Смерть в Занзибаре

Глава 2

Коридор был таким же молчаливым и пустынным, да и весь отель все еще выглядел спящим: факт, который глубоко обрадовал Дэни. Она сунула ключ в замочную скважину, открыла дверь и… остановилась в полном ошеломлении, широко раскрыв глаза.

Комната выглядела так, словно по ней прошел ураган. Ящики были выдвинуты, а их содержимое выброшено на пол, чемоданы были выпотрошены и лежали раскрытыми, а ковер был усыпан бумажными носовыми платками, картонными коробками и постельными принадлежностями.

– Так вот что он здесь делал! – сказала Дэни, грозно дыша. – Видимо, он считает это необычайно милой шуткой! Да как он смел, как он только посмел!

Она развернулась и бросилась в коридор, и уже протянула руку, чтобы начать колотить в его дверь, когда вдруг передумала. Мистер Холден, без сомнения, находился под воздействием алкоголя, – состояние, которого Дэни перед этим не приняла во внимание, – и не исключено, что сейчас он с радостью поджидает, когда она яростно ворвется в его номер, чтобы полностью насладиться своей дурацкой грубой шуткой. Поэтому было бы правильней сохранить достоинство и, задрав носик, вообще проигнорировать всю эту историю.

Она вернулась в свой номер и, с похвальным старанием, совершенно беззвучно закрыв дверь, провела следующие полчаса, наводя в комнате порядок, так что к тому времени, когда появилась горничная с подносом утреннего чая, номер опять стал приемлемо опрятным.

В половине девятого Дэни спустилась на завтрак и обнаружила, что громадный зал ресторана едва заполнен, но, бросив взгляд на представительную подборку утренних газет, предусмотрительно разложенных на ее столе, она совершенно потеряла аппетит.

Да, об этом писали снова. «Убийство в Маркет-Лайдоне». Это история появилась в каждой газете, причем отчеты о ней не слишком различались, разве что деталями. Так, одна из газет упоминала о том, что «фатальный выстрел» был сделан из автоматического пистолета, достаточно маленького, чтобы его можно было носить в кармане пиджака или в дамской сумочке, а другая сообщала, что инициалы «Д.Э.» в записной книжке мистера Хонивуда повторялись на кружевном батистовом платочке, который был обнаружен под письменным столом мистера Хонивуда. «Так вот где я его потеряла! – виновато подумала Дэни. – Это, наверное, тогда, когда я перерывала свою сумку в поисках письма Лоррейн».

Был, однако, один пункт, в котором все отчеты были едины. Полиция хочет переговорить с молодой женщиной, которая покинула дом мистера Хонивуда «вскоре после половины двенадцатого» и которая, как они надеялись, могла бы помочь следствию.

«Ну и ладно, а я не буду! – упрямо решила Дэни. – Я собираюсь завтра улететь в Занзибар, и никто меня не остановит! Я не намерена помогать им. Я не буду, не буду!»

Она отодвинула в сторону газеты и, схватив свою сумочку, почти выбежала из зала, столкнувшись по пути со стройным мужчиной в костюме цвета соли с перцем, который как раз входил в ресторан. Дэни, задыхаясь, принесла свои извинения, мужчина сказал, что ничего страшного, а величественный официант, который, не будь он в действительности отставным послом, вполне мог бы быть отставным помощником помощника посла, взглянул на нее с таким мрачным неодобрением, что Дэни залилась горячей волной румянца и вернулась в свой номер более приличной походкой.

Она обнаружила, что в ее отсутствие комната была убрана и приведена в порядок, а постель застлана. А на постели на стеганном сатиновом одеяле демонстративно был разложен большой и, вне всякого сомнения, мужской халат.

От этого почему-то повеяло тем же суровым неодобрением, которое выражал и единственный холодный взгляд величественного официанта, и, увидев это, Дэни покраснела еще гуще. Она собиралась вернуть халат перед уходом на завтрак, но не была уверена, что сможет быть достаточно вежливой с, мистером Холденом, а спрятать его в ящик или шкаф ей даже не пришло в голову.

«Придется ему подождать своего халата, – попу мала она. – Если он не ложился всю ночь, то теперь он, наверняка, спит. Я заверну его и передам портье в холле».

