Смерть в Занзибаре

Глава 17

– Я прослежу, чтобы об этом было немедленно сообщено в полицию, – сказал Сейид Омар.

Он пригласил Дэни, Лэша и Гасси пообедать вместе с ним в ресторане в городе, но поскольку Гасси отказалась, сославшись на усталость, они завезли ее в «Дом Тени» и поехали обратно в центр Занзибара под зеленовато-лавандовым небом, на котором уже посверкивали бледные звезды.

– Нет, ради всего святого, не надо! – торопливо сказала Дэни. – Мы уже надоели полиции. Кроме того, не стоит поднимать из-за этого шум. Там не было ничего ценного. Только носовой платок и пара солнечных очков, да пудреница с губной помадой. Все в этом роде. И, возможно, около восьми пенсов английскими монетами!

– Наверное, их вытащил один из тех живописных типов в деревне около источников, – сказал Лэш. – Какое разочарование для него. Хотя я думаю, что его подружка получит море удовольствия, намазавшись губной помадой. Впрочем, сумочку жалко. Я куплю вам завтра другую. Сувенир из Занзибара.

Ночью город выглядел совсем иначе, чем во время дневной жары, так как ночная прохлада вывела на улицу весь Занзибар, и под деревьями общественных парков, и вдоль набережной текли веселые толпы, в то время как чуть ли не на каждой крыше и бараза сидели семейные компании.

Музыка и смех, мелодичные крики торговцев кокосовыми орехами и непрерывное бум-бум-бум барабанов создавали восхитительно веселую какофонию, смешивающуюся с более привычными звуками любого восточного города.

– Сегодня какой-то особенный день? – спросила Дэни. – Праздник или что-то еще?

– Нет. Почему вы так думаете?

– Все кажутся такими веселыми. Послушайте: разве вы не слышите? Они все такие счастливые, судя но голосам.

– Это счастливый остров, – улыбаясь, сказал Сейид Омар. – А когда мы веселы, мы смеемся или поем, или играем на кинанде – мандолине. Или бьем в барабаны. А, как вы слышите, мы очень часто бываем веселыми. И это стоило бы сохранить. Но бывает время, когда я чувствую страх.

Лэш обернулся и внимательно посмотрел на него.

– Страх перед чем?

Сейид Омар притормозил машину и остановился под ароматным балдахином индийского пробкового дерева, прислонившегося к высокой побеленной стене, откинулся назад, оставив свои изящные коричневые руки лежать на руле, его лицо едва освещалось светом от приборной доски.

Он медленно произнес:

– Я буду с вами откровенен, мистер Холден. Полагаю, что вы кое-что знаете об этих деньгах: об очень большой сумме денег, которую многие люди искали в течение очень многих лет, хотя мало кто по-настоящему верил в ее существование. Это те легендарные сокровища, которые, как говорят, Сейид Саид, первый султан, спрятал в Бет-эль-Расе.

Ни Лэш, ни Дэни ничего не ответили, и Сейид Омар, видимо, воспринял это молчание как знак согласия, потому что после небольшой паузы он продолжал:

– Я и сам не верил, что они когда-либо существовали и вообще были чем-то большим, чем просто сказкой или легендой. – Он слегка пошевелился, коротким неуверенным движением, и руки его сжали рулевое колесо. – В этой стране есть люди, которые нуждаются в деньгах, в больших деньгах, чтобы купить себе путь к власти на следующих выборах. У нас есть старая поговорка, которая гласит: «Я сменю религию и цвет своей одежды, но ты заплати за это», – и есть голоса, увы, всегда есть голоса, слишком много голосов, которые можно купить за наличные, если не удается приобрести с помощью убеждения. Потому что деньги всегда говорят громче, чем любой политик. Один из тех, кто хотел купить власть, летел вместе с вами из Лондона, и сейчас он мертв. Джембе. Но есть и другие, и им все еще нужны деньги.

Он некоторое время помолчал, затем коротко пожал плечами и вытащил из кармана портсигар.

