации охоте поневоле приходится чаще брать на себя регулирование этих отношений с целью сохранения необходимого баланса. Роль человека с ружьем в природе таким образом становится на свое место — быть на страже сохранения разумного равновесия.

В былые времена охотились так, как это описывает Б. Гржимек: «Знаменитый охотник и исследователь Африки Ф. Селус, путешествовавший по ней начиная с 1870 года почти до конца века, таскал с собой не обычное ружье, а шомпольное, своего рода пушку весом 4,5 килограмма. В дуло этого ружья он насыпал 23 грамма дымного пороха, шомполом досылал до него пулю 10-го калибра, обернутую в вощеную тряпочку, и надевал на брандтрубку пистон — и все это, заметьте, верхом на лошади, иногда на полном скаку (в то время охотники за слоновой костью обычно охотились верхом. — О. М.). Кроме того, у таких смельчаков всегда еще оставалась приятная возможность даже из-за самой пустяковой раны умереть где-нибудь в безлюдной саванне от заражения крови». Так охотились в конце XIX века.

Об оружии ПБО того времени мы уже немного упоминали в очерке о слонах. Но хотелось бы на этой теме остановиться подробнее. Для автора это не просто отдельная тема, но и предмет увлечения. Совсем не случайно в рассказе о знаменитых ПБО очень кратко приводилась и характеристика оружия, с которым они охотились. Обращало на себя внимание, что основным оружием ПБО были нитроэкспрессы, произведенные в Англии. Более детальный анализ показывает, что чаще встречаются ружья трех старейших английских фирм по производству охотничьего оружия: Голланд-Голланд, Перде и Ригби. Профессиональные охотники предпочитали именно это оружие. Именно эти фирмы одними из первых стали специализироваться на выпуске двухствольных штуцеров большого калибра для охот на крупную африканскую дичь. Им же принадлежит и первенство в разработке сверхмощных патронов больших калибров. Такое оружие просто трудно представить нашему охотнику. Калибры 450, 470, 577, 600 обладали чудовищной силой. Голланд-Голланд выпустил даже штуцер 700-го калибра — самого большого калибра для нарезного ружья такого типа. Выстрелом из подобного экспресса можно было опрокинуть носорога на бок, слона посадить на задние ноги. А какие нагрузки испытывал от отдачи охотник, я уже писал: часто шла носом кровь, закладывало уши и распухало плечо. Но зато настоящий ПБО был уверен, что после выстрела ему не грозит смертельная опасность — зверь не сразу приходил в себя после шока. Это давало несколько минут для повторного выстрела, если зверь был только ранен. ПБО пользовались двухствольными нитроэкспрессами чаще, чем винтовками с продольно скользящими затворами даже таких же мощных калибров. Почему? Они сами дают объяснение этой приверженности штуцерам. В зарослях короткоствольный экспресс более маневрен, так как винтовка с продольно скользящим затвором даже с такой же длиной ствола будет все же длиннее в целом. Какой бы многозарядной она ни была, сделать подряд два выстрела из штуцера можно быстрее, чем из обычной винтовки. Третий выстрел бывает не нужен — чаще всего охотник не успевает сделать его.

Большинство ПБО выработали свою манеру стрельбы из штуцеров. Прежде всего по всем приведенным выше причинам на нитроэкспрессы никогда не ставили оптических прицелов. При стрельбе, если только охотник чувствовал, что ему понадобится еще выстрел, он пальцами левой руки, охватывающей цевье ружья, держал зажатыми вверх пулями еще два патрона. Все штуцера обычно оснащались эжекторами, которые автоматически выбрасывали из патронников стреляные гильзы при переламывании ружья. Дослать в пустые патронники два готовых патрона было делом сноровки и опыта. Но некоторые охотники предпочитали постоянно иметь в ружье два патрона. Для этого они после первого же выстрела перезаряжали пустой ствол. Экспрессы славились своей надежностью и безотказностью.

Новое время принесло и новые патроны, и новое оружие. Мощные экспрессы и винтовки стали выпускать и другие оружейные компании. Появились сверхмощные патроны типа магнум. И тем не менее крупнокалиберные штуцера ведущих английских фирм по-прежнему в почете. И сейчас эти нитроэкспрессы выпускаются Голландом, Ригби и Перде. Спрос на них не падает. Каждый охотник, понимающий толк в оружии, может только мечтать о современном штуцере. В чем же секрет этого оружия?

С самого зарождения этих трех фирм все оружие изготовлялось вручную. И теперь именно так производят это оружие, бережно сохраняя традиции. Ни о каком машинном потоке не может быть и речи. Именно поэтому эти ружья отличают постоянство боя, изящество и верный баланс. Даже стволы спаиваются вручную, на что уходит до 60 часов рабочего времени. На изготовление современного штуцера Голланда требуется от двух до трех лет. Из-под рук человека редко выходит непревзойденная по своим характеристикам и качеству продукция. Ее можно сравнить с Роллс-Ройсом среди автомобилей, Ролексом в мире часов, скрипичными шедеврами Страдивари или Гварнери. Это уже не продукция, а шедевры, уникальные ювелирные произведения. Нет оружия выше этого — это Страдивари оружейного производства. И не всякий, кто мечтает об этом оружии, способен приобрести его. Достаточно сказать, что штуцер Ригби калибра 577 в 1902 году стоил 64 английских фунта, сюда входила и стоимость прекрасного ящика для него. Сейчас штуцер этой же фирмы в рядовом исполнении стоит 35 тысяч фунтов. Столько же стоит и нитроэкспресс Голланда. И тем не менее это оружие желанно, и его стремятся приобрести прежде всего те, чья жизнь зависит порой от качества ружья. Знаменательно, что цена на эти ружья со временем не падает, а только возрастает, даже на старые модели. Ружья великих охотников прошлого ныне украшают музеи фирм. Ружье знаменитого охотника на тигров-людоедов Джима Корбетта хранится в музее фирмы Ригби. Говорят, за многие годы его эксплуатации механизм нисколько не претерпел изменений и работает так же четко. Можно увидеть ружья знаменитых ПБО в музеях Голланда и Перде.

В следующих главах книги мы еще неоднократно встретимся с профессиональными белыми охотниками — достойными уважения мужественными людьми, посвятившими себя трудному и опасному делу, которому они и сейчас продолжают служить с отменной преданностью.