Она уселась перед туалетным столиком и стала примерять небольшую цикламеновую бархатную шляпку – одно из своих первых приобретений в Лондоне. Тетя явно не одобрила бы этот цвет и упала бы в обморок от цены, но не было никакого сомнения в том, что ей шли вещи, которые совершенно не отвечали вкусу тети Гарриет в отношении шляпок.

Лоррейн была темноволосой и тонкой, а Дэниел Эштон был высоким блондином; однако их дочь уродилась сама по себе. Дэни была светлой шатенкой, с полосами до плеч, мягкими, блестящими и вьющимися в традиционной манере средневекового мальчика-пажа. Ее глаза, представлявшие собой удачную смесь голубых глаз Лоррейн и светло-коричневых Дэниела, были большими, серыми и очень красивыми.

Несомненно, – думала Дэни, рассматривая себя в зеркале, – шляпа и платье меняют человека, удивительно меняют. Больше никогда в жизни она не станет носить синюю флотскую саржу».

Она выдвинула ящик, где лежали перчатки, шарфики и носовые платки, – один из немногих, которые избежали озорного внимания мистера Холдена, – и, когда она копалась в нем в поисках пары перчаток, которые могла бы надеть к бархатной цикламеновой шляпе, пальцы ее вдруг нащупали вещь, которой там явно раньше не было. Она ощупала ее, сдвинув брови, и затем вынула из ящика, размышляя о том, не было ли это очередной грубой шуткой, и если да, то почему он не опорожнил содержимое этого ящика на пол, как он это сделал с остальными. Это было что-то твердое, холодное и тяжелое, завернутое в один из ее шифоновых шарфиков и спрятанное в дальнем конце ящика. Дэни развернула его и тут же выронила.

Предмет этот ударился об открытый ящик и со стуком упал на пол, а она сидела очень тихо, уставясь на него, и только спустя минуту или две медленно и с трудом выпрямилась и подняла его. Это был небольшой пистолет. «Достаточно маленький, чтобы его можно было носить в кармане пиджака или в дамской сумочке…»

Внезапно Дэни почувствовала страх. Ее колени ослабели, руки похолодели и почему-то стало трудно дышать. Зеркало отразило какое-то движение позади нее, она в испуге задохнулась и резко обернулась.

По всей видимости, она оставила дверь открытой, сейчас она открылась, и мистер Холден вновь составил ей компанию: он переоделся и явно был в прекрасном настроении, хотя все еще в сопровождении кота.

Он отнюдь не был похож на человека, прогулявшего ночь напролет, и, за исключением легких отеков под глазами, никто не мог бы даже предположить, что он не спал целые сутки. Однако при виде оружия, которое Дэни сжимала в руке, приметливая улыбка исчезла с его симпатичного лица.

– Эй! – сказал мистер Холден, заметно испугавшись. – Опустите его! Мои намерения относятся к категории А. Все, что мне нужно, это забрать мой халат: в его кармане лежат несколько нужных писем.

Дэни выдохнула и быстро спрятала оружие за спину.

– Скажите, – спросил мистер Холден, – вы всегда встречаете гостей таким драматическим образом? Видимо, жизнь в Лондоне стала несколько более суровой с тех пор, как я был здесь в последний раз.

Внезапно что-то в бледном лице Дэни и ее широко раскрытых глазах поразило его, и его мина изменилась. Он быстро вошел в номер и закрыл за собой дверь.

– В чем дело, девочка? Неприятности?

Дэни облизала пересохшие губы и конвульсивно глотнула. Ей было как-то странно трудно заговорить.

– Да… Нет… Я не знаю. Не могли бы вы?… Вот наш халат. На кровати. Пожалуйста, возьмите его и уходите.

Мистер Холден одарил ее долгим изучающим взглядом и проигнорировал ее предложение. Усадив кота на ближайший стул, он сказал:

– Я подумал, может быть, стоит взять Асбестоса с собой, чтобы как следует поиграть. «Когда-то в Риме…», вы знаете. Возможно, из него вышел бы не такой уж хороший чиччероне, но это все-таки лучше, чем ничего. Он бы составил нам компанию.