– Вы не курите, как я полагаю, мисс Китчелл? Но вы не будете возражать, если мы закурим?

Он с приятной улыбкой протянул портсигар Лэшу и, когда машина наполнилась благоухающим ароматом турецкого табака, откинулся назад на сиденье, как будто разговор уже подошел к концу и ему больше нечего сказать.

Лэш сказал безразличным тоном:

– Я так понимаю, что все это множество парней обречены на горькое разочарование. Так почему вы рассказали об этом нам?

Сейид Омар рассмеялся.

– А вы не такой глупый человек, мистер Холден, честное слово.

Это было утверждение, а не вопрос, поэтому Лэш сказал:

– Во всяком случае, я не настолько глуп! Но я все-таки не понимаю, какое это имеет отношение ко мне или мисс Китчелл?

– Не понимаете? Ну что ж, возможно, вы и правы. Тем не менее, это нечто вроде предупреждения.

– Предупреждения? – В голосе Лэша внезапно прозвучали жесткие ноты, и Дэни почувствовала, как его лениво вытянувшееся тело напряглось. – Там, откуда я приехал, это слово очень часто понимается как вызов. Так о чем конкретно вы нас предупреждаете? Или я неправильно понял, и это просто угроза?

– О, нет! – Сейид Омар умоляюще поднял руку. – Вы меня не так поняли. Зачем бы я стал вам угрожать? Я просто предлагаю вам совет.

– О’кей, выкладывайте.

– Если в этой легенде о спрятанных сокровищах есть хоть частичка правды и если кто-то – все равно кто – располагает сведениями, где их можно отыскать, самое умное для этого человека было бы передать эти сведения Его Величеству султану, храни его Аллах. Или в полицию.

– Почему? Потому что обладать этими сведениями опасно?

– Это само собой разумеется. Быть обладателем такой информации может в самом деле оказаться весьма опасным. Но есть и гораздо более важная, хотя и менее личная причина, говорящая в пользу такого решения. Чтобы воспрепятствовать переходу сокровищ в чужие руки. Такая сумма денег может быть опасной штукой, если ее использовать во зло. А они будут использованы во зло. В этом вы можете быть уверены. На них лежит проклятье.

Лэш нетерпеливо сказал:

– Не хотите же вы сказать, что верите во все эти бабушкины сказки?

Сейид Омар взглянул на него и рассмеялся.

– Так вы слышали об этом? Да, я в это верю, хотя вы – нет. Но вы еще молодой человек и из очень молодой страны. Вам еще нужно научиться многим вещам – особенно что касается Востока. И одна из них может быть лучше всего выражена в словах, которые уже истерлись от долгого употребления, но которым трудно возразить: «И в небе, и в земле сокрыто больше, чем снится вашей мудрости»[5], мистер Холден!

Он обернулся к Дэни с извиняющейся улыбкой и сказал:

– Простите, мисс Китчелл. Это вам не интересно. Сейчас мы поедем дальше, в мой клуб, где мы сможем поговорить и выпить, и вы встретитесь с моими друзьями. Они будут гораздо более интересны, чем я.

Он отказался говорить дальше на эту тему или отвечать на вопросы и отвез их в Арабский клуб, где они уселись под звездным небом и приятно провели время. После этого они пообедали необычными блюдами в маленьком ресторане на тихой боковой улочке, а затем поехали к дворцу султана со стороны моря, чтобы послушать, за компанию с беззаботным собранием подданных Его Величества, султанский оркестр, исполнявший кроме всего прочего фрагменты из Джилберта и Салливана и «Красавицы в Нью-Йорке».

Когда они вернулись домой в «Дом Тени», огни горели, и компания все еще не разошлась, поскольку была всего половина одиннадцатого. Но Сейид Омар не захотел войти вместе с ними, и, глядя на то, как бледнеют и исчезают задние габаритные огни его машины, Лэш задумчиво проговорил:

– Этот парень знает гораздо больше того, чем говорит. Гораздо больше! Вопрос в том, за кого он на самом деле выступает? Держит ли он сторону ангелов, как он хочет показать, или это только блеф? Он был бы не первым богатым аристократом, который повернулся бы задом к своему классу и присоединился к попутчикам!

