Снег на ладони

В квартире по улице Мопра[3]

горит голубая свеча...

Там теща, тугая, как кобра,

домой заманила врача.

Глядят, колыхаясь, как тени, –

а зять – живописец младой,

в толпе искрометных видений

бредет, как последний святой.

Он, бритвочкой кисть обрезая,

нетвердою водит рукой...

О, мысли, сознанье КРОМСАЙЯ,

толкайтесь в мой череп тугой!..

СБЕГАЙЯ с кистей на рогожу,

кармин, ОЖИВАЙЯ, цвети!..

О муза, о страстная, боже,

ПОДАЙЯ мне силы в пути!..

Ты, душу мою БЕСПОКОЙЯ,

веди моей твердой РУКОЙЯ,

пусть мысли плывут ДАЛЕКОЙЯ!.

...Диагноз; влияние Гойя.

Стоит мужик

среди веков,

А кем служил? А кто таков?

Он и богов,

и дураков

лишал покоя, как оков.

А с башмаков его

пыльца –

для пудры властного лица.

Он подлеца

и короля

пушил, да так, что о ля-ля!

Он королев

держал в плену,

хотя не тронул ни одну.

Он брал за горло

цвет и свет,

ему сам демон был сосед...

Так и не пойму –

кто он такой...

Шорох звезд,

а может, звон металла...

Только мне без Гойя

был покой,

только с ним –

покоя мне не стало.