Он пересек комнату и остановился перед Дэни, глядя на нее сверху вниз, а затем, стремительно повернувшись, исчез в ванной комнате, чтобы через мгновенье появиться со стаканом из-под зубных щеток, который он тут же почти на треть наполнил из серебряной фляжки, извлеченной из кармана.

– Вот, выпейте это, – резким тоном распорядился мистер Холден, протягивая ей стакан. – Нет, не глотками! Залпом!

Дэни послушалась и, выпив, поперхнулась и закашлялась, а мистер Холден постучал ей по спине и с долей нетерпения в голосе начал допрашивать ее, действительно ли она никогда раньше не сталкивалась с виски и кто, черт побери, несет ответственность за ее воспитание?

– Д-двоюродная бабушка Гар-риет, – проговорила Дэни, став педантичной под воздействием шока.

– Это та, которая научила вас носить пистолет? – заинтересовавшись, спросил мистер Холден.

– Нет, конечно, нет! Это… не мой.

– Понятно, вы его просто одолжили. Послушайте, я отдаю себе отчет, что это не мое дело, но похоже, у вас какие-то неприятности?

– Н-нет, – сказала Дэни неуверенно. – Ничего такого… я хочу сказать… – Она посмотрела вниз на пистолет, который продолжала сжимать в руке, и спросила:

– Это автоматический?

– Да, – ответил мистер Холден.

Дэни неожиданно и непроизвольно задрожала, тогда он протянул руку и, взяв у нее пистолет, оттянул назад затвор. Она заметила, как у него от удивления поползли вверх брови, и он изумленно произнес:

– Да он заряжен, шут его побери! – Он вынул магазин и сосчитал патроны, а, обнаружив, что одного не хватает, понюхал ствол. – И из него стреляли! Послушайте, сестренка, вы случаем действительно ни в кого не палили, а?

Дэни сказала:

– Из него правда стреляли? Вы уверены?

– Ага. И совсем недавно, я бы сказал.

Он вставил обратно магазин и, положив небольшой пистолет на туалетный столик, сунул руки в карманы, и стоял, нахмурив брови и глядя на нее сверху вниз. «На вид она очень молода, – подумал он, – очень расстроена и беспомощна». Ему бы хотелось, чтобы его голова была хоть чуть-чуть поясней. У него было неприятное подозрение, что он может впутаться во что-нибудь такое, о чем он потом пожалеет, и, что будь он в состоянии соображать нормально, он бы забрал свой халат и покинул этот номер, не теряя времени зря. Но он не ушел. Вместо этого он поднял пустой стакан и, снова налив в него из фляжки, на этот раз побольше, выпил одним духом, и почувствовал себя лучше.

– А теперь, – сказал он решительно, пододвинув себе стул и располагаясь поудобней, – давайте-ка разберемся. Вперед, рассказывайте, какие у вас неприятности.

Дэни до сих пор не имела дела ни с чем более крепким, чем стакан сидра, и порция виски на четыре пальца начала оказывать на нее свое воздействие. Тот факт, что мистер Холден был для нее лицом совершенно посторонним и поэтому к нему следовало относиться с надлежащей сдержанностью, казалось, не имел теперь никакого значения. К тому же он в любом случае был знаком с ее отчимом и собирался жениться на одной из самых давних подруг ее матери, и, возможно, он сможет ей посоветовать, как ей поступить.

Она сказала, запинаясь:

– Я… я не знаю, с чего начать.

– Попытайтесь начать сначала, – разумно предложил мистер Холден.

Дэни посмотрела на пистолет и снова вздрогнула. Потом сказала:

– Я нашла это – этот пистолет – только что вот в этом ящике. Наверное, кто-то положил его туда, пока я была на завтраке, или… когда-нибудь еще. И я… я знаю, что это глупо, но я вдруг подумала, что это тот самый пистолет. В газетах написано, что это был маленький автоматический пистолет, и, хотя я знаю, что это невозможно, я подумала…

– Эй, подождите минутку, – прервал ее мистер Холден, не без оснований растерявшись. – Какой пистолет, какие газеты? Придется вам попробовать еще раз и получше, сестренка. Нынче утром мои мозги не в самом лучшем состоянии. Кстати, как вас зовут? Не могу же я звать вас всю дорогу «эй», или «вы», или «как вас там».