Дэни сказала тихим голосом:

– Он разговаривал с тем человеком, с Джембе, в аэропорту Найроби. Я их видела.

– Когда? Где? Вы мне об этом не говорили.

– Я забыла. Случилось так много других вещей. Гораздо худших.

Она рассказала ему, и Лэш задумчиво произнес:

– Хммм… Это выглядит, как довольно паршивая история. Возможно, он сам это и сделал. Всыпал Джембе горсточку цианистого калия, потому что сам нс прочь занять первое место в этих диктаторских скачках. Ему может понравиться стать местным Гитлером. Фюрером Занзибара.

– «Властелин Земли и Времен», – пробормотала Дэни.

– А это что?

Дэни вспыхнула и начала извиняться.

– Простите, я думала о другом. О персидской надписи, которую он перевел мне вчера. Я могу себе представить, как он мечтает о такого рода властелине и воссоздает такого рода королевство.

– И ждет больших денег, чтобы начать. Возможно.

– Но это не мог быть он. Во всяком случае, он не мог украсть у меня это письмо или карту, или что там было, потому что тогда он знал бы, где это спрятано, а он не знает. Но он может думать, что оно все еще у меня. Возможно, он даже считал, что я могу носить это с собой. Об этом я и не подумала!

– О чем не подумала? О чем вы говорите?

– Моя сумочка. Вы сказали, что ее разрезал один из арабов в деревне, но это не так. Я думала об этом, и никто из них не подходил ко мне хотя бы на несколько ярдов.

Лэш коротко рассмеялся и сказал:

– Послушайте, солнышко. Если вы думаете, что человек может одной рукой вести машину, да еще на такой скорости, как ехал этот парень, и одновременно другой рукой вскрыть сумочку пассажира и вытащить ее содержимое, то вы просто чудо! К тому же вы ведь не сидели рядом с ним сегодня днем. Там сидела Гасси.

– Я не имела в виду, что это было сделано в машине, – нетерпеливо сказала Дэни. – Я же вам сказала, что я думала об этом. Перед тем как мы вошли в пещеру, все было в порядке, потому что я сунула туда солнечные очки, и я помню, что положила их рядом с носовым платком.

– И что?

– А то, что было только одно место, где кто угодно мог разрезать эту сумочку так, что я ничего не заметила. В пещере. Там было темно, и мы все сгрудились в кучу и держались друг за друга, чтобы не упасть. Но там внизу не было никого, кроме… кроме нас.

Лэш неожиданно остановился на дорожке в пятне бледного лунного света и спросил:

– Вы уверены, что это не могло произойти где-то в другом месте?

– Да. Абсолютно уверена. Вот почему я не стала об этом больше говорить. Прошу прощения, что я вообще об этом сказала, но я была так удивлена, увидев это, что слова сами вырвались у меня. Но, когда я немного подумала, я поняла, что это могло быть сделано только тогда, когда мы были в пещере, и что никто из тех, кто там был, не стал бы этого делать только ради того, чтобы украсть пудреницу и губную помаду и, возможно, немного денег. Значит, это был кто-то, кто хотел украсть что-то особенное, и думал, что я могла бы носить это с собой. Только так это и могло быть!

– Да, – медленно проговорил Лэш. – Снова та же компания. Шестеро из нас, которые летели из Лондона до Найроби, и двое, которые присоединились к нам на последнем отрезке пути до Занзибара. Гасси, Эльф и Ларри Даулинг; Найджел, Эдуардо и наш гладкий арабский парень. Никто из них, в конечном счете, не польстится на губную помаду и немного мелочи. Думаю, что вы правы. Кто-то думает, что эта штука все еще у вас.

Этот вывод подтвердился в ближайшее же время.