– Эштон. Дэни Эштон.

– Очень приятно познакомиться, мисс Эштон. Меня зовут Лэш Холден из…

– Я знаю, – перебила его Дэни. – Вы ведь тоже направляетесь в «Кайвулими», не так ли?

– Что? – Лэш выпрямился, однако это движение, видимо, оказалось достаточно болезненным, потому что он прижмурил глаза и заморгал. – Вы что, знаете Тайсона?

– Это мой отчим.

– Что вы говорите? – с радостным удивлением воскликнул Лэш. – Да ведь мы чуть ли не родственники. Мой папаша испокон веку был приятелем старого негодяя. Они любили торчать в нелегальных барах в те прежние дни, когда Штаты были безалкогольными, а Тайсон был там в каком-то колледже но ленд-лизу. Ну и ну! Мир действительно тесен, если мне будет позволено так выразиться. Да, я еду и Занзибар.

– На ваш медовый месяц, – сказала Дэни.

Мистер Холден моргнул.

– Кто это вам сказал?

– Лоррейн. Моя мать. Она сказала…

– Свадьба, – сказал мистер Холден, – не состоится. И не будем об этом, если вы не имеете никто против.

– О, – воскликнула Дэни, смутившись. – Мне очень жаль.

– А мне – нет. Счастливое избавление. К черту женщин! Скажите… – Он помолчал и насупился. – Вроде бы мы зашли не туда. Вы мне что-то рассказывали. А, да, я вспомнил. Пистолет. Кто-то подбросил его к вашим чулкам. Ну и зачем это кому-то нужно?

– Из-за мистера Хонивуда, – сказала Дэни.

– Мистера Кого?

– Хонивуда. Не думаю, что вы читали сегодняшние газеты, но его убили вчера, и там сообщается, что полиция хочет… хочет побеседовать с молодой женщиной, которую видели выходящей из его дома незадолго до того, как это произошло. А это была я.

– Вы? Послушайте, деточка… давайте-ка напрямую. Вы что, пытаетесь мне сказать, что вы застрелили этого парня?

– Да нет же! – в бешенстве заявила Дэни. – О, какой смысл рассказывать вам все это? Конечно, я его не застрелила!

– О’кей, о’кей, – примирительно сказал Лэш. – Я просто хотел выяснить этот пункт, прежде чем мы пойдем дальше. А что вы делали в улье этого мистера Хонивуда, я имею в виду – в его доме?

– Он – адвокат мистера Фроста, Фросты живут там неподалеку. Тайсон хотел, чтобы я привезла с собой одно письмо, и Лоррейн, моя мать, попросила меня зайти к нему и взять его, что я и сделала. Я взяла его вчера утром в одиннадцать часов, нет, было уже, наверное, минут двадцать двенадцатого, потому что поезд опоздал, был небольшой туман.

– Ясно, продолжайте. И что там произошло?

– Да ничего не произошло. Мы немного поговорили, и я ушла.

– Вы кого-нибудь встретили, когда уходили?

– Нет. То есть я, конечно, кого-то видела на улице, но не обратила особого внимания. Там была женщина с палочкой, и женщина со щенком на поводке, и какой-то африканец или индус – во всяком случае, какой-то восточный тип, весь в белом, – нет, это было во сне. Он был в дождевике: наверное, из иностранных студентов. Больше я ничего не могу припомнить. Утро было хмурое, а мне было не до них.

– Так почему же теперь забеспокоились?

– Потому что в газетах говорится, что полиция считает, будто мистер Хонивуд был… был убит где-то между половиной двенадцатого и двенадцатью. А я была там почти до половины двенадцатого, и похоже, что кто-то видел меня, когда я уходила.

– Вы имеете в виду убийцу?

– Нет, конечно же нет! Он не стал бы информировать полицию. Но кто-то же им сказал и… в общем, теперь кто-то старается, чтобы это выглядело так, будто это сделала я.

– Чушь! – нетерпеливо заявил Лэш.

– Это не чушь! Подумайте сами! Пистолет был едкого типа. Так говорится в газетах. Небольшой пистолет. Автоматический. А эта ужасная штука совсем нс моя. Я вообще его никогда раньше не видела! Но он был завернут в мой шарфик, а вчера его здесь не было, потому что вчера я надевала этот шарфик…

– О’кей, сестричка! – сказал Лэш. – Я вас понял. Да, в этом что-то есть. Вы считаете, что его кто-то вам подбросил, и если бы сюда пришла полиция, чтобы задать вам пару вопросов, то они нашли бы его как раз в вашей комнате? Ну, что ж, вам нечего беспокоиться. На нем же не будет ваших отпечатков пальцев и… О, Господи! Будут! Да и мои тоже. Хмм. Это ловко.

Он несколько минут раздумывал, а затем отрывисто сказал:

– Знаете, что бы я сделал, будь я на вашем месте? Я бы сбросил эту проклятую штуковину в шахту лифта и вообще перестал о ней думать. Фараоны едва ли обнаружат вас прежде, чем вы сядете завтра на самолет, а как только вы улетите из страны, они могут сколько угодно искать того парня, который это сделал. Все очень просто.

– А если они найдут меня? – спросила Дэни, горестно заламывая руки. – Мистер Хонивуд мог кому-то сказать, что я к нему приеду. И я ему звонила. Я собиралась туда после обеда, но мне хотелось сходить в кино, и я позвонила ему и спросила, не могла бы я приехать утром. Они могли бы проследить звонок, потому что я звонила отсюда. И… и я оставила платок в кабинете мистера Хонивуда. На нем есть мои инициалы.

– Что вы сделали? – спросил мистер Холден, не в силах поверить этому. – Вы говорите, вы действительно отмочили эту старую дурацкую шуточку? Господи милосердный! О, женщины!

– Не думаете же вы, что я сделала это нарочно, а? – горячо возразила Дэни. – И к тому же, откуда я вообще могла знать, что произойдет такое… такая ужасная вещь? Откуда вообще кто-либо мог об этом знать? Люди не должны хранить ценные вещи в своих домашних сейфах и оставлять свои сейфы открытыми, и… и… – Губы ее задрожали.

– Эй! – сказал мистер Холден в смятении. – Только не надо плакать. Я могу перенести что угодно, но не слезы. И не в эту пору дня, милая девочка. Вот, возьмите-ка мой носовой платок – он без монограмм.

Он протянул ей платок, и Дэни взяла его с горьким всхлипыванием.

– Простите, – извинилась она, высмаркивая нос, – это все потому, что я так расстроена, и все это так… так невероятно и невозможно, и ужасно. Что мистера Хонивуда убили, и что этот пистолет нашелся завернутый в мой шарфик, и… и что неизвестно, что теперь делать. Так что же мне делать?

– Ничего! – твердо ответил мистер Холден. – Прекрасное ничегонеделание – вот мой совет. Возможно, это весьма прискорбно с точки зрения общественного мнения, но как раз сейчас это может избавить вас от чертовской головной боли. Мы с вами аккуратненько запакуем этот пистолет, напишем адресок Скотленд-Ярда и опустим его в ближайший почтовый ящик. И вы сможете использовать свое воздушное путешествие, чтобы написать им полный отчет о вашем посещении этого парня Хонивуда, а отправить его из Найроби: вы вполне можете сделать вид, что по той или иной причине вообще не читали сегодняшних газет. Не слишком изобретательный план, зато экономит массу сил, если тут вообще есть что делать. Это решение удовлетворит как полицию, так и вашу совесть. О’кей?

– О’кей, – согласилась Дэни со вздохом облегчения и несколько бледной улыбкой.

– Отлично, – живо сказал мистер Холден. – Значит, договорились.

Он встал, взял пистолет и, тщательно вытерев возможные отпечатки пальцев своим носовым платком, завернул его в прямоугольный кусок полотна и опустил в карман.

– А теперь боюсь, что вынужден вас оставить. Мне нужно бежать на поиски машинистки. Моя – вы не поверите – заразилась свинкой. Свинкой – я вас умоляю! Такие вещи должны преследоваться по закону. Увидимся в аэропорту, бэби.

Он забрал свой халат и Асбестоса и ушел.