Все, кто оставался от домашней компании, играли в карты в столовой, но Лэш извинился, что не может к ним присоединиться, и поднялся в свой гостевой домик, а Дэни пошла спать и обнаружила, что в ее отсутствие кто-то обыскал ее комнату, столь же тщательно, хотя и гораздо более аккуратно, как и в «Эйрлайне».

Были проверены каждый ящик и каждая полка, и даже простыни и пододеяльники были сняты с постели, а затем положены обратно, хотя и не так старательно. Пудра в пудренице была истыкана парой маленьких ножниц, а крем для снятия косметики – с помощью пилочки для ногтей, салфетки для лица были вынуты из коробки и грубо затолканы обратно, чулки развернуты, а запертый чемодан изломан.

– Но у меня же этого нет! – воскликнула громко Дэни в темноту, словно обращаясь к невидимому искателю. Звук ее собственного голоса испугал ее даже больше, чем вид приведенной в беспорядок собственности, и она повернулась и выбежала из комнаты.

Свет ярко горел на каждой веранде и во дворике и на лестнице совсем не было темно, но она пробовала каждую ступеньку, прижавшись рукой к стене, а сердце стучало у нее в горле. Она услышала голоса и смех из-за закрытой двери столовой и прошла мимо нее на цыпочках, а затем вышла в тихий сад.

Лунный свет и темные тени были не так страшны, как дом, и она легкими шагами побежала по извилистой дорожке между цветочными клумбами и душистыми кустами роз, жасмина и «Царицы ночи» и, обогнув мелкий бассейн с его каменными птицами, достигла крутой лестницы с узкими ступеньками, ведущей к гостевому домику на стене.

Свет горел, но Лэш не ответил на ее стук, и она открыла дверь и вошла. Маленькая гостиная казалась пустой, и, полагая, что Лэш в ванной, она готова была позвать его, когда какой-то звук заставил ее резко обернуться.

Лэш стоял на узком каменном подоконнике, держась за раму, и ей были видны только его ноги и часть туловища. Остальное было за окном, где он, похоже, пытался схватить отросток алой бугенвиллии, свисавшей вдоль стены дома.

Он влез обратно в комнату, спрыгнул на пол, вытряхивая из волос старые листья, и сказал:

– Клянусь любовью святого Михаила, что вы здесь делаете?

Дэни, которая готова была задать Лэшу тот же вопрос, отказалась от него в пользу более срочного дела. Она, задыхаясь, выговорила:

– Мою комнату опять обыскали. Каждый уголок. Как в тот раз, только…

– То же самое и здесь, – коротко сказал Лэш. – Оглядитесь вокруг.

Дэни осмотрелась и заметила тот же легкий беспорядок, который был и в ее комнате, наклонившись с тревожным вскриком, она подобрала белый пушистый комочек, наполовину спрятавшийся под тахтой. Покойный Асбестос, моющийся и несгораемый кот: его набивка была безжалостно выброшена, а зеленые стеклянные глаза смотрели с каменной укоризной.

– Вся плоть – трава, – сказал Лэш. – И у кота тоже, судя по этой картине. Да, кто-то отшмонал этот притон на совесть.

– Он что – залез через окно?

– Не знаю. Все, что я знаю, это то, что он мало что оставил без внимания. Даже мое мыло было разрезано пополам, чтобы убедиться, что я ничего в нем не спрятал. Большая часть вещей положена на место, но, как вы сами видите, не очень-то аккуратно. Нот что, давайте-ка махните глоток шотландского писки вашего отчима. Хотя бы его не тронули – я надеюсь!

Он плеснул в стакан немного виски из бутылки, оставленной здесь Тайсоном в день их прибытия, и, понюхав его, попробовал с крайней осторожностью.

– Вроде бы все в порядке. Никакого цианистого калия. По крайней мере, не заметно. Но лучше я опробую вначале его действие на себе. Ну, за того колдуна, который наложил заклятье на весь этот депозит. Он явно знал свое дело.

Он выпил и, поставив стакан, отвернулся, несколько мгновений смотрел в открытое окно, а затем сказал:

– Ну что ж, я думаю, что тем самым один подозреваемый оправдан. Дядюшка Омар не мог бы сделать все это. Он был с нами весь вечер, так что он исключается. Это кто-то из остальных. Если бы только мы могли определить, кто знал об этом фокусе с лестницей, это бы нам здорово помогло, но, похоже, в доме не менее четырех экземпляров этой проклятой книги, а вы совершенно правы в отношении ее. Там все это есть: разрисовано в заплесневелых лабиринтах архитектурных чертежей. Правда, это еще надо найти, но я разыскал. Каждый мог бы наткнуться на это и воспользоваться с пользой для себя. – Он сел в кресло у окна, все еще неотрывно глядя на лунный пейзаж за окном, и медленно произнес: – Хотел бы я побольше узнать об этом Ларри Даулинге. Намного больше. И я готов поспорить, что полиция тоже захочет, как только письмо Тайсона появится в Скотленд-Ярде и они набросятся на нас.

Дэни решительно заявила:

– Это не Ларри. Не может быть, чтобы это был Ларри.

– А почему нет? С этим парнем что-то не так. В свое время я знал немало газетчиков, и он не похож на настоящего репортера.

– Но ведь он не газетчик! Он обозреватель! Он пишет биографии. И…

– А это тут при чем? Он вроде бы охотится за материалом о Тайсоне. Так почему же он не делает этого? Если он хоть что-нибудь написал с момента приезда сюда, то я – Эрнест Хемингуэй! Потом еще эта Гасси…

Дэни неожиданно опустилась на диван, погладила останки Асбестоса и устало произнесла:

– Да. Я о ней тоже думала. Потому что она могла знать так много вещей из тех, которые… которые должен знать этот человек, кем бы он ни был. Но я в это не верю. Я просто не могу вообразить ее карабкающейся по пожарной лестнице и тому подобные вещи. И она обожала Миллисент.

– Откуда вы это знаете? На самом деле все мы не так-то уж много знаем друг о друге. Мы можем исходить только из того, что мы видим. Я, например, считал, будто страшно много знаю об Эльф. Я хотел жениться на ней, Господи, спаси и помилуй меня! Сам-то я, когда дело доходит до того, чтобы сказать «Да», становлюсь анахронизмом, старосветским напоминанием о моих почтенных шотландских предках. Для меня женитьба отнюдь не означает: «До тех пор, пока алименты и другой мужчина не разлучат нас». Но нет, я думал, что уж я-то знаю об Эльф гораздо больше, чем сумели узнать все остальные парни: никто из них не понимал ее так, как я – в общем, знакомая картина. Вы понимаете!

Его смех был полон горечи. Повернувшись спиной к окну и лунному свету, он продолжал:

– Миллисент Бейтс могли убрать потому, что она была активным исполнителем каких-то планов Гасси. Это она могла выполнить ту небольшую работу в Лондоне, а позже сообразила, что Гасси застрелила семейного адвоката, и начала смотреть на это дело отрицательно. Ну и еще этот итальянский любовник…

Лэш поднялся и налил себе еще виски, словоохотливо заметив:

– Ваш отчим – потрясающий хозяин. Подумал обо всем. Джин, сифон с содовой, горькие настойки, виски. Посмотрите-ка на все это! Интересно, за кого он меня принимает? Это клевета! Выпьете немножко?

Дэни отрицательно покачала головой, и он забрал свою выпивку и, перейдя в кресло, сел лицом к ней, держа стакан обеими руками и пристально глядя вниз на золотую жидкость, как если бы это был хрустальный шар, в котором можно увидеть будущее или прошлое.

– Синьор маркиз ди Кьяго, – мягко сказал Лэш. – Если не считать автогонок, у него действительно репутация быстрого парня. И слабость к блондинкам. Он уже много лет знаком с Тайсоном и вашей матерью, и это не первый его приезд в Занзибар. Он и раньше останавливался в этом доме. И если верить сплетням – в основном Найджела, я признаю – у него было несколько сердечных историй, которым его семья с трудом сумела положить конец чуть ли не перед самым алтарем, и они наверняка постараются прекратить и эту, если смогут. Хотя возможно, что на этот раз дело зашло слишком далеко. Возможно, он намерен заполучить Эльф во что бы то ни стало. Она умеет производить подобное впечатление на некоторых людей. Был один такой парень – Дуглас Как-его-там, так он сиганул из окна верхнего этажа, когда Эльф дала ему отставку. Однако Эдуардо не из тех людей, кто любит, когда ему говорят «Нет». Он из страны, где мужчина с титулом может пользоваться всем, чем угодно, и, если он достаточно сильно чего-нибудь захочет, думаю, он не остановится, пока это не получит. Но Эльф – это чисто денежная сделка, с обеих точек зрения. И ее, и его. Нет лир – нет и Эльф. Возможно, мы уделяли Эдуардо и его горячей южной крови слишком мало внимания.

И Лэш уделил несколько больше практического внимания содержимому своего стакана, затем закурил сигарету, а Дэни напряженно наблюдала за ним. Хотела бы она не чувствовать себя такой испуганной и смотреть на все так, как, казалось, смотрит на все Лэш: как на интересную проблему из программы «У кого монета?». Но оглядывая маленькую комнату с ее молчаливыми свидетельствами проведенного неизвестно кем обыска, она ощущала одно лишь острое чувство опасности.

Это уже была не игра и не ночной кошмар, от которого можно очнуться. Это была реальность. Это сработала ловушка, которая была поставлена более ценя поста лет тому назад и в которую она попала, когда зашла к чопорному пожилому деревенскому адвокату, чтобы получить от него письмо, написанное человеком, который умер еще в прошлом столетье. Лэш задумчиво сказал:

– Это мог быть и Тайсон, – и она, словно от толчка, вернулась обратно в настоящее.

– Тайсон? О чем вы говорите?

– Об этом… – сказал Лэш, указав сигаретой на плохо скрытый беспорядок в комнате. – И об этом… – Он показал на жалкие останки Асбестоса. – И о вашей комнате. Он мог захотеть удостовериться, что один из нас не пытается его надуть. Если вы помните, он однажды предположил, что вы могли сохранить у себя содержимое конверта. Это мог быть Тайсон. Или Понтинг. Действительно, а почему не Понтинг? Он был в Найроби. Вы знаете, а это мысль – за исключением того, что, как я полагаю, он бы сделал эту работу гораздо тоньше, если бы это было делом его лилейных пальчиков! Конечно, его могло поджимать время, но как-то я не могу себе представить этот элегантный гибкий тюльпанчик, оставляющий за собой подобное безобразие. Если бы дорогой Найджел провел операцию «Налет», я сильно подозреваю, что мы бы даже не узнали, что здесь к чему-либо прикасались. И тем не менее это должен быть кто-то из дома, кто знал, что мы не вернемся некоторое время и… Послушайте! Подождите-ка! – Он поставил свой стакан и неожиданно вскочил на ноги. – Как же я не подумал об этом?

– О чем? – спросила Дэни, и голос ее зазвенел от напряжения.

– Сейид Омар! Он прекрасно знал, сколько времени нас не будет. Он вполне мог быть настоящим долгоносиком в дереве. Да… а почему бы нет? Он большая шишка в этой стране. Он единственный мог подослать в этот дом слугу – или даже своего родственника. И кто бы об этом узнал?

Лэш быстро обошел комнату и вернулся, остановившись перед Дэни.

– Теперь вот что. Предположим, он получал всю информацию от слуги в этом доме – того молчаливого, скользкого тина, который тихонько входит и выходит с кофе и отвозит письма на почту. Допустим, что он все-таки умеет читать по-английски и что он прочел письмо Тайсона к этому Хонивуду и, возможно также, письмо Лоррейн к вам и передал дальше эту информацию? Омар не пытается забрать письмо Эмори самостоятельно, а посылает подставное лицо – Джембе, который избавился от Хонивуда, но не сумел заполучить товар. Джембе делает еще одну попытку найти его, обыскав вашу комнату в «Эйрлайн», и тогда он…

– Крадет мой паспорт, – вставила Дэни. – Но ведь это невозможно! Какой смысл помешать мне уехать из Англии?

– А, об этом я тоже подумал: это уже раньше пришло мне в голову. В этом случае вы отправите его по почте. Письмо. Кто может поручиться, что они не имеют здесь своего парня на почте, так же, как в доме? Если бы вы были Сейидом Омаром, вам это было бы раз плюнуть. Кому-то другому – нет. Но не ему.

– Я не думаю… – начала с сомнением Дэни.

– А вас никто и не спрашивает! Я просто развиваю теорию. Дальше. Этот Джембе обнаруживает, что вы все-таки в самолете – слегка замаскированная крашенными волосами и очками. Что же делает? Он предпринимает еще одну попытку кражи в Найроби, промахивается и вынужден доложить о промахе своему боссу – нашему другу Омару, который встречает его в Найроби Вест. Вы сами видели, как они беседовали.

Дэни сказала:

– Да. Но зачем Сейиду Омару понадобилось его отравить? В этом нет никакого смысла!

– Я не уверен. В конце концов, вы прибыли, и товар все еще у вас. Джембе сделал все что мог и был больше не нужен – а, по всей вероятности, он слишком много знал! Поэтому лучше всего было бы избавиться от него и предоставить остальное одному из этих парней в белых ночных рубашках с лицами, как у игроков в покер, которых полно во всем доме и которые, наверное, шкуру живьем сдерут с родной матери за десять долларов вперед и десять потом. Как мы теперь знаем, один из них вполне мог окончить колледж по современной лингвистике и получить кучу дипломов еще где-то. Все возможно.

Дэни сказала:

– Да… Наверное, так. Но вы кое о чем забыли. Во всем этом деле есть два совершенно разных человека. Один – или одни, – кто все еще пытается найти это письмо и кто думает, что оно все еще у меня, и другой, который уже получил его. Если оно не у Сейида Омара, то у кого же?

Лицо Лэша изменилось, лишившись всякого выражения. Он посмотрел вниз на сигарету, которую держал в руке, затем выбросил ее в открытое окно и небрежно спросил:

– Да, у кого? Явно не у нашего друга Сейида, если это он вскрыл вашу сумочку в пещере и так просто избавился от нас, пока один из его помощников в феске обыскивал наши комнаты.

Дэни сказала:

– Но если вы серьезно думаете, что за всем этим стоит он, то почему он показал нам, как была убита мисс Бейтс?

– Чтобы запугать нас, мне кажется. Заставить нас занервничать и потерять головы. – Лэш допил свое виски и, бросив пустой стакан на софу, сказал: – Полагаю, назрел небольшой разговор с вашим отчимом. Не думаю, что он отдает себе отчет, какое осиное гнездо он разворошил, и я намерен раскрыть ему глаза, даже если мне придется воспользоваться для этого кувалдой!

Он посмотрел на побледневшее лицо Дэни и довольно криво улыбнулся.

– Это чертовы проблемы, солнышко, но вы должны держать свои нервы в руках.

– У меня их уже не осталось! – сокрушенно призналась Дэни. – Ни одного атома!

Лэш рассмеялся и протянул руки, чтобы поднять ее на ноги.

– Глупости, мисс Китчелл! Временно распустились, возможно, но не потерялись. Кстати, не знаю, предупреждала ли вас ваша милая тетушка от посещения холостяцких квартир в такое время ночи, но думаю, что в более пуританских кругах общества, на это смотрят совсем неодобрительно. Так что через две минуты я намерен отвести вас обратно в вашу комнату.

Пять минут спустя он задумчиво произнес:

– Знаете что? Похоже, что это входит у нас в привычку.

И действительно, прошло более пятнадцати минут, когда он наконец сопроводил Дэни в дом.